За кулисами мятежа

— Поднимай, — сказала Осока главному инженеру, когда "отвалился" один из покупателей. Ги покосился на неё недоумённо, но послушался.

— Зачем она нам? — шёпотом спросил я, перегибаясь вперёд. — У нас, помнится, есть, и не хуже.

— Пригодится, если не очень дорого обойдётся.

— До каких пор будем поднимать? — поинтересовался Ги.

— Пока будем. Ещё... Ещё... Можно ещё раз... Стоп. Пусть забирает.

— Выставила котяру на бабки? — догадался я. Подруга не сказала ничего, только слегка качнула назад головой, так что пухлое основание её затылочной лекки ткнулось мне в скулу: мол, понял, так и не озвучивай. Как будто в зале кто-то ещё мог понять русскую фразу, целиком состоящую из жаргонизмов.

Ещё два комплекса ушли без долгих торгов, один — компании, другой — частнику. Кстати, с каждым из них аукционный дом предлагал "нагрузку", как когда-то делали у меня дома книжные магазины, продавая в комплекте с востребованной книгой разные неликвиды. Аукционистов можно было понять: оплатив долги банкрота в обмен на его имущество, они желали возместить расходы и поиметь прибыль. С линией по производству инверторов получилось гораздо сложнее. В неё вцепились не только мы и зайгеррианин, но и оба основных игрока и ещё один частник. В отличие от предыдущих лотов, цена быстро подскочила вдвое и продолжала повышаться.

— Дайрам... — предупреждающе произнесла Сомо-Дали. Да, лимит средств, выделенных на покупку линии, подходил к концу. Собственного печатного станка для имперских кредитов у нас не наблюдалось, а большинство имеющихся денег было вложено в заводы и добычу сырья.

— Корабельная касса? — тихо предложил я. После непредвиденного вояжа "Амидалы" в параллельную Вселенную Рийо распорядилась увеличить "золотой запас" в корабельном сейфе на всякий непредвиденный случай. Пускай вероятность повторения подобных чудес стремилась к нулю, рискованные одиночные задания, как и прежде, поручались нам. Сейчас слитки драгоценных металлов ещё республиканской выплавки могли помочь выкупить так необходимое нам оборудование.

— Может быть, — сказала подруга. — Поднимай, Дайрам, пока можно. Так-так. Интересно.

— Выше? — усомнился уже Ги.

— Пока да. Скажу, когда остановиться.

Мы, всё же, проиграли. По моим подсчётам, цена, как раз, приближалась к суммарным возможностям нашей бухгалтерии и корабельной кассы, когда Осока твёрдо произнесла:

— Стоп. Теперь стоп.

— Ещё раз потянем, — сказал я.

— Нет, — покачала головой моя подруга.

Лот был отдан зайгеррианину.

— Обидно, — вздохнул Дайрам Ги. — Чуть-чуть не хватило. Что ж, придётся и дальше закупать инверторы на Кореллии. Идёмте?

— Посидим до перерыва, — предложила Осока. — Всего два лота осталось, это недолго.

Перерыв объявили после завершения распродажи всех основных фондов. Те победители торгов, кто не был заинтересован покупать разную мелочёвку, вроде офисного оборудования и разъездных спидеров, собрались у стола, чтобы расплатиться. Осока вышла в проход, но не направилась к дверям, а остановилась, наблюдая за процессом внесения денег. Кто-то расплачивался наличными, кто-то переводил безнал со счёта, пользуясь терминалом.

— По-моему, ты что-то задумала, — усмехнулся я.

— Задумала? — с самым невинным видом переспросила Осока. — Нет. По сути, всё уже произошло, осталось дождаться заключительной сцены первого акта.

— Само произошло, ага. Вернёмся, скажу Пятерне, чтоб икону с тебя написал.

— Скорее, получится очередной рисунок на нос корабля. Смотри, вот и процесс пошёл.

