Майор уже был в отставке и не видел того кошмара, который разразился в стране. Американцы приволокли Мухаммеда во взбудораженную и переполненную вооруженными боевиками страну и отдали ему в руки бразды правления. Первым делом Али Насер Мухаммед совершил все ошибки, какие только можно было совершить, и оттолкнул от себя даже тех, кто готов был принять его правление. Он объявил о переносе страны в Аден -тем самым моментально оттолкнув от себя влиятельные деловые и военные элиты Севера, которые контролировали страну. Переехав в Аден и обосновавшись в бывшем здании министерства обороны — он начал разборки с теми, кого считал своими врагами — тем самым показав всем, что они в опасности. Наконец — он пришел к власти на американских штыках — и этого было достаточно для шейхов горных племен, многие из которых были связанными с Аль-Каидой исламскими радикалами. Правление Али Насера Мухаммеда было одним из самых коротких в мировой истории — на двенадцатый день в стране начался вооруженный мятеж.
Большая часть армии моментально примкнула к повстанцам, к спустившемуся с гор вооруженному племенному ополчению. В числе ополченцев были опытные, прошедшие школу локальных конфликтов террористы — но теперь они получили доступ к армейским складам, где были в том числе танки. Тех, кто был против — разорвала толпа, тоже вооруженная и радикально настроенная. Буквально в течение нескольких часов, взяв власть в Сане, старой столице объединенного Йемена — орда боевиков хлынула на юг. Первыми — на их пути попался британский гарнизон, в котором бойцы САС, парашютисты, морские пехотинцы Ее Величества обучали йеменских солдат и одновременно — участвовали в спецоперациях в горных районах. Гарнизон был достаточно укреплен и мог продержаться даже против превосходящих сил противника — но не против ночной танковой атаки. Гарнизон был сметен с лица земли, выжить удалось считанным единицам. Через пару часов подобная же участь ждала польских и американских спецназовцев — но они были предупреждены и успели вовремя эвакуироваться. Остатки сил, верных Али Насеру Мухаммеду и остатки сил НАТО — заняли оборону в Адене, находящемся на берегу моря и прикрытом от остальной территории страны мощными горными, труднопроходимыми хребтами. Им удалось удержать плацдарм — но Али Насер Мухаммед был застрелен одним из бойцов его личной охраны. И в стране — воцарилось безвластие...
Майор отлично понимал: если бы он тогда не подал в отставку — скорее всего, он погиб бы под Саной вместе со своими товарищами. Но он был не рад избавлению — нечему было тут радоваться...
На сегодняшний день — Аден находился под контролем какого-то очередного — внеочередного переходного правительства и это была единственная территория страны, которую оно контролировало. Порт Аден был нужен всем, в том числе и контролирующим остальную территорию страны боевикам, к которым присоединились части распавшейся армии. Нужно было место для отдыха, какого-никакого лечения, место, где можно поменять деньги и купить оружие, наконец, место, куда будет поступать, и где будет складироваться гуманитарная помощь. Аден стал жутковатым гибридом Сайгона и Могадишо, городом, где днем одна власть, а по ночам другая, где действуют шпионы и террористы самых разных стран, где через дорогу от разведпункта американцев — бюро Бейт уль Ансар, Дома Последователей, одного из легальных прикрытий Аль-Каиды, где вербуют молодежь на джихад именем Аллаха. Американцы удержали за собой только Сокотру и еще несколько островов в Красном и Аравийском морях, используя их как передовые плацдармы для сил спецопераций и как так называемые "черные дыры" — места, где находились тюрьмы ЦРУ, никому не подчиняющиеся, никому не подконтрольные, где держали непонятно кого, непонятно за что и непонятно сколько. После серии скандалов, когда журналисты обнаруживали такие тюрьмы в странах бывшего СССР и Восточной Европы — эти тюрьмы были свернуты, а новые организовывались там, куда не каждый журналист сунется...
Взлетная полоса была над самым берегом — и они почти сразу оказались над водой, развернувшись над территорией аэропорта. Движение в этом районе было интенсивным, как в воздухе, так и на воде. В порту — стояли в основном старые, советской, восточноевропейской и китайской постройки траулеры и сухогрузы, они разгружались здесь привезенные товары и шли обратно, иногда — с грузом ката, марихуаны или героина, который здесь начали производить совсем недавно. Здесь же — виднелись и небольшие, похожие на яхты но выкрашенные в черный цвет корабли — это были пираты, пираты часто красят свои суда в черный цвет, потому что выходят на промысел ночью. Первые пираты здесь — появились пару лет назад, они ощутимо уступали сомалийским пиратам численностью и опытом — но сейчас йеменские пираты быстро наверстывали упущенное. Их преимуществом было то, что в стране разошлось по рукам огромное количество мощного армейского оружия, в том числе пулеметов и гранатометов — и они же были ближе расположены к лакомому месту для пиратов, к Ормузскому проливу. Все конвои через Ормуз шли под сильным американским эскортом — но потом, пройдя узилище — конвой распадался. Именно тут — за нужными судами начинали следить, передавая их по цепочке от одного наблюдательного поста к другому. Американские моряки не раз засекали переговоры по спутниковым телефонам с рыбачьих доу, рыбачащих там, где рыбы давно не было из-за сбросов загрязненной нефтью балластной воды из трюмов. Сложить два и два было проще простого — но эти рыбаки не делали ничего противозаконного и если что американцы и могли сделать таким "рыбакам" так это соли на хвост насыпать.
