Лорды гор. Да здравствует король!

Мастер Рагар принялся за меня уже вечером, чтобы отвлечь от переживаний. Он сменил тактику и обращался очень мягко — переломы-то лечить теперь некому.

За нами наблюдал лорд Наэриль, уже освободившийся от хлопот по обустройству развалин под жилье. Когда наставник отправил избитую и потную меня к бочке с водой, белобрысый лорд насмешливо улыбнулся:

— Впервые вижу, чтобы высший мастер вейриэн выбрал столь слабого ученика.

Рагар поднял бровь:

— Вейриэн не обязан обсуждать с лордом качество своих учеников, если они не относятся к его роду.

— Простите, мастер, не смог сдержать изумления. Позволите ли вы еще вопрос?

— Не могу запретить лорду, но не уверен, что отвечу.

— Что в нем особенного, в этом мальчике? Он еще не принял силу рода, но все белые вейриэны встали на его защиту и выдвинули ультиматум кланам, впервые за всю историю. Я думал, вы разглядели в нем необыкновенного воина.

— И поэтому захотели взять его младшим лордом в свой род? — Рагар позволил тень усмешки в голосе.

Наэриль чуть покраснел и промолчал: ждал ответа на свой вопрос. Рагар выдержал паузу, не моргнув. Они сверлили друг друга взглядами, и Наэриль фьерр Раэн медленно закипал. Происходившее мне не понравилось, аж под ложечкой засосало.

— Что тут непонятного? — омыв лицо, буркнула я как бы себе под нос. — Когда я стану королем, никто не посмеет отправить меня на костер, и я смогу принять силу рода Грахар.

Так как бочка стояла шагах в пяти, мое бурчание прекрасно все расслышали.

— Если вам будет, от кого ее принять, — покосившись, усмехнулся Наэриль. — Ни одна из ваших сестер не унаследовала дар рода. И даже если бы унаследовала, она была бы уже в чужом доме, отцовском. А там этот дар бесполезен. Короли Ориэдра прокляты в горах. Случалось, конечно, что дочери выбирали дом предков по материнской линии, но трудно представить, чтобы равнинная принцесса добровольно отправилась в изгнание, чтобы поднять эти развалины. С уходом миледи Хелины дом Грахар угаснет до тех пор, пока горы не пошлют кланам королевский дар. Но его нет уже полтораста лет, рассчитывать вам не на что, лордом дома Грахар вы не станете.

— А зачем мне становиться лордом? Я буду королем! — гордо вздернулась моя голова. — Если матушка не успеет передать мне силу рода Грахар, я стану основателем нового великого дома. И, если не я, то мои дети станут необыкновенными воинами.

— Речь, достойная будущего лорда гор и короля равнин, — чуть склонил голову мастер Рагар.

Беловолосый лучезарно улыбнулся:

— Вижу, правильно говорят, что интуиция еще никогда не подводила мастеров вейриэн. Но, милый мальчик... — он так прищурился на меня, что я поняла: враг. И очень опасный враг. — Дом рода становится великим только тогда, когда горы посылают в него великий дар, и рождается королева — хранительница всех родов. Это не наследуемый титул. Это дар. А я уже говорил, сколько лет не было горной королевы, и вряд ли будет, пока вы живы. Кроме того, вас передадут Роберту, а в равнине ожидать горных даров по меньшей мере наивно.

Минуточку... Наставник Рагар говорил, что дом Грахар был великим. Значит, в нашем роду когда-то рождалась королева?

Чуть позже, когда белобрысый лорд оставил нас в покое, наставник удовлетворил мое любопытство:

— Ваша прабабушка Лаэнриэль фьерр Грахар была наделена таким даром. Она была тринадцатой королевой гор.

Через несколько дней сэр Лорган уехал в предгорье. Опять за каким-нибудь костюмчиком, — скрипнула я зубами. Старые были мне уже малы.

Матушка не вставала, разговаривали мы с ней редко, хотя теперь, за неимением библиотеки с волшебными учителями, у меня была уйма свободного времени и еще больше вопросов, но приоткрытая тайна так и осталась тайной.

