Через две двери от церкви находился офис Rollins Productions. Сони Роллинс была прихожанкой в церкви Мэттью, и первая стала помогать ему в постановках. Она дала Мэттью ключи несколько лет тому назад.

"Замечательно", — произнес гость священника.

"Что замечательно?" — спросил Мэттью.

"Ваша ТВ-станция — святая земля"

"Это прежде всего церковь"

Тот фыркнул.

"Ах да. Вот почему она находится в центре коммерческой и промышленной зоны, за несколько миль от скопления жилья"

Мэттью потряс головой.

"Церковь не является обычным зданием, это главное условие. "Где двое или трое собраны именем Моим"".

"— или же, к примеру, смотреть это по телевизору дома. Странно, как слово "конгрегация" собрало людей, которые одиноки и просто молятся в одно и то же время".

"Почему ты пришел сюда?" — спросил Мэттью. — "Подожди, я начну с более простого вопроса: если ты не мой сын, то кто ты?"

Гость задумчиво посмотрел на него — с каменным лицом, как игрок в покер, изучающий карты. Мэттью вернул ему пристальный взгляд, ему показалось, что гость пришел к какому-то заключению.

"Ты можешь называть меня Гавиэль, когда мы одни. Ной — когда мы среди других. Не стоит вносить путаницу".

"Гавиэль"

"Не называй это имя просто так", — что-то во взгляде Гавиэля говорило, что это не шутка.

Мэттью сжал кулаки и стиснул зубы, но его голос оставался спокоен, он управлял им. "И ты — демон".

"Я сказал правду".

"Ты владеешь телом моего сына".

Гавиэль кивнул.

"Боюсь, что это так".

"Ты должен покинуть его. Я не успокоюсь, пока ты не освободишь его".

Гавиэль опустил глаза, мгновение он выглядел опечаленным.

"Мэттью, я не убивал твоего сына, и я не изгонял его из тела. Я хочу, чтобы ты поверил в это".

"Я думаю, именно это ты и сделал. Надеюсь, ты простишь мою подозрительность".

"Ноя Уилсона больше нет, Мэттью. Я искренне огорчен, но это правда".

"Ты говоришь, что он умер — но я вижу его тело перед собой и слышу его голос". — слова Мэттью были разумны, но ситуация была слишком напряженной, чтобы говорить беспристрастно.

"Только тело. Память осталась. Но душа твоего сына ушла. Он был сбит автомобилем насмерть пять дней тому назад, когда он перебегал улицу недалеко от университета. Его мозг был поврежден".

"Я не верю тебе! Должно быть, это какая-то хитрость..."

"Если хочешь, можешь прочитать заявление в полиции. Его разум был поврежден, его душа ослабела, и я ощутил это. Я взял это тело себе, а он ушел, следуя пути, который ожидает всех людей. У меня есть его память и его знания, но тот Ной, которого ты знал — его искра души — исчез навсегда".

"Ты лжешь!"

Гавиэль вздохнул.

"Что мне даст эта ложь?"

"Ты боишься, что я изгоню тебя".

"Я думаю, что мы уже установили, что твоя вера не годится для этой задачи", — ответил демон.

"Быть может, я слаб. Но я — священник Господа!"

"Со степенью, полученной в семинарии и повышенной в Rolling Stone".

"У меня докторская степень по теологии!"

"У тебя почетная докторская степень, которую ты приобрел в колледже, то есть, подобно твоей альма-матер, нацеленная на общий рынок религиозных школ. Я могу добавить, что докторская степень, которую ты получил, совпадает с годом, когда ты пожертвовал $25,000 в университетские фонды," — Гавиэль покачал головой. — "Ты даже не читал "Библию"!"

"Я читаю "Библию" каждый день!"

"Ты читаешь перевод "Библии" каждый день, но ты знаешь ее в латыни, кроме "quid pro quo"? Греческий вариант? Еврейский?" — Гавиэль явно наслаждался замешательством человека.

"Вера более важна. Вера более важна, чем докторская степень, чем знание, чем исполнение".