Действительно, возле стола аукциониста начался разговор на повышенных тонах. Тот самый зайгеррианин пытался то ли доказывать, то ли требовать, аукционист отвечал отрицательно, качая массивной головой. Его помощник, выйдя из-за стола, стал настойчиво приглашать рабовладельца к выходу.

— Я свои права знаю! — горячился тот. — Имперский закон запрещает увязывать между собой лоты после их разделения!

— Правила нашего аукциона гласят, что аукционер, не внёсший оплату за выигранный лот до семнадцати часов дня торгов, считается недобросовестным, — монотонно зачитал по памяти помощник. — У Вас остаётся два часа десять минут стандартного времясчисления. Внесёте?

— Внесу. За один лот, на оба у меня нет средств, повторяю Вам!

Родианин с присвистом вздохнул:

— Это и означает отказ от внесения платы за лот. Сожалею, но мы вынуждены будем аннулировать результаты торгов по двум Вашим лотам и распродать их по частям завтра. Как недобросовестный аукционер, Вы к этим торгам допущены не будете. Всё в рамках закона. Не мешайте работать. Охрана!

Из тёмных ниш в боковых стенах возникли две рослые фигуры в клонских кирасах и наручах из белого пластоида, вооружённые электрическими посохами, и преградили путь зайгеррианину. А помощник, не вступая в дальнейшие пререкания, повернулся и пошёл обратно к столу. Рабовладелец попытался последовать за ним, но один из охранников, виквай, включил шест и легонько зацепил зайгеррианина разрядом по руке выше локтя.

— Полегче, деревенщина! — огрызнулся тот, вынужденный остановиться.

— Смотри, какой столичный житель выискался, — негромко заметила Осока. — Тебе полезно. Не всё вам других плетью стегать.

Слух у зайгеррианина был под стать размерам ушей. Глаза его сузились, он с сопением выдохнул воздух через ноздри, сделал шаг в нашу сторону и произнёс:

— Позор Кироса однажды будет смыт, тогрута. И всё твоё рогатое племя займёт подобающее место. У ног хозяев.

— Размечтался, — холодно сказала Осока. — Лучше молись своим богам, чтобы лорд Вейдер подольше не вспоминал о вашем существовании. Он вам не Юларен, он решит зайгеррианский вопрос раз и навсегда.

Зайгеррианин ощерился, прошипел:

— Вейдер однажды падёт, как пали проклятые джедаи.

— Смелый, — заметил я, обращаясь к подруге. — Или просто свобода надоела, на рудники захотел. Организуем ему поездку?

— Нет необходимости. Вон, помощник аукциониста уже позаботился.

Рабовладелец зыркнул в сторону стола. Помощник, и впрямь, что-то писал, склонившись над терминалом. Что именно, нам отсюда видно не было. Гарантии, что он не слышал крамольную реплику зайгеррианина, дать не смог бы никто. Нервишки у рабовладельца сдали: буркнув нечто неразборчивое своей спутнице, он быстрым шагом покинул зал. Твилека засеменила за ним.

— Заявляемся на завтрашнюю сессию и пошли отсюда, — солнечно улыбнулась моя подруга. — Мне сегодня ещё с агентурой повидаться надо.

Следующим утром в зале собралась почти та же публика, что накануне, за исключением одной из крупных компаний и зайгеррианского хлюста, перехитрившего самого себя. За оборудование по выпуску регуляторов мы торговаться не стали, его расхватали стервятники. "Нашу" линию аукционный дом разделил на пять частей. Первый лот удалось выиграть без особых проблем, в торги за второй неожиданно вмешалась оставшаяся компания. Средств у неё, увы, имелось больше, чем могли позволить себе мы — нужно же было оставить заначку на два оставшихся комплекса — и станок-робот уплыл у нас из рук.

— Ничего, ему замену найдём, — не унывал Ги. — Главное, забрать следующий, без него все остальные не имеют смысла.