Например, дар предков рода. В чем он заключается, относится ли только к способности вызывать духов и давать им такую же видимость плоти, как матушка делала с замком, или еще что-то? И проявляется ли эта способность только в Белых горах, или за их пределами тоже?

Мать Дигеро, леди Зарина, отмахивалась:

— Вам пока ни к чему знать эти тайны, Лэйрин, ради вашей и нашей безопасности. Если получите силу — узнаете, а сейчас — нет. В Гардарунте к вам будет слишком много вопросов, а вы еще ребенок, не сможете умолчать там, где это необходимо.

Как ни упиралась леди Зарина, но такого клопа, каким я в эти дни стала, трудно было отцепить. Привычный мир открылся с другой, волшебной стороны, вот я и лезла — не остановить. Но никаких таких секретов мне не поведали.

Только лорды и леди, наделенные силой рода, называются в горах риэнами, и все они — маги. Главой рода может быть либо маг, либо лорд, женатый на риэнне, а главой клана — только риэн. Эти традиции, завязанные на особенностях белой горной магии, порождали разные несуразности.

К примеру, лорд Нэриль остался единственным мужчиной в иссякшем роду, но одиночка не считается в сложной иерархии кланов главой рода. Он может таковым стать, если женится на горной волшебнице, и тут красавчику, как ни странно, не везло: ни одна риэнна не спешила войти в его дом. Еще бы, за такого мерзавца пусть кикиморы замуж выходят.

Выяснился еще один нюанс его интереса ко мне: приемные сыновья, как и бастарды, могут подняться в иерархии принявшего их дома только до статуса младшего лорда, не выше, даже будь они трижды риэнами. Зато Наэриль, получив в подчинение чужую силу, войдет в Совет кланов, как глава рода.

Еще я поняла, что на самом деле в доме Грахар уже давно не было лорда, а моего умершего деда нельзя таковым считать. Он и бабушка были дэриэнами. И пусть воплощенными, но в совете кланов духи имеют только совещательный голос. И правильно, — поддержала я мудрых горцев, — не должны мертвые решать за живых, как им жить.

На это леди Зарина тихо улыбнулась, пояснив, что жизнь потомков так же зависит от умерших предков, как и вторая жизнь духа во плоти — от истинно живущих потомков, то есть, еще не умиравших. Если дух предка проклянет живого потомка, то прóклятый не только умрет быстрее отмеренного судьбой, но и выпадет из родового круга, потеряв возможность второй жизни, пока проклятие не будет снято. С мертвыми лучше не ссорится, — запомнила я.

Такие вот сложности простой жизни горцев на фоне дикой природы.

Что же до живых, то лорд-риэн не может дать плоть духам, на это способна только леди-риэнна, но он может управлять призванными духами, например, в бою, и может пользоваться их магической силой.

И получается, чем древнее род, тем бóльшую силу ушедших предков может привлечь риэн. Не только для войны, но и для обустройства мирной жизни. То-то наши развалины с каждой ночью становились более жилыми под присмотром лорда Наэриля и леди Зарины. А уж какие ветра сотрясали эти камни по ночам!

Я страшно скучала без Диго.

К счастью, развалины, вид которых привел меня поначалу в такой ужас, оказались любопытнейшим местом: в обвалившихся стенах обнаружились тайные ходы, и я исследовала их с неиссякаемым азартом, жалея при этом, что Диго не видит этой роскоши.

Раньше мне мало где дозволяли ходить по замку: стража непреклонно останавливала. Даже тогда матушка берегла силы и накладывала чары только на некоторые помещения, и я могла запросто свихнуться от шока, сунувшись в незаколдованный коридор или башню. Теперь стража охраняла лишь самые опасные места, грозившие обвалиться, и, как обычно, стояла у входа в подземелье, всегда запретное. Потому я шныряла как таракан по всем щелям и трещинам, даже Рагар не мог уследить, а остальным не было до меня никакого дела.

Так вот, лорд Наэриль. После отъезда сэра Лоргана этот беловолосый красавец за неделю соблазнил его жену, мою бывшую кормилицу Сильвию, которая была лет на пятнадцать его старше.

Сначала, ползая по полузаваленным ходам, я обратила внимание на то, что Наэриль слишком часто сталкивается в коридорах с Сильвией и подолгу ее задерживает.

