Холм казался очень занимательным, но до него было далеко. Джанго Фетт однажды рассказал, что там жили жестокие звери под названием массиффы, которые промышляли на скалах и утёсах.

Уу—вуу!

Опять этот звук — одинокий, скорбный вой. «Массифф», — подумал Боба. Он выл скорее обречённо, чем жестоко.

Бобе было знакомо чувство одиночества.

Ему хотелось тоже завыть в ответ.

Глава 10

Когда Боба проснулся, отца не было. На столе он нашёл готовый завтрак и записку: «Когда я приду, чтобы ты был здесь».

Боба вышел и закрыл за собой дверь.

Он опять услышал знакомый грохот, но сегодня пошёл в другую сторону и спустился на посадочную платформу. «Раб 1» был уже не единственным кораблём на посадочной площадке. По сравнению с другими кораблями, которые были здесь всех форм и размеров, он казался совсем небольшим.

Боба убедился, что на него никто не смотрел, и забрался по рампе в кабину «Раба 1». Кресло было немного низким, но в остальном Бобе было в нём удобно. Он уже знал все приборы управления полётом как в космосе, так и по воздуху. Он уже знал всё вооружение, сдвоенные лазерные пушки и торпеды. Большей частью его научил всему отец, до всего остального он додумался сам.

Боба знал, как нужно стартовать, как программировать навигационный компьютер, как включить сверхзвуковую скорость. Он был уверен, что отец скоро разрешит ему самостоятельно стартовать и садиться. Ему не терпелось научиться всему самостоятельно.

Он представил себе, как будет пилотировать корабль, а отец на земле будет косить лазером врагов.

— Испытай на себе ярость Феттов! — восторженно кричал он, продираясь сквозь вражеские корабли…

— Эй…

Боба сел. Должно быть, он заснул. И видел сны.

— Эй, мальчик!

Это был стражник—геонозиец.

— Всё нормально, — сказал Боба. — Это корабль моего отца.

Он вышел из «Раба 1» по рампе и закрыл её.

На лице у геонозийца было глуповатое, но дружелюбное выражение.

— Почему у вас тут нет ничего интересного? — спросил Боба, просто чтобы завязать разговор.

Геонозиец улыбнулся.

— Наоборот, тут столько всего! — он указал бластером. — Вон там арена! Круто!

— А что там на арене?

— Там убивают! — сказал геонозиец.

«Интересно», — подумал Боба. Это было уже что—то.

— Там каждый день убивают? — спросил он.

— О, нет, — сказал геонозиец. — Только по особым случаям.

Правила.

Правила существуют, чтобы их нарушать.

Этого не было записано в кодексе Джанго Фетта. Но так записано в «Детском кодексе», подумал Боба. Или, в конце концов, так должно быть там записано.

Боба искал повод. Он решил нарушить отцовские «Правила поведения во Внешних мирах».

Он решил выскользнуть из сталагмитового города и сходить на красный холм.

Он притворялся, что ничего тут страшного нет.

Он искал приключений.

И он почти их нашёл.

До этого всё было просто.

Входная дверь в сталагмитовый город располагалась на первом уровне ниже посадочной площадки. Её охраняли сонные часовые—геонозийцы, для которых главное было не пропускать в город чужих, но выпускать можно было всех.

Прошмыгнуть мимо них было парой пустяков.

Только когда он вырвался на свежий воздух, Боба понял, насколько он ненавидел этот затхлый запах сталагмитового города. Как же всё—таки хорошо снаружи!

Ему хотелось посмотреть на сверкающие полосы, которые он видел сверху. Он пошёл вдоль первого, на который набрёл. Полоса вела вниз по склону красного каменного холма. Блеск исходил от слюдяной крошки, которая сверкала как стекло. Из—за этого полосы были далеко видны.

Боба как раз огибал крутой склон холма, когда услышал чей—то крик.

А затем раздался вой.

Боба остановился, а затем осторожно пошёл шагом.

