Торнсайдские хроники

— А ты молодец, — заметил темноволосый, усаживаясь обратно на скамью. — Я за тобой наблюдал, ты чуть не бросилась к этому парню, но сдержалась. Кто готов простить близкому человеку любую подножку, сам виноват в последствиях.

— Слушай, я вовсе не нуждаюсь в твоём одобрении, — разозлилась я.

И я вовсе не считаю себя хоть чем-то тебе обязанной, безымянный темноволосый аристократ. Думаешь, я не понимаю, что Норману ты врезал вовсе не из-за меня? У тебя со вчерашнего вечера было плохое настроение, и оно требовало выхода. Ты попытался развеяться в объятиях Бетси, но это не помогло. Вот ты и нашёл себе другой способ выместить собственный негатив. Так что благодарить мне тебя точно не за что.

Начисто позабыв о завтраке, я вышла из трактира, громко хлопнув дверью. Брюнет равнодушно пожал плечами и кликнул трактирщика.

Глава 3.

Летучка состоялась неделю спустя. Следовало обсудить, какие материалы каждый будет готовить в новый номер. Редакция размещалась в центральной части города, в небольшом флигеле, принадлежавшем главному куратору недельника. Помещение было простенькое и не слишком просторное, но зато уютное. Две кушетки, несколько мягких кресел, рабочий стол, огромные часы с маятником в углу, и несколько полок, заваленных старыми выпусками и прочими бумагами.

Главным на этом празднике жизни был Фредерик Миллер, главный куратор недельника, сокращённо — главкур, которого мы за глаза называли Петух. Фреду недавно исполнилось сорок четыре года, это был слегка седеющий, вполне импозантный мужчина, нетолстый, но довольно упитанный, с короткой ухоженной бородой, круглыми щеками и карими глазами. Куратором он был прилежным, высокопрофессиональным и чрезвычайно осторожным. И хотя официально правил бал именно он, на деле наша с коллегами функция заключалась в том, чтобы, не развеивая эту иллюзию, неизменно добиваться на летучке своего.

Кроме Фреда на встрече присутствовала Мири Бронкс, личный секретарь куратора, худая девушка с круглым лицом, длинными ресницами и огромными серыми глазищами. В данный момент она была занята тем, что разливала по фарфоровым чашкам свежезаваренный чай. Остальные участники были моими коллегами газетчиками, и в их числе — Люк Гринн. Совсем молодой на вид парень с непослушной копной волос цвета пшеницы и дерзкими голубыми глазами был на самом деле одним из лучших газетчиков, каких я знала. Выглядел Люк года на двадцать два — двадцать три, но в действительности был лет на пять старше. Он освещал такие вопросы, как военные действия, стычки на границе, поединки и кровная месть, всевозможные конфликты и дознавательские расследования. Такая специализация требовала немалого профессионализма и изрядной смелости, в том числе и потому, что, занимаясь столь щекотливыми темами, недолго было навлечь на себя недовольство властей. Впрочем, Люк, как и мы все, неплохо чувствовал грань дозволенного, которую переходить не следовало. Он и не переходил, но иногда топтался аккурат на этой грани, в результате чего уже несколько раз попадал на серьёзную беседу в местное отделение по охранению порядка и даже дважды сидел в КПЗ — каменных подземных застенках. С подобных предупредительных мероприятий он уходил с раскаявшимся видом переосмыслившего всю свою жизнь человека... и снова возвращался за старое.

Для главкура, человека, как я уже говорила, осторожного и не любящего конфликтных ситуаций, мы с Люком были самой нещадной головной болью... но и людьми, приносившими недельнику наибольшее число читателей.

