Битва за небеса

— Что он предлагает по этому поводу?

Собственно говоря, именно предложение Хейнкеля и заставило Шпеера всеми силами пытаться спихнуть с себя ответственность за внедрение реактивных двигателей. Предложение радикальное и заставляло Шпеера вторгаться ещё и в сложно-переплетённые финансово-производственные связи страны. Однако на прямо поставленный вопрос фюрера отвечать надо и предложение Хейнкеля озвучить пришлось.

— Он хочет присоединить фирму Хирт, ему нужен кредит для покупки контрольного пакета акций.

— Почему именно Хирт?

— Они занимаются производством нагнетателей, нужное оборудование у них есть.

Получив ответ, Гитлер откинулся на спинку кресла и начал рассматривать лепнину на потолке, размышляя и перебирая варианты действий. Предоставленную паузу Шпеер использовал, чтобы ещё раз систематизировать всё "узкие места" по данной тематике. Фюрер крайне заинтересован реактивными двигателями, готов пойти на самые решительные шаги, вплоть до крайних мер и прямых инвестиций. Достаточно вспомнить, как бесславно закончился феерический взлёт Удета. Летом, в июле, он стал генерал-оберстом, рассадил друзей-собутыльников по всем подчинённым структурам и казался непотопляемым благодаря дружбе с Герингом. Август и сентябрь он посвятил вхождению в должность, "сопутствующим" попойкам, а в октябре застрелился.* Далеко не последнюю роль в этом шаге сыграл и сам Шпеер, который в то время весьма тесно общался с Хейнкелем и фон Охайном. История с однозначно неудачным бомбардировщиком Хейнкель-177, который Удет пропихивал на вооружение для бомбёжек англичан, послужила последней каплей, переполнившей чашу терпения Гитлера.

Всполошившийся, после бесед с Хейнкелем Шпеер, собрал ворох экспертных отзывов про идею четырёхмоторного пикирующего бомбардировщика, что закончилось изгнанием Удета со всех постов и пулей в висок. После этой истории у Шпеера сложились весьма напряжённые отношения с Герингом, которые усугублялись с каждой встречей, что служило дополнительным стимулом для нежелания ещё глубже влезать в вотчину "толстого Германа".

— Это не проблема, — принял решение Гитлер. — Хейнкель получит свой кредит, я распоряжусь.* Какие ещё сложности?

— Главная в том, что Шельп настаивает на приоритетности работ по осевым компрессорам, а сам намерен заниматься диагональными, это такой тип, который...

— Альберт, уволь меня от этих подробностей, — скривился Гитлер. — Говори по существу.

— Если по существу, то есть такой инженер Макс Мюллер, который раньше работал на фирме Юнкерс, но у него не сложились там отношения. Он также увлечён идеей реактивных двигателей, работает над двигателем с осевым компрессором, только теперь у Хейнкеля, поэтому занят борьбой с Охайном, а не конструированием.

— Выходит, что Хейнкель решил собрать под своё крыло оба направления.

— Именно так. Но добром это не кончится, я так считаю.

— Согласен, надо обдумать более основательно. Давай по другим вопросам этой темы пока пройдёмся. Где ещё сложности?

— На первом месте, само собой — это жаропрочные материалы. Крупповские спецы создали тинидур, сохраняющий рабочие качества при 700 градусах, но там в сплаве тридцать процентов никеля, поэтому использование материала под вопросом. Сейчас они работают над другим сплавом, в основе которого менее дефицитный хром, но он менее тугоплавкий. Есть идея делать лопатки рабочей турбины охлаждаемыми, но там масса технологических сложностей. Да и массовое производство этих самых лопаток — это отдельный вопрос. Проблем столько, что я боюсь мне не справиться.

С последними словами Шпеер поник и уставился в поверхность стола. Он действительно не видел путей решения поставленной задачи — за два года дать люфтваффе реактивные истребители, способные бороться с армадами бомбардировщиков. Гораздо чётче он видел этот путь через "демонстрационно-показательный" Хейнкель-100, но фюрер решительно против.

