1 Тайяна. Вырваться на свободу

— Вы видели мою дочь и разговаривали с ней. Она разумна и рассудительна, — вступил Лесс. — Просто так Тайяна не стала бы срываться с места, рискуя своей жизнью. Но если это ваш сынок...

— С Шетараном я сам разберусь.

— Лучше вы, чем я. Не хотелось бы в изгнание.

Намек Весс понял. В изгнание могли отправиться нархи-ро, убившие сородича.

— Я поговорю с ним — и если он виновен, он понесет наказание.

— Это вернет мне дочь? — Линаара сверкала зелеными глазами не хуже пантеры.

— Мы устанавливаем патрулирование на границе с Разломом. Если Тайяна сможет выйти оттуда, конечно же, она вернется в родной дом.

— Если...

— Я мало общался с девочкой. Но надеюсь, что умом она пошла в свою мать — и скоро мы увидим ее.

— Погуляет и вернется?

Линаара верила с трудом.

— Утром я еду к сестре. Пусть Таалейн расскажет мне, что случилось с моей девочкой!

— Я думаю, начать собираться надо сейчас, чтобы мы выехали утром. И попрошу Диль присмотреть за нашими сорванцами.

Линаара кивнула — и жрецу ничего не оставалось, как удалиться.

— Что могло случиться с Тайяной? Она обычно такая рассудительная?

— Поговорим с твоей сестрой — и узнаем.

— Если это Таалейн... я ей крылья вырву!

— Лина, мы хорошо воспитали нашу девочку. Что бы ее ни толкнуло на этот поступок — у меня есть подозрения, что в Разломе только ее следы.

Линаара посмотрела на мужа. Тот улыбнулся.

— Если бы я хотел сбежать — я бы так и поступил, и пока меня будут искать в Разломе, я успею добраться до Болота, а то и перейти его.

— Это тоже смерть.

— Необязательно. С ней наверняка Ааша.

— Да, конечно, — Линаара чуть успокоилась.

Обидеть ее девочку легко. Но обидеть маленькую нархи-ро, рядом с которой стоит волчица, втрое тяжелее хозяйки и намного зубастее? О, это уже другой вопрос.

— Будем надеяться на лучшее.

* * *

Вернувшись домой, Весс без лишних раздумий поднял с постели сына.

— А ну вставай, сопляк!

Шет недовольно уставился на отца — и пришлось немного помочь ему. Стащить на пол за ухо и добавить пинка по задней части.

— Живо встал, оделся и спустился вниз. Не будешь там через три минуты — вернусь с хлыстом.

К чести Шета, угрозу тут принял всерьез — и спустился уже через две минуты. Штаны только наизнанку надел, но это такие мелочи.

— что случилось, отец?

— Это я должен у тебя спросить! Что ты такого натворил, болван!?

— Д-да... вроде ничего?

— Почему от тебя невеста в Разлом сбежала?!

Шет в мгновение ока сделался белее стены.

— Тайяна?! В Разлом!? КАК!?

— А так вот! Почитай!

В пересланной с птицей записочке был и текст письма. Шет пробежал его глазами, посмотрел на отца.

— Но я... я не знаю!? Как!?

И настолько изумленным было его лицо, что Весс поверил — сын... может, он и при чем. Но не осознает этого. С его точки зрения — все хорошо и нормально. Вреда он девчонке не причинял во всяком случае специально.

— Что такого было между тобой и девчонкой, что она вернулась домой вся в истерике и упросила мать отправить ее хоть куда, но лишь бы от тебя подальше?

— Д-да... ничего такого. Ну, потискал ее немного. Поцеловал пару раз. И все.

— Болван! Полено дубовое!

Весс искренне разозлился. Не сильно, но...

— Ты специально искал такую, как Тайяна, чтобы все испортить своей кобелиной похотью?! Сам знаешь, она еще девочка, а ты, своей дурью...

— Да кто ж знал...

— Да ты! Ты должен был знать! Раз уж собрался жениться, так хоть бы приручал девчонку постепенно! А не лапал по углам! В штанах засвербело? Д´Лейн, д´Вайт и д´Карш тебе мало? Их бы и лапал!

