— И, что? — скепсис вице-премьера был явно направлен на сокращение вступительного слова и освещения самой сути.
— Как — что? — возмущенный профессор клюнул на приманку, — это означает, что все в мире состоит из одинаковых кирпичиков. Из которых можно слепить все, что угодно — от собачьей будки до шикарного особняка. Мы берем, скажем, стол..., — профессор не нашел ничего лучшего, ткнув в столешницу...
— И изготавливаем из него паркет, — продолжил коварный вице-премьер.
— И изготавливаем из него телефон, зеркало, вентилятор..., — бородач азартно поочередно тыкал в находящиеся в кабинете предметы быта, — ...растение в цветочном горшке... Да все, чего пожелаем!
— Вы хотите сказать, — министр обороны выпрямился во весь свой немаленький рост, — что, к примеру, из дерева можно получить золото?
— Не получить! Пре-о-бра-зо-вать в золото. Даже воду и воздух можно преобразовать в золото, в любой металл, в любое неорганическое или органическое вещество!
Профессор победно махнул рукой в сабельном замахе. В кабинете воцарилась тишина. Щеки вице-премьера покрылись пятнами — свидетельством о его замешательстве, что бывало с ним крайне редко. Министр обороны грузно рухнул на стул, который едва сдержал удар, скрежетнув по паркету пола всеми четырьмя конечностями. Растерянностью отличались и лица руководителей ФСБ, доселе невозмутимые и всезнающие. Даже президент Академии наук, похоже, был поражен таким простым примером, подтверждающим сложный научный тезис.
Безмолвие, впрочем, длилось недолго. Закаленные кабинетные бойцы разом пришли в себя, и на профессора вразнобой посыпался град вопросов.
— Стоп, стоп, стоп! — закричал опомнившийся вице-премьер и для убедительности постучал по столешнице костяшками пальцев, — давайте по порядку. Он ткнул рукой в сторону министра обороны.
— Вы хотите сказать (вероятно, это была его любимая фраза), — вкрадчиво начал он, — что таким образом можно разрушить оружие противника и его военную технику, а также живую силу врага? И превратить их в прах?
— Хочу, — безмятежно ответил бородач, — только зачем же в прах? Можно во что-то более мирное и полезное. В сады, например, в озера с чистой водой или кислорода добавить в атмосферу. В морской песочек для пляжа, наконец.
Какое то время все сидели молча, переваривая услышанное. Лишь размеренные щелчки маятника старинных напольных часов, стоявших в углу кабинета, нарушали эту неожиданно наступившую тишину.
— Все! Достаточно! — неожиданно резко произнес вице-премьер. _ Суть понятна. Последний вопрос: для этого необходима какая-то специальная установка?
Этот вопрос застал профессора врасплох.
— Да, — неуверенно подтвердил он, — что-то вроде этого.
— Гиперболоид инженера Гарина, — хмыкнул министр обороны.
— Честно говоря, над этим мы еще не думали... Так вопрос не стоял.
— Теперь стоит, — жестко сказал вице-премьер. — Все, товарищи. На сегодня хватит. Наши ученые могут быть свободны, а мы еще обсудим некоторые практические нюансы.
Он встал и попрощался с ними за руку. Профессор попытался сунуть принесенные листки в кожаную папочку, однако вице-премьер отрицательно покачал головой.
— Оставьте их здесь, — глухо сказал он.
— Но, как же..., — начал ученый.
— Все работы будут с завтрашнего дня засекречены, даже с сегодняшнего, — все так же глухо произнес высший чиновник, — все это слишком серьезно.
Было заметно, что груз ответственности наложил уже свой отпечаток на его лицо. Под глазами легли темные круги, от носа к подбородку протянулись две заметные, почти вертикальные морщины, а губы, и без того тонкие, превратились в ниточку.
Ученые молча вышли из кабинета.
Вице-премьер вновь сел за стол, и некоторое время сидел молча.
— Сейчас поеду докладывать президенту, — устало проговорил он, — но, в принципе, план уже ясен, и я думаю, президент с ним согласится. Поэтому необходимо приступать к его реализации немедленно. Безотлагательно.
Присутствующие раскрыли рабочие ежедневники.
— Первое, — произнес вице-премьер, — необходимо обеспечить строжайшую секретность проводимых исследований и обеспечить охрану главных фигурантов.
Председатель ФСБ и его зам синхронно черкнули ручками.
— Второе. Необходимы деньги, материальные ресурсы, создание специального центра и доставка туда всех наших лучших ученых. Это моя забота. Охрана будет за спецслужбами МВД и военных.
Министр обороны согласно кивнул головой.
— Третье. Следует создать разветвленную систему специальных лабораторий, чтобы каждая работала по своей теме и ничего не знала о других наработках. Нужно сделать что-то типа сталинских "шарашек", вызвав у ученых максимальную материальную заинтересованность. Проработайте этот вопрос.
Оба руководителя ФСБ сделали пометки.
— Четвертое. К черту все эти игры в шпионов и ловлю коррупционеров. Все оперативные силы бросить на поиск автора этих заметок, — вице-премьер кивнул на лежащие на столе листочки. — Вы понимаете, что это за фигура?