В этот момент Гитлер разрывался между желанием посвятить Шпеера в тайну пришельца из будущего и уверенностью, что время ещё не пришло. Он мучительно подбирал нужные слова, искал обоснования своей уверенности, но ведь нельзя сказать прямо, что английский школьник говорил именно о реактивных немецких истребителях как об упущенном шансе. А значит, в той истории удалось справиться и с дефицитом никеля, и с производством лопаток, поэтому надо лишь вдохнуть в Альберта собственную уверенность, это его долг как фюрера, в конце-то концов. И слова нашлись.

— Альберт, посмотри на меня, — неожиданно мягко сказал Гитлер.

Шпеер поднял глаза, встретил сочувствующий взгляд и добрую улыбку фюрера. Природный магнетизм Гитлера никогда не доводил его до экстаза, в отличие от многих, но именно сейчас он вдруг ощутил, что вождь действительно способен видеть его до глубины души. Тем временем тот, с мудрой, понимающей усмешкой, не давая оторвать взгляд, начал говорить.

— Вспомни, как ты разбирался с радиотехнической промышленностью. Помнишь?

— Конечно, мой фюрер.

— Тогда ты обязан помнить, что было в итоге запрета на кварцевую стабилизацию. Помнишь?

— Да, мой фюрер, помню. Роде и Шварц создали новые катушки индуктивности, а инженеры Лоренца два года назад внедрили порошковое литьё с микронной точностью. И теперь мы не зависим от поставок из Бразилии.

С этими словами Шпеер оживал на глазах, распрямился, во взгляде появилась твёрдость, а на губах заиграла ответная улыбка. Заметив эту смену настроения, Гитлер решил закончить воспитание эффектно и рявкнул:

— Так с чего ты начал впадать в уныние? Я же сказал, что у нас есть таланты наших инженеров и мастерство наших рабочих. Дай им задачу, поставь им цели, тогда они свернут горы и свершат невозможное! Неделя тебе сроку и чтоб предложения лежали у меня на столе!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Факт из реальной истории

* В РИ, после применения этих приставок, авиация "союзников" буквально заваливала немецкие РЛС фольгой, добиваясь превышения в 40 раз

* В РИ появился в сентябре 1942

* В РИ это произошло в ноябре 1941

* В РИ это случилось в октябре 41-го

Глава 4

На талантливых инженеров и рукастых мастеров надеялись не только руководители Рейха — куда больше на них рассчитывали пилоты ночных истребителей.

Перед новообразованной первой дивизии ночных истребителей поставили задачу обеспечения взаимодействия экипа­жей перехватчиков, служб воздушного наблюдения, наземных РЛС, прожекторов и зенитной артиллерии с целью предотвращения бомбардировок Рурского промышленного района. Но для того, чтобы островитяне страшились бомбить не только днём, но и под покровом темноты, требовалось решить превеликое множество проблем. Достаточно сказать, что в составе дивизии поначалу не было ни одной РЛС, штаб и командный пункт только предстояло создать, а первая эскадра ночных истребителей представляла собой редкостный "зоопарк" разнотипных машин, причём большинство из них оказались не приспособлены к ночным полётам. Прожекторный полк был всего один. Единичные же успехи базировались лишь на мастерстве и энтузиазме пилотов и наземных служб.

