Похищенные - 1.

— Дэн, так что это за фигня горела, как электросварка?

— Славутич, ты не поверишь! — Воскликнул Денис — Тот серый порошок, из которого прессуют под диким давлением и температуре в четыреста градусов, карболит.

— Так он же не горит! — Удивился Славик.

Денис улыбнулся и сказал:

— До сегодняшнего дня я тоже так считал, но специально сходил на то место, разрыл весь хлам и докопался до мешков с карболитом, которые были там сложены. Его там, наверное, тонн десять лежало, а сгорела всего треть, максимум. Так что ты молоток, вовремя дырку проколупал и в два ствола мы ему не дали разгореться в полную силу. Знаешь, если бы у меня физиономия не была обгорелая, то я точно заработал бы себе ожог.

Людмила тотчас достала из холодильника какую-то мазь и намазала ею лицо Дениса. Нежно касаясь его лица пальцами, она с улыбкой сказала:

— Если бы не Славка, Динечка, я бы за тебя вышла замуж.

Глава вторая.

Охота на охотника

Денис вернулся домой в половине шестого вечера, когда уже стемнело. Дом, который он купил на окраине города, был по сути дела небольшим, низким турлучным сараем с двумя комнатками и тамбуром. Мечтая о том, что когда-нибудь, желательно как можно скорее, он снесёт его и построит на участке в двенадцать соток, из-за чего и была куплена эта лачуга, добротный, большой дом, Денис не стал делать своему приобретению капремонта. Из-за него он и без того влез в долги на целых три года. Он просто пристроил к дому кухню-веранду из всякого деревянного хлама, купленного на заводе, перекрыл заново рубероидом крышу и сложил новую печку, благо улица была газифицирована. Получилось дёшево, но сердито. Плохо было только одно, в свой собственный дом ему приходилось входить согнувшись и он в нём чуть ли не упирался макушкой в потолок.

После армии у него имелся выбор, где жить. Он мог вернуться в квартиру родителей, да, только его туда совершенно не влекло. После смерти матери, умершей от сердечного приступа ещё до того дня, как его призвали в армию, отец, работавший инженером в трамвайном управлении, стал пить. Характер у него и без того был не сахар, а тут сделался ещё хуже. К тому же он почему-то считал, что мать умерла из-за того, что Денис попал в милицию, подравшись с каким-то хулиганьём, правда, это произошло за полгода до приступа. Помимо в городе жили дед с бабкой. Они звали его жить к себе, мол места хватит, но он решил устраиваться в жизни сам и добиваться всего своим собственным трудом. Да, и не один он был на этом свете, поскольку имел младших брата и сестру, так что .

Зато в своём доме, пусть и небольшом, он был сам себе хозяин и хотя у него не до всего доходили руки, например до огорода, треть его который год оставалась не вскопана, считал, что живёт в своё собственное удовольствие. Вот только отец, коммунист с сорок второго года, почему-то считал его куркулём, но медок трескал за милую душу. Его младшая сестра, вся из себя комсомолка, тоже считала его доходы нетрудовыми и даже пыталась читать нотации, но на неё у него имелась хорошая дубина, орден "Красного Знамени", да, и отец тут же вставал на его защиту и говорил, что мёд нужен советскому народу ничуть не меньше молока, яиц и мяса. Вот с кем у Дениса никогда не было проблем, так это с дедом и младшим братом. Они часто помогали ему на пасеке, а дед так и вовсе не вылезал с неё всё лето, хотя пчёл почему-то боялся и по большей части был сторожем.

Денис загнал "Газик" во двор, но заезжать в большой, утеплённый сарай, половину которого занимали ульи с пчёлами, не стал. Первым делом он покормил Вертухая и Зека, двух здоровенных, косматых кавказцев. Вот это, в отличие от деда, была сторожа, так сторожа, чуткие и, что самое важное, неподкупные. Пусть кто-нибудь чужой им скормит хоть мешок колбасы, они с него все равно штаны спустят при малейшем поползновении похитить хозяйское добро. Утром их покормил Пашка и даже оставил сторожам на кухне ведро с кашей и варёными куриными головами, замотанное в старое пальто. По всей видимости его друг и напарник по пасеке почти весь день возился в сарае, поскольку в доме было ещё тепло, хотя печь уже не горела. Денис зажег её и сразу же стал готовиться к выезду на охоту.