Аэропортов в Адене было аж два — один нормальный, другой — полулегальный на соляных озерах. Место, где добывали соль — отлично подходило для взлета и посадки легких самолетов. И то и другое место — держали криминальные группировки, но криминальные группировки вполне даже благообразные, организовавшиеся из бывших частей йеменской армии. Нормальный аэродром был превращен в оптовый рынок, торговцы работали прямо рядом с аэродромом, покупая оптом привезенное для последующей перепродажи. Там даже работал диспетчер — хотя на его рекомендации едва ли можно было полагаться с закрытыми глазами...
Ориентируясь визуально — диспетчер только говорил, свободна полоса или нет, самолеты в воздухе не разводил — пилот нацелился на короткую полосу аэропорта Адена и красиво, с единственного захода совершил посадку. Порулил к месту стоянки — просто к первому попавшемуся, которое было свободным. Самолет подпрыгивал на неровностях, никто и не думал нормально ремонтировать пострадавшую при обстреле Адена бетонку. Наемники — подозрительно огляделись по сторонам. Чуть в стороне — стояла какая-то машина, старая, с выцветшей краской и срезанным горелкой верхом кабины. Возможно, советский ЗИЛ. Дальше, у здания карго-терминала — стояли самолеты покрупнее, выделялись своими огромными хвостовыми плавниками два Ил-76, ставших в девяностых излюбленными воздушными грузовиками контрабандистов. Были и самолеты поменьше, в том числе — китайские Китайцы — давно оправились от неожиданно пропущенного в одиннадцатом году удара и отлично чувствовали себя в ближневосточном хаосе...
Самолет замер на стоянке — верней, том, что здесь было стоянкой. Просто, где было свободное место.
— Двигатель не глуши.
Майор вышел из самолета, начал оглядываться. Неспешно, несуетно, не пропуская ни одной лишней детали. Диспетчерская вышка со следами от пуль диско, видная даже отсюда. Бывшее здание терминала и суетящиеся рядом с ним вооруженные люди, автомобили — пикапы с крупнокалиберными пулеметами, тачанки пустыни. Рынок — самодельные торговые точки из контейнеров и сваренные кое-как из металлических прутков, тенты от солнца из какой-то дерюги, покупатели. У всех оружие, автоматы, винтовки — здесь без этого нельзя, вооружен каждый.
На них никто не обращал внимания. Здесь никто никому не был нужен, пока не выяснялось, что у человека есть деньги, он неверный или за него дадут солидный выкуп. Тогда — они становились нужны всем...
— Надеть шемахи, лица не показывать, по-английски ни слова — приказал майор — сколько времени надо, чтобы подогнать заправщик?
— Примерно полчаса, эфенди — ответил пилот — надо пойти и поторговаться, они стоят на другой стороне аэропорта. Здесь нет единой службы заправки, каждый заправщик кому-то принадлежит, и все они конкурируют между собой.
— А мы не грохнемся с такой заправки прямо к акулам в гости?
— Нет, эфенди. Я проверю топливо, здесь без этого нельзя.
— Иди — сказал майор — Аллах с тобой...
Заправщик представлял собой старый советский трехосный армейский Зил-157 с небольшой бочкой, он использовался видимо как заправщик бронетехники, но никак не авиационный. Когда-то машина была темно-зеленого цвета, потом ее, как и положено, покрасили в цвет пустыни. Потом — кто-то перекрасил ее в зеленый цвет, но не хаки, а зеленый цвет ислама и написал на дверце — "Хвала Аллаху, с именем которого мы умираем и оживаем"**. Очевидно, это сделал не нынешний владелец грузовика, потому что надпись выцвела. Одного из стекол (со стороны пассажира) в машине не было и вообще — машина, особенно бочка, облезла так, что ее впору было представлять на конкурс абстрактной структуры. Она попадала и под обстрел, причем не раз. На кабине остались следы от пуль, резина была относительно новой и наверняка китайской, бочку с топливом, очевидно, запаял местный лудильщик, но от тряски часть припоя начала протекать и рядом с машиной отчетливо ощущался запах топлива. Это была бомба на колесах, и оставалось только молиться Аллаху, чтобы она не рванула...
Пилот подъехал на подножке заправщика, кроме водителя, он же, очевидно владелец машины — в кабине сидел молодой парень с автоматом АК-47. Наверняка родственник, возможно гомосексуальный партнер — несмотря на прямой запрет Корана гомосексуализм в арабских странах из-за практики многоженства и скотского отношения к женщинам — ширился и процветал. Сейчас он, по-видимому, обеспечивал честность торга и смотрел на британцев, закутанных шемахами так, как будто видел перед собой крестоносцев...
