Подарок для Повелителя. Четвертая часть.

Учитывая современный уровень развития телепортации, граф мог придумать что-нибудь поправдоподобнее, но в принципе, я его понимаю: он сейчас слишком уязвим, чтобы свободно разъезжать по чужим территориям. Жену спрячет, да так что никто ее при всем желании не найдет. Как никак он там хозяин, так что может относительно спокойно приглашать чужаков к себе, а вот подвергать свою жизнь опасности, отправляясь в Эльгардар — на это он вряд ли согласится. На своих землях его достать не в пример сложнее, поэтому если мы все же хотим получить солидный кусок новых земель, проще будет съездить туда, чем пытаться выкурить графа из родового гнезда.

Поручив советникам вместе с секретарем составить черновой вариант ответа людям, отпустил совет, чтобы наедине с Тиррелом и Альевиром обсудить, почему они настолько против поездки в Илодар. Мне-то в принципе все равно, могу и прокатиться в человеческие земли.

Иллирэн.

Если мои подозрения верны, то вчерашним урезанным уроком я обязан Дайаниру. Тиррелинир и вовсе не счел нужным особо заморачиваться и заранее договариваться с учителем: просто пришел и изъял меня с занятия в связи с "неотложными делами государственной важности". Сариэлу еще повезло, что его смена вчера была. Кирриэль-то к моему "похищению" отнесся более, чем спокойно, а вот как бы Мыш с лордом меня делили... Не представляю.

— Прогуляемся до моего кабинета или к себе пригласите?

— Прогуляемся.

Заодно пополним коллекцию мест обитания "простых" эльфов. В кабинете Повелителя я уже был — ничего стоящего, кроме собственно его обитателя, я там не заметил. В гости к Сариэлу с Фимкой незвано нагрянул — там, как ни странно, опять же Ильгизар оказался главной достопримечательностью. Лаборатория Дайанира пока лидировала, одна занятная окаменелость чего только стоит. Боюсь однако, меня туда нескоро еще не пустят. А пока на очереди было логово местного ужаса — лорда Тиррелинира.

Критическим взглядом окинул кабинет эльфа. Ну, что я могу сказать? Логово как логово. Стандартный набор: кресло, большой письменный стол, пару стульев для посетителей. Не то чтобы я ожидал обнаружить здесь какие-нибудь специфические орудия труда, но...

Я уже было совсем разочаровался, когда вдруг заметил на столе чей-то портрет. С моего места, увы, не разглядеть, кто на нем изображен, но, надо признать, узнать сию "волнующую тайну" хотелось. Как-то не вписывались в мое представление о Тиррелинире такие вот сентиментальные штучки вроде портрета на рабочем столе.

Понимающе усмехнувшись, эльф протянул рамку мне.

— Талика, моя сестренка.

Ничего сверхъестественного в том, что у Тиррелинира есть семья, не было, но я как-то раньше об этом не задумывался, поэтому слегка растерялся.

Сестра Тиррелинира? Боюсь, столкнись я с ней случайно где-нибудь на улице, подумал бы этом в последнюю очередь. Перевел взгляд на ее брата, пытаясь найти схожие черты.

— Не похожи?

Прямой нос и слегка вздернутый, хищная улыбка и то ли недовольно, то ли упрямо поджатые губы, резкие обозначенные скулы и мягкий овал девичьего лица — брат с сестрой были не похожи насколько это возможно среди близких родственников.

Вот если бы один из них сменил прическу... Сходства стало бы определенно больше. Сужу по собственному опыту. Осталось только выяснить, согласна ли барышня перекраситься и выпрямить волосы. Вряд ли Тиррелинир пойдет на такие жертвы. Представив вышеобозначенного лорда с черными кудряшками, я не удержался и фыркнул, чем вызвал недоуменный взгляд со стороны жертвы моего разгулявшегося воображения. Пришлось признаваться, в чем причина веселья, благо чувством юмора Тиррелинир не обделен. Заодно поведал об дайанировых экспериментах над моей внешностью.

