— Слышь, Толстый, он что чурка? Не по нашему бормочет чего-то? — спросил низенький тощий оборванец у второго, который был повыше и немного поупитаннее.

— А кто его знает? Может абориген с отсталых миров нашару пролез в трюм, а здесь его добрые люди выкинули. А ведь могли и в космос отправить прогуляться без скафандра...

— Слышь, чурка, скидывай шмотки и вали отсюда, — тощий угрожающе качнул отрезком трубы, целым шестом, похожим на мой, но более длинным, — Это наша территория, иди ищи себе другое место!

— Капа, он же чурка, — подколол тощего Толстый, — он, наверное, общий не понимает.

— Я ща ему все доходчиво объясню, — тощий начал подходить ко мне, угрожающе размахивая трубой.

— Сам ты дрек, — попытался ответить я на языке бомжей.

— Ах ты урод, да я тебя щас закопаю здесь... — мелкий кинулся ко мне замахиваясь шестом, значит понял меня. Но успехи в лингвистике меня не очень обрадовали, знания как пришли, так и могут уйти вместе с амнезией от удара по башке, так как подскочивший урод попытался нанести удар сверху вниз, как шел, целясь как раз мне в тыкву. Я сделал диагональный шаг навстречу и ногой вломил ему в живот. Его скорость сложилась с моим встречным пинком, в результате тощего аж подкинуло в воздух, а меня немного развернуло, но я устоял. А вот бомж, которого второй назвал Капой, отлетел назад и рухнул на задницу, пытаясь судорожно вздохнуть.

После исправившегося зрения и знания чужого языка, меня не особо удивляла новая способность моего тела, а ведь до этого я так эффективно не дрался. Толстый, увидев что его товарищ отхватил люлей, с ревом бросился на меня. Я подпустил его ближе, отвел в сторону удар его правой, и без затей пробил кулаком и ему в солнечное плетение. Хрюкнувший Толстый уселся рядом со своим коллегой, пытаясь дышать. Я не спеша поднял отрезок трубы первого бомжа, и постукивая им себе по ладони осмотрел местных жителей.

— Так, аборигены, слушай сюда. Я тут маленько заплутал и хочу кушать, но денег у меня нет и отрабатывать я не буду, а за вами косяк: налетели, понимаешь, хотели ограбить. А тут вам не здесь, быстро замочу в сортире... Все понятно? — ошалелые бомжи пытались осмыслить мою словесную конструкцию.

— В общем, с вас еда и питье, тогда расходимся без претензий, теперь понятно? — упростил я свою мысль, видя непонимание на лицах люмпенов.

— Да, — прохрипел чуть отдышавшийся тощий, — Только у нас все местное, хорошей еды нет...

— Посмотрим что есть, — моя брезгливость за пол дня нахождения на свалке, вкупе с давно проснувшимся чувством голода, уже были согласны на любую более-менее нормальную пищу.

Капа снял со спины рюкзак и достал из него две полупустые бутылки, три открытые банки и одну целую. Я посмотрел на надписи — в бутылках была вода и какой-то тоник, а в банках ни о чем не говорящие мне названия блюд. Закрытая банка оказалась паштетом из какого-то рала. Немного подумав, я забрал себе паштет и тоник: банка паштета была запечатана, так что он может быть и съедобным, а тоник, если он с алкоголем, должен нормально сохраниться, да и спирт может продезинфицирует паштет и с него, возможно, не пронесет.

— Да уж, паштет с рала — очень многообещающее название, — хмыкнул я по-русски.

Бомжи с тоской проследили какие продукты я забираю, что подтвердило правильность моего выбора, и, забрав рюкзак, потрусили в том направлении, откуда пришли. Тощий напоследок злобно зыркнул и что-то пробормотал, но я не обратил на это внимания, пытаясь открыть банку с непонятным паштетом. По-кошачьи вылизывая куски, руками трогать еду я побоялся, а тратить тоник на мытье рук было жалко, я начал поглощать еду. Паштет был немного необычным, но, в целом, похожим на мясо, поэтому пошел хорошо, а вот тоник подкачал — спиртного в его составе не было, он был похож на сок, или какую-то смесь типа колы, но приятный на вкус.