— Но я же тихо...

— И то хорошо. Но девчонка-то сбежала! И что приговорит Совет Жрецов — я не знаю. Сам понимаешь, я один из двенадцати.

— Но почему она пишет, что лучше в море головой, а ты говоришь про Разлом!?

— Девчонка неглупа. Я не удивлюсь, если ее нет ни в море, ни в Разломе.

— А...

— А если она обнаружится в Къянте или Интаре — буду искренне восхищен. Если будет жива и свободна — тем более. Дурак ты, сынок. Такую девушку упустил!

— Еще не упустил! — прошипел Шет.

В груди молодого нархи-ро разгоралось нехорошее пламя.

Тайяна думает, что от него можно так легко избавиться!? Пусть и не надеется! Он везде ее найдет! Хоть в Разломе... хотя — нет. В Разлом он не полезет, не самоубийца же...

— Мы можем попросить людей, которые с нами торгуют? Она будет очень приметна, нархи-ро, с волчицей...

— Можем.

— и если она где-нибудь объявится, я поеду за ней и верну домой.

— Вот даже как? А если ее десять лет не будет?

— Неважно! Мы долго живем...

— Раньше — дольше. Но я поговорю об этом на Совете Жрецов.

— Поговори, отец. Я не знаю, где совершил ошибку, но нари Риккэр даст мне объяснения. Или горько пожалеет о своем поведении!

— Хвалился кулик, что болотом велик...

— Отец!

— Ты ее любишь?

Шет встретил взгляд отца, не дрогнув.

— Не знаю. Но она мне нужна. Очень нужна.

— Хорошо. Если появится второй шанс... я сделаю все, чтобы он у тебя был.

* * *

Тайяна просыпалась медленно, еще не открывая глаз, потянулась от души, как же давно она так хорошо не спала. Даже дома.

Дома... ох!

Рядом заворочалась Ааша, ткнулась холодным мокрым носом. Пришлось открывать глаза и возвращаться в реальность.

Храм.

Да, тот самый храм.

Правда, при свете дня (откуда он только тут берется? Окон, вроде и не видно, а светло) он выглядел вовсе не страшным.

Две статуи, чаша-жертвенник, курильницы — уют и спокойствие. Статуи молча смотрят — и кажется, что у них живые глаза. И верно, непонятно, как художник это сделал, но зрачки у обеих статуй из какого-то другого материала, и кажется дышащими, чуть ли не двигающимися...

Тайяна встала, пригладила пальцами волосы и поклонилась по всем правилам. Низко, коснувшись пола пальцами правой руки, как полагается, когда за тобой долг крови.

— Благодарю вас за гостеприимство. Я буду помнить свой сон и свой долг.

И не удержалась. Бросила взгляд на руку.

— Лес Великий!

Сон можно было списать на переутомление. А татуировку на запястье? Изящную змею, обвившую руку?

Но что остается?

Еще раз поклониться — и пойти прочь из храма. Не век же здесь сидеть? Да и по делам нужно...

На выходе из храма она запнулась, но зов природы был сильнее и она поспешила пристроиться под уютным кустиком. И только потом огляделась.

Лес? Кусты, деревья, трава?

Откуда?

Не было ведь его вчера ночью, она бы увидела?

Но теперь — был. Самый обыкновенный, оскверненный людьми, без присутствия Хранителей... людьми!?

Да откуда люди в Разломе?!

Ааша коротко тявкнула и дернула хозяйку за рукав, заставляя развернуться.

Храм...

Его уже не было.

А неподалеку светлел небольшой город, построенный, как и большинство городов в Интаре, из белого камня.

— Ой, мама...

* * *

Мама Тайяны тоже была занята. Она сейчас драла за волосы свою сестру.

— Ах ты крысья выползка! Гадюка подзаборная! Жаба паршивая!

Мужчины не вмешивались, чтобы не получить и еще чего посерьезнее. А то если две женщины в раж входят, кому хочешь достанется. Муж там, не муж... сковородка разбирать не будет!

А что вы хотели?

Когда Риккэры появились в доме заботливой тетушки, Таалейн как раз требовала от мужа жемчуга взамен украденных.

