| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Она доверчиво протягивает цветы Тери, торопливо тянется к расшитой белыми маргаритками(10) плоской сумке, висящей на боку — явно слишком большой для неё, но уже отстегнув застёжку, останавливается и даже делает шажок назад.
— Вы ведь не скажете, что я его взяла? — подозрительно спрашивает она — почему-то только у Астерии. — Его нельзя смотреть, никому-никому!
— Обещаю! — церемонно склоняет голову Тери, стараясь не улыбнуться.
Лето окидывает её долгим придирчивым взглядом, точно решая, стоит ли довериться, и наконец кивает в ответ со всей гордостью и достоинством, на которые способен ребёнок шести лет.
Из сумки показывается тот самый альбом — в переплёте светло-коричневой кожи с изрядно потрёпанными краями. Гарри опускается на колено и принимает его, открывая дрогнувшими пальцами. Первый же рисунок заставляет замереть: тонкая фигура девушки, стоящей над обрывом и глядящей на уходящую вдаль дорогу, набросана одними штрихами, но так, что он буквально чувствует ветер, растрепавший её волосы и рвущий подол платья. Девушка обнимает себя руками. От рисунка веет такой неизбывной тоской, что Гарри чувствует, как где-то внутри вновь поднимается волной, казалось, давно забытая боль пополам с отчаянием...
Перевернуть страницу оказывается безумно тяжело, но — он не для того так долго искал это место, чтобы сейчас отказаться от правды. Всей правды.
Страница за страницей обнажают перед ним — не мысли и не воспоминания, но жизнь. Знакомые виды перемежаются незнакомыми лицами, портреты — пейзажами, полустёршиеся карандашные наброски — яркими акварелями... Порой целые листы исштрихованы или даже закрашены так, что уже никак не понять: что же было на них?..
Перевернув очередной, Гарри чувствует, как что-то словно обрывается внутри — с растушёванного цветом неба листа на него смотрит лицо Гермионы(11) — такой, как он её запомнил... Не той ночью, когда жизнь примипила Харри фон Хафнера закончилась для всех и для него самого тоже, нет — тем ярким солнечным днём, когда увидел незнакомку, уснувшую у водопада, в волосах которой запутались белые цветы камнеломки, едва заметно пахнущие миндалём.
Он не знает, как долго, не отрываясь, всматривается в глаза своего прошлого, так и не ставшего настоящим, когда в какой-то момент рисунок накрывает тень, а потом его обнимают.
Лето, обхватив его шею своими ручками, прижимается крепко-крепко — и шепчет прямо в ухо: 'Я знала, что ты придёшь! Бабушка говорила, ты обязательно придёшь, чтобы попрощаться с ней! Никто не верил, даже мама, а я знала! Всегда знала!' Гарри слушает этот шёпот и чувствует, как внутри словно распадается, истаивает до предела сжатая пружина долга, страха и ожиданий, оказавшихся такими ошибочными, нелепыми и глупыми, что от этого — его наполняет какая-то неправильная, совсем незнакомая лёгкость.
Ведь всё это время он и правда ошибался. Гермиона не мучилась здесь, в страхе доживая отпущенные ей дни — нет, она жила, по-настоящему жила, и в её жизни были любимые и любящие люди, разделившие с ней годы и десятилетия, полные нового: совсем отличного от того, что она оставила в далёком не только расстоянием Риме. Этот альбом — не одно лишь прошлое, но и её настоящее, бесконечно продлевавшееся с каждым прожитым днём.
А девочка, тепло и доверчиво обнимающая его за шею — её будущее.
'Наверное, — думает он, — Гермиона поняла это давным-давно'. Потому и смогла вновь начать жить, оставив прошедшее там, где ему и место — лишь в воспоминаниях.
Может, теперь — его черёд?..
Гарри поднимается на ноги, осторожно придерживая за спину так и не отпустившую его Лето и оборачивается, вновь читая строки, высеченные под чужим ему — но ставшим для неё собственным именем.
'Мы дрейфуем в океане разума. Всю жизнь мы большей частью занимаемся тем, что прокладываем курс среди мелководий и штормов, развлекаемся в тысячах портов, высаживаемся на незнакомых островах, берем на борт гостей и иногда бросаем якорь, чтобы погреться в лучах солнца. Цель же нашего путешествия не имеет значения'(12).
Примечания
1
Тускулум — город, расположенный в Альбанских горах, в кальдере потухшего вулкана, примерно в двадцати четырёх километрах к юго-востоку от Рима.
2
Вспомним, в каком мире происходят события. Итак, слово 'ангар' происходит от французского 'hangar', что означает 'навес', а по-латыни: 'tegimen'. Конечно, можно было ещё воспользоваться синонимами 'umbraculum' и 'porticus', но первый в том контексте не звучит, а второй не подходит по смыслу и восприятию, учитывая архитектурную терминологию. Склонять существительное 'tegimen' по правилам латыни не стал специально, ибо в русском языке при заимствовании слов чаще всего применяется форма именительного падежа первого склонения, а получившееся слово уже склоняется по правилам русского языка.
3
Лептис — иначе Лептис-Магна, город в области Сирт (Сиртика) римской провинции Африка, благодаря своей планировке называемый 'Римом в Африке'. Вирунум — иначе Вирун, город в римской провинции Норик. Гиспалис — город в римской провинции Италика.
4
То есть примерно половина девятого утра по системе, принятой для деления суток у нас.
5
То есть архивисты, от 'aerarium' (лат.) — 'архив'.
6
Сонми-451, 'Облачный атлас'.
7
'ad patres' (лат.) — '[отправиться] к праотцам'.
8
Сарин — в честь звезды Sarin (Дельта Геркулеса). По странному совпадению, лошадь Гермионы звали Альтаис, в честь Altais (Дельта Дракона). Не спрашивайте меня, как так получилось — честное слово, случайно.
9
Матарики — праздник восхода Плеяд или Плеяд и Ригеля у маори. В современности часто приравнивается к празднованию наступления нового года, но хронологически предшествует ему. Много интересного об этом празднике и его корнях можно найти здесь: https://www.matarikifestival.org.nz и здесь: https://matariki.twoa.ac.nz
10
https://www.istockphoto.com/photo/meadow-with-white-marguerite-daisy-flowers-in-bloom-on-stewart-island-new-zealand-gm1582051317-528740436
11
https://disk.yandex.ru/i/RovgDq_2t-s5XA / https://drive.google.com/file/d/1EL1QEgfCbLFheCeFr6tDeK16KAfF3qe5/view?usp=sharing
12
Джек Макдевит — 'Око Дьявола'.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
