Cлепая Совесть

— Девочки, идёмте, — шепчет застигнутая врасплох, в голосе звучит страх — однако в ауре не вижу. Лишь досада. "Девочки" оборачиваются к ней. Идите, идите, нам не по пути. Хочу подбавить ужаса, но сегодня мой омаа определённо не на то настроен. Ощущаю лёгкую синеву, старательно возвращаюсь к обычному белому свету. Нельзя оставлять следы, наши мигом вычислят.

— Но он же мужчина... — шепчет первая. — И такой... ничего себе...

Оценивающий взгляд даже полностью слепой ощутит, добавляю интенсивности, делаю шаг вперёд. Разноцветие аур плывёт, перемешивается. Помню это почти невыносимое ощущение, ещё из детства. Безотчётный ужас, чувство потери, дезориентация...

Девушки визжат, срываются с места, бросаются наутёк. Лишь та, которая агент, на секунду задерживается, окидывает меня взглядом. Но решает последовать за ними. Четвёртая, наблюдающая издалека, тоже предпочитает отдалиться. Слежу за всеми, пока не выходят за пределы моего зрения. Проверяю, как восстанавливаются ауры — ещё немного, и вернутся к обычному состоянию. Самую малость перестарался, кое-где появились просветы. Но ненадолго, по опыту знаю. До вечера заполнятся всякой дрянью.

Усмиряю омаа, когда откуда-то сверху летит нечто почти необнаружимое. Как она ухитрилась так близко подобраться? Неужели все эмоции в себя вобрала? Редкое умение, только нам, Стражам, и подвластное.

Пятая. Ищу настройку, перебираю варианты восприятия. Ухожу с линии прыжка, почти не вижу движений, лишь по колебанию пространства определяю. Четка, быстра, вокруг никого. Концентрирую в руке меч-омаа, может, не нужно было ту, предыдущую, прогонять? Вдруг не смогу доказать, что эта первой атаковала? Не хотелось бы впасть в немилость сейчас, когда всё стало налаживаться.

Мысль, что к императрице приставят другого Стража, вызывает глухое раздражение, где-то внутри поворачивается клубок ярости. Быстро избавляюсь от лишнего.

— Разговор? — предлагаю ритуальное слово парламентария в любом уголке Ай-Йована. Женщина не реагирует. Молча, почти неуловимо для моего восприятия приземляется — впитываю ступнями вибрацию земли — и тут же бросается в атаку. Разговора не будет, у неё лишь одна цель — я.

Слишком быстра, слишком скрыта, слишком опасна.

Убираю меч, он здесь лишний, церемониться не собираюсь. Неплохо бы узнать, для чего я ей, ещё важнее, почему никто из местных не заметил. Но нет, так нет.

Огненным шаром омаа мне доводилось пользоваться лишь на тренировках — всё как-то не представлялось случая. Силы скопилось много, желание применить на практике только удваивает.

Подпускаю ближе, противница полагает, что это заслуга её скорости, вступает в незримую границу омаа. Замедляется, пытается сделать ещё несколько шагов по инерции, замирает. Осознаёт, дёргается назад. Поднимает глаза. Яркая синяя вспышка — преследуют они меня сегодня. Почему-то снова образ будущей императрицы в голове, неуместное желание прикоснуться пальцами, узнать лицо.

Зажигаю шар, нападающую просто сожжёт, без остатка.

Она кричит — беззвучно, внутри своей спаянной, горящей ауры. В последний миг окатывает глубокой, пробирающей тоской. Почти не человеческой.

"Впусти в себя огонь, Дарсаль. Сгори в нём. Стань им."

Разве не учат вас не связываться со Слепыми Стражами? Даже у нас этому учат всех. Мы безжалостны и непобедимы.

Ослабляю огонь, внимательно осматриваюсь на предмет остатков. Ничего. Ещё раз запускаю горящий омаа, чтобы наверняка.

Снова всё просматриваю. Никого. Ухожу.

Размышляю, сказать ли Лийту, а вдруг не только на меня нападут? Впрочем, каждый из нас способен справиться, не хочу быть первым, кто принесёт неприятную весть. Едва ли император станет вмешиваться или конфликтовать с женщинами Йована, а значит, и смысла нет.