— Хотите сказать, что так сходства будет больше? — Тиррелинир невозмутимо подошел к зеркалу, поправил выбившийся локон и скептически хмыкнул.

Увы, иллюзия мало что изменила. Тиррелинир даже не стал выглядеть смешно или нелепо. Что само по себе удивительно: такая прическа была в моде лет сто назад, и могу сказать, что на некоторые из портретов в семейной галерее смотреть без слез было нельзя. Двоюродная тетка мне, помнится, долго простить не могла, что я, будучи еще совсем мелким, наивно спросил у нее, почему леди на портрете носит брюки. Честное слово, не хотел обидеть ее любимого дедушку!

Цепкий, изучающий взгляд отбил бы у любого охоту повеселиться за счет Тиррелинира. Точно!

— Взгляд! Я сразу не понял, что не так. У вас взгляд очень похожий.

— А-а-а... — эльф усмехнулся, — На самом деле она совсем не такая, — развеял иллюзию и вернулся к столу. Повеселились и хватит? — Просто с художником не сошлась во взглядах. Он настаивал на такой прическе, сестренка была против, леди Исвальд поддержала модного в тот сезон мастера. Вот Талика свое "фи" усиленно и выражала, а он взял да и написал ее такой. Портрет в итоге признали никуда негодным и забросили в дальний угол. Больше ее портретов не писали, так что приходится мне довольствоваться тем, что есть.

Вспомнил, как меня в десятилетнем возрасте попытались увековечить, запечатлев на семейном портрете, и понимающе улыбнулся.

— Былое доверие к модным художникам было безнадежно подорвано?

— Нет. — Тиррелинир перестал улыбаться, забрав у меня портрет, задумчиво провел пальцем по рисованному лицу и вернул рамку на место. — Потом она пропала.

— Простите. — Стало жутко неудобно за свое неуместное веселье.

— Ничего. Кстати, я Вас ведь действительно по делу хотел видеть. — Выбив задумчивую дробь на крышке стола, он посмотрел на меня. — Если позволите, я хотел узнать, как Ваша семья отнеслась к тому, что Вы спасли незнакомого эльфа и ничего с него за это не получили.

— Никак. — Я-то думал, он о тех похищениях хотел поговорить, потому был полностью обескуражен неожиданным вопросом. — Они о моих приключениях мало что знают.

— То есть это целиком и полностью была ваша инициатива?

Настороженно кивнул, не понимая, куда лорд клонит.

— Вы полагаете, Ильгизар должен что-то вашей семье или вашему роду за свое спасение?

— За спасение — не должен.

Если учесть, что я на тот момент был несовершеннолетним и не был в полном праве распоряжаться своим имуществом, то двадцать пять золотых Повелитель моему отцу все же задолжал.

-А за что должен?

Мне что, счет предъявить, а он по старой дружбе так уж и быть доставит его Повелителю? Может, еще проценты возьмется выбить?!

— Тиррелинир, давайте Вы мне сначала доходчиво объясните, чего от меня хотите. Иначе я только и буду делать, что думать, в какую такую авантюру Вы меня пытаетесь втянуть.

С чего он вообще не в свое дело лезет?

— Ильгизар должен знать, что своей жизнью он обязан только Вам, и узнать об этом он должен от Вас. Поскольку Вы только что признали, что Ваша семья никакого отношения к его спасению не имеет, то...

— Он и так знает, — Разговор этот мне окончательно разонравился.— И вообще, я ему давно уже сказал, что никому ничего от него не нужно.

— Никому или Вам лично?

— Между прочим, я до сих пор так и не услышал внятных объяснений, — немного помолчал, давая Тиррелиниру шанс, но он им не воспользовался. — Если Вы не можете ничего сказать по существу, я, пожалуй, пойду. Хорошего Вам дня. — Резко встал и едва заметно поклонился. Я ему все технические подробности лечения Ильгизара давно уже выложил, и хватит с него. Нечего лезть мне в душу. Если ему от меня что-то конкретное нужно было, так бы и говорил. А то ходит вокруг да около, почву прощупывает.

