Герой Империи

— Встань передо мной, мой союзник! — заорал Укко и послышался звон бьющегося стекла. — Архипотрошитель Гарундия!

"Бродячий Дух!" — в ужасе завопила наиболее трусливая часть Рейнольда Рейнольдса, когда его зрение прояснилось.

Осветительное заклинание Звездария больше не действовало, но даже в тех крохах света, что падал во двор из окон гостиницы, можно было увидеть колдовскую воронку, выросшую из осколков талисмана. Неистовой вихрь магической энергии кружился с чудовищной скоростью, принимая очертания крылатого великана. Его голова была похожа на бычью, если бы не считать гигантских бивней, рога на месте носа, и пустых глазниц, в которых плескалась тьма. Тело гиганта было одето в шкуры неземных тварей и разномастные куски доспехов, а в руках он сжимал рукояти огромных плетей.

Арбалеты слуг щелкнули, но болты бессильно превратились в прах, не долетев до монстра. Да и какой бы вред они могли причинить ему? Встав во весь рост Гарундия вознесся от земли почти на тридцать футов, а расправленные крылья заставляли его казаться необъятным как сама ночь.

— О Великий! О Повелитель Ужаса! — радостно завопил Укко, падая на колени перед Созданием Тьмы. — О исчадие...

— Приветствую, — перебил его Гарундия — глубокий и преисполненный презрения голос странно вибрировал. — Что нужно, смертный?

— Отблагодарить за покровительство, оказанное нашему цирку, о могучий — подобострастно забормотал Укко, припав на колени. — В прошлый раз жертва не насытила вас, но... клянусь вам, если вы возьмете жизни этих людей...

— Предатель! — одноглазый оказался первым, кто вышел из странного оцепенения, охватившего всех, кто видел пришествие Архипотрошителя, — схватив свой меч, циркач бросился на черного мага.

Свистнул рассекаемый воздух и раздался крик боли. Но его издал не Укко — Создание Тьмы щелкнуло своим исполинским кнутом и одним ударом сломало одноглазому циркачу ноги. Это зрелище привело в чувство всех остальных и воцарился хаос — циркачи, слуги, хозяин гостиницы, постояльцы, Ильнариэль — все, кроме Рейнольда, бросились прочь от Создания Тьмы. Но тут оно взмахнуло крыльями и вокруг гостиницы вырос черный купол. Эфирные лампы погасли и воцарилась тьма, рассеиваемая лишь парой бессильно догорающих факелов, валявшихся на земле

"Умбрический барьер", — подумалось Рейнольду. — "Он не даст нам выбраться".

— Я угадал твой план, — насмешливо произнес Гарундия. — За голову одного из этих людей назначена большая награда, и хочешь убить своих коллег, чтобы не делиться ею с ними.

— Нет! — с ужасом просипел Укко. — Я... Я не...

— Твои мысли для меня, что открытая книга, Укко Эдельвейс, — сурово произнес Архипотрошитель. — Но не бойся, ты получишь деньги, которых алчешь...

"Жезл!" — взорвалась в сознании некроманта мысль. — "Без него у меня нет и шанса!"

Архипотрошитель продолжал что-то говорить (кажется, требовал потратить награду, чтобы возродить Цирк Смерти), но Рейнольд его уже не слушал. Он сгруппировался и прыгнул вниз — приземление вышло жестким, но некромант не обратил на это внимания, бросившись к оброненному Звездарием (кстати, куда он делся?) амулету. Пальцы здоровой руки сомкнулись вокруг рукояти, вырезанной из кости давно погибшего некроманта, и он принялся бормотать волшебные слова.

Колебания Астрала не укрылись от внимания Бродячего Духа — черная плеть взлетела вверх, но Рейнольд метнулся в сторону, не переставая колдовать. Ударная волна отбросила его точно игрушку, но заклинание было завершено, и Прикосновение Смерти вырвалось из амулета.

Боевое заклинание, похожее на гигантскую берцовую кость ударило Гарундию в крыло, проделало рваную дыру, и поразило барьер, окруживший "Трезубец". Черномагическая энергия столкнулась с некротической, и со звоном, похожим на бьющееся стекло, купол тьмы разлетелся. Рейнольд развернулся назад и бросился прочь.