О чем лорд может беседовать с чужой служанкой? О том, например, как ему жаль красивую женщину, загубившую свою молодость в дикой глуши, где никто не оценит ее красоты. Как, наверное, ей тут тоскливо и страшно, и как, вероятно, скучен муж-старик, за которого она вышла замуж от безысходности.

И, конечно, я стала их выслеживать: вдруг этот лощеный Наэриль обидит мою бывшую кормилицу? Разницу между лордом и куда менее благородной женщиной, я прекрасно понимала. А потом уже наблюдала за ними из научного интереса: матушка же говорила мне обращать внимание на то, как мужчины ведут себя с женщинами, вот я и обращала.

Когда подлый Наэриль добился от Сильвии поцелуя, я решила вызвать его на дуэль, но тут меня выловил мастер Рагар.

— Вам никто не объяснял, ученик, что подсматривать и подслушивать — не благородно?

— А я и не благороден! — зашипела я, пытаясь освободить прищемленное ледяными пальцами ухо. — Вы прекрасно слышали, какими эпитетами наградил меня король Роберт. И потом, разве этот белобрысый хлыщ поступает благородно с чужой женой?

— Это дело взрослых. Я запрещаю вам следить за ними.

— Вы не имеете права запрещать мне, мастер Рагар. Вы — мой наставник в боевых искусствах, а не мать и отец...

Уйййй... мое второе ухо!

— Я ваш наставник везде и во всем, пока вы мой ученик.

После этого выслеживать я перестала. И не моя вина, что эти двое сами на меня нарывались!

Вот кто просил их припереться в хранилище шкур, когда я там спала? Почему уснула? А что еще там делать, в мягком и теплом ворохе? Почему там? Тихо, спокойно, никто не бродит. Ну да, я заметила совершенно случайно, что эта парочка уже два дня сюда после обеда шастает. Но они вполне могли и пропустить этот день.

Как они вошли, я не заметила — уснула в тепле. Проснулась от их шепота, когда выползать из укрытия было уже поздно. Открыла глаза: горел свет от свечи. Ага, щель я соорудила правильно, можно даже не шевелиться — обзор великолепный. Чуть не выдала себя фырканьем, когда Наэриль, обнажив грудь моей бывшей кормилицы, припал к ней — младенчик выискался.

— Ох, мессир, — застонала Сильвия. — Если госпожа узнает... муж... пропаду ведь. Эти белые дьяволы везде шныряют, донесут!

— Вейриэны не вмешиваются в дела лордов. А твоей госпоже немного осталось. И что тогда с тобой будет? В равнине тебя казнят, как приспешницу ведьмы. В горах без покровительства клана ты не проживешь и ночи. Бедная моя Сильвия... я увезу тебя в свой замок, будут у тебя и новые платья, и веселые балы... — говоря, он положил ее на шкуры, ослабил шнуровку на лифе и поднял юбки, обнажив ее ноги. И разделся сам.

Он был восхитительно сложен, этот беловолосый негодяй, и всю нелепость матушкиной затеи я тогда узрела воочию. Я и раньше знала, чем отличаются кобели и суки, жеребцы и кобылы, и после каких действий появляются щенки и жеребцы... Но у людей — не так наглядно.

Бедняжка Сильвия растаяла от поцелуев, закрыла глаза, а юный лорд брезгливо поморщился, подняв янтарные очи к темному своду, в тот угол, где на широкой полке среди шкур пряталась я.

Затаив дыхание, я зажмурилась: вдруг меня выдаст отблеск свечи в глазах, да и противно было и скучно. Думала — тайна тайн, а тут — какие-то собачьи игры и безобразное сопение. Пока они там возились, я тысячу раз пожалела, что забралась сюда: жарко, душно, от шкур воняет, в глазах мутится... Видимо, я опять сомлела, потому что проснулась, когда Наэриль уже одевался.

— Вы прекрасны, Сильвия, — скучающим тоном сказал мерзавец. — Благодарю вас.

— Я никогда такого не испытывала, мессир... — пролепетала она, — вы как бог...

— У нас будет много таких волшебных часов, когда я увезу вас. Завтра же. Не будем ждать.

