Путь книга 1 с Игорем

Я сижу на заборе лицом ко двору, в руках у меня карбоновая рыболовная удочка, реквизированная у Лёшки, к концу которой привязан длинный отрезок капронового шпагата с распушенным куском синтетического утеплителя на конце, похожим на белый помпон. Вожу удочкой вправо, влево, вверх и вниз, помпон на конце летает вслед за моими движениями, а за ним носится Барсик, излучая вокруг детский восторг, выписывая пируэты, изгибаясь, подпрыгивая, как обычный кот, за бумажкой на нитке. При этом он периодически украдкой бросает в мою сторону взгляд, а не надоело ли это занятие его маленькому двуногому другу? Нет, не надоело! Умряя! И мой суперкот носится дальше.

Рядом со мной сидит Азанти с неизменным альбомом на коленях и рисует. Они всей семьёй переехали из города к нам в посёлок, квартиру перекупил брат дяди Анкера, и старшие Натолы купили соседний с нами участок. Сейчас там стоит такой же, как у нас, модульный дом. Как только дом установили, дядя Коэл всё ходил вокруг него, прикасаясь руками то к стене, то к резным металлическим перилам крыльца, то к оконным сливам. И от него шла волна таких сильных противоречивых чувств, как будто он не мог поверить, что вот этот дом теперь его, и это ЕГО ДОМ! Как же должно быть паршиво в Гегемонии, чтоб вот такая обычная для колоний вещь, как модульный дом, вызывала у разумного такую бурю в душе! На новоселье тётя Саэр так расчувствовалась, что её все женщины посёлка еле успокоили, тётке Ретнейт даже пришлось бежать за успокоительным. Вот так и живём.

Вдруг за спиной раздался шорох, кот сделал стойку на забор, и взгляд у него стал свирепо-напряженный, шерсть на хребте встала дыбом, а хвост распушился и стал толщиной с мамину ногу. От Азанти пришла волна такого ужаса, что я резко обернулся в сторону подруги. И увидел искажённое в гримасе лицо и выпученные глаза, взгляд упирался куда-то мне за спину. Обернувшись и посмотрев вниз, я увидел... оживший кошмар! С расстояния метров пяти на меня смотрела здоровенная крыса, где-то метр в холке, покрытая плотной чёрной шерстью, телом метра два в длину, и таким же длинным, покрытым шерстью, хвостом с кисточкой на конце. Типично крысиную морду, с горящими красными глазами, украшала пасть, усеянная частоколом длинных иглообразных зубов. Тварь открыла пасть, вывалила в сторону длинный фиолетовый язык и, издав что-то вроде "СНУФФЛ", потрусила в нашу сторону. От неё пришла волна предвкушения, и я отчётливо понял, что меня хотят СОЖРАТЬ! А у меня даже рельсотрона с собой нет. Мне просто рано его носить. Дальше память моя шла рывками. Вот я вижу, как Азанти, спрыгнув с забора и издавая визг на грани ультразвука, во все лопатки улепётывает к своему дому. Вот передо мной наше дворовое дерево, я подпрыгиваю, хватаюсь за нижнюю ветку, подтягиваюсь и быстро лезу к вершине, при этом в ушах у меня стоит какой-то звон. Вот Азанти невероятным прыжком запрыгивает на крыльцо, бьет по сенсору открытия двери и, не прекращая визжать, скрывается в доме, проскальзывая в щель едва открывшейся двери. Наступает тишина. Только с дороги доносится шорох и звуки: "снуффл, снуффл, снуффл". У меня першит в горле, трясутся руки и ноги, рядом на ветке сидит Барс со вздыбленной шерстью и издаёт низкое горловое гудение, перемежая его мощным шипением.

Через несколько секунд открывается дверь соседского дома, и оттуда, в спортивных штанах, вытянутой майке и тапочках на босу ногу, но с охотничьим карабином в руках, выглядывает дядя Анкер.

— Игорь? — тихо говорит он. — Игорь, ты где?

— Я здесь, — Хриплю я в ответ, сорванным голосом, блин больно. — на дереве, дядь Анакер.

— Что с твоим голосом?

— Сорвал пока на дерево забирался!

— Что вас напугало?

— Оно там, за забором, дядь Анкер!