"Да, в этом я согласен с тобой. Именно поэтому я пришел к тебе".

"Ты чего-то от меня хочешь".

"Прощение Бога воистину безгранично?"

Вопрос застал преподобного врасплох.

"Ну да. Конечно".

"Прощение всех грехов, независимо от того, насколько они велики?"

"Если покаяние искреннее".

"Как насчет падшего ангела, преподобный? Бог бы смог простить даже одного из них? Того, что сознательно нарушил его приказы? Того, кто сознательно исказил все, созданное Богом, того, кто стал предметом поклонения людей?"

Здесь Мэттью нахмурился.

"Я не знаю. Может ли такой искренне раскаяться?"

Гавиэль остановился и улыбнулся снова.

"Странный вопрос, не правда ли?"

"Чего ты хочешь? Вернуться к Богу?"

"Если это возможно. Ты веришь в одного человека, который спас род человеческий. Я верю, что заступничество человека может помочь мне. Ты поможешь мне?"

Мэттью прищурился.

"Я должен попытаться. Если бы я поверил, что ты говорил искренне".

Гавиэль развел руками.

"Я уже продемонстрировал тебе милосердие и терпение. Как еще я могу доказать тебе это?"

Мэттью наклонился вперед, сверкая глазами.

"Освободи моего сына".

"Мэттью, я даю тебе слово, что не пленил его".

"Чего стоит слово признавшегося мятежника и падшего?"

"Того же, чего стоит совет высокомерного ханжи и прелюбодея. Я знаю правду: ты думал, что ты свят, что ты достоин посещения ангела? Ты — телеевангелист, это слово является синонимом "мошенника" и "лицемера" среди грамотных граждан Америки. Я думаю, что ты никогда не крал из тарелки для сборов, но только потому, что те принципы, которыми ты руководствуешься при подсчете финансов, допускают покупку автомобилей и драгоценностей. Правда, будучи "непорочным священником", ты все изучил, за исключением татуировки "любви" и "ненависти" на собственных пальцах!"

"Если я настолько низок, что же я могу сделать для тебя? Если я настолько слаб в вере, почему ты пришел ко мне требовать помощи?"

Гавиэль пожал плечами.

"Я задам тебе еще один вопрос, преподобный. Ты хочешь сидеть здесь и торговаться всю ночь, или тебе в особенности интересно, почему я выбрал именно тебя?"

"Я уверен, что ты все равно скажешь мне это".

"Я выбрал именно тебя, потому что ты высокомерен. Ты гордый идеалист. Ты думаешь, что все, что ты делаешь — правильно, поскольку ты делаешь это. У тебя есть уверенность, которая может сдвинуть горы, и эта уверенность — то, что мне нужно. Уверенность, благодаря которой ты думаешь: "Быть может, я смогу помочь падшему ангелу"".

Гавиэль откинулся в кресле и задумался.

"Пастор, тут есть два варианта. Или я удерживаю душу твоего сына в плену, или же нет, согласен? Если я пленил его душу — или же нет — но я не в состоянии убедить тебя в обратном, то это в твоих лучших интересах — позволить мне раскрыться, получить возможность освободить его. Теперь, пожалуйста, рассмотрим возможность, что я говорю тебе правду. Быть может, Мэттью и в самом деле запутался, а я правда хочу покаяться? Я не заставляю тебя становиться на мою сторону, ты вполне можешь оставаться на стороне Бога." Мэттью тяжело вздохнул.

"Мне все еще кажется, что ты пытаешься меня обхитрить", — сказал он. — "Но ты прав, я попался. Я не могу себе позволить просто оставить тебя".

"Я ценю это", — Гавиэль, казалось, расслабился. — "Итак. Что мы будем делать?"

"Полагаю, мы могли бы использовать страницу из "Католиков", если ты хочешь раскаяться в своих грехах".

"А если в процессе покаяния выявится какая-нибудь слабость, которой ты сможешь воспользоваться?.."