Конкуренты об этом тоже знали. Поэтому, когда после долгого торга латриллианин, всё же, сдался, и третий комплекс выиграли мы, два последних станка достались нам по начальной цене. Осока договорилась с господином Книдертомпом, чтобы прислал бухгалтера с охраной к нам на борт для приёма наличности, после чего мы, почти довольные, покинули аукционный зал и отправились обратно в космопорт — он располагался совсем рядом, всего-то три квартала пройти.

— И в кассу залезать не придётся, — сказала Осока.

— Линию-то купили не полностью, — отозвалась Сомо-Дали. — Зато стали обладателями четырёх вымпелов корабельного хлама.

Да, про это я как-то позабыл. На балансе компании-банкрота, кроме других транспортных средств, числилось около десятка космических кораблей, продать которые отдельно аукционный дом не смог. Вчера с нужной нам производственной линией в качестве "нагрузки" прилагались пять из них: два грузопассажирских челнока без гиперприводов и три складские баржи. Один из челноков достался конкуренту, остальное — нам.

— А что там за баржи? — спросила моя подруга. — Тушки или чучела? Дай, гляну.

"Чучелами" на флотском жаргоне называли устаревшие военные корабли с выпотрошенной начинкой, продаваемые за бесценок для гражданского использования. Иногда на них оставляли оборонительные турели для защиты от пиратов. "Тушки" — это гражданские суда, потерявшие способность двигаться самостоятельно, их использовали в качестве орбитальных складов, перемещая буксирами. Взяв у цереанки деку с данными, Осока открыла нужный файл, поцокала языком:

— "Молотоглавы"... М-да. Хорошо хоть не первых серий, а свеженькие...

— Времён Руусана? — поинтересовался Ги.

— Да, как раз в тот период обезоружены и перепроданы первый раз.

— Тысячу лет назад? — уточнил я.

— Всего-то девятьсот пятьдесят, — поправила Осока. — Новьё, в общем. Их даже даром никто не возьмёт.

— Потому в нагрузку и сунули, — развела руками цереанка.

Вдруг выражение лица Осоки застыло. Она сунула деку мне в руки:

— Подержи, — и, повернувшись к зданию припортового отеля, мимо которого мы проходили, повысила голос: — На твоём месте, девочка, я бы этого не делала!

Кусты, высаженные на газоне перед отелем, раздвинулись, и из них появилась давешняя рабыня. Надо сказать, в рабочем комбинезоне она выглядела ничуть не хуже, чем в полупрозрачном платье. Вернее, выглядела бы, если бы не злобно перекошенное лицо.

— Ты унизила моего господина, рогатая тварь! — срывающимся от бешенства голосом произнесла она. — За это ты умрёшь!

— Путаешь, крошка. Это он меня пытался унизить. Но я на таких не обижаюсь. Уходи и останешься цела.

— После того, как... — твилека не закончила фразу, в руках её блеснул металл. Осока стояла спокойно, лишь сделала молниеносное движение правой рукой. Звяк! В пальцах её оказался схваченный на лету метательный нож, второй, отбитый лезвием первого, ударился о стену далеко в стороне.

— Хорошие ножи не должны сверкать, как украшения, — заметила Осока. — Ну, в данном случае это роли не играло. Что дальше?

А дальше был бич. Не убирающаяся нейронная плеть, рукоятки которых бывают так похожи на световые мечи, а настоящий кнут с энергетической накачкой, светящийся красно-оранжевым светом во включённом состоянии.

— Поберегись! — предупредила нас Осока. Уклонилась от первого удара, а затем по сложной траектории метнулась вперёд, подпрыгнула, пропуская бич под ногами, и оказалась вплотную к опешившей рабыне.

— Говорила же... — укоризненно сказала она. Быстрый поворот, приём, похожий на самбо. Твилека завизжала, её рука была сломана ниже локтя. Осока поднесла рукоятку бича к её глазам, слегка сжала. Раздался хруст, на пермакрит посыпались детали.

— Надсмотрщицы из тебя не выйдет, — констатировала Осока. — У них чувство опасности звериное, а ты просто дура. Зайди в клинику, если страховка есть.

