— Куда-то спешишь, Киоко? — привычным, ровным тоном поинтересовался мужчина, рассматривая чуть ли не подпрыгивающую от нетерпения девушку.
— Куроки-сан, — слегка поклонилась куноичи, пряча раздражение от очередной задержки. — Спешу. На южный пост.
— Смена? — последовал короткий вопрос от немногословного мужчины.
— Нет, — покачала головой Киоко, — мне нужен Хироши-доно. Я слышала он там.
Услышав ответ, Куроки подозрительно посмотрел на свою напарницу, но вопроса не озвучил. Впрочем, это не помешало озвучить ответа самой девушке.
— Это личное дело.
Кивок от командира так и не сгладил возникшую в его глазах подозрительность. Киоко все понимала — скажи ей, что какой-то рядовой шиноби разыскивает командира их небольшого лагеря, одним лишь подобным взглядом, она бы не ограничилась.
— Тогда, за мной, — бросил Куроки, двинувшись в противоположную от Южного поста сторону. — Мне к нему на доклад.
Даже не думая перечить, куноичи быстрым шагом догнала своего командира и немного отстав, двинулась за ним.
Десятиминутный переход спокойным шагом отрезвил и успокоил нервничающую девушку — как-никак в ближайшее время ей предстоял один из самых важных разговоров в её жизни. За это же время Киоко в очередной раз успела все обдумать и, твердо уверившись в собственном правильном решении, готова была предстать со своим требованием перед главой своего лагеря. Их совместный с Куроки путь закончился там, откуда лишь сорок минут назад его начала сама девушка — у гигантского, даже по сравнению со своими братьями исполинами, дерева, в корнях которого примостилась большая походная палатка. Её саму и облюбовал искомый Хироши-доно.
— Вы разминулись, — улыбнулся девушке стоявший у входа охранник. — Он пришел спустя десять минут после твоего визита.
— Я уже поняла, — негромко пробурчала в ответ она.
Куроки же, не обращая внимания на небольшой диалог с его подопечной, подошел, бросил кроткий взгляд на мигом подобравшегося охранника и спросил:
— Он у себя?
— Доклад? — раздался требовательный вопрос, только что улыбавшегося мужчины.
Получив в ответ сухой кивок, охранник лишь отошел в сторону, пропуская подошедшую пару внутрь.
Изнутри палатка представляла собой настоящий зал для совещаний: два стенда с картами, поле для разработки тактических маневров и длинный широкий стол с двумя рядами стульев, упирающийся в рабочее место хозяина этого места. Сам он, к слову, сидел и выразительно посматривал на вошедших.
— Хироши-доно, — учтиво поклонился Куроки, заметив направленный взгляд серых глаз.
— Хьюга-сама, — последовала примеру своего командира Киоко, с той разницей, что кланяться пришлось немного ниже.
Мужчина с длинными черными волосами с некоторым удивлением смотрел на разгибающуюся куноичи — её обращение не прошло бесследно.
— Не помню, чтобы я вас вызывал, — бросил он, смотря на смутившуюся под его взглядом девушку.
— Хьюга-сама... — начала, было, она объясняться, но в тот же миг была прервана поднятой рукой.
— Можно пофамильярней, — чуть склонив голову, улыбнулся мужчина.
— Спасибо, Хьюга-сама, — вновь поклонилась Киоко, стремясь спрятать побледневшее от напряжения лицо. Каждое слово давалось ей с великим трудом. — Я по личному делу.
Хироши Хьюга лишь изобразил усмешку и наконец, обратил свое внимание на еще одного присутствующего.
— Что с Кусакагуре? — сцепив руки замком, мужчина устремил взгляд своего Бьякугана на командира Киоко.
— Кусагакуре, несмотря на боевые действия между Конохой и Ивой проходящие на территории страны Травы, планирует воздержаться от конфронтации и намерена придерживаться нейтралитета. Помимо этого, судя по построению фраз главы совета деревни, наши посланники были далеко не первыми.