Впереди схватились два зверя с шипами на спинах. Они выли, и каждый тянул на себя конец какой—то пушистой верёвки.

Верёвка шипела.

Это оказалась мохнатая змея длиной около десяти футов. Рот и глаза у неё располагались прямо в центре длинного мохнатого туловища.

Ящеры, которые, как понял Боба, являются ужасными массиффами, уже почти разорвали её своими длинными и острыми, как бритвы, зубами.

А потом они увидели Бобу и забыли о змее. Боба попятился назад.

Массиффы стали двигаться на него. И выть.

Боба ещё попятился назад. Справа был склон, слева и сзади — только воздух.

Массиффы надвигались. Два шага.

С ухмылкой.

Боба не сводил взгляда с красных глаз массиффов. Он чувствовал, что если он хоть на мгновение отведёт взгляд, они накинутся на него.

Звери надвигались.

Боба присел и нащупал рукой кусочек слюды и, не поднимая взгляда, попробовал его пальцем. Он был острый, как нож.

Вдруг он прыгнул и бросил его в правого массиффа.

Ш—ш—ш…

Попал! Но второй массифф уже прыгнул и летел на Бобу. Он услышал рык, почувствовал в воздухе горячее дыхание, пригнул голову и…

У—ву!

Массифф промахнулся и свалился с холма. С воем упал он на острые камни. Боба встал.

Второй массифф истекал кровью. Он попятился, затем развернулся и убежал.

Змея лежала на слюдяной полосе и зализывала раны.

Сердце тяжело стучало.

«Может быть, не стоило нарушать правила?» — подумал Боба. Он был рад, что остался в живых.

Он уже хотел вернуться в город, но потом передумал. Он уже почти обошёл холм, поэтому он перешагнул через полумёртвую змею и пошёл дальше.

Боба разглядел свою дорогу ещё сверху. Он знал, что в конце концов опять придёт ко входу. Там он прошмыгнёт мимо стражников, и отец никогда не узнает, что он выходил из города.

Тут он услышал что—то сзади, что—то на тропинке.

Раненый массифф?

От этой мысли Боба похолодел. Он глянул через плечо и увидел змею.

Она ползла за ним.

Боба остановился.

Змея тоже остановилась.

Казалось, она ему улыбается и поёт: змея издавала звук, как шум падающей воды. Здесь в пустыне было очень странно слышать этот звук. Он напоминал Бобе о дожде на Камино или о волнах.

— Уходи, — сказал Боба.

Змея продолжала петь и подползла поближе.

— Уходи, — повторил Боба, пятясь назад.

Змея подползла ещё ближе. Боба поднял камень — острый кусок слюды.

— Уходи.

Змея заметно погрустнела. Она перестала петь и исчезла в камнях.

Боба пошёл дальше по дорожке к верхушке холма, и вдруг он увидел что—то странное.

Сбоку холма на плоской площадке под утёсом стоял небольшой корабль. Космический корабль. «Дельта—7»! Не может быть!

Затем Боба услышал кого—то… или что—то… сзади на дорожке.

Он спрятался за камень и едва успел.

Мимо прошёл человек, такой же знакомый, как и корабль. Такой же знакомый, как и нежеланный.

Это был Джедай, который летел за ними по астероидному полю. Тот самый Джедай, которого должна была разнести торпеда. Оби—Ван Кеноби. Цел и невредим!

Боба смотрел из—за камня, как Джедай открыл люк истребителя и сел в место пилота. Боба думал, что он улетит, но Джедай даже не закрыл люк.

Что бы там ни было у Джедая на уме, Боба знал, что к добру это не приведёт. Его нужно остановить. Но как?

Из своего убежища Боба видел край холма и вход в сталагмитовый город. И сонных часовых—геонозийцев, мимо которых он прошмыгнул.

Часовые не видели истребителя Джедая, а Бобу видели.

Но как же поднять тревогу?