— Жить стало лучше, жить стало веселей... — пришел я к нехитрому выводу после обеда.

Ну что же, первоочередные задачи решены: одежду нашел, поел. Теперь надо бы попытаться найти место для ночевки и придумать как жить дальше.

— Наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищ — подбодрил я сам себя и двинулся на дальнейшее исследование окружающего мира, выбрав направление в сторону трущоб.

* * *

В архитектуре я дуб-дубом, одни названия стилей знаю: готика там, ампир еще, но трущобы явно когда-то были симпатичными зданиями разных архитектурных направлений: особняки разных видов и размеров, круглые, овальные и прямоугольные многоэтажки; окна различных типов; крыши разного вида и высоты. В общем строили кто во что горазд. Теперь же развалины представляли собой жалкое зрелище: рухнувшие перекрытия, потрескавшиеся и обвалившиеся стены, выбитые окна, груды мусора на улицах, потрескавшееся или выщербленное дорожное покрытие и густые пыльные заросли каких-то растений, выглядывающих подчас из самых неожиданных мест. И уже не поймешь что произошло, то ли война, то ли катаклизм какой-то. Но разруха явно не пугала местных обитателей, использовавших развалины в качестве жилья, судя по заделанным проломам в стенах и кое-как восстановленных крышах. Причем для ремонта использовался разнообразнейший материал: какие-то пластиковые щиты, остатки упаковки, пакеты, мусор, части стен явно других строений, большие ветви деревьев и прочий хлам. И эти трущобы продолжали жить своей жизнью, периодически проходили люди, дети, какая-то непонятная живность, от некоторых сооружений поднимался дым.

Решив что пока от местных ничего хорошего ждать не приходится, я просто аккуратно обходил людей и жилые постройки, стараясь найти место поспокойнее и менее обжитое. По дороге меня не оставляло ощущение нереальности происходящего, особенно почему-то усиливало его именно зеленая растительность.

— Если я на другой планете, то почему она зеленая? А не красная... или черная? — все крутилась в голове мысль.

Спустя минут тридцать я забил на переживания и уделил больше внимания окружающему. Ясно, что эти развалины живут явно не один год и все более-менее приличные места уже заняты, а лезть к их обитателям наверное пока не стоит. Хреново, но что делать то? Если логически подумать, то свободными могут остаться только труднодоступные места: или выше первого этажа в многоэтажках, или в заваленных подвалах. Но как их найти? Придется тупо осматривать каждый дом и думать где может быть вход в подвал, если он вообще есть.

Для поиска жилья я выбрал район вдали от помойки, где не было явных лачуг местных обитателей. Осмотрев остатки трех многоэтажек, я понял, что их осматривать вообще не надо: подвалы то в них должны быть, но высокие здания дали большое количество обломков, очень хорошо заваливших все возможные подходы к подвалам. Да и остатки высоких стен грозили рано или поздно рухнуть прямо на голову.

— Такой хоккей нам не нужен, — решил я глядя на десятиметровую накренившуюся стену третьей многоэтажки, в тени которой росло какое-то подобие пальмы, только листья торчали по всей длине ствола, а не только наверху.

Осмотр невысоких домов показал, что надежда отыскать подходящий подвальчик есть, но искать придется очень тщательно. Вскоре выработалась и методика поиска: подходишь к развалинам, потом пытаешься понять какой формы был дом, смотришь где был вход, лестницы, представляешь где может быть дверь в подвал, если он в доме вообще есть, потом осматриваешь предполагаемые входы в подвал. Но осмотр примерно пятнадцати домов результата не дал. Нет, подвалы находились, но они либо также были полностью обрушены или завалены входы и для доступа надо было перелопатить внушительные кучи обломков.