Невзирая на трудности и препоны, к январю 41-го Каммхубер и его подчинённые добились многого, а самое главное их достижение заключалось в том, что эскадру майора Фалька перестали поддразнивать "ночными сторожами" — прозвищем, намекающим на их бесполезность. Поначалу ночные истребители люфтваффе выглядели и в самом деле на редкость беспомощно, особенно на фоне тех затрат и усилий, которые задействовались для обеспечения их эффективности. Цепь зон ПВО, прозванная англичанами "линией Каммхубера", защищала северо-запад Германии прожекторными секторами и зонами ответственности истребителей. Первая "полоса обеспечения" шла от Шлезвиг-Гольштейна до Льежа, а вторая, прикрывающая Берлин, протянулась от Стендаля до Гарделегена. Вдоль всей линии развернулось строительство одиннадцати аэродро­мов с бетонными ВПП, кроме того аэродромы ПВО оборудовались капитальными и замаскированными укрытиями для самолетов. На побережье Голландии в районе городка Нунспеет, где чаще всего отмечались пролёты английских бомбардировщиков, установили РЛС дальнего обнаружения "Фрейя". Командиром поста назначили лейтенанта Германа Дихля, который, собственно и разработал метод наведения истребителей с помощью данного типа РЛС, получивший название "тёмный ночной перехват".

Метод был неплох, однако требовал весьма высокой квалификации операторов, к тому же производство этих огромных радаров разворачивалось с трудом и поэтому, с октября 40-го линия Каммхубера оснащалась РЛС "Вюрцбург", а ночные истребители отрабатывали действия методом "светлого ночного перехвата". Понятное дело, что наиболее перспективным подходом было бы оснащение ночных истребителей собственными радарами, однако конструкторские изыскания в этом направлении только начались и результат ожидался не ранее весны 41-го. Наиболее сложной задачей в этом вопросе, оказалось сломить сопротивление Геринга, который заявил, что "истребитель — это вам не кинотеатр" и продолжал упорно сопротивляться передаче Bf-110 на нужды ПВО. Несмотря на то, что недавно созданный воздушный флот "Райх" и входящая в его состав 1-я ночная эскадра формально оставались в подчинении люфтваффе, Геринг буквально спинным мозгом чуял, что ПВО, за делами которой столь пристально наблюдает фюрер, постепенно и незаметно, но выходит из доктрины "всё, что летает — это моё".

Именно поэтому в сентябре 40-го Геринг согласился с "перепрофилированием" 1-й авиашколы тяжёлых истребителей в 1-ю авиашколу ночных истребителей, с переводом туда ряда преподавателей и инструкторов из школ слепых полётов. Однако планы расширения и реформирования 5-го воздушного флота, представленные на утверждение зимой 41-го были им отвергнуты, что называется, "с порога". Три эскадры истребителей, не считая прочего, заставили "толстого Геринга" буквально взбелениться. И было от чего — ведь эскадры предполагалось вооружать и оснащать по усмотрению Каммхубера и маячившего за его спиной выскочки Шпеера. От люфтваффе требовались лишь пилоты и наземный персонал, а самый "вкусный" момент распределения заказов на нужные заводы нужным подрядчикам, фактически уходил в другие руки. Этого Геринг не стерпел и Каммхуберу, взявшему на себя вопрос согласования планов, пришлось выслушать натуральную истерику с заключительными словами: "Вы страдаете гигантоманией! Если Вы хотите иметь под командо­ванием всё Люфтваффе, то почему бы Вам не занять моё крес­ло?!"*

// * в РеИ эти слова Каммхубер услышал в мае 43-го, но в остальном, за исключением появления ВФ "Райх" еще в 40г, показаны события РеИ //

Впрочем, перипетии борьбы за сферы влияния в высших эшелонах власти, при всей их значимости, лейтенанта Рудольфа Краузе интересовали лишь в отношении влияния на прохождение службы. Закончив обучение для разведывательной авиации летом 40-го, лейтенант пять раз летал в смертельно опасном небе над Англией, а затем принял предложение о переводе в ночные истребители. Люфтваффе уделяло особое внимание лётчикам-разведчикам, достаточно сказать, что их учёба была самой продолжительной, и поэтому Рудольф без особых затруднений прошёл программу переподготовки.