Хьюга лишь закрыл глаза, опустил лоб на сцепленные замком руки и в абсолютной тишине обдумывал новую информацию. Неуютная пауза затянулась. Киоко, далекая от политики и политических игр, заинтересованно переводила взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь уловить настроение обоих. И если своего командира, после долгой работы под его началом, она могла прочитать хоть поверхностно, то вот макушка Хьюги секретами делиться явно не собиралась. Впрочем, этого и не потребовалось.
— Трусы! — рыкнул Хьюга и, наконец, поднял глаза. Киоко чуть сжалась. — Надеются пережить войну, не замарав руки? Защищают свою страну своим бездействием? Ха! И это какурезато!
— Их можно понять, — вставил свои пять копеек Куроки.
— Нет, — Хироши покачал головой, — им можно лишь посочувствовать.
Последней фразы Киоко не поняла, но влезать с вопросами она не собиралась. Это не её уровень, не её поле для боя. Она лишь стояла, наблюдала и ждала пока ей, наконец, предоставят слово.
Ждала недолго. Буквально в ту же минуту Хьюга, легким, небрежным движением руки отпустив её командира, уставился на неё своими белесыми глазами.
— Ну и что у тебя за личное дело? — спросил раздраженный Хироши, буквально прожигая куноичи взглядом. — Киоко-сан, верно?
Девушка кивнула, собирая крупицы своей решимости. Она собиралась предъявить ряд своих требований одному из сильнейших кланов своей деревни, а тут одной храбрости уже явно не хватало.
— Хьюга-сама, — начала Киоко борясь с собственным организмом, что требовал бросить эту затею, — не так давно, мне в руки попала очень дорогостоящая и важная информация, которая требует вашего непосредственного внимания...
Киоко резко осеклась, видя как вздулись вены на лице командира её лагеря. Ни о чем другом, кроме как о полной собранности и серьезности Хироши, это говорить не могло.
— И что это за информация? — тихий вкрадчивый голос Хьюги вызвал неостановимую дрожь в коленях.
Киоко была на грани паники. Ватные ноги подгибались, грозясь в любую минуту усадить хозяйку на пол, мысли путались и сворачивали не в ту степь, вырисовывая чудовищные образы расплаты за подобную наглость... Но отступать уже было поздно.
— Л-любая информация имеет свою цену... — дрожащий голос вырвался из онемевшего горла девушки и в тот же миг...
Цепкие пальцы сомкнулись на шее Киоко, пережимая гортань, поднимая куноичи над землей и вызывая резкое удушье. Против воли, на чистых инстинктах руки девушки вцепились в железную хватку, стремясь ослабить, дать хотя бы глоток воздуха. Не помогало. Грубые мужские пальцы до хруста сжимающие её шею казались стальными, неподатливыми. Они будто бы не замечали отчаянных попыток повисшей в воздухе девушки.
— Скажи мне, Киоко, — ледяной шепот Хьюги проникал даже в погрязшее в панике сознание куноичи, заставляя к себе прислушиваться, — что мне мешает казнить тебя здесь и сейчас за сокрытие важной информации в военное время? За попытку торга ей же? Отвечай, мразь!
Тело Киоко конвульсивно задергалось, все еще не осознав бесполезность попыток вырваться из лап этого чудовища. Сознание меркло, горло напрягалось в попытках выдавить всего лишь одну, возможно спасительную фразу.
— Это... только... дела... Хьюг... — из пережатой гортани чудом вырвался неразборчивый хрип.
Железная хватка мигом исчезла, бросая на пол обессиленную девушку. Её тело билось в конвульсиях, успев почувствовать дыхание приближающейся смерти, сердце стучало как заведенное, пытаясь снабдить судорожно соображающий мозг необходимым кислородом, легкие, прочувствовав все прелести удушья, работали на износ. Киоко загнулась в приступах жестокого сухого кашля, даже не пытаясь подняться. В голове билась лишь одна единственная мысль: "Я жива... Жива!".
— Информация какого рода? — стальной голос Хьюги не обращал внимания на жалкое состояние своей собеседницы.
Киоко уже не думала о торгах. Все, чего она сейчас желала — убраться подальше от этого человека.