— Я Вас не отпускал. — Тихий голос пробрал меня до костей, заставив замереть на месте. — Если Вашей Светлости угодно поговорить начистоту, значит, поговорим начистоту. — Как он меня назвал? — Садитесь, Иллирэн тор Илодар, разговор будет долгим.

Не ослышался. Пребывая в каком-то полушоковом состоянии, не задумываясь подчинился, опустившись на самый край стула и замер, во все глаза глядя на эльфа.

— Что ж Вы, Ваша Светлость, спасаете, а потом вдруг заявляете, что ни в грош не ставите сохраненную жизнь? Жестоко, Ваша Светлость, Вы бы еще прямым текстом предложили Ильгизару пойти и покончить с собой. А Вам не кажется, Ваша Светлость, что...

— Прекратите! — Злость разогнала гипнотическое оцепенение. — Прекратите меня так называть!

— Как Вам будет угодно. — Эльф кресла так и не занял и теперь, то ли присев, то ли прислонившись к высокому подлокотнику кресла, возвышался надо мной, вынуждая смотреть снизу вверх, что неимоверно раздражало.

— Вам не кажется, что это наше с ним личное дело?

— Нет. Никогда им не было. За долг жизни, связывающий Повелителя, расплачиваться возможно придется всему государству.

— Повелитель не клялся выплатить Долг жизни. Сомневаюсь, что что-то способно вынудить его сделать это сейчас. Остальное ни Вас, ни государства не касается.

Долг жизни, если бы он и в самом деле возник, мог стать причиной для серьезного беспокойства. Только с чего Тиррелинир взял, что Повелитель им связан?

— Вы признанный наследник Илодара. Боюсь, этого достаточно для возникновения долга жизни, хотите Вы того или нет.

— Я давно уже не наследник.

— На момент спасения им были.

— Тогда почему я до сих пор не заметил, что Повелитель — мой должник?

— Потому что Вы до сих пор не признали долг. Чем раньше Вы это сделаете, тем лучше.

— Мне и так неплохо.

— Раз Вы отказываетесь назначать цену, это право переходит Вашему отцу как главе. Вы должны понимать, что мы этого не допустим. Если Вы не возьмете эту обязанность на себя сейчас, Вам придется это сделать, когда Вы станете старшим.

Я похолодел, осознав, на что намекает эльф.

— Что такого может потребовать мой отец, чего не могу потребовать я?

Эльф хмыкнул, оставив мой вопрос без ответа.

— Боюсь, что Вашему отцу потребовать ничего не удастся. Граф до сих пор жив только потому, что его смерть Эльгардару в принципе не выгодна, а вероятность того, что он узнает о долге, до сих пор была ничтожно мала. У Вас есть сутки, чтобы принять решение.

— К чему такая спешка? Раньше Вас это не волновало. — Незаметно вытер о брюки вспотевшие ладони.

— Сейчас между Эльгардаром и Илодаром ведутся переговоры. Вполне возможно, что в ближайшее время Повелителю придется посетить Илодар.

— Переговоры?

— Уточняем границу, ничего особенного.

— Повелителя никто не заставляет сообщать моему отцу, что якобы ему должен. Но если Вы сомневаетесь в здравомыслии Ильгизара, просто не докладывайте ему о моем настоящем прошлом. Сам я рассказывать не стану. Он ведь еще не знает?

Если Тиррелинир говорит правду, смысл нашей договоренности с лордом Альевиром становится, наконец, понятен.

— Не знает, но как только узнает, мир не оставит ему выбора — ему придется встретиться с Вашим отцом, чтобы узнать, какова будет плата.

— Значит, сделайте так, чтобы Повелитель не узнал. Отец моего "пациента" не видел, беспокоиться не о чем.

— Ваш отец, как хранитель, почувствует долг, как только Повелитель пересечет границу Илодара.

— Какой еще хранитель? — Только сказок мне тут еще не рассказывали!