Километрах в тридцати от города имелись три большие балки, Глубокая, Крутая и Дальняя. Три года назад он выяснил, что в Далёкую балку зимой частенько забредали кабаны из предгорья. В ней росло несколько десятков здоровенных дубов и они выкапывали из-под снега и листьев желуди, но в одном месте надолго в балке не задерживались и частенько куда-то откочёвывали. Наверное у них были и другие хлебные места. Ну, а Денис иногда рассыпал под некоторыми дубами мелкую картошку, кормовую свеклу и даже помои, которые брал с заводской кухни, а прикормив кабанов, время от времени устраивал на них охоту, забивая по три, четыре кабанчика или свинухи за зиму, чтобы быть с мясом. Места эти были дикие, на охоту туда никто не ездил, да, и проехать туда было сложно, но он на своём "Газ-69" ещё ни разу не застрял в тех буераках.

Войдя в комнату он первым делом достал из-под пола тщательно припрятанное в тайнике ружьё, единственную действительно ценную вещь в его небогатом доме. Ружьё было трофейное, немецкое, "Зауэр", вертикалка, причём весьма необычная. Верхний ствол был шестнадцатого калибра, гладкий, зато нижний, — нарезной, калибра семь шестьдесят два, под винтовочный патрон. В их городе дислоцировался полк внутренних войск и Денис как-то раз прикупил у прапорщика целый цинк с патронами для ротного пулемёта Калашников, так что охотиться, не переохотиться. С таким винтовочным стволом, да, ещё с привычкой тщательно выцеливать зверя, он редко когда тратил на кабана больше одного патрона и добивал его обычно только жаканом.

Завернув ружьё в одеяло, с собой он взял всего пять винтовочных патрона и два жакана, Денис собрал в дорогу довольно объёмистый тормозок на тот случай, если, вдруг, застрянет в Далёкой балке до утра, а то и вообще припозднится до вечера следующего дня. Бак был заправлен почти под завязку, но он забросил в машину ещё и канистру с бензином. Так, на всякий пожарный случай. Вдруг придётся сидеть в машине всю ночь, а так хоть будет работать двигатель и, соответственно, печка. В восьмом часу вечера он выехал со двора и поехал к балкам кружной, просёлочной дорогой, чтобы не встретиться с гаишниками. Как говорится, до береженого и Богу нет никакого дела.

Ночь была безветренная и безоблачная. Ярко светила луна, что означало удачную ночную охоту. Если, конечно, кабаны придут к прикормленному месту. Денис ехал не слишком нажимая на педаль газа и всё гадал, что же явилось причиной пожара. Неужели на складе действительно загорелась обтирочная ветошь? Такое, в принципе, могло случиться, но что тогда рвануло, словно взрывпакет? Уж точно не ветошь. Он всё больше и больше сходился на том, что это был элементарный поджог. Видать со склада спёрли что-то очень ценное и таким образом решили замести следы, но он со своими подозрениями даже и не думал идти куда-нибудь доносить на поджигателей, вполне справедливо считая, что сколько у государства не воруй, а своего всё равно не вернёшь. Оно, государство, в накладе никогда не останется.

Денис в этом году должен был выйти из комсомольского возраста, но комсомол вместе со всей его нудятиной не был ему помехой. Вот уж чего-чего, а комсомольской организации в отряде не было. Была какая-то там комсомольская ячейка и даже парторганизация из семи человек, но этих товарищей никто и в упор не видел. Зато профсоюзная организация имелась и он два года был её председателем, но потом взвыл и сказал, что больше не желает заниматься этим делом и в отряде избрали другого профорга. Если раньше он был просто обязан ходить на профсобрания и полоскать мозги своим друзьям, то теперь избегал их под любым, даже, порой, самым фантастическим, предлогом, лишь бы не сидеть три часа в красном уголке и не слушать, как новый профорг, Васька Сиволап, метёт пургу.

