Когда начинается смерть

Но все же, все же. Наверняка были более достойные кандидатуры для этого танца. Спросите меня, и я с удовольствием составила бы список, кого отправить в вечное путешествие со смертью.

Виктория же всегда являлась для меня примером человека, который живет в полном смысле слова, наслаждается жизнью, берет от нее по полной. И — смерть?

Я так не убивалась после смерти мужа, но то — муж, а то — Виктория! Я не могла представить себя без нее, мы всегда были вместе, у нас не было секретов друг от друга... Наверное, не было... Почти не было.

А Фрэнка больше интересовал другой вопрос: что произошло? Полиция молчала, они и сами были в замешательстве и знали не больше нас. Но у смерти ведь должна быть какая-то причина?

Сегодня собрались немногие. Не пришел даже ее последний любовник. Виктория была не из тех, кого называли душой компании, она легко распоряжалась людьми и бросала их, когда они становились не нужны. Она вообще была той еще эгоисткой. В общем, не самым приятным человеком.

Я аккуратно прислонила скромный букет к могиле. Цветы окружали ее при жизни, пусть и при смерти не покинут. Священник произносил длинную речь, в слова которой я не вслушивалась. Что он знает о Виктории?..

Фрэнк стоял в почтительном отдалении, молча наблюдая за мной. Та еще картина, наверное, но пусть терпит, сам согласился сопровождать меня. Он-то не знал Викторию и заочно был о ней не самого лучшего мнения.

— Верни ее, пожалуйста... — прошептала я.

Интересно, могла бы я что-нибудь изменить? Остаться с ней в тот день? Ну вот, не хватало еще считать себя виновной. Гони все эти мысли прочь, Августа. Послушай Фрэнка, он прав. Забудь, прими.

— Вы не должны этого говорить, мисс, — я и не заметила, как священник подошел ко мне. — Мисс Морган сейчас в лучшем мире, и оттуда не возвращаются. Это невозможно.

Я вздохнула:

— Я понимаю. Просто... Просто все случилось так неожиданно. Она не должна была умирать, понимаете?

Он кивнул.

— Только Бог знает, когда следует забрать человека, не нам решать, пришло ли его время. Смиритесь и отпустите ее, не держите больше на земле.

"А спросил ли кто-нибудь у Виктории, чего хочет она сама?"

Но, разумеется, этого я не сказала. Я только покорно покивала, мол, что мы можем. Но осознавать собственную беспомощность было не особенно приятно.

— Саймон? — удивился Фрэнк за моей спиной.

"Саймон?" — удивилась я, так как никого с таким именем не знала и едва ли горела желанием узнать. И вообще, я еще не закончила страдать!

— Фрэнк, что ты здесь делаешь? Кладбища — это не по твоей части. О, мисс...

— Леди Стэффорд, — холодно произнесла я, глядя на небрежно одетого молодого человека, которого и звали Саймон. Ужасное имя. Он нагловато смотрел на меня из-под широкополой шляпы, как будто изучая что-то диковинное.

— Не та ли это леди Стэффорд... — он перевел взгляд на адвоката. — Привидения, духи, все такое?

— Сейчас не лучшее время, — осадил его Фрэнк.

— Ах да, — он огляделся и, кажется, только сейчас заметил, что похороны лишь недавно закончились. — Но, я надеюсь, леди Стэффорд пообещает мне беседу? Мне не терпится познакомиться с вашим призраком.

— Непременно, — пробормотала я, выныривая из омута своих мыслей.

— Но не сейчас, — твердо произнес Фрэнк.

— Хорошо, но мы ведь встретимся завтра, как и договаривались?

— В Le Matin в одиннадцать. Но даже не рассчитывай, что леди Стэффорд присоединится к нам.

— Я приду, — неожиданно для них и для себя произнесла я. — Нет, Фрэнк, правда. Я думаю... Это будет не так уж плохо.

— Иногда я не понимаю тебя, — развел руками Фрэнк, а журналист просиял.

— Буду ждать, леди Стэффорд!