— Новый Эйнштейн, — хмыкнул министр обороны.
— Это не Эйнштейн, — вице-премьер помолчал, — это миллион эйнштейнов вместе взятых. И мы должны его найти. Докладывайте, что уже сделано в этом направлении.
Генерал-лейтенант вскочил и здесь ему уже не было предложено присесть. Вице-премьер смотрел на него холодными требовательными глазами.
— По словам Закатина, он подобрал эти листочки, когда утром выходил из дома для совершения обычной гимнастической пробежки. Они лежали вместе с книгами в нише, предназначенной для установки цветочных горшков. Он утверждает, что некоторые люди, желающие избавиться от ненужных книг, не выбрасывают их в мусорные баки и мусоропроводы, а оставляют где-либо на видном месте. Чтобы те, кому они еще могут пригодиться, легко их заметили.
— Проверяли?
— Так точно. Дворничиха подтверждает, что такая практика существует. Оставляют рядом с баками или у скамеек также иногда годные к употреблению носильные вещи, обувь и другие предметы. Опрошенные жильцы дома также об этом свидетельствуют. Хотя, конкретно, на этот день такого подтверждения не получено.
— Что собой представляет этот Закатин? Можно ли ему верить?
— Родители погибли в автомобильной катастрофе четыре года назад. Других близких родственников нет. Холост. Двадцать шесть лет. Закончил филологический факультет университета. Учится в аспирантуре. Специализация — пушкинист. Увлекается любительской астрономией. Еще одно хобби — коноклефилия.
— А это что еще за извращение? — брови вице-премьера слегка приподнялись в знак удивления.
— Так называется коллекционирование брелков для ключей, — пояснил генерал-лейтенант, скосив глаза и, на всякий случай, заглянув в "объективку", составленную оперслужбой на Закатина, чтобы убедиться в правильности произнесенного слова.
Вице-премьер кивнул головой, приглашая продолжить характеристику.
— Живет один в двухкомнатной квартире. Близких друзей нет. Часто встречается и, похоже, симпатизирует бывшей однокласснице Маклаковой Ирине, живущей в этом же доме. Ни к уголовной, ни к административной ответственности не привлекался. На учетах не состоит. В участии различных молодежных акций не замечен. В наше поле зрения никогда не попадал. Словом, типичный тихоня.
— Возможно, листки принадлежали одному из родителей? — подал голос министр обороны.
— Вряд ли. Отец Закатина работал спортивным врачом. Мать — также врачом, только онкологом в специализированной клинике.
— А, может автор сам Закатин, — вновь продолжил вице-премьер, — ведь он увлекается астрономией? Ведь и любители иногда совершают удивительные открытия, в которых сами не в силах разобраться.
— Это исключено полностью.
— Почему?
— Графологическая экспертиза начисто отрицает авторство Закатина. Кроме того, его математические знания остались на уровне теоремы Пифагора. Учительница математики той школы, которую он закончил, вообще утверждает, что тройку по ее предмету она поставила Закатину из чистой жалости. Его коньком с первых классов была литература. Ну, еще история и спорт. Физически он неплохо развит. Нет, он не может быть ни автором, ни исполнителем этих физико-математических изысков.
— Что дал опрос жильцов дома?
— Практически — ничего. Никто не видел оставленных у подъезда книг в тот день, и никто в сопутствующие дни не пытался избавиться от ненужной литературы.
— Может соседство книг и листков случайное?
— Скорее всего, нет. Закатин утверждает, что листки он обнаружил уже дома в книге Воронцова-Вельяминова "Очерки о вселенной", якобы оставленную у подъезда, которую он и взял себе, поскольку интересуется астрономией. Он нам ее предъявил.
— А, какие книги там еще лежали вместе с этой?
— Названий он не запомнил, но какая-то техническая литература, касающаяся вопросов строительства и архитектуры.
— По профессиональной принадлежности проверили всех живущих в этом доме?
— Обижаете, Вениамин Александрович, — впервые позволил себе улыбнуться генерал-лейтенант, — не так уж мы и подрастеряли свои кадры и навыки, несмотря на все бывшие пертурбации в нашем ведомстве. Да, что я Вам говорю, будто сами не знаете. Работаем и в данном направлении и не только по этому дому.
Улыбнулись и председатель ФСБ, переглянувшись с министром обороны.
Дело в том, что вице-премьер пришел в правительство из ФСБ. Этим и объяснялись столь профессиональные вопросы, задаваемые бывшему коллеге. Кроме того, по распределению функций он курировал силовые ведомства, был личным другом президента, а многие считали, что и его преемником и чувствовал на этом посту себя достаточно твердо и независимо. Поэтому он и вел себя в кругу высокопоставленных силовиков, назначаемых и подотчетных лишь самому президенту, столь решительно и уверенно.
— Ну-ну, — впервые легкая улыбка появилась и на лице председательствующего, — докладывайте дальше.