Естественно, Линаара возопила, что отродясь ее дочь ничего не крала.

Таалейн ответила в том смысле, что жемчуга-то пропали, Линаара поинтересовалась, где их держала сестрица, узнала, что в шкатулке в столике — и пошло слово за слово. Мол, Тайяна никогда по столам не лазила. А может, в этот раз полезла?

Ага, когда бежать собиралась и каждая минута на счету была. Ты ж при ней жемчуга и не надевала, верно?

Тут Таалейн спорить уже не смогла. Семья бы не поддержала.

И — попалась.

Линаара принялась трясти сестрицу, как грушу, пока не вытащила из нее все сведения о пребывании дочери. И что Тайяна была грустна, и что часто ходила гулять на море, и что — тадаммм!!!! — они с Таалейн часто беседовали.

О чем?

Да Таалейн уговаривала ее смириться с судьбой...

Да как же!

Так Линаара и поверила!

Одно цеплялось за другое, третье — и тут выяснилось и о втором письме Тайяны. О том, которое предназначалось ее родителям, и которое спрятала Таалейн.

Линаара прочитала — и без малейших колебаний вцепилась сестренке в волосы.

Лесс поднял листок, прочитал, перебросил его мужу Таалейн — и тот мигом передумал отстаивать жену. Заслужила, чего уж там!

Родные мои!

Мне очень тяжело вам писать сейчас.

Я понимаю, что вы будете волноваться, что вам сейчас больно и тревожно за меня, а я даже успокоить вас не смогу.

Я многое обдумала за эти дни.

Замуж за Шета я не хочу, но останься я в Лесу — и меня никто не спросит. И вас тоже. А этот союз для меня, как сломать себе крылья.

Я не готова.

Посмотрев на тетушку, я понимаю, что не хочу стать такой же, как она. Убившей свои чувства, лицемерной и мстительной. Если я последую ее совету, меня быстро поймают. А потому я пойду своим путем.

Я знаю, куда и как бежать, поверьте, в старых книгах можно найти многое. А папа приохотил меня к чтению...

Со мной Ааша, она защитит меня.

Тетушка подарила мне жемчуг... думаю, она решит обвинить меня в воровстве, но я клянусь, что ничего не крала. Я оставлю ей два письма, одно для нее, второе — для вас и буду молиться Лесу.

Да сомкнется над нашими головами его крона.

Обещаю, я вернусь или постараюсь дать о себе знать.

Я люблю вас.

И братишек тоже поцелуйте.

Тайяна.

Почему Таалейн его не уничтожила?

Сразу не подумала, а потом не успела. Пока истерика, пока утешения, пока... одной ей остаться так и не удалось, а там и сестра приехала.

Линаара утомилась трепать сестрицу за косу, пнула ее от души и отскочила.

— Ладно, хватит с тебя. Пока... ну и стерва же ты, Лейни! Ты зачем девчонку настроила?!

Таалейн сверкнула глазами.

— А лучше как я?! Ты бы так пожила! Каждый день, год за годом, с тем, кого не любишь... хотя куда тебе! Ты же вечно правильная Лина, гордость родителей!

— Завистница. И всегда такой была, — припечатала Линаара. И посмотрела на мужа.

— Поехали домой?

— Да, дорогая, — согласился Лесс, убирая в карман письмо дочери — пригодится.

— А ты, — Линаара обернулась уже к Таалейн, — сходишь и найдешь свои жемчуга! Хоть в отхожем месте, поняла!? Или я тебе остаток волосенок приеду, выдеру!

— Гадюка!

— Шшшшшш!

Линаара чуть высунула язык и сузила глаза так, что зрачки стали похожи на змеиные. Молчи, а то и правда покусаю.

И Таалейн умолкла.

Жить ей хотелось больше, чем мстить. Тем более, что она — выиграла! Девчонки-то нет! И будет ли!?

А что воровкой не будет, ну да ладно, это уже так, вишенка на сливках...

Месть свершилась, только почему так тошно?

Она быстро поняла, почему. Стоило закрыться двери, муж повернулся к ней.

— Ты перешла границы, Таалейн. Я надеялся, что за столько лет ты перерастешь свою зависть и жажду мести... зря.