— Да, иди-иди, Саймон, — Фрэнк легонько подтолкнул его в спину, и когда тот отошел на почтительное расстояние, добавил: — прости его, графиня. Хорошие манеры — не его конек, он все больше на всякой мистике специализируется.

Я равнодушно пожала плечами.

— Хорошо, мне все равно. Призраки сейчас мало меня интересуют.

— Но как же? — удивился он. — Ведь...

— Не сейчас. Фрэнк, просто не сейчас. Потом мы непременно разберемся и с Корделией Амалией и с чем-нибудь еще, если твоему другу так этого хочется. А сейчас, пожалуйста, оставь меня одну.

— Тебе точно не нужна помощь?

— Нет. Точно не нужна. Я хочу побыть с Викторией.

— Экипаж будет ждать тебя у ворот. И если что-то потребуется...

— Я знаю. Спасибо, Фрэнк.

Как трудно порой оказаться наедине со своими чувствами. Их принято скрывать от людей — это нормально. Мы привыкаем скрывать их и от самих себя — это тоже становится нормой. Но вот выпустить их наружу...

Я воровато огляделась по сторонам: народу на кладбище почти не осталось. Только теперь я могла позволить себе расплакаться, как маленькой девчонке.

— Прости меня, Вики... Я буду помнить тебя!

* * *

Стемнело. Я и не заметила, как бежит время.

Я медленно ходила по кладбищу, как другие гуляют по парку. Это успокаивало и настраивало на правильный лад. Что-то вроде "Все мы там будем, но лучше не торопиться" или "Какое безвкусное оформление у этого могильного памятника, себе я бы такого не поставила". В глубине кладбища темнел склеп — не особенно уютное местечко. А около склепа темнела одинокая фигура.

И что-то мне подсказывало, что ничего хорошего меня не ждет. Хотя бы потому, что одинокие фигуры на пустой ночном кладбище редко предвещают что-то хорошее.

Я не ошиблась.

— Эй, миссис... Стэффорд? — обратилась ко мне фигура голосом журналиста Саймона, так интересовавшимся моим домашним привидением.

Но, во всяком случае, было непохоже, что он только что поднялся из могилы и собирается напасть на меня, чтобы высосать кровь, мозги или что-нибудь не менее важное из организма. Хотя, кто знает этих журналистов!

— Леди Августа Луиза София Корнелия Стэффорд, — поправила я его.

— Я это и имел в виду. Уже поздний вечер, что вы делаете на кладбище? — изумленно произнес он. — Это далеко не лучшее время для такой э... молодой и э... привлекательной особы. И вообще для любой не лучшее.

— Гуляю, свежим воздухом дышу, да мало ли что, — пожала я плечами.

— Ну и место вы выбрали! Я хочу вам кое-что сказать, — он понизил голос, однако в кладбищенской тишине мне все равно было прекрасно его слышно. — Это касается некоторых... сверхъестественных вещей, ну, вы понимаете.

— Нет! — резко произнесла я. — Все, хватит, с меня довольно! В моем доме нет никаких привидений, это самый обычный, скучный, старый дом, без малейшего намека на это ваше... сверхъестественное. Оставьте нас в покое. То есть меня. Приведений нет, Фрэнк пошутил, все, вы довольны?

— Да, да, конечно, — он сделал шаг назад, ошеломленный моей слегка экспрессивной реакцией. — Вообще-то я и не говорил о вашем привидении. Которого, конечно же, нет. Но по вечерам на кладбище лучше не гулять, атмосфера, знаете ли, не располагает. Я хотел вас предостеречь: в этом районе уже несколько недель находят обескровленные трупы, и все следы вновь и вновь выводят меня на кладбище. Знаете, — проговорил он доверительным шепотом, — я склонен думать, что здесь действует вампир.

— Ага. Вампир, — согласно закивала я, медленно отходя назад. — Конечно-конечно. Я, пожалуй, это... пойду.

"Псих, совершеннейший псих", — думала я, покидая кладбище.