— Кто, ОНО?!

— Ну этот, назуми(Magnaflesheter (Назуми) — среднего размера хищник-падальщик на Мендуаре. Очень медлительный и туповатый. Имеет хороший плотный короткий мех тёмного окраса, является объектом осенне-зимнего сезона охоты. Назуми прозван за издаваемые им характерные звуки.)!

— Назуми у нас в посёлке?! Как он ограду-то прошёл?

— Я не знаю! — сиплю я. — Мы его уже на улице увидели. Вон там!

А в это время назуми уже почти дотрюхал до перекрёстка в центре посёлка, и навстречу ему выскочил Насар! Увидев тварь, пацаненок как-то присел, взвизгнул и с невероятной скоростью, скрежеща когтями по гладкой коре, взобралася на росшее посреди перекрёстка дерево, только листья посыпались. У него как у прочих турианцев были ботинки с открытыми когтями.

Назуми застыл в нерешительности, дядя Анкер подошёл вплотную к забору, поставил на него локоть, прицелился и выстрелил. Тварь, сделавшая несколько шагов в сторону дерева, уткнулась носом в землю, но задние лапы продолжали идти вперёд, хребет выгнуло дугой, животное завалилось набок, при этом продолжая конвульсивно подёргиваться.

— Готов! Слезай давай, Игорек.

— Сейчас, — просипел я и стал разжимать сведённые пальцы. Меня всё ещё мелко трясло. Я уже готовился магией бить хоть мне и рано еще но с перепугу чего только не сделаешь. Дядя Анкер очень вовремя появился и пристрелил тварь из леса. Что она вообще в поселке забыла. У нас же забор вокруг.

Когда я проходил мимо соседского дома, у него открылась дверь, и из-за косяка робко выглянула напуганная Азанти.

— Игоречек! — шёпотом спросила она. — А где это, ну этот, страшный?

— Папка твой застрелил, — прошептал я. — На перекрёстке валяется. Пошли, посмотрим!

— Мне очень страшно! — шепчет Азанти.

— Не бойся, он дохлый, а с нами твой папка, и у него карабин.

— Ладно, пошли, — шепчет Азанти, выходит из дома и клещом вцепляется в мою руку.

Медленно подходим к назуми. От твари идет тяжкий запах зверя и какой-то тухлятины. Падальщик все же хотя и красивая шкура у него. На них поэтому наши фермеры и охотятся в предгорьях. Барсик, прижав уши и шипя, на полусогнутых лапах обходит тварь по кругу. Рядом с ним медленно идет дядя Анкер, держа тушу на прицеле. Животное не шевелится, пасть приоткрыта, язык вывалился, и на траву натекла лужица крови.

— Мёртв! — констатирует факт дядя Анкер. Подходит к дереву и задирает голову. — Насар, ты там? Насар, слезай, я его убил. Слышишь меня?

В ответ слышны только шорохи, потом маленький турианец спустился пятясь задом как большой кот на землю.

Насар во все глаза смотрит на дохлого назуми.

— Он даже дохлый страшный! — громко шепчет Насар.

— Это точно, детка, — отвечает дядя Анкер. — Пойду, оденусь, а то так и хожу в тапках! Хе-хе, вот уж зрелище, наверное.

Вечером отец рассказал о том, как назуми проник в посёлок. На калитке в ограждении сломался доводчик, и она не закрылась на магнитный замок, а тварь, топая вдоль ограждения, заметила щель и пролезла. Как назло, братья забрали Полкана с собой в город, и вообще, из взрослых в посёлке были только дядя Анкер и тётя Касия, но она спала, так как снова беременна. Дядя Анкер, смеясь, рассказывал, как было задремал с книгой, но был злостно разбужен диким двухголосым детским визгом с улицы. Так вот почему у меня в ушах звенело и голос сел! Потом мимо него промчалась дочь и забилась под стол на кухне. Схватив из шкафа карабин, он, в чём был, выскочил на улицу и пристрелил забравшегося в посёлок назуми. Им смешно, а я так не пугался давно. У меня ведь даже оружия с собой не было. А магией бить энергосистема просто не готова. И Азанти с Насаром напугались до ужаса. Я сказал, что хочу, чтобы из его шкуры нам сшили шапки, как раз должно хватить! Старшие, смеясь, согласились.

