Король-под-Горою

За полгода до этого...

По дороге в комнату Тиуры, они с Арденом встретили лишь несколько молчаливых слуг, тихими тенями скользивших по разукрашенным коридорам.

И, опираясь на руку подменышу, пройдя уже почти половину дороги, Тиура вдруг поняла, оглянулась по сторонам:

— Это ведь половина Королевы. Почему никого нет? — пусть бал еще и не окончен, но ведь были те, кто не смог на него попасть, а значит, коридоры должны быть полны народу!

Арлен выплюнул очередную лягушку и криво усмехнулся:

— Колесо Года повернуло на лето. Ближайшие полгода здесь мало кто будет.

— Весь двор теперь на половине Короля? А как же его свита?

Юноша покачал головой:

— У Летнего Короля нет свиты. Несколько сотен лет назад были советники, но их уже давно нет, — покосился на Тиуру и хмыкнул: — Но ты и сама это знаешь.

Она, путаясь в собственных ногах, медленно шла рядом с Арленом, пытаясь собраться с мыслями и не понимая, то ли она настолько устала, что уже и помыслить-то ничего не может, то ли до сих пор не пришла в себя после обморока.

Каждый шаг давался с трудом. И если бы не подменыш, поддерживающий под локоть, она бы наверное и не дошла никуда: доковыляла бы до стеночки и легла рядом с нею, свернувшись в калачик у высокой, в человеческий рост вазы из жада.

Было что-то в словах подменыша неправильным. Что-то, с чем ей хотелось спорить, но сил на это не было.

Наконец, увидев впереди черную лестницу, Тиура, путаясь в ногах, шагнула к ней. Арден перехватил девушку за локоть:

— Там живут слуги.

— По приказу Зимней Королевы мне отвели там комнату, — упрямо возразила Тиура.

— Дочери первого советника Летнего Короля. Среди закоулков для слуг, — протянул подменыш, чуть прищурившись и меряя девушку долгим взглядом. — Я так понимаю, она хотела оскорбить своего брата.

Тиура покачала головой:

— Бывшего первого советника. И Королю-под-Горою моя судьба безразлична. Особенно после того, как он отказался дозволить моему отцу вернуться в холмы.

Арлен явно хотел что-то возразить, даже рот открыл — но в последний миг передумал и покорно повел Тиуру к черной лестнице.

Уже перешагнув порог своей комнаты и закрыв дверь за оставшимся в коридоре Арленом, Тиура без сил повалилась на кровать, закрыла глаза... И провалилась в сон без сновидений.

* * *

Следующие несколько дней прошли для нее в каком-то дурмане. Казалось, что все, что происходит вокруг, доносится словно через какую-то дымку. На пятый или шестой день девушка почувствовала, что ей стало легче и решила, что пора вернуть Дейрдре ее платок — благо, капли крови с него Тиура уже успел смыть.

И надо ж было такому случиться, что выйдя из своей комнаты, первым, кого встретила Тиура, оказался Кормак. Лицо Рыцаря Зимней Королевы заливала неестественная бледность, да и держался он как-то слишком уж неестественно прямо, но у девушки не было никакого желания ни спрашивать о его самочувствии, ни уж тем более ругаться с ним, так что она попыталась сделать вид, что никого не заметила и проскользнуть мимо, надеясь, что Кормак примет ее за одну из служанок.

Но увы, стоило пройти всего лишь несколько шагов, как на плечо ей легла тяжелая рука:

— Далеко собралась, дочь предателя?

— Какое тебе дело до моих хлопот, Кормак, сын Кормака? — отрезала она, дернув плечом и надеясь как можно скорее закончить этот разговор.

— Что, исполнили твое желание? — хрипло хохотнул он. — Фавориткой стала? Спешишь Королю постель греть?

Пощечину она ему дала раньше, чем смогла сообразить, что делает. На бледной коже Кормака вспыхнул алый отпечаток ладони, а в следующий миг хульдман вцепился ей в горло, прижал к стене и, нависнув над девушкой, прошипел:

— Еще раз посмеешь на меня руку поднять, я тебе шею сломаю, поняла ты, жалкая подстилка?!