— Только такой дурак как ты мог в это поверить...

У Таалейн все болело, она была зла и устала. А еще внутри была пустота. Странная такая... вроде все сделано правильно? А почему все не так?

— Я действительно дурак. Но я исправлю свои ошибки. Иди в свою комнату и не выходи оттуда.

Таалейн презрительно сплюнула на пол. Отчасти — из презрения, отчасти — Линаара разбила ей губу и вкус крови был неприятен.

Муж молча схватил ее за руку и потащил вверх. Щелкнул замок на двери спальни.

Завтра он подаст жрецам прошение о расторжении брака.

Пригреть гадюку на груди, холить ее, лелеять, любить — и обнаружить, что тебя не укусили просто потому что побрезговали?

Нет уж.

Развод и разъезд!

* * *

Тайяна смотрела на город — и глазам своим не верила. Это она вышла из Разлома?

На другой его стороне?

Суди по тому, что Ааша чувствительно прикусила ей руку — она не спит. Но КАК!?

Ответ был только один.

Храм неизвестных богов листэрр.

Что ж, она благодарна за помощь. Что там от нее требовали?

Раз в год пролить кровь в огонь и вспомнить их? Она сделает, она обещала. Даже чаще. Тайяна знала из книг, что боги живут, пока их помнят. А кто помнит здесь богов листэрр?

О змеехвостых давно остались лишь невнятные предания...

Девушка встряхнулась, одернула куртку и направилась к городу, стараясь выглядеть независимо. Рассуждения — это хорошо. Но!

Надо узнать, что это за город — и убраться отсюда, если что. Если он слишком близко к Разлому.

Лично ее устроит скромное жилье где-нибудь подальше от Леса. Наверняка ее уже начали искать, но пока у Тайяны преимущество. И во времени, и в осведомленности — она использует его на полную!

Ааша рыкнула, намекая, что может, верхом поедешь? Так быстрее? Но Тайяна решила прогуляться. Надо было все хорошенько обдумать. Как себя вести, что говорить, куда идти...

А что тут думать?

Сначала нужны человеческие деньги.

Надо продать жемчуг.

Тайяна представила, как она вытаскивает кисет из кармана и выуживает из него дорогую жемчужную нить...

Ой!

Дурочкой нархи-ро отродясь не была, да и рассказывали им о людских обычаях, и немало. И о том, как люди воруют, и как грабят, и подставляют друг друга...

Пришлось остановиться и вытряхнуть содержимое кисета на траву. Таалейн не поскупилась. Тайяна достала из кисета три жемчужины, снятых с нити, а остальное... хотя странный вопрос — куда! На Аашу!

У каждого волка есть ошейник, за который держится нархи-ро при езде. Ну... не совсем ошейник, скорее, система ремней. И — да, в ней предусмотрен карман, как раз под мордой волка.

Очень хотелось бы посмотреть на тех героев-самоубийц, которые попробуют что-то вытащить из этого кармашка. Обычно волки таким сначала откусывают пару пальцев, а потом, если не доходит — то и руку. Или голову, в зависимости от выучки.

Жемчуг отправился в нагрудный карман.

Тайяна еще раз оглядела себя, охлопала, стряхивая грязь и пыль... ну, ничего так.

За человека ей все равно не сойти — не тот рост. Маленькая, не больше полутора метров, длинные волосы заплетены в косу, из одежды — повязка на голове, закрывающая их, чтобы за ветви не цеплялись, куртка, рубашка, штаны и сапожки.

Прямо сказать — небогатая одежка.

Ну и ладно.

Нархи-ро потрепала волчицу по густой шерсти, велела охранять кисет — и пошла к городу. Она уже видела и серую змейку дороги, и ворота, которые были открыты, острым зрением лесовички различала отблески солнца на шлемах стражников....

Правда, по дороге ей идти не понравилось. Пыльно, грязно, камни под ноги попадаются — ф-фу! Пришлось свернуть на обочину. Там, по травке, идти было куда как удобнее. Загрохотала сзади телега.

— Твою Раш в ... и ... поперек! — произнес мальчишеский голос. — Деда, смотри — волк!