* * *

Он проследил взглядом, как медленно, смертельно медленно закрылись ворота кладбища, оставляя его здесь одного. Одного ли? Мысль о ночном обитателе кладбища не покидала Саймона с тех пор как, сопоставив несколько очевидных фактом, он пришел к выводу, что:

— вампиры существуют;

— и один конкретный вампир существует на этом кладбище;

Третий вывод напрашивался сам: сто будет настоящая сенсация! Разумеется, он и мечтать не мог, что ему разрешат провести фотосъемку на кладбище, или что вампир будет так любезен, что сам придет в редакцию "Ночного Лондона"... Но все же на маленькое интервью Саймон надеялся.

Журналист закрыл глаза и представил передовицу газеты с броским заголовком: "Вурдалак в Лондоне! Отважный журналист Саймон Гринт (прим.: придумать более звучную фамилию) спасает город от кровососущего монстра". Это воодушевляло лучше всякой молитвы.

Он толкнул дверь в склеп, и она со скрипом поддалась.

Саймон решительно сделал шаг внутрь, доставая припасенный большой деревянный крест. На всякий случай. Если что, им и по голове ударить можно. Выставив крест вперед, он прошел в темное помещение. Осмотрелся. Поздоровался, потому что даже журналисты знают, что входить в чужой дом без приглашения неучтиво. Эхо вежливо поздоровалось в ответ. И больше никто.

Свет, пробивающийся в узкую щелочку незакрытой двери, тускло освещал холодные каменные стены, давая ясно понять, что никаких вампиров тут нет. Ни одного, даже самого завалящего.

Зато было много паутины, холода, сырости и камней. И два совершенно пустых гроба. Саймон даже постучал по одному и аккуратно приподнял крышку. Внутри лежала уютная паутина, один тапочек, помятая подушка, и опять — никакого вампира. Но ведь журналист наблюдал за склепом уже в течение дня, да и когда стемнело — не отходил ни на шаг от дверей! Значит, если бы здесь был вампир, он никак бы не смог покинуть склеп... Значит, здесь не было вампира?

Расстроенный своей неудачей, Саймон направился к выходу.

* * *

А между тем...

— Прости меня, Вики... Я буду помнить тебя! — заунывно протянул голос Августы над самым ухом.

Виктория едва сдерживалась, чтобы не забарабанить в крышку гроба с криками "Замолчите все и дайте поспать нормально!". И на будущее твердо решила завести табличку "Соблюдайте тишину в общественных местах" и огородить могилу колючей проволокой радиусом так в полмили.

Наконец, отплакав свое, Августа удалилась, и Виктория облегченно вздохнула. Фигурально выражаясь.

Теперь стоило дождаться темноты...

... "Нет, ребята, так нечестно! — грустно размышляла она, от скуки полируя крышку гроба изнутри. — Найдите себе другое место и поговорите там спокойно, в уютном уединении. Саймон, — она уже успела выучить его имя, и через пару часов наверняка узнала бы, как зовут его троюродную бабку из Девоншира, — привидений не существует. Совсем. Вампиров тоже. И убирайся отсюда поскорее, если не хочешь убедиться в обратном. И Августу с собой захвати".

Как сладко звучала музыка тишины, когда оба их голоса замолчали. Но упивалась этим безмолвием не-окончально-умершая недолго. С радостью откинув крышку гроба, которую раньше едва ли подняла бы, она очутилась на свободе.

Рассыпанными по небу алмазами блестели звезды — такие яркие, такие близкие, что, казалось, лишь протянешь руку, и дотронешься до их холодного огня. Луна, это ночное солнце, ярко освещала кладбище таинственным серебристым светом. Длинные тени от крестов и надгробий мягко стелились под ногами. Красота ночи...

Которую Викторию не могла ощутить в полной мере.

Вам когда-нибудь доводилось умирать? Вот и ей тоже нет — до этого самого дня. Но умереть — это еще самое простое, потом же она еще и воскресла. В несколько ином экзистенциальном статусе, но все-таки относительно... немертвая. Только вот тело еще не осознало, какого черта его подняли, заставили ходить и двигаться, и всячески этому сопротивлялось.