Мэттью простер руки. "Ты не веришь мне, я не верю тебе. Но если мы собираемся выполнить задуманное, то мы должны довериться друг другу на некоторое время".

"Я понимаю".

Машинально Мэттью произнес то, что говорил каждому грешнику, приходящему к нему за покаянием. "Почему бы нам не начать с самого начала?"

"Прекрасно", — Гавиэль улыбнулся. — "В начале..."

Неизменный творец

Ной сделал паузу, заметив, что Мэттью в замешательстве.

"Что есть материя? Если забыть о классиках?"

"Ты хочешь сказать, что ты присутствовал при рождении космоса?"

"А как ты думаешь, откуда произошли демоны? Мы были в самом начале, потому что мы и были началом".

"Извини?"

"Мы были первыми творениями Бога, нашим предназначением было продолжать строить вселенную".

Мэттью фыркнул.

"Ты действительно думаешь, что многое вокруг меня создано именно так, не правда ли? Ты действительно думаешь, что вы можете быть творцами всего?"

"Позволь отклонить первый вопрос, ты ведь согласен, что он неуместен? И, когда я искушал тебя, как быстро ты принял меня за своего, и что за фразу ты произнес? — "Господь и Бог". Я отвечу на твой вопрос более серьезно. Но ты должен пообещать слушать дальше и держать разум открытым".

"Я попытаюсь", — произнес Мэттью.

"Вот одежда: мы касаемся ее она касается нас, верно? Контакт взаимодействующих предметов — или соприкосновение, если тебе хочется. Что именно превращает в совершенство? Если что-то изменяется, оно перестает быть совершенством. Если же это перестает быть неполным, оно становится совершенным, исключая недостатки", — он приподнял бровь. — "Непохоже на ту льстивую теорию, не правда ли? Вселенная, как слово, произнесенное Всемогущим".

"Мне кажется, ты намеренно принижаешь Бога передо мной", — произнес Мэттью.

"Мэттью, пожалуйста, поверь мне, — когда я говорю, что Бог не может исторгнуть дерьмо, я не принижаю Ее".

"Ее? Теперь Бог — женщина?"

"Несомненно. Она неплохо выглядела прежде, но за прошлую четверть миллиона лет набрала большой вес".

Мэттью фыркнул. "Даже твое кощунство выглядит слабо и бледно!"

"Кощунство говорить, что Бог — женщина с жирной задницей, а когда говорят, что Она — человек с длинной белоснежной бородой и в сандалиях, это более почтительно? Бог есть Бог — всемогущий, безграничный, бессмертный и неизвестный. Богу не нужно ваше почтение. Все эти сказки о Всемогущем не ранят Бога, это ранит вас, разъедает ваш мир. Словно вы плюете в небо. Небо недостижимо, и, скорее всего, ваш плевок упадет прямо вам в лицо".

"На одном дыхании ты осуждаешь кощунство, но тридцать секунд назад ты утверждал, что создал вселенную. Если ты пытаешься внести смущение в мою душу, тебе следует быть более последовательным".

"Благодарю за заключение, шеф". — Демон глубоко вздохнул. — "Пожалуйста, я буду звать Бога "Он", если тебе так легче. Просто позволь мне продолжить".

"Не я первый коснулся проблемы веса Бога".

Создание Домов

"В начале было две бесконечности — бесконечное отсутствие чего-либо, звавшееся Пустотой, и бесконечное существование, звавшееся Всемогущим. Все были частью друг друга, но они были вечно раздельно. Чтобы определить границу между ними, Творец создал Ангелов дома Рассвета. Я был одним из них. Нашей миссией было воплотить желание Творца помогая ему во время Творения, создавая баланс между тем и этим. Поскольку, как ты знаешь, Господь в своей бесконечности был всем — то, что не было Богом, было ничем. Итак, требовалось создать промежуточный слой: космос.

Мы должны были отделить образ первоначальных вещей и создать конкретные вещи. Нашей задачей было извлекать из Его воли конкретные формы.