— Оперативной работой охвачены все прилегающие микрорайоны, — генерал-лейтенант вновь обрел серьезный вид. — Проверяются люди, которые могли оставить книги ввиду своего переезда, капитального ремонта в квартире, других событий, которые могли способствовать пересмотру ненужных вещей. Например, смерти бывшего владельца книг. Эти книги могли быть оставлены случайно или намеренно, но лишь в предшествующую ночь или ранним утром. Поэтому установлены и опрашиваются все окрестные нищие, бомжи, люди, возвращающиеся с ночной работы, любители бега трусцой, собачники, водители такси и так далее. Круг интересующих нас людей очень широк...
— Однако...
— Однако нужного результата пока нет. Кроме, пожалуй, одного нюанса.
— Какого? — заинтересовался вице-премьер.
— Графологи утверждают, что все эти формулы и графики, скорее всего, выполнены рукой, не знакомой с элементарными правилами правописания. Линии наполнены перенапряжением, начинаются с разных мест символов и цифр, у них не тот нажим, который должен наличествовать у обычного человека. Примерно так, будто мне дать исполнить письмо китайскими иероглифами — вот как выразился один из них.
— Инопланетянин, — хмыкнул министр обороны, — или иностранец...
— Нет, не иностранец. Поскольку навыки овладения письмом у всех народов примерно одинаковы. Разве что некоторые пишут не слева направо, а справа налево. Насчет инопланетян, как я понимаю, шутка.
— Инопланетянин..., — задумчиво пробормотал вице-премьер, — а ведь в этом что-то есть...
И увидев вытянувшиеся лица коллег, ухмыльнулся.
— Это мог быть человек абсолютно неграмотный, — быстро сказал он, — но добросовестно переписавший текст и перечертивший графики из другого источника. Надо покопаться в этом направлении.
Генерал-лейтенант согласно кивнул головой и черкнул несколько слов в своем ежедневнике.
— С Закатина взята подписка о неразглашении?
— Так точно. И с других фигурантов тоже.
— За Закатиным пустить наружку, взять под контроль его телефон, мобильник и Интернет. Возможно, это выведет нас на контакт, о котором не подозревает и сам Закатин.
— Негласный обыск?
— А что это нам даст? Если он в чем-то хитрит и что-то скрывает, то время для заметания следов у него было. Нет, обыск не нужен.
Вице-премьер потер пальцем переносицу, размышляя, не упустил ли он чего важного. Вроде нет. Он выпрямился и поочередно оглядел участников совещания.
— И последнее. Все это чрезвычайно серьезно. Ученые еще подготовят пояснительную записку для доклада президенту. Но уже ясно одно, помимо этих "черных дыр" и теорий пространства-времени, исследования ведут к главному — к природе вещества. То из чего состоит весь органический и неорганический, а возможно, еще и информационный, а также духовный мир. Если я правильно понял — в принципе из любого молекулярного тела можно получить любое иное молекулярное тело, переместив его атомы, их составляющие и связи, а также перекроив молекулярную структуру. У кого-то сложились другие представления?
Руководители ФСБ лишь отрицательно помотали головами, а министр обороны поднялся из-за стола и выразил свое мнение по-военному кратко и предметно. Несмотря на скептическое хмыканье по ходу обсуждения, профессиональный военный прекрасно понял открывающиеся перспективы.
— Все составляющие конкретного вещества или тела могут распадаться и вновь складываться по специально заданной программе, — четко произнес он. — Это абсолютное оружие. Против которого не может быть создана никакая защита. Американская ПРО — детская игрушка после этого.
— Да. Но это далеко не все. С помощью новой технологии возможно преобразование в целом небесных тел. Планеты Земля. Солнца. Галактики. И даже, может статься, всей Вселенной...
Вице-премьер проговорил это с неожиданной болью. Лица присутствующих разом потемнели. Страшная перспектива открылась во всем своем величии и всемогуществе.
— Руководителем проекта, до принятия решения президентом, останусь я, — с внезапной усталостью в голосе сказал вице-премьер, — по соответствующим вопросам будут подключены специальные службы МВД и ГРУ. Все докладные по ведомствам предоставлять мне ежесуточно к девятнадцати часам. Вопросы?
Генералы молча встали из-за стола и вытянули руки по швам.
Глава шестая. Создатель.
Он пришел под вечер. Один, без мамы, чему Егор несколько огорчился. Деловито раскрыл целлофановый пакет и достал оттуда стопку журналов.
— Спасибо, дядя Егор, — малыш взрослым движением небрежно бросил журналы на низкий столик, оставив в ручонке один из них.
Внешне "тигренок" не изменился: все тот же комбинезончик, пестрящий многочисленными карманами, та же вихрастая голова и те же пухлые щечки. И лишь внимательно заглянув в его глаза, можно было поймать их уже совсем недетское выражение.
— Мне позарез (он, именно так и сказал — позарез), — нужны две монографии.
— Какие? — Егору уже и в голову не приходило общаться с ним, как с ребенком. Более того, он чувствовал все нарастающее внутреннее уважение к этому крохотному человечку с обликом малыша, но обладателем диковинных знаний и недетского взгляда.
