Деревня Дубовый Щит

Может это просто моя догадка. А может, все так и есть. Я этого не знал. Знало лишь только время.

Прекратив осматривать лестницу, я подошёл к заинтересовавшему меня постаменту. Небольшая круглая колонна высотой мне по грудь. На ней, а точнее, на небольшом серебряном пьедестале, лежал странный беловатый камень, величиной с кулак. Его поверхность была неровной, с причудливыми изгибами, напоминающими то ли застывший цветок, то ли неведомый плод.

— Странная форма, и сам камень странный, — тихо произнес я, пытаясь разглядеть в нем хоть что-то знакомое.

— Форма, и, правда, дико странная, — произнес возникший за спиной Родовит. — Бутон не бутон, фрукт не фрукт, редис ли, редька ли — один хрен разберет. Леший его знает, что имел ввиду мастер, когда брался за его обработку. А вот сам камень мне хорошо знаком.

— Правда? — Его слова вызвали во мне новую волну любопытства.

— Да. Это горный хрусталь, — заявил лучник с пониманием дела, словно перед ним был обычный предмет, а не произведение искусства, вызывающее столько вопросов.

— Дорогой? — спросил я, пытаясь понять, может ли его ценность объяснить столь необычное расположение.

— Точно не из дешевых, — подтвердил Родовит, и в его голосе прозвучала нотка уважения к материалу.

— Может поэтому он тут на пьедестале, из-за дороговизны?

— Может и так, — согласился он. — Хотя кто их, богатеев, знает? Сомнительная красота, на любителя. А раз красоты в этом нет, то никаких денег он и не стоит, — смело заявил он, явно не разделяя моего интереса.

Я снова взглянул на камень, пытаясь увидеть в нем нечто большее, чем просто дорогой минерал. Возможно, его форма была не случайной, а несла в себе какой-то скрытый смысл, послание от мастера, который его создал.

Родовит, заметив мое задумчивое выражение лица, лишь пожал плечами.

— Ну что ж, пойдем дальше. Бьюсь об заклад — тут еще много чего интересного, — сказал он, и направился в сторону одного из шкафов.

Я сделал шаг за ним, но нас остановил громкий окрик Трезора.

— Родовит! Какого этого ты тут делаешь? — раздалось под крышей. — Я же сказал вам с Торсоном оставаться снаружи.

А и верно! Вскинувшись, я бросил взгляд на поникшую спину передо мной. Затем повернул голову и успел увидеть, как ноги второго лучника пересекают порог.

— Торсон? А ты куда? — услышал я новый рык. — От бестолкового Родовита можно всего ожидать. Но ты? Ты-то как мог ослушаться моего приказа?

Толстяк тоже сразу поник.

— Я сам не знаю, как, — донеслось от него растерянно. — Оно как-то само получилось. Меня просто затянуло.

— Тебя просто затянуло? — не поверил Трезор.

— Ага. Я только подумал о том, чтоб оказаться здесь, а в следующее мгновенье я уже у двери. Боги мне в судьи, если я вам сейчас лгу! — побожился он.

Но больше ничего лучник сказать не успел — как только его ноги отошли от порога, как вид леса за дверью и окнами сменился на тоскливый серый свет.

— Великие двенадцать богов! — испуганно выдавил Торсон, стремительно отскакивая от странной пелены. Его возглас, полный первобытного ужаса, отражал шок и непонимание.

— Что это? Что это? — перепуганной овечкой затрепетал Игнац.

— Напиться и обдристаться, — вырвалось у Родовита.

— Что это, Шедан? — воскликнул с тревогой десятник, мигом разворачиваясь к появившейся пелене и стремительно вынимая меч. Его вопрос, был пропитан не только тревогой за свою жизнь, но и за жизни тех, кто был под его командованием.

— А я почем знаю! — Испуга в моем голосе оказалось не меньше. Серая пелена. Знаю ли я, что это может быть? Честно говоря, я понятия не имею. А если бы я и знал, то тут же забыл от нахлынувшего испуга. Кто бы ни испугался? Лес, еще мгновение назад полный жизни и красок, исчез, уступив место безликой серости, которая словно поглотила все пространство за пределами дома. И я понятия не имел, я их просто не вижу, или они на самом деле исчезли!