Да, пожарные народ занятой, семейный, у каждого, в среднем, по две семьи плюс любовница, а потому они очень ценили своё свободное время. Денис любил свою, так сказать, основную работу, но ещё больше он любил свой родной первый караул, как его частенько называли, караул не спящих. Очень уж азартный народ собрался в нём. Домино, бильярд и нарды это были ещё семечки. Порой их кубрик превращался в самый настоящий игорный притон и в него набиралось человек десять гостей, чтобы поиграть в трыньку, простую, но до жути азартную игру. Поигрывал в картишки и Денис, но редко и весьма осторожно. Если масть не шла, то он, проиграв рублей двадцать, тут же отваливал в сторону, но иногда ему везло и тогда он бывал с немалым выигрышем. Однажды даже сорвал свару, то есть куш в целых семьсот тридцать рублей и тут же со смехом отошел от стола.

Кто-то из проигравшихся в дым гостей стал возмущаться, но ему посоветовали срочно двигать домой и доставать из подушки деньги, либо вкалывать и приходить с заработанными, но только не гоношиться из-за того, что человек вышел из игры с крупным выигрышем. И вот ведь странное дело, когда Славка, большой любитель гульнуть налево, прокуролесив всю ночь напролёт возвращался домой, выгребал из кармана рублей на сто трояков и врал жене, что всю ночь играл в третьем карауле в карты, и та не говорила ему ни слова. Порой Денис не понимал его, дома такая красавица, а этот чёрт отправляется к какой-нибудь профуре. Увы, но ему с нормальными бабами не везло. Очень уж их пугала его обгорелая физиономия, зато тем шлюхам, что слетались в пожарку, как мухи на дерьмо, на это было наплевать.

Правда, Дед Фомин по этому поводу не раз говорил ему такие слова: — "Не дёргайся, парень, вот стукнет тебе лет тридцать пять, будет у тебя дом полная чаша и "Волга", в момент найдёшь себе молодую и красивую в какой-нибудь станице, из баб старой закваски, из тех, что понимают, с лица воду не пить, а если и жить, то с таким мужиком, как ты." Да, похоже, что Дед Фомин был прав, ведь чем старше становился Денис, тем чаще он обращал внимание, что девушки, приезжающие на работу из соседних станиц, смотрят на него вполне доброжелательно и это при том, что на машзаводе среди женского контингента самым большим оскорблением было: — "Да, тебя даже пожарники трахать не станут!" Увы, вот тут они были правы.

Так что Денис не очень-то комплексовал из-за своих шрамов, уродовавших в первую очередь его лицо. Это раньше он сожалел о том, что та часть тела ниже пупка, которую можно было спрятать под трусами, совсем не пострадала, а вот лицо обгорело очень сильно. Зато тех шлюх, которые частенько залетали к ним в пожарку на огонёк, его поцелуи совершенно не интересовали и они, наоборот, радовались тому, что ниже пояса на его теле шрамов нет. Впрочем, иногда к ним захаживала такая краля, что её физиономия была даже пострашнее, чем у Дениса, но зато у неё было просто обалденное тело, Афродита отдыхает. Сам того не понимая, с чего это мысли у него с пожара сами собой съехали на баб, он закурил и вскоре тоже съехал на совсем уж неприметный просёлок, чтобы доехать до Далёкой балки поверху.

Показав Гриммелю ещё несколько видеозаписей, Саакш хищно оскалился, показывая свои длинные, желтоватые, острые клыки и спросил:

— Ну, компаньон, как тебе нравится этот экземпляр?