Несложной разминкой Виктория заставила руки и ноги вновь шевелиться, правда несколько медленнее и неувереннее, чем им полагалось. Со второй попытки сдалась голова: как следует покрутившись на шее, она согласилась поворачиваться, не забывая при этом скрипеть как несмазанная телега.

Клыки, выросшие всего за одну ночь, непривычно царапали нижнюю губу, придавая ей отдаленное сходство с моржом.

Волосы покрывала какая-то накидка, которая, видимо, символизировала фату на ее свадьбе с Богом, однако по сути своей напоминала нечто среднее между старой занавеской и кружевной скатертью.

Платье, откопанное скорее всего в сундуках пра-пра-много-бабушки, сидело как ночная рубашка из дешевого материала.

В общем, ночь не задалась.

Скрипнувшая дверь склепа заставила ее оставить грустные мысли о гардеробе и испуганно спрятаться. Она хотела быстро прыгнуть обратно в могилу, но потом одумалась. Да, она — молодая красивая девушка — одна на кладбище, да, она одета в невразумительную ночную рубашку с декольте, но уж теперь-то ей тут нечего бояться.

Виктория довольно улыбнулась своим мыслям. Все-таки приятно ощущать себя столь всесильной, и плевать, что ноги пока еще не договорились между собой о синхронности, а руки поднимались только со второй попытки.

К тому же из склепа сейчас мог выйти только один человек. То есть вампир. Он... О, как ждала она этого момента воссоединения после поцелуя смерти. Ждала только с одной целью... И это был не он.

Виктория даже пару раз моргнула, но по узкой дорожке по направлению к выходу шел молодой человек несколько потрепанного вида, ругаясь сквозь зубы.

И в этот момент Виктория поняла, что как никогда хорошо знает, что ей сейчас делать. Все остальные мысли покинули голову, уступая место главной. Неожиданно для нее самой ей это... нравилось.

* * *

Невесомо ступая, будто летя над землей, девушка шла Саймону навстречу. Сказать, что она его поразила, значило бы не сказать ничего. Во-первых, она была одета либо как актриса, играющая в пьесах Шекспира, либо как модель, позирующая кому-нибудь из прерафаэлитского братства, и это если не рассматривать вариант с психиатрической клиникой. Во-вторых, она шла ночью по кладбищу с той уверенностью и свободой, будто гуляла в разгар дня по Сент-Джеймкому парку. В-третьих, — и тут Саймон остановился, иначе бы просто налетел на нее, — она смотрела на него так пристально и улыбалась столь нежно и ласково, что ему захотелось оказаться подальше отсюда.

— Доброй, кхм, ночи, — поздоровался он и сделал шаг в сторону, чтобы обойти ее.

Почти незаметно повторив его движение, она вновь оказалась перед ним.

— Доброй, — проговорила она приглушенным и хрипловатым, как после сна, голосом, а затем повторила уже нормальным. — В смысле, доброй ночи.

И продолжала все так же внимательно на него смотреть.

— Поздновато, не находите, мэм?

— Да, пожалуй поздновато.

— Прогуливаетесь? Хм, мэм?

Он понял, что она его не слушает. Взгляд девушки был направлен куда-то чуть выше его плеча, на шею; она словно поедала ее глазами. И сделала медленный, очень медленный шаг к нему...

Черт возьми, да она же вампир! Саймон уже и сам не знал, радоваться или бежать отсюда сломя голову. Пока что ему больше всего импонировал вариант радостно бежать, по дороге продумывая репортаж. Пусть только теперь эти выскочки из "Ночного Лондона" попробуют ему не поверить!

— Мэм, вы вампирша, да? — решил он уточнить на всякий случай, опасливо поглядывая на клыки, торчащие из-под верхней губы.

— Ну да, вроде бы, — кажется, этот вопрос сбил ее с мысли о вкусном горячем ужине. — В смысле я хотела сказать: стой, смертный, я выпью твою кровь и высосу душу. Подойди ко мне, ближе, ближе...