— Я встретила носителя Бьякугана, — как на едином духу выпалила девушка и вновь закашлялась.
— Вот как... — протянул Хьюга уже гораздо спокойней. А последовавший следом изучающий взгляд, пробежавшийся по её телу, был чуть ли не физически ощутим.
Только вот девушке было глубоко наплевать на изменившиеся интонации, и возможные мысли в голосе её мучителя — слишком уж она была занята восстановлением собственного дыхания и душевного равновесия. Пережитое ей всего миг назад бесследно пройти не могло. Вот только её состояние Хьюгу не особо, кажется, и волновало. Или же наоборот — волновало слишком уж сильно.
— Прости, Киоко-чан, — прошептал ей на ухо склонившийся Хироши, опуская свои руки ей на вздрагивающие плечи. — Я погорячился. Прости.
И она простила. Она была готова сделать все что угодно, лишь бы побыстрее покинуть палатку этого человека.
— Расскажи подробнее, о ком ты сейчас говорила. Он взрослый? Ребенок? Он шиноби?
Девушка в очередной раз вздрогнула, когда одна рука Хироши покинув уже не трясущееся плечо и проскользив по спине, переползла на живот, прижимая её тело к своему. Вот так внезапно для себя Киоко оказалась в объятиях севшего на пол сильного мужчины.
— Эт-это ребенок, Хьюга-сама, — дрожащим голосом отчитывалась девушка, стараясь не реагировать на действия командира их лагеря. — Красноволосый мальчик двух-трех лет от роду...
— И почему ты уверена, что он Хьюга? — вкрадчивый голос Хироши, тихо звучавший около самого уха, завораживал, заставлял вслушиваться, расслабляться.
— Кажется я заста... — Киоко осеклась, почувствовав как другая рука мужчины опустилась на её ногу, нежно её поглаживая, успокаивая напрягшуюся девушку. — Кажется, я застала его во время первой активации...
На сей раз напрягся уже Хьюга. Рука на её бедре остановилась.
— С чего ты взяла?
— Он выглядел шокированным. Не знаю, что он видел, но к такому он явно не был привычен.
— Понятно, — протянул Хироши, вновь возобновив свои поползновения. — И где он?
На этот раз Киоко с ответом не торопилась — вновь поднимать вопрос о цене она справедливо боялась. Люди, чувствующие за собой и власть, и силу, редко когда любили покупать то, что могли получить бесплатно. А потому... Девушка аккуратно положила свою ладонь на руку, что Хироши держал у неё на животе, и аккуратно подняла её выше, переместив к себе на растущую грудь. Расчет сработал — Хьюга отвлекся, сосредоточив свое внимание на новых для себя ощущениях.
— А вот тут и стоит вопрос о цене... — уже смелее, с оттенком игривости ответила Киоко.
— Что ты хочешь? — спросил мужчина, больно сжимая её грудь. — Денег? Звания?
— Положения, Хьюга-сама. Положения. — Ухмыльнулась девушка. — Я хочу влиться в ваш клан, господин.
Мужчина замер ледяной статуей. Кажется, он только сейчас осознал, что чуть ли не добровольно расписался о возможности сделки. Но оправился он быстро.
— Ты же... понимаешь... что... — отвечал Хироши, прерываясь, целуя нежную женскую шею, которую недавно чуть было не сломал собственной рукой, — подобные вопросы... не в моей... компетенции...
— Прекрасно понимаю, — тут же ответила Киоко, и одним плавным движением выскользнула из объятий мужчины, твердо вскочив на ноги, — и потому буду ждать от вас новостей.
Раздражение, застывшее на лице Хьюги, а что важнее мужчины, не получившего желаемое, заметить мог и слепой. И потому, не желая и дальше провоцировать распаленного Хироши, Киоко резко поклонилась и пулей выскочила из палатки. Раздавшийся позади неё крик: "Хиро!" — стал самой настоящей усладой для её слуха.
Означал он лишь одно — у неё получилось! Несмотря ни на что, у неё получилось!
Последствия. Часть 2.