Тот зажмурил третий глаз, улыбнулся и робко спросил:

— Саакш-юс-Миш, он, несомненно, хорош, огромного роста, с прекрасно развитой мускулатурой, да, и двигается, как прирождённый боец, но не слишком ли мы рискуем из-за него? Мы ведь задержались на этой планете уже на вдвое больший срок, что ты говорил, и нам, к тому же, пришлось отказаться от нескольких пойманных туземцев, которых мне пришлось срочно разбудить.

— Всё правильно, Грим, я пошел ради него на определённый риск, но, поверь мне, дело того стоит. — Кивнув, согласился Саакш, и принялся объяснять — Понимаешь, если бы этот обгорелый громила попался в поле зрения моих разведчиков первым, то я сразу стал бы подстраиваться именно под него. Мои разведчики хотя и обошлись мне недёшево, себя полностью окупили, как раз именно этим экземпляром. Они ведь у меня непростые, а снабжены детекторами, способными считывать излучения мозга. Хотя чужих мыслей мои роботы читать не могут, они способны считывать и составлять психоментальную карту, а это Гримми, самый надёжный способ узнать, чего стоит боец на самом деле.

Трёхглазый Гриммель оживился и быстро спросил:

— Ну, и чего же стоит этот парень?

— О, Грим, он прирождённый командир! — Возбуждённо воскликнул Саакш — А это, как ты сам понимаешь, довольно редкое качество. Командиром хочет стать каждый, но далеко не у всякого к этому имеются данные, а у этого парня они есть и потому я приказал тебе выбросить всех туземцев, что мы загрузили в гибернатор раньше и подобрал команду специально под него.

Гриммель недоверчиво улыбнулся и выразил сомнение:

— Саакш, я служил в имперской армии по контракту целых двадцать пять лет и вот что тебе скажу, хотя в ней тоже просвечивают мозги каждому рекруту, собрать хороший боевой отряд, пусть даже и маленький, всего из десяти бойцов и одного командира, очень сложное дело. Особенно, если речь идёт о космическом десанте. Там, порой, бойцы года по три притираются друг к другу, прежде чем получится просто хороший отряд.

Саакш нервно дёрнулся, сердито проворчал:

— Много ты в этом понимаешь, Грим. Имперцы, к твоему сведению, только потому и проигрывают эту войну, что они ничего не соображают в таком деле, как создание боевых отрядов, способных работать, как единый организм. — Насмешливо улыбнувшись, он добавил — Они просто помешаны на дисциплине, чинопочитании и этой своей имперской гордости. Ну, а я, Гримм, представь себе, до малейшей тонкости знаю, что такое бои на арене. Сам прошел через эту мясорубку и, как ты видишь, жив, хотя и попал с самого начала в зверинец такого урода, у которого что ни месяц, то до половины бойцов отправлялось на тот свет.

Гриммель озабоченно покрутил головой и сказал:

— Не знал этого, Саакш. Но, постой, но ведь ты по внешнему виду лигианец, а Лигиана, насколько это мне известно, куда более развитый мир, чем даже Гверра, откуда родом я, и у нас такие бои находятся вне закона, а всех тех моих сограждан, кто сражается на аренах, власти отправляют в психиатрические лечебницы.

Компаньон трёхглазого Гриммеля оскалился, показав свои клыки, и весёлым голосом ответил:

— Это фальшивые клыки, Грим. Я их вставил себе, чтобы быть похожим на лигианца, а на самом деле я родом с Вении, это планета очень похожа на Землю. В первую очередь тем, что она тоже не входит в Галактический Союз и не скоро войдёт в него. На Вении не так давно, чуть более сотни лет назад, когда я ещё был бойцом, произошла глобальная война с применением термоядерного оружия и теперь это ещё один грязный мир в галактике, наглухо закрытый для посещения.

— Извини, не знал. — Склонив голову сказал Гриммель.

Саакш махнул рукой и, с насмешливой улыбкой на лице, миролюбиво успокоил его:

— Пустяки, Грим. Меня похитили с Вении больше двухсот лет назад, а потому это давно уже не моя родная планета. У меня ведь не осталось на ней никого, кто был мне дорог. Теперь я точно такой же космический бродяга, как и ты, без родины и флага.