"В окно", — крутился в голове план. — "Через гостиницу, на ту сторону, прочь и..."

Что-то ударило его в спину, и некромант поднялся в воздух. В полете он перевернулся и ударился о стену. Что-то хрустнуло (ребра, наверное), некромант успел обернуться, и его накрыла дикая боль, от которой он мог лишь бессильно сползти вниз.

— Ты причинил мне боль, смертный, — произнес Гарундия, шагая к некроманту. — Я заставлю тебя страдать!

Рейнольдс не выпустил жезл, но сил, чтобы поднять руку уже не было. Присутствие черной магии давило на разум, мир перед глазами утрачивал четкость, а в нос била смесь запаха крови, дыма и ржавого железа, которой веяло от приближавшегося Архипотрошителя. Тот шел медленно, явно наслаждаясь ужасом, объявшим душу некроманта, периодически щелкая плетью, чтобы произвести большее впечатление.

"Земля дрожит", — неожиданно заметила крошечная часть его сознания, сохранявшая спокойствие . — "Слишком сильно для него".

Как ни силен был его страх, Рейнольд все же нашел силы удивиться себе — смерть приближалась к нему десятиметровым гигантом, вырвавшимся из ужаснейших закоулков Астрала, а он обращает внимание на такие мелочи? Гарундия уже завис над некромантм, смерил его презрительным взглядом, протянул руку, чтобы схватить него. И в этот момент адамантиевое лезвие вышло у Архипотрошителя из груди.

— Именем Стосемидесятисильного, — медленно и торжественно произносил кто-то, насаживая Гарундию на лезвие огромного меча. — Именем Строителя Городов, Ниспровергателя Недругов, Истинного Властелина...

Завывающее от боли Создание Тьмы схватилось за меч, пытаясь сломать его и освободиться, но его руки лишь бессильно скользили по металлу. Внезапно лезвие раскалилось, вой чудовища стал громче, а в воздухе повис аромат паленой плоти.

— Именем Фомальгаута, что без счета бил род твой в землях Беспросветных Теней! — голос звенел точно металл. — Повелеваю тебе, исчадье Черного Замка — исчезни!

Свет, жар и крики Архипотрошителя немилосердно обрушились на Рейнольда. Тело Создания Тьмы вспыхнуло и за доли мгновения превратилось в прах. Но Рейнольд уже не обращал на него внимания, разглядывая своего спасителя в немом изумлении.

То был десятифутовый гигант, закованный в металл с головы похожей на котел до непропорционально тонких ног. Глазницы шлема, украшенного подобием крыльев летучей мыши, пылали ослепительным огнем, как и похожий на небольшую скалу меч который сжимали исполинские руки. Великан восседал на четвероногом животном, которое можно было назвать конем не в большой степени, чем его хозяина — человеком. Как и хозяин, скакун был полностью скрыт броней, и больше напоминал гротескную статую, чем живое существо.

— Рейнольд Рейнольдс, некромант из Щитового королевства, — пророкотал Ганц Железноглавец, темный рыцарь Империи Валье. — Идем со мной, если хочешь жить.

Глава 2. Святое дело.

497 год от основания Империи.

Город Алабастер, 30 декабря.

Главный молельный зал Наисвятейшего Оплота потрясал воображение. Зал был огромен — настолько, что вынырнув из переплетений галерей и коридоров, Рейнольд Рейнольдс поначалу подумал, что они оказались на городской площади. Лишь озадачившись тем, что стемнело так рано, и подняв голову, он осознал свою ошибку — вместо небесного свода его взгляду предстали потолочные росписи.

"С ума сойти", — только и подумал некромант, глядя на Взрыв Начала Времен, а затем принялся с любопытством крутить головой в разные стороны.

Первым делом его внимание привлек главный вход. Точнее ворота, покрытые золотом и драгоценными камнями. Учитывая, что они были больше, чем у иных крепостей — через дверной проем, пожалуй, мог бы пролететь дракон, некроманту даже не хотелось думать, сколько те могут стоить.