Гулять больше не тянет, возвращаюсь в особняк. Присматриваюсь к остальным Стражам, но не похоже, что кого-нибудь из них тоже атаковали. Не хотелось бы связывать нападение с тем, что мне предстоит охранять императрицу.

Однако вокруг всё спокойно, никто не проявляет лишнего интереса.

С утра, как и положено, иду к императору. Странное нетерпение, хочется поскорее поехать в этот пансион, найти девушку, приступить к обязанностям.

Но в приёмном зале встречает Ивен.

— Император отдыхает ещё, — тянет лениво.

— Мне какие-нибудь распоряжения передавал?

— Нет, — его омаа темнеет на миг, после снова становится белым. Да что тебе не нравится! Я же твою должность не отбираю?!

— Тогда подожду, — сажусь в одно из гостевых кресел. Хочу спросить, почему Ивен не с повелителем, но он слишком отчуждён. Молчу.

Оглядываюсь, охрана на дверях, больше никого. Все метки в порядке.

— Что, — вдруг нарушает молчание Ивен, — действительно подходящую нашли?

Пока идут поиски, личный Страж императора не участвует — такова традиция.

— Действительно, — соглашаюсь. — Сам увидишь... если повелитель не передумает.

— А если передумает? — ощущаю взгляд, только не могу понять, что хочет узнать.

— Если императору она не понравится, я рискнул бы просить её для себя. Но выбор императрицы значительно осложнился бы. Редко когда аура остаётся настолько ясной.

Ивен, кажется, удовлетворён ответом. Конечно, здесь есть доля и его ответственности.

Однако Иллариандр не передумывает, лишь откладывает визит. Появляется в чём-то свободном — домашнем халате, что ли? Расслаблен, доволен — чувствуется, хотя ауры по-прежнему не вижу.

— Сегодня отдыхай, Дарсаль. Завтра поедем, пускай понервничает, полезно. Будет ждать, думать обо мне — глядишь, и влюбится, — посмеивается. Киваю:

— Как прикажете, мой повелитель.

— Уж замуж-то за день выскочить не успеет, — продолжает шутить Иллариандр. Улыбаюсь, хотя внутри не до улыбок. Сам не могу понять, что так задевает.

Охрана императора наверняка следит за девушкой, так и хочется связаться, выяснить... да только что выяснять.

До вечера провожу тренировки омаа — меняю цвета, интенсивность, воздействия, пока не возвращаю себе абсолютное спокойствие, в котором ничто не способно задеть. По большому счёту, смерть ненормальной, попытавшейся атаковать Стража, тоже не должна задевать. Но не по душе. Надо же, чтобы нежданные эмоции появились именно тогда, когда так важно оправдать доверие императора! Досадую.

Ноэлия

— Придумываешь ты всё! — сердится Алма за завтраком. — Я вчера ходила, никого!

Вчера Тересия со мной чуть не весь день провела, всё в окно смотрела да комнату шагами мерила. Лишь к вечеру успокоилась, ушла — но обещала и сегодня приехать.

— Зачем мне придумывать? — возмущаюсь, да девочки, кажется, согласны с Алмой. Обидно! Чуть не впервые в жизни нечто интересное, необычное произошло именно со мной, а они не то злятся, не то не верят... Аппетит исчезает. Вяло ковыряюсь в тарелке. Все за столом, нас у мадам Джанс не очень много, одного длинного хватает.

— Почему же он тогда не пришёл? — подозрительно спрашивает Алма.

— Откуда я знаю? — пожимаю плечами, якобы безразлично, а в душе тоскно. Так приятно было думать, что я ему понравилась...

— Какой смысл мужчине идти туда, где он никого не встретит? Все они были на площади!

— Ладно, — снова пожимаю. — На площади, так на площади.

— Я уверена, что никакого Алекра в свите вообще нет! — добавляет ещё кто-то.

— Девочки, ну не ссорьтесь! — призывает к спокойствию мадам Джанс. Так и хочется броситься на поиски, привести им этого Алекра, пусть подтвердит! Понимаю, глупо. Да и где я его найду. И Тересия тут как тут вспоминается...