Боба поднял самый большой кусок слюды, какой мог найти и вытер его о рукав, чтобы он сверкал, как стекло. Он пустил им солнечного зайчика прямо в глаза геонозийским часовым.

А потом ещё раз. И ещё раз.

Заметил ли его часовой?

Заметил! И пошёл по тропинке к краю холма. Боба не мог рисковать быть увиденным, поэтому он бросил слюду и забрался на верхушку холма. Оттуда он увидел, что геонозиец подошёл к краю холма. Боба был уверен, что часовой увидел истребитель Джедая: геонозиец оживлённо говорил что—то по рации.

Получилось! Или ему это показалось? Боба побежал к основанию башни, а потом резко остановился.

Ворота были закрыты, а он стоял снаружи. Как ему пробраться внутрь и остаться незамеченным?

Но тут ему опять повезло. Ворота внезапно открылись, и оттуда вышел целый взвод дроидеков. Они так спешили поймать Джедая, что совершенно не заметили Бобу, прижавшегося к каменной стене.

Боба едва успел проскользнуть в ворота, прежде чем они закрылись за дроидеками.

Всё! Боба хотел уже облегчённо вздохнуть, как почувствовал на плече металлическую перчатку. Хватка была мягкая, но крепкая.

— Куда это ты идёшь, сынок? — спросил Джанго Фетт. — И где ты был?

— Э—э… выходил. Сэр.

— Пошли наверх. Надо поговорить.

Боба пошёл за отцом по лестнице в отсек. Сказать тут было нечего. Его застукали и всё тут.

Он сел на кушетку, а отец снял боевое снаряжение и аккуратно разложил его на полу.

— Развлекался? — спросил Джанго Фетт и криво улыбнулся, как будто хлебнул глоток отвратительного геонозийского пойла.

— Прости, — сказал Боба. — Прости меня.

— За что прощать? — спросил отец.

— Я тебя не послушал.

— И всё?

— Д—да, — сказал боба.

— А разве ты мне не соврал?

— Я не врал, — сказал Боба. — Я признался, что выходил из города.

Улыбка сошла с лица отца.

— Это только потому, что тебя застукали. А если бы не застукали…

— Я бы всё равно попался, — сказал Боба. — Прости меня и за это.

— Извинения принимаются, — сказал Джанго. — А в качестве наказания ты посажен под домашний арест, пока я тебя не отпущу.

— Да, сэр, — Боба с облегчением вздохнул. Посажен под домашний арест значило, что всё ещё не так плохо, как он ожидал.

— Могло быть и хуже, — сказал Джанго Фетт. — Только я тебе должен.

— Должен?

— Конечно. Помнишь того Джедая, которому как—то удалось убежать от нас в астероидах. Теперь он пойман, и всё благодаря тебе. Ты поднял на ноги всю стражу, хотя для тебя это могло означать большие неприятности. Ты правильно поступил.

— Да, сэр. Спасибо, папа. Прости, что тебя не послушался.

— Прощаю, Боба, — сказал Джанго Фетт, улыбнувшись. — Но я горжусь тобой.

— Гордишься?

— Я бы волновался, если бы ты хоть раз не ослушался меня. Это значит, что ты взрослеешь и становишься всё более независимым.

Боба не знал, что сказать. Действительно ли отец думал, что он только раз его ослушался?

Он старался не улыбаться, и ничего не сказал.

Глава 11

Домашний арест.

Могло быть и хуже. Но всё равно не очень хорошо. Боба был одинок, а сейчас жизнь в отсеке стала и того скучнее.

Джанго Фетт был занят своими делами с графом и каким—то геонозийцем, которого они называли «Великим герцогом». Боба уже даже не пытался выйти из отсека.

Домашний арест.

Боба скучал по своему другу из библиотеки, Врру.

Когда дверь открылась, Боба пытался собрать модель истребителя из кусков проволоки.