— Это барьер! — громовой голос старого мага пронесся над нами, и воздух, казалось, вздрогнул, от его режущих слов. — Теперь мы отрезаны от внешнего мира, и не сможем выйти наружу, пока все не закончится.

— Что значит все? — спросил я разом с Трезором.

— А вот сейчас и увидим!

Ощущение напряжения и тревоги стали просто невыносимыми. Трезор толкнул Родовита в плечо, и он, сразу поняв приказ, выпустил стрелу в мерцающую серую мглу. Попав в цель, стрела, мягко отскочила назад, и какое-то время лежала, стреляя мелкими искрами. Я тоже влепил в серую мглу три разнообразных заряда, но они прошли сквозь нее, не оставив следов.

— Бесполезно. Все бесполезно, — снова выкрикнул маг. — Такие барьеры так просто не пробьешь!

Теперь напряжение казалось, обрело особую силу, и, став почти осязаемым, пыталась давить каждого за горло.

Неожиданно Трезор как-то странно повернул голову в бок, словно к чему-то прислушиваясь.

— Ты что-то слышишь? — тут же воскликнул я.

— Да. Звук идет снизу, — подтвердил десятник.

— И что это за звук? — потребовал объяснения маг.

— Это звук сотен маленьких лап, лезущих по ступеням, — описал его он.

От таких слов наши волосы встали дыбом!

— Враг? — обратился я к магу.

— Несомненно, — коротко кивнул он в ответ.

Я даже не сомневался.

— Все на лестницу! — крикнул Трезор приказ. — Строимся, строимся! Мечники вперед, лучники и маги назад! Всем обнажить оружие! Встретим врага готовностью!

*

Дважды повторять ему не пришлось. Страх и отчаяние придали нам сил и скорости, и вот мы уже стоим на середине лестницы, выбирая место в строю: Трезор, Тур и Игнац впереди, за ними Родовит и Торсон, а чуть выше я и старик Дормидонт. Глаза горят, лица напряжены, мышцы рук сводят дикие судороги от предвкушения драки.

Шурх, шурх, шурх. Звук сотен мелких лап неотвратимо становился сильнее.

Внезапно из-под лестницы вылетело несколько тварей, и настороженно замерли, оглядываясь по сторонам. Я непроизвольно скривился от вида незваных гостей. Больше всего эти существа походили на пауков: большое шарообразное тело несло над землей четыре пары лап. Довольно большое, должен признаться, тело, величиной с хорошую тыкву. И все лапы не просто лапы, а покрытые плотными бугорками, а на концах у каждой один, но весьма острый коготь. Но особое отвращение создавало его брюшко — оно было мягким, пульсирующим, и каким-то беловато-бесцветным, словно пауки были чем-то больны, или никогда не видели солнечного света.

Растерянность паукотварей длилась совсем недолго — пара ударов сердца, и вот, люди обнаружены, и мерзкие твари двинулись вверх по лестнице.

— Мечи к бою! — тут же раздалась громкая команда десятника.

Рубить небольшого врага, да еще находясь на пару ступеней выше, было очень непросто. Но три меча с этим справлялись неплохо. Судя по ранам, я догадался, что эти существа не отличались особой крепостью — пара ударов меча по белесому туловищу, и из разверзнутой раны тут же льется белая кровь. Получив ранение, паук тут же терял ко всему интерес, лапки его быстро скрючивались, и он гнилой тыквой скатывался к самым первым ступеням, а то и к доскам пола.

"Фьють, фьють, фьють!" — уверенно свистели мечи. "Чавк, чавк, чавк," — отвечали им разрезанные тела. Бу-бум, бу-бум, бу-бум — раздавался звук скатывающихся книзу тел. Один белый паук, три, пять, десять. Вот и последняя тварь скатилась ко всем остальным.