Опыт перехватов осени 40-го сразу показал фундаментальную разницу между действиями истребителей днём и ночью. В дневном воздушном бою одним из решающих факторов выступало личное мастерство пилота, его индивидуальные пилотажные навыки и, своего рода, "натиск агрессивности". Для ночника же на первое место выходили навыки взаимодействия с наземной службой наведения, опирающиеся на умение терпеливо ждать. Кроме того, не менее важную роль играло взаимопонимание между пилотом и оператором аппаратуры обнаружения, поэтому школа ночных истребителей выпускала не отдельных членов экипажа, а сработавшиеся "двойки" из подружившихся курсантов.

В том, что Рудольф дал согласие на перевод в ночные истребители, немаловажную роль сыграло и то обстоятельство, что он, летая разведчиком, фактически работал "водителем штурмана" и подчинялся бывшему штурману "Люфтганзы". Для молодого (в ноябре исполнилось 25 лет), по-хорошему амбициозного парня, необходимость подчиняться в полёте "старому (32 года) пердуну" была просто нестерпимой, а ночная авиация предоставляла возможность вернуться к правильному порядку, когда пилот — это Командир экипажа.

Свои способности пилотажника Рудольф оценивал достаточно высоко, причём небезосновательно — его Do-17 пять раз возвращался на базу, выполнив задание и увернувшись от английских перехватчиков. Маневрируя курсом, высотой и скоростью он оставлял в стороне разрывы снарядов зениток, осколки которых лишь два раза успели "попятнать" корпус самолёта, и Рудольф находил особое упоение в те моменты, когда в игре со смертью он предугадывал следующий ход врага. Эти моменты могли бы послужить компенсацией за унизительное чувство бессилия, когда надо было строго удерживать курс для фотосъёмки, но более всего его угнетала изначальная роль разведчика — своего рода "жертвы" для стай охотников. Возможность поквитаться с перехватчиками островитян, сменить роль и самому быть охотником, на самом деле и стала главной причиной его согласия на перевод.

Оператором бортового оборудования Его экипажа стал Конрад Петц, один из трёх курсантов, ранее служивших операторами наземных РЛС, а подружились они благодаря внешней похожести до такой степени, что их поначалу принимали за родных братьев. Поскольку курсанты, узнав, что они друг другу ни разу не родственники, немедленно принялись острить на тему отцовских похождений, им пришлось дружно отбиваться и между собой выяснить подробности биографии родителей. Тщательное расследование не нанесло ущерба ничьей семейной чести, и Рудольф с Конрадом отнесли свою похожесть на некий каприз природы, а затем и подружились.

В первом наборе школы преобладающим контингентом были экипажи Bf-110, которых перевели в ночники целыми эскадрильями, однако встречались представители других родов авиации и даже (!) лейтенант-танкист.*

// * РеИ — Мартин Древес //

В ходе классных занятий, которые зачастую превращались в яростный обмен мнениями, разбирали сильные и слабые стороны английских самолётов, благо курсанты видели их не только на картинках, создавались тактические приёмы и изучались технические новинки. К сожалению, на текущий момент приходилось довольствоваться ультракрасными детекторами и расплывчато-туманными лекциями от фирм, занявшихся тематикой бортовых радаров. Основной упор в подготовке был сделан на организацию связи с наземными постами и практику по "слепым полётам".

Тем временем фронт воздушной войны с островитянами приносил тревожные вести. Их система ПВО реагировала всё эффективнее, количество перехватов увеличивалось с каждым месяцем, хотя не каждый перехват заканчивался сбитым разведчиком люфтваффе, но сам факт того, что английские истребители становились всё "глазастее", наглядно показывал, что там идут схожие процессы и работы по ночным истребителям. Кроме того, всё ощутимее становились удары английских бомбардировщиков, они всё точнее выходили на цель и наращивали мощь ударов. Никто не сомневался в том, что основные схватки ждут всех впереди, а то, в чём они принимали участие ранее — было лишь "разминкой".