"Больше, чем моя голова, наверное", — лишь отметил он, а затем перевел взор на два ряда массивных колонн, что шли от входа к алтарному возвышению.

Стремление мастеров, возводивших Оплот, к неумеренному великолепию, не обошло стороной и их. Белый мрамор обрамляло золото, его покрывала мозаика, фигуры богов и героев стояли в специальных выемках и выступах. Впрочем, статуи были повсюду: они покоились в углублениях стен, возвышались на постаментах среди колонн, украшали собой ложи, просто замерли у стен...

"К чему столько?" — озадаченно подумал Рейнольд, и мгновение спустя . — "И почему они такие... разномастные?"

Если в остальном убранство храма было выдержано в едином стиле — избыточно пышном оглушительно торжественном, то вот изваяния были не только совершенно непохожи друг на друга, но и расположены совершенно хаотично. Звероголовый истукан мог стоять рядом с замершим в молитве святым Пятиликого, нелепый человечек из обожженной глины — с холодным совершенством полуобнаженной богини, мрачные боги войны валье'cи, закованные в латах, могли соседствовать со смешными стариками, играющими на музыкальных инструментах, эльфийская дева замерла в танце в одной нише с нарочито угловатым гномом в короне и ни на что не похожей тварью из ртов, ног и щупалец... У некроманта зарябило в глазах, он обернулся к Ганцу, чтобы поинтересоваться этим беспорядком, но тут с удивлением обнаружил Янгалота.

Яшмовый бог войны, солнца, осени, сбора урожая, смерти и загробного мира, стоял в нише рядом со входом, который привел Рейнольда и Ганца в молельный зал. На плече Садовника была лопата, он улыбался, свободная рука была вскинута в приветствии, и он выглядел точной копией себя из часовни Замка Черепа (по сравнению с этим местом — дыра-дырой), если не считать амулета Недреманного Ока, висящего у него на шее. Рейнольдс чуть нахмурился, а затем его поразила неожиданная догадка, и чтобы проверить ее, он глянул на соседних богов.

"Ага", — подумал он, обнаружив знаки культистов на лбу зубастого карлика с непропорционально большой головой, и на многоярусной стеле, покрытой глазами. — "Имперцы в своем духе. Кому еще придет в голову натаскать чужих богов и делать вид, что те признают верховенство Темнодушца."

Его монумент, находившийся на возвышении в конце зала заслуживал отдельного упоминания. Первый Император был изображен сидящим на троне и облаченным в царские одежды. Он был столь велик, что казалось — реши Стосемидесятисильный подняться, и его голова проломит крышу. На коленях Темнодушца сидел две женщины: одна из них, судя по откровенному платью, была Сайшаллой, другая же не вызывала у некроманта никаких ассоциаций, но судя по крыльям и короне, она тоже была богиней. На лице Властелина Властелинов играла улыбка, его левая рука лежала на бедре Страстной, правой же он вздымал кубок — словом надпись "VITA PULCHRA EST", красовавшаяся на его троне, казалась абсолютно справедливой хотя бы в его отношении. Лишь исполинское знамя, с изображением Недреманного Ока, висевшее на стене за спиной Императора, несколько не вписывалось.

— ...laudes vobis, debellator de tenebris! — воскликну Ганц, и Рейнольд понял, что пока он глазел по сторонам, паладин молился.

Молитв Культа некромант, естественно, не знал, а потому, ему не пришло в голову ничего, кроме как упасть на колени, и начать бормотать что-то невразумительное, подражая Ганцу. Он даже прикрыл глаза, чтобы выглядеть убедительнее. Однако, Железноглавец повел себя странно.

— Рейнольд Рейнольдс, — раздался его голос над головой некроманта. — Не нужно кланяться.

— А? — глупо произнес Рейнольд, открыв глаза и обнаружив, что паладин завис над ним.

— Бога Богов в ипостаси Триумфатора полагается приветствовать иначе, — он назидательно поднял палец. — Поскольку ты — маг, тебе полагается зажечь в своей руке колдовское пламя и показать его Властелину.