— Пойдём, сынок, — сказал Джанго Фетт, стоявший в полном боевом облачении.

Больше ничего и не нужно было говорить.

Боба пошёл за отцом вниз по лестнице. Он был рад хоть зачем—нибудь выйти наконец из этого проклятого отсека. И он всегда гордился, когда шёл за отцом. Он знал, что все, кто видел их вместе, думал так: «Вот Джанго Фетт. А вот Боба, его сын. Когда—нибудь он тоже будет наёмником».

В тёмных подземных залах стояла мёртвая тишина. Боба был уверен, что произошло что—то важное. Интересно, что.

Но он решил не спрашивать. Хорошо, что вообще вышел из своего отсека.

В конце длинного коридора они увидели толпу слоняющихся геонозийцев. У некоторых на спине были крылья. Часовой в форме провёл их сквозь толпу в большую комнату с высокими потолками. Хотя в комнате было много геонозийцев, она была настолько большая, что казалась практически пустой. Каждый шаг и кашель отдавался гулким эхо.

Великий герцог вместе с другими людьми сидел в своего рода высокой ложе в конце этой внушительной комнаты с сотней геонозийцев. Все смотрели на двух человек. «Пленники», — понял Боба. Гордые повстанцы.

Джанго и Боба втиснулись в толпу геонозийцев сбоку.

Послышался гонг, и комната погрузилась в тишину. Все посмотрели на пленников. Боба поднялся на цыпочки, чтобы разглядеть их.

Один из пленников был одет, как Джедай. Он был намного моложе того Джедая, которого звали Оби—Ван.

«Наверное, ученик», — подумал Боба. Хотя он и не понимал, почему кому—то захотелось стать Джедаем.

Вторым пленником была женщина. И не просто женщина. Это была самая красивая женщина, каких Боба когда—либо видел. У неё было прекрасное, доброе лицо. Он всегда мечтал, что если бы у него была мать, то у неё было бы именно такое лицо.

— Вы признаётесь виновными в шпионаже, — сказал один из геонозийцев.

— У вас есть, что сказать, до приведения приговора в исполнение? — спросил другой.

— Ваши действия ведут к войне, Великий герцог, — гордо сказала женщина. — Я надеюсь, вы осознаёте масштаб возможных последствий.

Великий герцог лишь рассмеялся.

— Мы производим оружие, сенатор. Это наше дело. Конечно, мы всё осознаём.

Сенатор. Боба ужаснулся. Он потянул отца за руку.

— Что здесь делает сенатор? Почему её тоже взяли в плен?

— Тс—с—с—с! — зашипел на него Джанго.

— Хватит! — сказал другой судья, неймоидиец с зелёной кожей в крапинку и красными глазами. — Приводите приговор в исполнение. Пусть она как следует помучается перед смертью.

Боба хотел, чтобы мучился настырный Джедай, кого они уже несколько раз пытались убрать — Джедай Оби—Ван Кеноби, а не ученик и тем более не женщина.

Но где он?

Великий герцог ответил на вопрос Бобы.

— Ваш второй друг—Джедай ждёт вас, Сенатор. Выведите его на арену.

Арена! Наконец—то будет что—то интересное. Вот чего Боба ждал всё это время.

И всё же где—то в глубине души, он боялся.

Глава 12

Как и всё остальное на Геонозисе, арена была выдолблена из цельного куска камня. И так как она была открыта, это было самое светлое место во всём подземном городе.

Все места были заняты возбуждёнными геонозийцами, которые хлопали крыльями и кричали, хотя ничего ещё не происходило.

Продавцы в ярких костюмах ходили по трибунам, пели и свистели — рекламировали выставленных на продажу живых насекомых и другие геонозийские блюда. Боба обожал их, хотя его и не соблазнял вид роящихся кушаний, он едва верил в своё везение. Он выбрался из отсека и уже не был под домашним арестом. Он находился на арене и сейчас увидит представление. К тому же они с отцом сидели на лучших местах.