— Хорошая компенсация за испуг! — сказал дядя Анкер.

Глава 4. Рождество и праздники

Игорь (Мендуар, декабрь 2358 г.)

Рождество

24 декабря, 6:00 утра

Я занимаюсь с шестом перед окном, а снаружи падает снег из крупных, мягких и пушистых снежинок. Всегда обожал зиму, а вот в прошлой жизни мне не повезло. Мы жили в мегаполисе и как снег так весь город вставал в пробках. Брр. А вот тут снова просто обожаю. Может быть, потому, что на Мендуаре она мягкая, температура почти не опускается ниже минус пяти градусов по Цельсию, много снега, и, поскольку нет колёсного транспорта, нет и проблем с поездками. Отец, конечно, чистит снег у гаража и во дворе, но и только. Наш посёлок освещён фонарями, они идут по заборам с шагом в три метра, поэтому у нас всегда светло, благо освещение автоматическое: стемнело — включилось, рассвело — выключилось. Красота!

Сегодня Рождество, вот уж праздник! Столетия люди в космосе, другие миры освоили, с чужими расами соседствуем, а Рождество всё ещё празднуют! Причем все, вот такой выверт сознания, и ведь другие расы не против, празднуют вместе с людьми. Ну по крайней мере здесь, на Мендуаре. Говорят, на Цитадели тоже празднуют, ну дак там вообще всё подряд празднуют! Все праздники всех рас пространства, прямо праздник без пауз! Увижу когда-то, наверное... На перекрёстке родители, с нашей общей детской помощью, построили ледовый городок, горку спиралью вокруг дерева, статуи ледяные (Таэлева работа). У него в этом талант, правда, Дед Мороз на кварианца похож, только бородатого! Удивительная фигура, у самого-то Таэля борода не растёт. Ёлку искусственную поставили, игрушками завесили, половина — самодельные. Гирлянды — тоже самодел, половина посёлка, считай, инженеры. Как отец сказал: "Буду я на это деньги тратить, если сам сделаю лучше!". Конечно, сделал. Из нашего дома хорошо видно: стоит на перекрёстке, светится.

Через час заедут братья-турианцы, и двинем в школьный бассейн, плавать. Нам нравится. Люблю плавать. Да и турианцы тоже.

С середины ноября нас начали учить языкам. Мы сидели, учили по картинкам английский. Все таки официальный язык Альянса. А на русском говорит вся колония, так что его тоже давали. Я не учил, так как перерождался в прошлой жизни на Земле и языки хорошо знал. Просто подыгрывал воспитательнице. Инопланетяне учили свои языки. Мы на это время снимали инструментроны и заучивали звучание языка. А вот потом пользовались автор переводчиками.

Ещё пришли сны! Очень реалистичные, странные, порой удивительные, иногда страшные, в которых я вижу места, где точно никогда не бывал. Очень похоже на мой просмотр линий вероятностей. Но я это всегда наяву делал. В этих снах меня часто преследует сильное чувство потери, страха, гнева. Чаще всех снится сон, в котором я иду по нашему городскому парку. На мне охотничий комбинезон, как у отца, с толстыми вставками на коленях, локтях и со множеством карманов. У меня в руках отцовский карабин. Руки исцарапаны, костяшки сбиты в кровь, один ноготь сломан, комбез заляпан какими-то бурыми пятнами, грязью и зеленью от травы. Я блуждаю между деревьями и ищу своих, но никого нет. Зову, кричу, но слышу лишь шорохи. В парке туман, деревья появляются как призраки! Как-то вдруг я оказываюсь в нашем посёлке, странно тихом и пустынном. Иду мимо дома Таниров, припаркованный летун Дахи стоит, весь засыпанный листьями, байк Азата заляпан грязью и весь покрыт пылью, при том, что Азат по жизни жуткий чистюля, и байк у него всегда сверкает. Вижу коллекцию любимых книг Насары шелестящих порванными страницами и валяющихся в грязи. Странно. Он очень дорожит своей небольшой библиотекой которую собирает. Напротив дом Ретнейт, он заперт, ставни закрыты, и горит красная голограмма замка. Цветы на клумбах вокруг дома завяли и почернели, кусты роз подобны тёмным скелетам: на них ни цветов, ни листьев. Качели Бинны сломаны, висят на одной цепи, вторая серебристой змеёй свернулась в бурой траве, и сидение медленно вращается от ветра вокруг своей оси, издавая тихий, едва слышный скрип. Её любимый плюшевый серый котяра валяется в траве. Хотя она к нему очень бережно относится. Это подарок Дениски на день рождения. Дом Аэгиха стоит с распахнутым шлюзом, и по полу прихожей ветром носит опавшие листья. Медленно обхожу его, вижу, что эркер разбит, и мелкое стеклянное крошево засыпало всё вокруг. Любимое кресло Аэгиха лежит на боку, с порванной обивкой. У Натолов мрак и тишина, окна черны и выглядят провалами во тьму, голограммы замков не горят, по палисаду ветром носит листы пайперола. На них есть рисунки, я пытаюсь собрать их, но каждый раз листы уносит прежде, чем я успею схватить. Вот и наш дом, но во дворе никого, внутри пусто, и кажется, что все вот только что вышли. Работает головизор, на журнальном столике парит чашка чая, у парней в комнате лежит гитара на кровати и валяются включенные датапады. У отца в кабинете включен кульман, и сенсоперчатки лежат на краю стола. В груди холодное, нарастающее, щемящее, острое чувство потери!