Итак, летучка была в самом разгаре. Мы уже успели обсудить тему Люка, который собирался осветить историю трёхсотлетнего конфликта между двумя соседними государствами. Затем переключились на колонку новостей. Тут всё было более или менее понятно: следовало упомянуть о паре бракосочетаний, рождении наследника в семье одного из баронов, расторгнутую помолвку принцессы Мелинды и несколько казней. Далее настала очередь отдела моды. Руководившая им Эмили Мунрид планировала подготовить на редкость смелую статью на тему длины современных платьев. В статье должен был исследоваться вопрос о том, допустимо ли для современной женщины приоткрывать лодыжки на четыре дюйма, как делали некоторые молодые девушки, или же границей дозволенного следовало по-прежнему считать три дюйма, допускавшиеся в предыдущее десятилетие. Эмили планировала прийти в своей статье к тому смелому выводу, что на сегодняшний день четыре дюйма — это вполне приемлемо.

Тут тоже спорить было особенно не о чем. Если бы все дерзкие статьи ограничивались подобной степенью провокационности, Фред был бы счастлив. Дискуссия возникла лишь с лёгкой руки Люка, с пеной у рта доказывавшего, что тема чересчур абстрактна и потому требовавшего включить в статью иллюстрации женских ножек. Он также предлагал не останавливаться на достигнутом и к следующему выпуску приготовить статью о глубине декольте, также иллюстрированную.

— Ну, а теперь Абигайль, — повернулся ко мне главкур, когда тема лодыжек, наконец-то, была исчерпана. — О чём бы ты хотела написать?

— У меня есть отличная идея для нового проекта, — воодушевлённо сообщила я.

Эту идею я вынашивала довольно давно. Проект требовал поездки в командировку, и я решила, что сейчас, освободившись от бремени семейной жизни, вполне могу приступить к его исполнению. Всё-таки в одиночестве есть свои бесспорные преимущества.

— Постой! — Не слишком вдохновлённый пылавшим в моих глазах азартом, Фред отыскал взглядом своего секретаря. — Мири, у нас есть какие-нибудь сердечные капли? Есть? Хорошо. Абигайль, продолжай.

— Так вот. Мне нужны деньги на командировку в столицу.

Фред поморщился. Деньги требовались немалые. Я осталась равнодушна к этому проявлению недовольства: необходимая сумма в редакции имелась, а материал намечался шикарный.

— И что ты будешь делать в столице? — поинтересовался главкур.

— Я хочу написать про короля.

— Абигайль, — взмолился Фред, — пожалуйста, скажи, что ты хочешь написать про какого-нибудь короля древности, который вот уже тысячу лет пылится в позабытой людьми гробнице!

Я покачала головой с безжалостной улыбкой на лице.

— Ну, тогда скажи хотя бы, что это король одной из соседних держав, желательно небольшой и не слишком могущественной.

— Не-ет, — радостно и со вкусом возразила я. — Я хочу написать о Рауле.

— Мири, — обречённо сказал Фред, — налей-ка мне двадцать капель.

Девушка принялась привычно отмерять дозу лекарства.

— Абигайль, во имя всех святых, но почему же о Рауле???

— Фред, — притворно изумилась я, — неужели ты считаешь жизнь нашего короля недостаточно достойной темой?

Главкур вздрогнул и быстро огляделся, так, словно рассчитывал увидеть в каком-нибудь тёмном углу агента тайной полиции. Люк с наслаждением откинулся на спинку кушетки и поудобнее вытянул длинные ноги. Он обожал подобные перепалки.

— Послушай, Фред, ну, что ты так разволновался? — перешла на более серьёзный тон я. — Я ведь не сплетни собираюсь пересказывать. Я хочу написать правду.

— Правду?! — Куратор заметно побледнел. — Мири, не двадцать капель, а тридцать!

— Ну, а что тут такого? Я собираюсь написать его биографию, понимаешь? Би-о-гра-фи-ю. В этом нет ничего запрещённого.

— Биографию Рауля ты можешь найти в любой энциклопедии, — отрезал Фред. — Если хочешь в этом убедиться, я отправлю тебя в командировку до ближайшей библиотеки.

— Неслыханная щедрость, — хмыкнула я. — Это всё не то. Сухо и скучно. Родился, жил, был коронован, царствует. Никакой тебе изюминки. К тому же кто имеет доступ к этим библиотекам? А у нашего недельника масса читателей.