Сильвия тоже поднялась, оправила лиф и подол платья.

— Мессир, я не заслужила такого счастья. Вы ведь от скуки здесь со мной развлеклись, я понимаю. И я должна быть рядом с принцем.

— Должна? — улыбнулся Наэриль, приподняв ей голову за подбородок, и проникновенно глядя в ее глаза. — Ты была его кормилицей и можешь испытывать к нему чувства сродни материнским, тем более он такой миленький. Но у Лэйрина есть наставник. Мальчику его возраста уже не нужна нянька. Так зачем, милая? Неужели ты — его настоящая мать, поэтому он так не похож на других детей Хелины?

— Ах, мессир, если бы вы знали! — Сильвия некрасиво усмехнулась. Открыла рот, чтобы продолжить... и упала навзничь. В ее горле торчало узкое, полупрозрачное, как льдинка, лезвие. Через миг обильно хлынула кровь, забрызгав лорда.

В глазах у меня потемнело, и я потеряла сознание.

— И что мне делать с таким учеником? — услышала я голос наставника Рагара.

Я мигом пришла в себя. И обрадовалась: все приснилось! В хранилище горел факел, никаких трупов не было, в открытую настежь дверь врывался свежий воздух.

Рагар снял меня с полки, поставил перед собой и, сев на корточки, внимательно посмотрел в глаза.

— Ваше высочество, у нас случилось несчастье. Ваша бывшая кормилица Сильвия сорвалась в расщелину и разбилась.

Невольно я бросила взгляд на шкуры, лежавшие на полу. Крови нигде не видно, но... мех был другим. Я точно помнила рыжеватый волчий окрас. Сейчас наверху лежали серебристые.

— Вы всё поняли, принц?

— Да. Я понял. Всё.

Лорда Наэриля в замке уже не было, я так и не плюнула в его мерзкие глаза, как намеревалась: он спешно уехал, якобы получив срочное известие из дома. Матушка ни словом не обмолвилась о несчастье. Может быть, ей даже не сказали всех подробностей: она была очень плоха и редко приходила в себя.

Сэр Лорган, когда вернулся, тяжело переживал гибель жены — разом сгорбился, осунулся. Он был не дурак, верный наш рыцарь, всё понял.

Накануне назначенной встречи с королем он подошел к мастеру Рагару и что-то тихо сказал, после чего "снежный дьявол" поклонился ему куда ниже, чем кланялся лордам.

Тогда же, вечером перед днем переговоров, матушка очнулась и позвала меня. В её комнате находился вейриэн, сидевший на грубо сколоченной скамье. Комната была освещена слабеньким волшебным шаром, еле мерцавшим в изголовье матушкиной постели.

Может быть, из-за слабого освещения мне показалось, что наставник выглядел печальным — удивительная эмоция на ледяном лице. Королева же сердито хмурила брови. Видимо, только что у них состоялся не очень приятный разговор.

— Лэйрин, дитя мое, завтра ваша жизнь переменится, — сказала Хелина. — Мы расстанемся с вами надолго в любом случае, как бы ни завершилась встреча с королем Гардарунта. Но что бы ни случилось, знайте, что вы можете доверять вашему наставнику Рагару, как мне самой. Он знает вашу тайну.

Покраснев, я покосилась на вейриэна.

— И давно?

— Сразу, как вы родились, — невозмутимо ответствовал Рагар. — Я сопровождал вас и миледи в Белые горы.

А ведь ни разу и вида не подал, и никакого снисхождения не давал! И что-то тут у них не сходится. Я прищурилась: вейриэну всего-то двадцать три — двадцать пять лет с виду, а мне исполнится через неделю одиннадцать. Как он мог сопровождать новорожденную? Либо он был пажом у королевы, либо возраст для "снежных дьяволов" ничего не значит, как и для северян. Горцы живут долго, а маги, как я выяснила у леди Зарины — очень долго. Маменька до болезни тоже потрясающе выглядела. И, хотя никто мне не рассказывал о воинах вейриэнах, но не зря же в состав их имени входит слово "риэн". Уж чему-чему, а логически мыслить меня научили.