Рейнольдс мысленно пожал плечами, но поднялся, призывая Ночную Вспышку. Зеленое пламя заплясало у него на кончиках пальцев, и рубиновые глаза Императора странно блеснули. Некромант вздрогнул, но затем понял, что это всего лишь игра света и тени, порождаемая гигантским эфирным кристаллом в короне божества.

— Ладно, мы на месте, — обратился он к Железноглавцу. — Теперь-то ты можешь рассказать — кому и для чего я понадобился?

На всего его вопросы, паладин отвечал лишь что-то вроде: "Согласно приказу возложено на меня обязательство доставить тебя, Рейнольд Рейнольдс, пред очи великого Императора!". Услышав это некромант струхнул, решив, что речь идет о том, чтобы отправить его на Последний Суд, но затем выяснилось, что паладин имел в виду статую.

— Нет, — короткий ответ паладина поставил крест на надеждах некроманта, и пробудил в нем жгучее желание стать честным.

Он открыл рот, чтобы откровенно поведать ему о тех чувствах, которые он испытывает, и лишь усилие воли заставило его замолчать.

— А сейчас наши пути расходятся, — продолжал паладин, и руки этого чувства дрогнули.

— Что? — одна из мыслей, неистовствовавших в усталом разуме некроманта, вырвалась наружу, и лишь чудом ему удалось не дать остальным последовать вслед за нею.

— Мне потребно посетить мемориал Чешуйчатомордого, и, будучи человеком, ты не можешь последовать за мной, — ответил Железноглавец. — Но, не унывай, некромант. Тебя ждут великие дела!

С этими словами он обернулся и потопал прочь, оставив Рейнольда ошеломленно глядеть ему вслед. Удивление некроманта таким поворотом событий было настолько сильным, что он не мог и слова сказать. Что было и к лучшему — здравый смысл сдался, и лишь сомкнутые челюсти не дали ему осквернить святая святых грязной бранью. Когда же дар речи вернулся, паладин был уже далеко, а сам некромант обнаружил себя в центре внимания служителей Культа.

Рейнольд не замечал их до сих пор — впрочем, в этом не было ничего удивительного. Едва оказавшись в Оплоте, он обратил внимание на одну странность — храмовый комплекс полностью занимал один из семи холмов Алабастера, а его башни было легко заметить со всей левобережной части города, но внутри его роскошно обставленные залы и коридоры были почти пустыми. Или, вернее, казались пустыми. Сосредоточившись, Рейнольд обнаружил, что хоть глаза и замечают жрецов, сознание почему-то не придает их присутствию значения, и, если не напрягать внимание, они остаются размытыми силуэтами на границе восприятия.

"Лучше бы там они и оставались", — подумал некромант, подавленный тяжестью чужих взглядов. — "Этот цельнометаллический полудурок ведь мое имя назвал".

Вопрос о том, известна ли местным цена его головы, встал перед Рейнольдом в полный рост, нехорошо улыбнулся и присоединился к своим собратьям, скребущим у некроманта на душе. Он не сумел встретиться с Таршей, второй раз за пару дней его имя было засвечено переде кучей людей, и это уже не говоря о том, что он стал частью миссии паладина, таинственность которого не сулила ничего хорошего. И что теперь со всем этим делать?

"Найди где присесть", — обратились к тревожному уму ноги. — "А то у нас ступни горят".

Естественно, Железноглавец не дал ему отдохнуть — не успел прах Гарундии рассеяться в воздухе, как паладин потребовал от некроманта собираться в дорогу. Рейнольдс только и успел подняться к себе в номер, обнаружить, что Ильнариэль убежала (оно и к лучшему), потратить пару целебных зелий на лечение, и собрать вещи. За это время паладин успел оплатить его пребывание в гостинице — что было хорошо, и купить лошадь — что было плохо. Хоть он и умел ездить верхом (хотя бы на уровне "не отбивая зад"), лошадей Рейнольд не любил. Как и они его — видимо, им не нравился запах некроплазмы, сопровождавший магов Ордена Черепа.