Какой-то шум на улице, приехал, что ли, кто? На машину вроде похоже, или показалось. Все в окно поглядывают, да дорога с другой стороны, столовая в сад выходит.

— Пойду посмотрю, — встревоженно поднимается мадам Джанс. — Девочки, не ссорьтесь, доедайте!

Выходит, пытаюсь хоть что-то съесть, до обеда ведь кормить не будут. Но настроения совсем нет, снова страхи какие-то шевелятся.

Мадам Джанс возвращается быстро, бледная, встревоженная.

— Ноэлия, это к тебе, — сообщает.

— Ко мне? — поднимаю глаза с недоумением. — Кто?

— Иди, собирайся, — торопит нервно, сумбурно, — переоденься да приведи себя в порядок. Платье красивое надень! Боже мой. Или нет? Нельзя же заставлять ждать... Ох как же это?!

— Да кто там? — недоумеваю, сердце сжимается, неужели Алекр нашёл? Я ведь рассказала, где живу...

— Чего стоишь! — спохватывается мадам Джанс, какая-то она обалдевшая. — Бегом!

Бегу, какой там порядок, на ходу приглаживаю волосы, перед самым холлом притормаживаю, вспоминаю правила хорошего тона. Выдыхаю, поправляю платье, захожу спокойно. Мадам Джанс сзади что-то говорит, но за стуком сердца не слышу.

Надо же, действительно Алекр! Улыбаюсь, всё-таки пришёл, значит, я ему правда понравилась! Тут же пугаюсь, бросаю взгляд на телефон, только не буду же бежать звонить?

— Привет, — выдавливаю неловко, приближаюсь. Девочки высыпают следом, оглядываюсь, ну и лица у них! С трудом пресекаю порыв сбежать к себе, запереться и никого не впускать.

— Не ждала? — какая же у него улыбка, мягкая, обезоруживающая, ямочки эти...

Веду плечами, сама не знаю, ждала ли.

— Ну что, идём? — предлагает, будто это давно решённый вопрос. Куда "идём"? Оглядываюсь на мадам Джанс, Алекр сразу отвечает: — Мадам не возражает, я уже спросил.

Как это спросил? Без меня? Но сердиться не получается, приятно же! Ну вот прямо как в сказке! Просто не верится, сейчас проснусь под ехидный смех Алмы и пойму, что всего лишь замечталась.

Ещё раз оглядываюсь. У девочек взгляды недовольные, завистливые, нет, кажется, не сплю. Не могу понять, почему. Ну он красавчик, конечно... но я ведь не специально!

— Я... — начинаю, тут же замолкаю. Ох мама! У входа машина, да не какая попало — красивейшая из всех, что видеть доводилось! Длинная, серебристая, стёкла не прозрачные. Множество мужчин на улице. Так и тянет сообщить девочкам, что на всех хватит, но язык не слушается — лишь нервно хихикаю.

— Ты же хотела на гравикаре покататься? — добивает меня Алекр. Когда это мы на "ты" успели перейти? Но, кажется, я уже на всё согласна.

— Иди, — шипит мадам Джанс. — Назад дороги нет. И радуйся, как тебе повезло.

Смотрю на неё непонимающе. А Тересия считает наоборот... И я бы отказалась, наверное, но ведь всю жизнь жалеть буду... Я только покататься!

— Иди, — слегка подталкивает, наконец-то улыбается привычной доброй улыбкой. Я никогда не была любимицей, но мадам Джанс сама по себе тёплая. Не отталкивала, всегда могла и обнять, и приголубить, и выслушать. Пусть без особенной любви, но ведь другой-то у меня не было. Она да Тересия.

Преодолеваю последние шаги. Алекр подаёт руку, беру на всякий случай, пытаюсь вспомнить, что там про скрепление договоров рассказывали. Я же вроде ничего не обещала... Покатаюсь, и сразу скажу, что никуда не поеду. Не увезут же меня силой, в самом деле! Да может и не планируют, так, развлечься.

Эта мысль совсем не нравится, но вид серебристой машины перечёркивает все доводы. Как же я об этом мечтала!

Алекр ведёт к двери, ещё раз оглядываюсь. Сирма снова рыдает на груди мадам Джанс, Алма смотрит на меня как на предательницу. Ещё две демонстративно переговариваются, будто их это не слишком волнует. Могли бы и порадоваться, подруги, называется! Только у младших девочек восторженные лица. Ещё бы, на их глазах сказка разворачивается. Долго потом верить в неё будут...