— Если все пройдет удачно, Лэйрин, — говорила меж тем Хелина, — то мастер Рагар будет сопровождать вас, пока вы будете находиться за пределами Белых гор. Прошу вас слушаться наставника во всем, чтобы... не стать свидетелем неподобающих зрелищ, да еще в вашем возрасте.

Я не знала, куда деться под ее взглядом, а она вздохнула:

— Теперь уже ничего не изменишь... Что ж, тем легче мне объяснить, почему вам необходимо запомнить наизусть этот рецепт и принимать лекарство, — она протянула пергамент и склянку с густой черной жидкостью. — Вам почти одиннадцать лет, Лэйрин. Ваш организм начинает меняться, но нам необходимо задержать эти изменения. Кроме того, при дворе за вами будет наблюдать множество недоброжелательных глаз, и еще в пути вы можете попасть в нежелательную ситуацию. Ни у кого не должно возникнуть подозрений.

— Вы хотите изменить мое тело, извратить суть? Я же буду уродом! — в ужасе прошептала я.

— Кардинальных изменений не будет, обещаю.

— Ради чего все это? Ради какой-то короны?

Матушка в изнеможении прикрыла глаза, собираясь с силами для ответа, но мастер Рагар опередил.

— Позвольте мне, миледи. Раз так получилось, что Лэйрину слишком рано стали известны некоторые тайны лордов гор, теперь лучше говорить откровенно о том, что ему предстоит.

Королева нехотя кивнула, и его угольные глаза вперились в меня.

— Не в самой короне дело, ученик. Вы должны забрать дар у человека, недостойного владеть им. Но добровольно король отдаст его только наследнику. Эта задача — не прихоть вашей матери. Этого хотят Белые горы.

— Лорды и вейриэны? — уточнила я.

— Лорды — только снег на горных вершинах, а вейриэны — лишь ветер ущелий. Есть и синты — кровь гор. И дальеги — трава у их подножий. Но Белые горы — это не только земля, недра и существа, их населяющие, а еще иная, высшая суть. Полтора века назад дед короля Роберта был одним из младших лордов. Он получил от Белых гор силу необычного дара, но ушел с ним в равнины. И то, как он и его сыновья им распорядились, во что превратили этот дар, вызывает гнев гор. Они требуют вернуть его из равнин. Миледи Хелина вышла замуж за Роберта, выполняя высшую волю.

— Значит, я и в самом деле его ребенок?

Королева кивнула, а наставник промолчал.

— А почему вы сами не смогли отнять у него эту силу, матушка? Разве я справлюсь?

— Король не отдал бы дар жене, а насильно дары не берут. Вы обязаны справиться, Лэйрин. Именно потому, что вам предстоит принять силу короля Роберта, я волей матери лишила вас дара предков рода Грахар, хотя, в отличие от старших сестер, вы его унаследовали.

— Я?

Если вспомнить, где я родилась, то получается, что белобрысый гад Наэриль заблуждался, и горный дар может унаследовать даже рожденная в равнинных землях. Впрочем, это мелочи по сравнению с пониманием, что обман с лже-принцем был затеян взрослыми не ради спасения жизни моей мамы, которую король грозил сослать в монастырь, если она родит седьмую дочь, а ради того, чтобы ограбить короля. Как же гнусно мне стало, великие боги! Как грязно!

— Вы рождены риэнной, Лэйрин, — улыбнулась меж тем Хелина. — Но, пока я жива, вы ею не будете. У вас другая, более важная задача, чем стать хранительницей одного из многих горных домов. Моя мама Амель очень сердится. Духов можно понять, иногда они так тоскуют по живой плоти, что плюют на все, кроме своей жажды. С моей смертью для них исчезнет выход в плотный мир.

Как бы ни относилась я к леди Амель, мне стало ее жаль. Но Рагар напомнил:

— Исчезнет до тех пор, пока горы не дадут нам королеву-хранительницу.

— Если бы горы подарили нам королеву, наша судьба была бы другой, — вздохнула матушка. — Нам не понадобились бы такие жертвы. Но горы гневаются. Потому королева и не появится ни в одном клане, пока мы не выполним их волю и не вернем дар короля Роберта в горы.

Мне оставалось только смириться с участью.