Я уже совсем было решился перейти в другой район трущоб, так как эта часть города подверглась слишком сильному разрушению, когда услышал шум и крики где-то неподалеку. Голоса были мальчишеские, но вот их смысл мне совсем не понравился:

— Дуля, врежь еще этому уроду, будет знать как соваться на нашу территорию, — после этого последовал чей-то болезненный стон.

— А давай я ему еще с ноги вломлю...

Я вывернул за угол и увидел пятерых подростков лет четырнадцати-шестнадцати, окруживших и по-очереди пинавших мелкого пацаненка немного помладше их. Пацан лишь вздрагивал при каждом ударе и отчаянно прижимал к груди какой-то сверток.

— Оба на, что за шум, да еще и с дракой? — спросил я, подходя к компании.

Пятерка резко обернулась, видно подростки так увлеклись экзекуцией, что перестали обращать внимание на окружающую обстановку. Увидев меня малолетние хулиганы напряглись, но самый старший, видно решив что их больше, дерзковато произнес:

— Это наше дело, иди, дядя, своей дорогой...

Причем ответ сопровождался таким взглядом, что просто ощутимо стало казаться, будто передо мною не люди, а стая волчат, пробующих далеко не первую кровь. Лишь жертва, при звуке моего голоса, размазал по лицу кровь из разбитого носа и посмотрел на меня с такой надеждой во взгляде, что я понял: ничем хорошим для пацаненка эта разборка не закончится. Да уж, ситуевина... Ладно, все-равно всем мил не будешь.

— Нет, это теперь и мое дело, ведь это мой человек!

— Ну, дядя, ты сам напросился...

Пятерка переглянулась, но двинулась ко мне, попутно вытаскивая орудия членовредительства — цепи, ножи и кастеты, а оставленный без присмотра парень обессиленно упал на пятую точку. Я, честно, до конца не мог поверить, что все настолько запущенно, думал они отступят перед взрослым, но оружие в руках подростки держали довольно уверенно, а первый удар цепью, который я блокировал ставшей уже родной трубой-шестом, доказал всю серьезность их намерений. Рывок — цепь, обмотавшаяся вокруг трубы, вырывается из рук нескладного, но мускулистого "хулигана", подскочившего первым. Шаг в сторону, второй конец трубы хлестко бьет его по голени, цепь соскальзывает, широкий круговой удар не дает приблизиться еще двум подскочившим безобразникам и сбивает первого с ног. Два шага назад по диагонали, так, пока минус один, но останавливаться нельзя. Левый с ножом оказывается как раз передо мной, но у меня огромный выигрыш в длине оружия. Эх, молод ты еще пацан мериться пипи... арматурой. Удар по руке с зубочисткой к успеху не привел, но вот противоход другим концом шеста в ухо вывел противника из строя. Блин, какой все-таки неудобный инструмент эта труба — она прочная, но легкая и для достижения эффекта приходится наносить размашистые удары. Так ведь можно сил не рассчитать и невзначай "затрубить" до смерти, а молодые все-таки, жалко. Да и орден за это мне явно не дадут, скорее наоборот. Еще три шага назад, оставшаяся троица поняв, что с наскока проблема в виде меня не решается, замедлились и начали осторожно приближаться, охватывая меня полукругом. Да уж, если бы не пацаненок, то пора было бы делать ноги и пытаться вырубать их по одному по мере "догоняния" меня любимого. А скоро еще и первый к ним присоединиться. Надо или победить всех, или как-то договариваться, а то промедление не в мою пользу идет. Но все желание договориться разбилось о выражение лиц молодых отморозков, ладно продолжим потеху. Бью шестом по удачно подвернувшейся пластиковой банке, направляя ее в стоящего по средине главаря и, пока "хулиганы" провожают ее взглядом, перехватываю свой "посох" за конец и, используя резко увеличившийся радиус поражения, бью как бейсбольной битой по левому молодчику. Придурок пытается присесть и удар попадает четко в лоб, аж, по-моему, загудело. Надеюсь выживет, там, говорят, самая толстая кость, вот она и будет болеть. Правый товарищ, тоже с ножиком, пытается ткнуть меня, удар прямой, хорошо поставленный. Правой еле успеваю блокировать руку, трубу приходится отпустить, одновременно диагональный шаг направо вперед, главарь с кастетами оказывается за спиной у подельника, я бью лбом по лицу противника, кажись попал удачно. Шаг назад, ага ножик он уронил, и, резко оттолкнувшись, прямой ногой по корпусу, четвертый тоже отлетает, надеюсь надолго. Остался главарь и уже поднялся на ноги первый с цепью. Главный хулиган движется грамотно, не удивлюсь если он могет как я, если не лучше, да еще и первый скоро подтянется. Кажись и мне труба щас будет!