Сдёрнув с противницы пояс, в многочисленных кармашках которого, должно быть, оставались какие-то опасные предметы, моя подруга без замаха зашвырнула его на козырёк перед входом в гостиницу. Толкнула скулящую рабыню, заставляя сесть на газон, махнула нам:

— Пойдёмте, лететь пора.

Почти два месяца после событий на Сийлосе от компании реблов не было ни слуху, ни духу. По крайней мере, я о них не слышал ни разу, чему был весьма рад. За это время мы на "Амидале" провели три превосходных рейда — вместе, совсем как раньше. В перерывах между заданиями жили на станциях корпорации, тренировались, занимались техническим обслуживанием, отдыхали... насколько, конечно, позволял график нашей Генеральши. Рейды рейдами, а "Амидала", всё же, в первую очередь, штабной корабль. Рийо, даже став мамой, летала ненамного меньше: тут помочь, там проконтролировать, здесь договориться о сотрудничестве с очередными партнёрами. Руководители других компаний, как мужчины, так и женщины, предпочитали иметь дело именно с ней, охотнее шли на уступки, зная, что в перспективе выгода будет обоюдной. Маленькая Дана, пока мама работала, без присмотра не оставалась. На некоторых станциях, где много женщин, количество потенциальных нянек буквально зашкаливало. Опытные мамаши, воспитавшие по несколько детей, а то уже и внуков, сами предлагали посидеть с малышкой пару часов. А на главной базе большинство обязанностей брали на себя свои, штабные: Осокина соплеменница и давняя знакомая Кассия Кунби, твилека Кои Дару, докторши из Карантинной службы и, конечно же, Ирис Тано, мама Осоки. Заодно они окружили заботой и бывшую ситку Асаж Вентресс: её сын Кай был почти такого же возраста, как Дана, и няньки приглядывали за обоими малышами сразу. Первые месяцы Кай казался полной противоположностью Дане. Беспокойный, горластый, он, бывало, переполнял чашу терпения даже твилек. Впрочем, со временем он то ли стал орать поменьше, то ли мы немного попривыкли. Вырос, смеялись няньки. Сама Асаж после родов восстановилась очень быстро. Утро на главной базе частенько начиналось так: меня вытаскивали из-под одеяла, давали немного времени "на умыться", затем вкладывали в руки световой меч, и начиналась потеха. Вентресс в качестве разминки быстренько доводила меня до состояния "язык на плечо", а затем они с Осокой рубились в полную силу, с использованием всего джедайского арсенала, а я и собравшиеся зеваки наблюдали. Я не возражал, наоборот, проводить бои именно с Асаж мне нравилось больше. Осока, хоть и неплохо меня выучила, всё же, немного щадила, датомирка же любила, чтобы всё всерьёз. А ожог от случайного касания можно быстренько залечить Силой: с нами теперь была одна из сильнейших целительниц старого Ордена и несколько ведьм, перебравшихся с Датомира.

Идиллия нарушилась однажды утром, когда после тренировки и завтрака каждый занимался своим делом. Рийо и Падме нянчились с Даной, изучавшей бескрайние просторы длинного дивана вдоль левой стены рубки. Я листал на экране галактические новости, поглядывая, как ползает малышка. В свои восемь месяцев она шустро передвигалась по всей центральной палубе, забиралась по ступеням рубочного подиума и активно тянулась вверх, опираясь на что-нибудь, вот как сейчас о диванную спинку. Именно в этот момент из переходной галереи донеслись стремительные шаги, и в рубке появилась Осока. Мы все разом повернули головы. Особенно удивилась Дана. "Тётю Осоку" она видела в разном настроении, от шумно-весёлого до крайне задумчивого, но такой взвинченной — ещё ни разу. Девочка даже спряталась за материнский локоть, насторожённо тараща жёлтые глазищи.

— У нас пожар? — с явным неудовольствием спросила Рийо.

— Почти, — выдохнула моя подруга. — Нужны все внештатные поисковые группы.