— Хозяин, владетель, хранитель... Называйте, как хотите, суть от этого не изменится. — Тиррелинир наградил меня фирменным взглядом, но, увы и ах, меня этим уже не проймешь, я тренированный. — Я не понимаю, что Вам мешает принять долг? Зачем создавать всем лишние сложности?

А и действительно, чего это я? Сделал бы сразу, как добрый дядя сказал, и не кочевряжился!

— Может, потому что я ни слову Вашему не поверил?

Если бы это было правдой, Дайанир меня бы уже давно предупредил. Он-то прекрасно знает, кто мой отец.

— Лорду Альевиру Вы доверяете больше? — Тиррелинир чуть наклонил голову вбок, посмотрел на меня как на чудную букашку и скучающим тоном продолжил, — Что ж, тогда прошу прощения за то, что отнял у Вас время.

Глава 3.

Ильгизар.

— Тиррелинир, зайди ко мне. Срочно. — Сразу же оборвал все возможные вопросы и возражения. Никуда от него доклады и прочие неотложные дела не денутся.

— Я думал, ты еще на приеме. — Тиррелинир, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.

— Как видишь, твоя информация устарела. — Задумчиво посмотрел на, кажется, удивленного моими словами Тиррела. Зачем ему надо было шантажировать Иллирэна? Ведь прекрасно же знает, что нельзя заставить кого бы то ни было признать, что долг выплачен.

Тиррелиниру первому надоело играть в молчанку.

— Ну и зачем, ты меня хотел видеть?

— А сам ты не догадываешься...

— Ильгизар, если ты настроен в шарады играть... — Тиррелинир осекся, видимо, почувствовав, что еще чуть-чуть и он перейдет тонкую грань дозволенного. — Ты разговаривал с братом? — Едва заметного кивка хватило, чтобы он продолжил. — Что он потребовал?

— Сменить начальника СБ, и мы в расчете.

Разом вылинявшая улыбка и посеревшее лицо друга лишь добавили ко всему прочему досаду на собственную мелочную мстительность.

* * *

Сообщение Кирриэля решило дилемму, которую я пытался решить в последние пять минут: отпустить уже человеческое посольство или еще немножко помучить?

Кирриэль, кажется, сомневался, что я брошу все дела и сию минуту приду, потому что, немного помявшись, он добавил, что у принца глаза почти черные.

— Разберемся.

Только слепой мог не заметить, что глаза Иллирэна меняются в зависимости от настроения. Впрочем, это самое настроение у него скачет по десять раз на дню. Что ж теперь каждое изменение окраса радужки рассматривать как повод для беспокойства?

К моему приходу его глаза уже посветлели, да и взволнованным брат не выглядел, скорее собранным и немного напряженным. Приглашение присесть было, однако, отклонено решительным движением головы.

— Я тебя внимательно слушаю. — Я тоже не стал садиться и теперь замер у окна, выжидающе уставившись на брата.

— Я, Иллирэн Даймиан ваэ Вайлис, виконт Илодарский...

Не отмахнись я столь беспечно от предупреждения Кирриэля, может, не стоял бы сейчас словно пригвожденный к месту не в силах ни то что пошевелиться — слова вымолвить.

— ... спас от верной смерти Ильгизара-Виллиниэля айит Кхаледа, Повелителя Эльгардара, разделив с ним свою кровь. Искупить этот долг может только спасение моей жизни. Ни я, ни мои родичи, ни по отцовской, ни по материнской линии, впредь не потребуем иной оплаты. Цена назначена, долг выплачен, да услышит меня мир.

Сознание продолжало отстраненно фиксировать слова Иллирэна, но все они терялись на фоне шокирующего признания. И все же до сих пор гораздо проще было поверить в сказку, скормленную мне Альевиром, такую логичную и правдоподобную. Одно единственное уточнение — Иллирэн часто бывал при графском дворе и регулярно общался с мифическим наследником — объясняло все кажущиеся неувязки. Или почти все.

Правда же казалась настолько нелепой, бредовой, что никак не желала укладываться в голове. Не мог несовершеннолетний наследник графа столько времени провести в лесу, чтобы его при этом никто не хватился!