Бог же был первоисточником мира, как 'fiat lux' в одних источниках и Большой Взрыв в других.

В этот первый день безграничных возможностей мы создали многое. Престол Лунного Света, Огненный Господство, семь цветов радуги... Здесь обитали и меньшие творения, подобные Архангелу Виридиану, Могущественному Отражению... даже я. В этот день буквально все было возможно. И наша работа должна была использовать эту возможность, вырезая и сплетая весь мир.

Дом Рассвета, конечно же, был не единственным. Самый первый, самый важный, ближайший к Изначальному Плану... и поэтому наиболее сильно влияющий на других. Помнишь, что я говорил о соприкосновении? Мы были первыми, преодолевшими барьер между замыслом и творением. Его воля приходила к нам, и мы приносили ее ангелам других домов. Другие дома занимались фактически выполнением Его воли.

Вторым Домом был Дом Воздуха, ангелы ветров и перемещений. По Изначальному Плану они должны были оживлять элементы вселенной. Твое тело состоит из разных частей — твое сердце, твои легкие, каждая часть твоего тела по отдельности мертва и ничего не стоит. Только когда они объединены, они могут жить. Второй Дом занимался этой задачей. Чтобы целое стало большим, чем собранием частей, ангелы Дома Воздуха должны были доставлять дыхание жизни от Творца до Созданного. Каждое дерево, каждая травинка, каждый муравей, каждая птица и каждое животное получили жизнь благодаря дыханию Ангелов Воздуха. Они не только дарили жизнь, но и защищали ее.

Связь между Защитником и созданием, которое получило от него дыхание жизни — прочная и глубокая связь, связь между матерью и ребенком не может быть сильней. Ангелы Второго Дома могли ощутить любую опасность, грозящую подопечным, и перенестись из любого конца Творения, чтобы защитить их. В начале я тесно работал с многими из них... Могущество Безграничной Жизни, Господство Лазурного Купола — я был знаком даже с серафимом этого предела. Во многом они были самыми самоотверженными среди нас. Их известность и могущество не требовали личной славы, но если бы не слава, они бы были другими. Они сами были невидимы, как ветер, но мы знали, когда они были близко. Мы чувствовали их присутствие повсюду, ускоряющийся импульс расширения и улучшения. Их величие в том, что они создавали больше.

Третьим Домом был Дом Земли, создающий те вещи, которые можно потрогать, а не просто ощутить разумом. Тогда как первые Дома имели дело с эфемерным, они были ремесленниками Третьего Дома, которые превращали энергию в материал, охлаждали магму в камень, давали форму жизни. Все, что ты чувствуешь и к чему прикасаешься — их работа. Где мы скользили на лучах света, а Защитники пролетали на дыхании ветра, Ремесленники проникали в землю и жили в ее пределах. Золотой Господство, могущество и непостоянство песка, серафим Горных Пиков — в каждом случае у них была своя задача.

Людям может показаться, что Ангелы дома Земли выполняли больше работы. В конце концов, они создали более заметные части мира — то, чего можно коснуться и что можно изучить. Я редко встречался с представителями Дома Земли, с некоторыми я сталкивался во время Войны... Но я забегаю вперед.

Четвертым Домом был Дом Судьбы, ангелы его ведали всем, что творится в космическом пространстве, и исправляли ошибки, подводя Творение под фундамент Времени. Из всех Домов только они и Пятый могли бы конкурировать с нами по красоте. Я помню их великолепие, как они спускались с Небес в вихре звездных плащей.

Я танцевал с ангелом Полярной Звезды, и мне лестно думать, что я видел радость в ее темных глазах. Я слышал песнь Плеяд, услышал предречения Прошлого и Будущего, и был принят множеством херувимов. Ангелы Времени были достойным и благородным Домом, правящие из стеклянных замков на Луне и перемещающиеся в великолепии звездных сфер. В войне они особенно пострадали, ведь Земля не была их домом, и все их намерения и предусмотрительность были направлены на выживание... Но в первые дни они были великолепны.