Тиура обеими руками вцепилась в побелевшие пальцы, стиснувшие ее горло, но мужчина был сильнее, и все, что она смогла, это прохрипеть:

— А ты только и можешь, что с женщинами воевать, Рыцарь Зимней Королевы?!

Он замер, бешено глядя на нее, потом медленно разжал пальцы и, тяжело дыша, отступил на шаг. На виске билась тонкая синяя жилка.

Тиура закашлялась, согнулась, хватая ртом воздух и пытаясь отдышаться.

— Я истратила... свое единственное желание... — наконец смогла выдохнуть она, — на то, чтоб сохранить тебе жизнь, — выпрямилась, оперлась ладонью о стену, чувствуя, как подкашиваются ноги. — И, как видно, зря.

— Врешь! — дернул он уголком рта.

— Так пойди у Короля-под-Горою спроси! — зло обронила девушка. — Или на это у тебя смелости не хватит?

Кормак сжал губы, отступил еще на шаг... А затем, резко развернувшись, направился прочь.

* * *

Следующий раз он заговорил, когда с дерева сорвался первый бронзовый лист. Чешуя змея все так же чуть слышно звенела над головой, капли яда все так же монотонно падали в подставленную чашу...

- Ты зря надеешься, глупая девчонка, что взамен я позволю твоему отцу вернуться в холмы, — в голосе зазвучала злая ирония.

Она, до этого не отрываясь смотревшая лишь на чашу, перевела взгляд на светящиеся золотом путы, удерживающие его на каменном алтаре:

- Я этих веревок не разорву, ты сам сказал, они созданы чарами. А если бы ты мог их порвать, о король, тебя бы здесь давно не было... Дать дозволение может лишь тот, кто правит под холмами и за водопадами. Если бы я была здесь только ради этого, я бы пала в ноги твоей сестре, умоляя исполнить мою просьбу.

- Тогда, во имя всех звезд, почему ты здесь?!

Она вновь встретилась с ним глазами и улыбнулась:

- Дура потому что.

За полгода до этого...

В тот день она Дейрдре так и не нашла. А через несколько ночей ей вновь приснилась все та же пещера. Приснилась или привиделась, само солнце не разберет. Одно Тиура знала точно: на самом деле ничего этого происходить не может. Первое видение случилось от тревог и волнений на Весеннем Балу, ну а второе... Кто знает, почему к нам приходят те или иные сны?

Нависающий над головой потолок. Серый туман — теперь в нем изредка вспыхивали, и тут же гасли алые искры, похожие на глаза притаившихся где-то вдали хищников. И туннелей, ведущих прочь из пещеры на этот раз было два.

Тиура выбрала тот, который был ей уже знаком — с проглядывающими впереди разноцветными вспышками.

Сегодня выход из пещеры ничего не загораживало: Кормак из снов и видений сегодня сюда не забрел, и Тиура шагнула вперед, на миг закрыв глаза ладонью от неестественно яркого света, а после, опустив руку, замерла, оглядываясь по сторонам.

Зеркала. Вокруг были сплошные зеркала. Большие и маленькие, обычные и кривые, из дорогого стекла, с серебряной амальгамой, и металлические, гладко отполированные. Неведомые силы раскидали их во все стороны и ровные пластины висели повсюду.

А между ними виляла одинокая тропка, ведущая вперед.

Раньше, во снах, Тиура никогда не понимала, что то, что она видит — всего лишь сновидение. Но сейчас, глядя на множество своих отражений, где каждое было занято своими делами: кто-то расчесывал волосы гребнем, кто-то стирал белье в реке, кто-то и вовсе варил травяное зелье — и все они при этом совершенно не обращали внимания на саму Тиуру, — она твердо поняла, что это все сон. Просто потому, что ни в подлунном мире, ни под холмами и за водопадами такого быть не может.

А во сне надо подчиняться его правилам.