С улыбкой машу им рукой, решительно иду к машине. Это моя жизнь! Моя мечта! И моё решение. Не позволю никому навязывать.

Почему с Алекром столько народу? Отгоняю назойливые мысли о ещё двух машинах, стоящих чуть поодаль. Никогда возле нашего пансиона столько не появлялось, неужели все с ним? Но не может же император вот так запросто дверь мне открывать, помогать в салон пройти? Наверное, советник какой-нибудь?

Ох, мама! Все волоски становятся дыбом — даже те, которые нас усердно заставляют выщипывать! Там, в машине, ещё один жуткий тип... Не могу оторвать взгляда от его глаз — ни зрачка, ни радужки, сплошной белый свет, и как же страшно под этим взглядом! Сразу весь ужас и неотвратимость наваливаются, осознание, которому не хочу и не могу верить.

— Дарсаль, — сообщает Алекр, — будет охранять тебя.

Дальше уже себя не обманешь, да и слова мадам Джанс с запозданием всплывают в памяти. Она что-то такое девочкам шептала... Ох ты ж, твою бестию! Да ведь не может быть, да ведь у императора даже имя совсем другое, да ведь... боги милостивые, страшно-то как!

Алекр садится рядом со мной, берёт руку. Сжимаю его пальцы, не знаю, что сказать. Всё смотрю на этого Стража. Тёмные короткие волосы, резкие линии скул. Неулыбчивый, похоже. Такие плечи широкие... шире, чем у Алекра. Ну да, воин же. Просто непривычно, я вблизи мужчин и не видела как следует.

Всё не могу оторвать взгляд, рассматриваю рельефную фигуру под кожаным нагрудником. Форма императора. Вляпалась ты, Ноэлия, по самую макушечку.

Руки до плеч открыты, даже наручей нет. Плотные кожаные штаны. Не боевая форма, сопроводительная скорее. Взгляд снова и снова поднимается к светящимся глазам, на мгновение кажется, будто изгиб губ тоже лёгким белым светом наполняется.

Сидит, так спокойно ждёт, пока насмотрюсь, что и сама успокаиваться начинаю. Всё рассматриваю, не могу разобраться в собственных эмоциях.

— Хочешь, потрогай, не кусается, — фыркает Алекр.

Бросаю на него взгляд. Глаза посмеиваются, зато Страж непроницаем.

— Ты ведь сдержишь омаа, Дарсаль? — чудится лёгкая задиристость в голосе. Странно слышать такое обращение к этому пугающему человеку. Наверное, они хорошие друзья.

Дарсаль

— Конечно, мой повелитель, — отвечаю. Отпечаток движения, лёгкое, несмелое прикосновение холодных пальцев. Нежных, тонких. Это будет сложнее, чем я думал. Омаа рвётся из-под контроля, усиливаясь желанием прикоснуться в ответ, изучить все изгибы её руки, лица, тела... для нас это один из основных способов видеть окружающих.

Её аура неожиданно спокойна, хотя похоже, девушке страшно. Наверное, ещё не осознала, что избрана императором. Впрочем, это ведь почётно. Тут не бояться, а радоваться нужно. Но жёлто-красных всполохов радости тоже не вижу, как и пурпурного торжества.

Повелитель подаёт знак, взлетаем. Водитель из местных и зрячий охранник-ментальщик Сэм отделены перегородкой. Их ауры спокойны, всё под контролем. Ещё две машины сопровождения следуют за нами.

Девушка восторженно вскрикивает, бросается к окну. С лёгким сожалением ощущаю, как выпускает мою руку.

— Нравится? — спрашивает повелитель голосом довольного кота. Тоже бросаю взгляд в окно. Земля отдаляется, оставляя далеко внизу тёмные пятна чужих эмоций и разрушенных надежд. Извечная злоба и зависть. Хорошо бы она согласилась сразу в имперский особняк, незачем возвращаться в этот неказистый домик, где за неё даже порадоваться не могут. Впрочем, это ведь её прошлое. С прошлым сложно рвать связи.