*ОСТОРОЖНО! В главе замечен мат!*
Две недели мучений... Две недели постоянно болящих глаз... Я уже далеко не один раз успел проклясть и собственное додзюцу и собственное упорство. Знал бы, на какие муки я себя обрекаю — подумал бы ещё не раз.
С той встречи с сильными мира сего минуло уже достаточное количество времени. За первые несколько дней я вновь обрел, казалось уже потерянную паранойю. Боялся. Боялся взглядов, шепотков, шорохов. Проходя мимо любого прохожего, невольно опускал глаза и исподлобья искал протектор вражеской для меня деревни, а промелькнувшая в пустынном проходе тень наталкивала на мысли о слежке.
Я не хотел в Коноху, хотя мой путь, скорее всего, и лежал туда. Нет, ну, а что меня там ждало? Ну, первый приходящий на ум ответ — "канон". С одной стороны это действительно удобно — я в курсе большинства важных событий, что так или иначе произойдут в Конохе. Но тут, внезапно даже для меня самого, выплыло неожиданное опасение. Что для этого мира есть канон, который я знаю? Неизбежная судьба или возможное развитие событий? Если первое, то в Коноху мне нельзя ни в коем образе — о красноволосом носителе Бьякугана канон не ведал. А значит, и меня к началу всей заварухи в деревне уже не было. И это настораживало.
Нет, не пойду. Зачем мне вообще сдалась эта какурезато? Мне дали новую жизнь, новый мир, новые возможности — передо мной открыты все врата! Вот и буду заглядывать в каждые по очереди. Оставался лишь вопрос — а будет ли кого интересовать мое мнение? Буду надеяться.
Но это никак не решало моей главной проблемы. Я знал, ибо это логично, что о мальчике с додзюцу уже оповестили нужных людей. Знал, и потому ждал решение тех, кто каким-то образом были причастны к моим глазам.
Ждал в первый день, второй, третий... Моя паранойя вновь не принесла никакого результата — вестей не было. Даже шиноби, раньше изредка проходившие через нашу деревню, куда-то пропали. И вот переборов панические мысли я вернулся к тому, откуда все началось — к глазам.
Стоило лишь мне разобраться с принципом работы Бьякугана, как я тут же приступил к экспериментам. Я надеялся, действительно надеялся, что лишь первая его активация сопровождается теми неприятными ощущениями. Зря.
Чакра, что в момент осознания её наличия напоминала бурный поток, стала скорее спокойной речкой, что с истинной безмятежностью текла по моему телу. Чувствовалась на отлично, управлялась легко, но дозировать... Вот где была загвоздка. Первый раз подав чакру себе в глаза, на краткий миг я даже ослеп от резкой, режущей боли. Меня скрутило, ребра захрустели, а ногти до крови впились в ладони. Ох, эти незабываемые мгновения.
Я стал намного осторожнее. Помогало, хоть и не удавалось, пока, целиком избавиться от неприятных ощущений. Было к слову и ещё несколько неприятных открытий — глаза, чисто физически, уставали. Надеялся что с непривычки.
— Акио, — вырвал меня из дум звонкий голос матери, — негодный мальчишка, куда ты опять запропастился?
Ну вот, меня опять потеряли, в который уже раз. Ну, уж извините, мне действительно было необходимо находить места, скрытые от чужих глаз — сильно сомневаюсь, что Эйко понравились бы мои тренировки. Дело даже не в какой-то мнимой опасности, а скорее в общей неприязни мамы к шиноби. Боялась она их или просто ненавидела, значения не имело. Мама показательно избегала контактов с ними, всячески игнорировала и выражала свое нежелание общаться. Разумеется, подобное поведение в деревне, что по своей сути являлась какурезато, нравилось не многим, но в силу характера местных жителей эту тему никто не поднимал. Меня же, как причастного, больше интересовали причины, а возможно и тайны, скрытые за таким отношением мамы. Возможно, думал я, именно оттого наш не шибко большой дом приютился в таком отдалении от Кусагакуре. И как итог мне приходилось терпеть некоторые стеснения.