И потому она покорно шагнула на тонкую тропинку, вымощенную желтым камнем.

Дорога чуть пружинила при ходьбе, а от алых блестящих туфелек — у Тиуры таких отродясь не было — разбегались круги, как от гальки, брошенной в воду.

Первое зеркало, к которому ее привела тропинка, оказалась высоким: девушка в нем отражалась во весь рост. Впрочем, это отражение, как и многие другие, вело себя совсем не так, как полагалось порядочному отражению — то есть совсем не пыталось повторять движений Тиуры настоящей: усевшись прямо на берегу уходящей за раму реки, та, другая Тиура, поболтала рукой в волнах, а затем, склонившись над прозрачным зеркалом воды, распустила косу и принялась расчесывать волосы, что-то выглядывая в глубине.

Тропка, по которой пришла путешественница, вела мимо, но Тиура все же остановилась: ей стало интересно, что же пытается рассмотреть ее доппельгангер.

Легкие волны неспешно набегали на берег. За спиной отражения ветер колыхал зеленые деревья. А Тиура — настоящая Тиура, а не та, что сидела в глубине зеркала — как не всматривалась, все не могла понять, знаком ли ей этот пейзаж: слишком уж обыденным все это казалось.

Расчесавшись, девушка чуть наклонилась вперед и достала из воды небольшое бронзовое зеркальце. Покрасовалась перед ним и, широко размахнувшись, швырнула его вперед, в реку — и гладко отшлифованная пластина на ручке, вдруг выскользнула из отражения и упало прямо под ноги Тиуре настоящей... А девица, до этого расчесывающая волосы, подернулась туманом и истаяла в воздухе.

Тиура наклонилась, подняла нежданный дар. Это действительно было небольшое, размером с ладонь, бронзовое зеркальце на рукояти. Одна сторона — отшлифована так, что смотреться можно, а вторая... Тиура перевернула подарок. На обратной стороне были вычеканены три расположенные треугольником фигурки: распахнувший крылья ворон, обвивший хвостом лапы шакал и притаившийся в середине паутины паук.

— Тиура? Что ты здесь делаешь? — недоумевающе спросил знакомый голос за спиной.

Девушка вздрогнула от неожиданности и выронила зеркальце — оно упало на желтые каменные плиты, и те поглотили его, как вода.

— Отец? — удивленно обернулась юная хульдра.

Одхан, сын Брокана, мало изменился с тех пор, как Тиура видела его в последний раз. Светло-карие глаза, темные волосы, подернутые легкой патиной седины, собравшаяся в уголках глаз сеточка морщин — лишенные магии хульдманы стареют столь же быстро, как и простые смертные. Лишь костюм был иным, девушка такого раньше никогда и не видела. Если до этого отец всегда ходил в простом крестьянском наряде: темные брюки, подпоясанная плетеным шнуром рубаха навыпуск, коричневый жилет, да потертые ботинки, то теперь... Теперь Тиура и впрямь поверила, что перед ней стоит первый советник Летнего Короля: многослойный наряд сверкал шитьем и золотом, а небрежно накинутый на плечи багровый плащ был сколот на плече аграфом, усыпанным мелкими адамантами. И даже меч на поясе был — богато украшенный по ножнам и рукояти камнями.

Все еще не веря своим глазам, девушка медленно шагнула к отцу. Протянула руку, не смело коснулась его плеча... а потом всхлипнув, уткнулась носом ему в грудь:

— Я так по тебе соскучилась!

Хульдман грустно хмыкнул и осторожно обнял дочь за плечи:

— Ну вот и свиделись... Кольцо не потеряла?

Девушка, все так же не отстраняясь от отца, помотала головой — мягкий бархат коснулся щеки:

— Нет, — всхлипнула она, и Одхан вздохнул:

— Хоть что-то тебе от матери осталось...

И это было последней каплей. Тиура не удержалась, зачастила:

— Я понимаю, что это сон, глупый сон, всего лишь сон. Я понимаю, что на самом деле ты не узнаешь, что со мной и что у меня, но прости меня, пожалуйста, прости. Я не смогла...