— Абигайль, и всё-таки признайся, — вздохнул Фред, — что заставило тебя остановить свой выбор именно на биографии Рауля?

— Он интересен, — пожала плечами я. — У него есть прошлое, имеется характер, он нестандартно подходит к решению сложных задач. Он — первый из длинной череды королей, кто приблизил к себе лиц невысокого происхождения, а также уделил внимание созданию новых академий. При этом он молод, красив и неженат. Идеальный материал для статьи.

— М-материал? — переспросил Фред, шокированный таким выбором эпитета.

— Ну да, — невозмутимо передёрнула плечами я. — Ну, конечно, материал. А что я, по-твоему, в невесты к нему набиваюсь?

— Мири, дорогая, сорок капель, — подсказал со своего места Люк.

— Он же даже ни разу не приезжал в Торнсайд! — продолжал гнуть свою линию Фред.

— Не приезжал, — согласилась я. — И, думаю, я даже знаю, почему.

— И почему же? — заинтересовалась Кейт, молоденькая газетчица, работавшая в отделе новостей.

— Потому что в юности он сидел в Стонриде, — ответила я. — Думаю, с тех пор он ненавидит наше графство лютой ненавистью.

— Король — в Стонриде? — изумилась Кейт.

— Ну, детка, он же не всегда был королём, — пояснил Фред. — Рауль, как ты знаешь, был коронован три года назад. До этого он был кронпринцем. А ещё раньше, много лет назад, — всего лишь дальним родственником короля, от которого тому не мешало избавиться.

— А как же он тогда вышел из тюрьмы? — осведомилась Кейт.

— Бежал, — ответила я.

— Ух ты, как интересно!

Кейт восторженно всплеснула руками.

— Вот видишь! — воскликнула я, поворачиваясь к Фреду. — Народ интересуется! А те, кто помоложе, ничего даже толком не знают. О нём определённо надо писать.

— И что же, ты собираешься взять у него интервью? — ехидно спросил куратор.

— Конечно! — подтвердила я. — Я же профессиональная беседчица, а не дилетант!

— Да будет тебе известно, Рауль никогда и никому не даёт интервью, — с победоносным видом заявил Фред. — Тебя не пустят даже на порог дворца.

— А когда меня это останавливало?!

Куратор погрустнел. И не напрасно. Он прекрасно знал, что уж если я решила взять у кого-то интервью, то этот кто-то никуда от меня не денется, как бы он ни шифровался. И знал об этом не только Фред.

— Да-да, напомни-ка, как ты забралась к барону ван Сторну через окно? — хихикнул Люк.

Кейт, работавшая у нас совсем недавно, уставилась на меня с живым интересом.

— А что тут напоминать, взяла и забралась, — отозвалась я. — Ну, и чего вы так смотрите неодобрительно? Он сам виноват. Не хотел пускать газетчиков в замок. Пришлось проявить смекалку.

— И по этому поводу ты решила залезть к нему в башню по плющу, — со смешком заметил Люк.

Кейт с Мири захихикали. Фред даже не улыбнулся: в его памяти до сих пор было живо то предынфарктное состояние, в которое он пришёл, узнав об этой истории.

— Вовсе и не по плющу, — раздражённо возразила я. — Что я, дурочка? У меня с собой была нормальная, крепкая верёвка.

— И что, как он отреагировал? — с энтузиазмом спросила Кейт.

— Нормально, — отозвалась я. — Он вообще нормальный мужик оказался. После того, как спал первый шок, он даже комплимент мне сделал. Сказал, что к нему в окна никогда ещё не лазили молодые красивые девушки. А потом спросил, не собираюсь ли я ещё и спеть ему серенаду.

— И как, ты спела? — заинтересовался Фред, никогда не слышавший эту историю во всех подробностях. Ему в то время и пары-тройки деталей хватило.

— Нет, я объяснила, что у меня нет слуха. Но предложила порекомендовать ему хорошего менестреля.