Когда сон приснился мне первый раз, я проснулся разбитым и так и не смог больше уснуть. После, всё утро смотрел на родных и не мог насмотреться, в голове билась мысль: "Неужели? Неужели я их потеряю?! За что?! Нет! Пожалуйста, только не это!!!".

Стою в душе под тугими горячими струями воды, вспоминаю разговор между матерью и Ретнейт, подслушанный мной в тот же день. Было воскресение, и вся семья была дома, отец, как всегда, сидел в кабинете за кульманом. Старшие братья куда-то умотали, Иван сидел у себя и увлечённо собирал что-то из кубиков "лего". Мне надоело читать, да и в горле пересохло. Спустившись вниз, решил зайти на кухню за компотом и у запертой двери застал начало разговора.

— Даян, ну что ты волнуешься! У тебя самый обычный сынок. Абсолютно здоровый ребёнок, умный, активный. Самое главное, послушный! Чем ты недовольна? Вот не понимаю?!

— Ретнейт! Он меня пугает! Мне иногда кажется, что он не ребёнок! Из его глаз на меня смотрит кто-то чужой, взрослый! Понимаешь, не может быть такого взгляда у четырёхлетнего мальчика!

Ох! Спалился я, похоже, по полной программе! Надо как-то выкручиваться! Но как? Ладно, послушаем дальше...

— Не говори ерунды! Что это ты себе навоображала? Взгляд тебе не понравился!

— Нет, Ретнейт, это не нормально! Это, блин, совсем-совсем не нормально, Ретнейт! Бедный мой мальчик! Сегодня за завтраком сидел и смотрел на нас, как будто насмотреться не может, будто мы сейчас исчезнем все, и такая тоска во взгляде..."

— Может у него случилось что, Даян? Ты хоть спросила его? Может, приснилась дрянь какая-нибудь! Он ведь облучился нулевым элементом до рождения. Скоро уже магический дар должен проявить себя. Вы люди вообще разносторонние маги в отличии от нас. Это у нас только биотика. Многие ваши дети становятся провидцами хоть и слабенькими.

Вот и момент. Сейчас про сон расскажу, хоть часть вопросов снимется. Нажал на сенсор, дверь отъехала, зашел на кухню, поздоровался с Рэтнейт. Взял со стола графин с компотом лесной ягоды, налил в стакан, стою, пью и на женщин поглядываю.

— Сыночка? Скажи, ты почему сегодня утром так странно на нас смотрел?

— Сон страшный приснился, мам!

— Расскажи нам его, — попросила Рэтнейт.

Рассказал им свой сон, от воспоминаний закончил почти шепотом, сказал ещё, что уверен: примерно так всё и будет. Смотрю, мама руками рот закрыла, в глазах слёзы, в эмоциях страх за меня и жалость. Рэтнет сидит, насупившись, печалью на меня пышет.