Атака врага отбита! Но нам было рано радоваться — едва мы смогли оторваться от разящих мечей и перевести взгляд на комнату, как мы увидели, что из-под лестницы, как из чрева чудовища, вывалилась еще одна дюжина мерзких тварей. Мало того — левая и правая дверь теперь были приоткрыты, и из них так же выбегали десятки белесых тварей. Они двигались слаженно, как единый организм, а их маленькие глаза горели холодным огнем.

Вот это число! С таким количеством нашим мечникам точно уже не справиться!

— Бою! К бою! — громко ревел десятник.

Подчиняясь приказу, Родовит и Торсон мигом подняли луки и в приближающуюся волну полетели острые стрелы. Первые стрелы полетели криво, но промахнуться в такую толпу было невозможно. Краем глаза я заметил и мага Дормидонта, уверенно размахивающего своим волшебным посохом, с вершины которого время от времени в тварей летела таинственная зеленая искра. Одно ее попадание, и паук словно терял волю к жизни, безразлично распластываясь на старом ковре.

Теперь пришла моя очередь.

— Ларра-ларана-луара-трана! — Из побелевшей ладони вылетела большая ледяная стрела и, попав в одну из тварей, пробила ее насквозь и, отлетев от пола, тут же поразила вторую. Как я и думал — твари совсем не крепкие. А то, что я убил сразу двоих, это мне повезло. А если ударить более слабой магией?

— Ларра-трона-луара-трана! — Направленная на тварей рука исторгла стрелу чуть меньших размеров. Но и он пробил пульсирующее тело насквозь. Шип ударился о пол и взорвался осколками, и один из них тут же попал в бегущую рядом тварь. Первая их них сразу упала на землю, а вторая продолжала идти, чуть пошатываясь.

Хорошо, хорошо. Но все же надо бить послабее.

— Ларра-нара-луара-трана!

Выстрел! Удар! Шип размером с мизинец вошел в вершину брюшка и уже не вышел наружу. Но этого и не понадобилось — паук завалился на бок и больше не шел вперед.

Вот так, вот так! На этом и остановимся. Один выстрел на одного врага. Так будет верно и правильно, ведь, кто знает, насколько затянется битва.

Сражение продолжалось. Воздух вокруг нас дрожал от ударов схватки, изредка прорезаемый злыми выкриками вояк. Запах человеческого пота смешивался с едким смрадом побежденных врагов и неприятно бил в нос. Поверженные враги у основания лестницы множились и множились. Я уже насчитал почти три десятка новых белесых трупов. Нам бы радоваться, да куда там! Ужас нашего положения обрушился на нас с новой сокрушительной силой. Поток тварей, выбирающихся к нам из-под лестницы, не желал иссякать. Они лились наружу, словно струя из широко разрезанной раны. Неудержимый струя полупрозрачной крови. Их не интересовали мертвые собратья, о нет! Их мерные, угрожающие движение не оставляло сомнений в намерениях, а направленные на нас злобные взгляды буквально сочились смертью. Двери соседних комнат теперь были распахнуты настежь, и их держал такой же неудержимый поток. Точнее — целых два неудержимых потока.

— Их много! Слишком много! — первым признал охваченный страхом Игнац.

— Я вижу! — ответил сквозь зубы Трезор, не отвлекаясь от схватки.

— Мы не выдержим такого напора, — в отчаянии прошептал Тур.

— Посмотрим, — зло ответил десятник, делая взмах мечом.

— И стрел у нас на всех не хватит, — с тоской признался Торсон.

— Проверим. — Воин вытянул ногу и ловко сбил наглую тварь со ступеней.

Я хотел присоединиться к Трезору и поддержать своих воинов. Но я не смог. Не знал, что мне им сказать. Враг был не силен и не быстр. Он поражал числом. Наши мечи, еще недавно казавшиеся грозным оружием, теперь выглядели жалкими игрушками перед этой лавиной. Игрушками, по-прежнему способными резать и колоть, но не способными нанести существенного урона этой белой волне, которая грозила поглотить нас целиком.

— Будем сражаться насколько это возможно, — только и выдавил я.