— Ты забыла сказать самое главное, — заметила Эмили. — Он ответил на твои вопросы?

— Конечно, — подтвердила я то, что считала само собой разумеющимся. — Дал исчерпывающие ответы. И сказал, что если мне снова захочется взять у него интервью, я могу прийти в любое время дня и ночи. Обещал всегда держать окно незапертым.

— Только не рассказывай об этом своим приятелям-грабителям,— посоветовал Люк. — Иначе барона будет ждать неприятный сюрприз.

— Почему сразу неприятный? — возразила я. — Ты думаешь, с грабителями не сотрудничают симпатичные девушки?

— Абигайль, так я что-то не поняла, — вмешалась Эмили. — Ты собираешься влезть через окно к королю в опочивальню?

— Если понадобится, то почему бы нет? — невозмутимо отозвалась я.

— Да потому, что король тебя в этом случае даже в тюрьму не посадит, — предупредил Фред. — Просто отправит тебя обратно наиболее прямым путём, то есть через то же самое окно.

— Или это сделает Айрин Рэндалл, — поддержал куратора Люк. — Наверняка твоё присутствие в опочивальне Рауля не приведёт её в восторг. Доказывай потом, что ты всего лишь хотела задать пару вопросов...если успеешь, пока будешь лететь вниз с третьего этажа. Или с какого там?

— Кто такая Айрин Рэндалл? — нахмурился Брендан.

Я удивлённо уставилась на немолодого коллегу. Как можно не знать подобных вещей, работая в недельнике, пусть даже провинциальном?! Ах, да, он же занимается исключительно астрологическими прогнозами. Почти всё время проводит в башнях у звездочётов, а те и вовсе оторваны от жизни.

— Айрин Рэндалл — фаворитка короля, двадцать семь лет, Говорящая, курирует службу безопасности Рауля, принадлежит к роду ван Лейнов, но отец — простолюдин, точнее сказать, учёный из семьи торговцев, — отбарабанила я. А что? Я всегда хорошо готовлюсь к своим проектам. — Живёт во дворце около десяти лет, в статусе фаворитки — примерно столько же времени, сколько Рауль правит.

— Курирует службу безопасности? — переспросил Брендан. — У них что, мужчины на эту должность не нашлось?

— Насколько мне известно, её предшественник был мужчиной, — пожала плечами я. — И вылетел из дворца за профнепригодность. К тому же не забывай, что она — Говорящая.

— Да, но она — женщина! — Брендан упорно гнул свою линию, не замечая, сколь синхронно Кейт, Эмили и я поджали губы в неодобрении. — И к тому же фаворитка! Сегодня она есть, а завтра на её месте какая-нибудь другая. И что, главу службы безопасности менять с такой же частотой? И каждого — то есть каждую — посвящать во все секреты службы?

— Тут ты неправ, Брендан, — покачал головой Фред, не позволяя нам с девчонками громко возмутиться на предмет неуважения к женскому полу. — Несколько месяцев назад я был в столице и кое-что слышал по этому поводу. Говорящая — любовница Рауля уже больше трёх лет, и менять он её, похоже, не собирается. Около года назад один из королевских советников тонко намекнул, что, дескать, девчонка походила в фаворитках достаточно долго, пора и честь знать. А королю настало время найти себе невесту, остепениться и усиленно работать над наследником.

— И что? — Кейт слушала куратора с раскрытым ртом.

— А ничего. Король без предупреждения и невзирая на все прошлые заслуги отправил советника в тюрьму на два месяца.

— А потом? Изгнал? Уволил?

— Почему, нет. По-видимому, в других вопросах этот мужик давал хорошие советы, и Рауль счёл его для себя полезным. Так что через два месяца преспокойно вернул его назад, из камеры прямиком в залу для совещаний. Но с тех пор никто и слова не смеет сказать против Айрин Рэндалл... Абигайль, а что ты такое пишешь?

— "...никто и слова не смеет сказать против Айрин Рэндалл", — сказала я вслух, водя по бумаге пером. — "Источник информации — Фредерик Миллер".