Одхан погладил дочь по голове и печально хохотнул:

— Я с самого начала говорил, что это дурная затея и танца Летнего короля тебе не получить.

Девушка вскинула голову, в упор уставившись на отца:

— Но он пригласил меня на танец! А я вместо того, чтоб попросить дозволения тебе вернуться в Холмы, истратила желание впустую!

Он осторожно отвел с ее лица упавшую на глаза прядь:

— Не уж-то на броши да кольца? Ни в жизнь не поверю.

Тиура отчаянно замотала головой:

— Я... Я попросила оставить в живых этого петуха Кормака, чтоб ему вовеки Солнца и Луны не видеть!..

Мужчина вытер ладонью злые слезы, бегущие по щекам дочери:

— Значит, так и должно было быть.

— Не должно! — отчаянно выкрикнула она. — Ты ведь не предавал Короля-под-Горой! И он это знает! И нарочно сделал так, чтоб не исполнять желание!

Одхан вновь грустно улыбнулся, провел ладонью по голове дочери, приглаживая растрепанные волосы, а затем вдруг вздрогнул и всмотрелся куда-то ей за спину:

— Неужели пора?.. Так рано...

Дейвушка нахмурилась, обернулась, пытаясь понять, с кем он разговаривает, а когда вновь глянула на отца — того уже не было. Лишь мелкая золотая пыльца с хрустальным перезвоном оседала на желтый камень.

Тиура заплакала. Села прямо на землю, обхватила руками колени и просто разрыдалась.

Проснулась она в слезах...

* * *

Дальше потянулись совершенно однообразные дни. Тиура уже и со счета сбилась, сколько дней прошло в подлунном мире. Если зимой, во время правления Великой Холды, девушка, пробравшись к конюшням призрачных скакунов, готовых сорваться галопом в новой скачке и промчаться во время новой Дикой Охоты, могла хоть изредка выскользнуть наверх, то сейчас, когда гончие Аннуна постепенно впадали в спячку, а от конюшен все чаще слышалось сонное всхрапывание, этот выход был для нее закрыт.

Проходя по богато украшенным коридорам и раскланиваясь с поспешно отворачивающимися от нее придворными, Тиура все чаще чувствовала, как же она соскучилась по подлунному миру, как ей все сильнее хочется ощутить поцелуи ветра на коже, услышать щебет птиц, сорвать луговой цветок...

А здесь же... Здесь царил блеск драгоценных камней, ласковое прикосновение дорогих тканей... И искоса брошенные презрительные взгляды хульдманов и хульдр.

Презрительные? Или ненавидящие?

Тиура задыхалась в Холмах. Арлен куда-то пропал, Дейрдре она так и не нашла, и ей даже словечком не с кем было перемолвиться.

А тут еще и эти сны. Эти безумные, раз за разом повторяющиеся сны. Пещера. Темный проход, ведущий наружу. И зеркала. Вновь и вновь одни и те же зеркала.

И отражения.

Отец ей больше не снился.

* * *

Он не помнил, сколько дней еще прошло. Сколько он сыпал проклятьями и требовал, чтоб она ушла. Сколько она лишь кривила губы в усмешке и молчала в ответ на все оскорбления. Сколько он поклялся, что если она не уйдет, он, выбравшись отсюда первым делом уничтожит не сестру, и не тех, кто виновен в том, что он оказался здесь, а ее... Сколько она лишь кивнула в ответ и просто промокнула кончиками пальцев упавшую на его светлую кожу каплю яда.

- Хватит! — не выдержал он очередного прикосновения.

И, странное дело, она на этот раз не стала спорить, а лишь прикрыла ресницами глаза и прошептала:

- Как угодно, о король.

За полгода до этого

Наступление Бельтайна Тиура пропустила. Дни настолько слились в один, что Тиура и забыла, что приходит пора ставить майский шест — впрочем, как его, здесь, в Холмах, нарядишь?