Ушлепок бьет левой, шаг в сторону, пытаюсь достать его ногой, ой-е, больно то как — урод блокирует кастетом , сближается и пытается добить. С трудом уклоняюсь, тут бандит неожиданно вздрагивает и я кулаком пробиваю ему в челюсть. Отморозок падает и я вижу пацаненка с моей же трубой-шестом, наносящего по упавшему главарю еще один удар. Оглядываю поле боя — первый "хулиган" опять лежит в отключке, не иначе тоже паренек постарался.

— Молодец, вовремя успел, — благодарю я его, — Я уже думал не отмахаюсь...

— Это тебе спасибо, что помог, — отвечает он и протягивает мне мое "боевое оружие".

Со стоном опираюсь на шест-посох, правая нога ощутимо болит, все-таки бить ногами в домашних тапочках — не самая лучшая идея. Пацан в этот момент начинает уверенно шмонать главаря, недолго думая присоединяюсь к процессу сбора трофеев: мне в этом мире все сойдет, все-равно своего ничего нет. Подбираю ножи: один длинный, но какой-то корявый, к тому-же явно пластиковый, а вот второй покороче, но в руке лежит удобно и сделан из какого-то сплава — явно более качественный. Беру оба, пригодятся. Одежда мне явно мала, так что снимать смысла нет, а вот внутренние карманы, закрытые на уже знакомые мне продвинутые "молнии", стоит вывернуть. После шмона троих успокоенных мною бандитов я стал обладателем трех фляжек, еще одного ножа, и еще двух цилиндров неясного назначения, было также немного пластиковых карт, с цифрами, наверное местных денег. Добычу распихал по карманам комбинезона. Пацан тоже успел обыскать главаря и второго уложенного им малолетнего бандита и с сомнением разглядывал их одежду.

— Надо уходить, а то они скоро очнутся, — поторопил я его.

— Ага, к тому же они могли успеть и своих позвать... — обрадовал меня пацан, подбирая свой сверток.

Странно, я не видел у них ничего похожего на устройства связи, а те два цилиндра вряд ли были телефонами. Да и не видел я, чтобы кто-то из "хулиганов" ими успел воспользоваться.

— А ты на свалке недавно? — спросил парень, критически рассматривая теперь меня.

— Угу, а что, сильно заметно?

— Со стороны не очень, но вот говоришь ты не так, как у нас... Да и не принято тут встревать в чужие разборки, а ты сходу полез. К тому-же все взрослые в трущобах — или в бандах, или в отстое. А ты — ни тот, ни другой. Значит здесь недавно и пока никуда не примкнул. Я прав?

— Прав-прав, недавно я здесь, с утра с сегодняшнего... А вот что раньше было — не помню, очнулся здесь, на свалке. Еще голова болела очень сильно... — косить под амнезию мне показалось самой удачной идеей, тем более что отчасти это было правдой.

В достоверность этих сведений я потер затылок, еклмн, это что за шишка? На затылке явно ощущалось довольно крупное уплотнение, которого раньше не было.