Первым делом — пилот и водитель минут пять о чем-то ожесточенно ругались на наречье, которое майор понимал лишь отчасти: арабский в этой стране был очень сильно искажен, до того, что знающему классический арабский здесь приходилось начинать учить язык заново. Он понял, что речь идет о каких-то прошлых то ли делах, то ли долгах и прекратил это, сказав (по-арабски, на иракском диалекте), что спешит и ни про какие старые долги и слышать не желает. Дальше — водитель потребовал показать ему деньги — что майор и сделал, вытащив из-за пазухи (кошельков тут не знали) свернутую трубкой небольшую пачку американских долларов. Пилот что-то накричал на заправщика, после чего началась сама работа по заправке. Первым делом — из длинного, тоже подтекающего шланга с переходников в двухлитровую пластиковую бутылку без этикетки — слили немного топлива (столько же пролив на землю, отчего запахло еще сильнее). Поставили на крыло отстаиваться и снова о чем-то заспорили. Минут через десять — отстоялось и майор увидел, что едва ли третья часть топлива — это обычная, мать ее вода. И куда они долетят на такой заправке — известно одному лишь Аллаху.
Черт бы побрал эту ублюдочную страну...
Майор увидел относительно целое ведро, притороченное к машине. Молча снял его, посмотрел на просвет — хоть и мятое, а целое, не протекает. Посмотрел на цистерну — машина стоит на месте уже полчаса, должно было отстояться...
По-арабски майор объяснил, как именно он хочет заправляться...
Заправка была простой, даже примитивной. Сам майор — наверху черпал из бочки жидкость, которую при некоторой доле воображения можно было назвать авиационным керосином, осторожно черпал, чтобы не зачерпнуть и воды и передавал дальше, по живой цепочке. В бак вставили воронку и осторожно, стараясь не пролить, заливали топливо в бензобак. Владелец заправщика — с видом оскорбленной добродетели стоял и считал, столько ведер передано, делая ножом зарубки на попавшей под руку палке.
Затем — они на руках откатили самолет немного подальше, чтобы не дай Аллах не вспыхнуло от искры — топливом воняло, хоть нос затыкай и запустили двигатель. Двигатель работал...
Майор тщательно, как это и принято в арабских странах, по купюре расплатился. Если просто отдать пачку денег — можно быть уверенным в том, что потом ваш продавец скажет, что ему не доплатили и в пачке купюр не хватало. Вот такие тут были...
— Движение! Снайпер на вышке! — резко сказал Уилкинсон — я видел отблеск
Твою мать...
Оскорбленный в лучших чувствах водитель заправщика — очевидно, как только отъехал — сообщил о подозрительном самолете охране. Или — Аллах знает, кому.
— Запускай двигатель! Готовься к взлету!
Впереди, в мутной дымке пыли было видно, как неизвестно откуда взявшийся там старый советской грузовик выруливает на рулежку...
— Готовность!
Лейтенант Уилкинсон — сосредоточенно собираю свою огромную винтовку, для удобства транспортировки она делилась на две части.
— Где они?!
Ударивший выстрел — видимо с башни — выбил бетонную крошку у самого самолета, почти у ног майора. Снайпер на башне был глуп и вместо того, чтобы стрелять в самолет, стрелял в людей. Если бы он вывел из строя самолет — судьба оставшихся на поле неверных была бы решена, вопрос был бы только в том, сколько правоверных они заберут с собой.
— Контакт! На два часа! Снайпер на башне! Тысяча!
Два автомата Калашникова, уже снабженные глушителями — единственное, чего нельзя купить на Востоке среди трофеев, купили американские, от Red Jacket — ударили по башне.
С тяжелым, глухим звуком ударила снайперская винтовка, их главный калибр.
Выехавший на полосу старый советский Зил занимался пламенем, дыма было все больше и больше...
Еще один выстрел Барретта. Было видно, как на башне, там, где был снайпер — брызнули осколки бетона и искры.
— Твою мать! Слева! Слева!
— Прикрываю!
Блестящий, золотистый, похожий на произведение искусства своими безупречно точными линиями патрон скользнул в патронник.
— Контакт! На дороге! Слева!
Капрал опер цевье винтовки на крыло, прицелился. Два старых пикапа, набитых боевиками "Аль-Каиды Арабского полуострова" — поднимая столбы пыли, неслись от аэропорта.
Винтовка снова жахнула — и на головной машине моментально провалилось внутрь стекло, от удара пули оно просто разлетелось, и набегающий поток воздуха вдавил осколки в кабину. Машина резко вильнула в сторону.
— Держи!
Джек протянул снайперу снаряженный бронебойно-зажигательными магазин. У каждого из членов группы — вдобавок к основному снаряжению был магазин для Барретта и коробка патронов к нему же — двадцать штук. Они не могли себе позволить оказаться без боеприпасов к своему главному калибру посреди Африки... или Арабского полуострова, твою мать.
Стюарт — наощупь вогнал магазин на место, дернул затвор, досылая патрон в патронник.