— Так и будем делать, — холодно ответил Трезор

Увидев, что желтые туники вновь увлеклись сражением, я повернул лицо к Дормидонту.

— Так ты говоришь, что эта серая штука — барьер? — вновь просил я у него.

— Да. — Его посох, воздетый вверх, на миг задержался. — А что?

— Если этот барьер никого не впускает и не выпускает, то, как сюда попали эти белые таври? — задал я вполне закономерный вопрос.

— Вот убьем их, тогда и подумаем над этим, — отмахнулся от меня маг.

Бой продолжался. Полсотни пауков, еще десяток, еще. Честно признаюсь — без посоха Дормидонта мы едва бы справились. Но даже он не мог перевесить чашу весов в нашу сторону. Мы сражались отчаянно, но силы врага все никак не заканчивались. Тела наших воинов защищала хорошая кожаная броня, а когти тварей не шли ни в какое сравнение с оружием из металла. К тому же, наши лучники и маги находились в весьма удобной позиции для своей стрельбы. Казалось бы, все было на нашей стороне. Но это было лишь иллюзией, тонкой завесой, скрывающей надвигающуюся катастрофу. Каждый из врагов, умирая, забирал у нас что-что важное: у мечников, сражавшихся впереди, они забирали бодрость, у лучников они забирали стрелы, а у нас, магов — магию. Ни тем, ни вторым, ни третьим, не было никакой передышки. И это не могло закончиться хорошо.

Я стоял за лучниками, чувствуя, как дрожат мои собственные руки от напряжения. Я прекрасно видел, как пустеют их некогда полные колчаны. Видел, как их лица, еще недавно полные решимости, теперь искажены усталостью и отчаянием. Вслушиваясь в себя, я ощущал, как тает и моя магия. Она была моим щитом, моим оружием, моей надеждой. Но она утекала, как песок сквозь пальцы, оставляя меня с ощущением пустоты и бессилия.

Еще немного времени, и у нас кончатся силы, стрелы и магия. От одной мысли об этом у меня стыли жилы, и туманился разум. Это было не просто поражение, это было полное уничтожение. Нам из этой ловушки не выйти и не убежать. Пауки окружили нас со всех сторон, их глаза горели в полумраке, как зловещие угольки. Нас тут ждем только смерть. Ужасная, отвратная смерть, которая будет медленной и мучительной. Мы просто обречены, если ничего не придумаем.

И в этот момент, когда надежда почти полностью покинула нас, я услышал решительный возглас старика Дормидонта.

— Шедан! Ты прав! — воскликнул он радостным голосом. — Эти пауки не могли бы пройти сквозь барьер. Значит, барьер не полный — он накрывает этот дом только сверху!

— И чем это нам поможет? — устало спросил его я, не разделяя восторга.

— Эти твари проникают сюда из-под земли. Понимаешь? Из-под земли! — Я внезапно почувствовал, как возбужденный старик трясет меня за плечи.

— Из-под земли. И что? — не понял его радости я.

— А то, что под землей обитают не только пауки! — бросил он мне и снова повысил голос. — Выиграйте время! — попросил он у нас. — Выиграйте время, и я вас всех спасу! — провозгласил он нам.

Выиграйте время. Эти слова эхом отдавались в моей голове, заглушая шум битвы. Я тут же принялся думать, как исполнить услышанное. Выиграть время. Но как? Я заметил краем глаза, что Дормидонт оторвался от битвы и принялся читать нараспев какое-то заклинание. Певучее заклинание. А значит — оно не может быть коротким. Не может быть быстрым. И как тогда можно выиграть время, если один из самых главных бойцов уходит с поля боя!

Надо что-то придумать. Надо придумать. Но что? В хаосе сражения, где каждый миг был у нас на счету, эта задача казалась совершенно невыполнимой.

Дормидонт просит нас сдержать восьмилапое полчище. Просто сражаться с ними, как мы сражались раньше, нам ничего не даст — наших сил стало меньше. Что могут придумать воины, которые и так сражаются на пределе возможности? Ясно, что ничего. Значит, желтые туники не в счет. Выходит, ответ должен придумать я.