— Наша первостепенная помеха — это группировка, именующая себя джедаями. Считай их в некотором роде галактической полицией нравов — малочисленной, но очень влиятельной.

Элан коротко глянула на Вержер и вновь сжала ее руку.

— А какого рода богам поклоняются эти джедаи? — спросила она.

— Такого рода не существует. Они предпочитают черпать духовную силу из бездонного резервуара энергии, известного как Сила.

— И вы разработали какую-то стратегию, чтобы свергнуть господство этой Силы и лишить джедаев их главного преимущества?

— На данный момент нет. Но существуют способы избавиться от самих джедаев.

Харрар указал на незнакомца, стоящего у основания лестницы:

— Элан, это исполнитель Ном Анор, один из наших полевых агентов. Будучи чрезвычайно полезным в обеспечении плацдарма для наших завоеваний во Внешних территориях, Ном Анор, помимо всего прочего, сумел привлечь в наши ряды сторонников из числа местного населения и уже осуществил несколько государственных переворотов и актов саботажа. Он сумел выделить немного времени и оторваться от своих первоочередных обязанностей, чтобы проследить за выполнением плана, который мы с ним замыслили.

Элан навела оценивающий взгляд на Ном Анора, который тем временем взбирался по ступеням. Тощий и среднего роста, он выглядел достаточно заурядно, даже несмотря на лицевые отметины и сломанные кости лица, которые свидетельствовали о несколько более чем обычных жертвах, которые он приносил богам. Где-то посередине своего жизненного пути он либо потерял, либо намеренно поступился одним глазом. И хотя в глазнице было отчетливо заметно зияющее чернотой отверстие, Элан не могла не отметить, что лицевым костям была умышленно придана форма, необходимая для того, чтобы вмещать в глазницу плаэрин бол — напоминающий глазное яблоко орган с потенциалом выстреливать сгустками яда.

— Облаченный в углитх-маскун, он сможет с легкостью сойти за человека, — шепнула она на ухо Вержер.

— Он очень амбициозен, госпожа, — прошептала Вержер в ответ. — Будьте бдительны.

Ном Анор поклонился Харрару, но не настолько низко, насколько мог бы.

— Перед началом вторжения в качестве меры проверки на прочность нашего противника, — заговорил Ном Анор, — я посеял на нескольких планетах микроорганизмы — болезнетворные споры моего собственного изготовления. Одна из разновидностей этого вируса — споры кумб — имела успех, приведя к мучительной смерти около сотни индивидов, за исключением одного — женщины из Ордена рыцарей — джедаев. И будучи неинфекционным, заболевание так и не распространилось среди других джедаев.

Ном Анор внимательно изучал Элан.

— По всем подсчетам, эта женщина по-прежнему остается серьезно больной, но тем не менее она до сих пор умудрялась противостоять болезни и выживать — полагаю, обращаясь за помощью к Силе. Но ее противление, возможно, ниспослано нам свыше, поскольку я чувствую уверенность в том, что оно только принесет нам пользу и поможет подобраться поближе к джедаям.

— То есть просочиться в их ряды? — переспросила Элан.

— Уничтожить их, — отозвался Харрар со своей подушки. — И если не всех, то столь многих, насколько это возможно.

Ном Анор кивнул.

— Такое происшествие деморализует их бесчисленные народы. Ведь если даже джедаев можно сломить, то какую надежду тогда питать остальным? Безграничной вере в джедаев и Силу будет нанесен удар, от которого никто не сможет оправиться. Миры будут сдаваться нашим войскам без боя. Верховный владыка Шимрра будет извещен о том, что наша миссия выполнена с опережением графика и что мы все с трепетом и нетерпением ожидаем его прибытия.

Элан переводила взгляд с Харрара на Ном Анора и обратно:

— И какая же роль во всем этом отведена мне?

Священник пролевитировал на своей подушке и завис прямо перед ней.

— Роль, для которой жрица секты обманщиков подходит идеально.

Глава 4

Хэн стоял у края моста, причем носки его высоких ботинок слегка выдавались наружу. Голоса его друзей были далекими и оттого звучали невнятно. Туман, все утро цеплявшийся за кроны гигантских деревьев, спускался вниз, оседая крупными каплями росы на ветвях и листьях. Вмиг буйный и благоухающий аромат неприступных нижних уровней Кашиийка вскружил Хэну голову. Неподалеку от него пара птиц кройе парила в восходящих воздушных потоках, купаясь в солнечных лучах.

Поддавшись неожиданному стремлению, Хэн швырнул кусочек коры дерева врошир вниз, в беспросветную мглу, и стал наблюдать за тем, как он медленно исчезает из виду. Эта секция моста не была оснащена какого-либо рода перилами, и не было преграды, которая стояла бы между ним и бездной.

— Тебе неплохо бы внимательнее смотреть под ноги, летун, — окликнула его Лея откуда-то сзади.

Хэн чуть вздрогнул, но не обернулся.

— Странная вещь: земля гораздо ближе, чем кажется.

Шаги Леи раздались чуть ближе.

— Даже если это так, тебе все равно стоит побеспокоиться о паре прочных репульсорных башмаков.

Он бросил через плечо кривую ухмылку. От сырости Кашиийка длинные волосы Леи слегка растрепались, а восходящие воздушные потоки раздували ее свободную юбку и безрукавную блузу.

— Не тревожься, конфетка. Я и так уже там, внизу.

Лея встала возле него и опасливо покосилась вниз.

— А я еще считала пугающим вид из окон нашей квартиры… — она осторожно и мягко взяла Хэна за руку и постаралась отвести подальше от края. — Хэн, я боюсь за тебя.

— Все это ерунда, — он выдавил из себя улыбку. — Я в порядке.

Лея нахмурила брови.

— Так ли это, Хэн? Я слышала о том, что произошло с Маллой и Вару, о вашем разговоре.

Он покачал головой, в его голосе опять послышалось возбуждение:

— Я должен положить конец всем этим долгам жизни раз и навсегда.

— Просто дай им время. Они поймут. Ты помнишь времена, когда я не могла даже в освежитель сходить без настоятельных требований Хабаракха или какоголибо другого ногри сопровождать меня?

— Ага, и ногри до сих пор тебя охраняют. Не говоря о том, что они уже для тебя сделали.

— Я прекрасно понимаю, о чем ты.

Хэн снова покачал головой.

— Нет, ты не понимаешь, о чем я. Смотри, ты можешь запросто приказать ногри держаться подальше от тебя, и они послушаются. Но вуки не такие. Если ты считаешь, что Вару или Лобакка будут так с этим мириться, то тебе лучше пересмотреть свое мнение.

Лея скрестила руки на груди и произнесла.

— Хорошо. Как только мы вернемся на Корускант, я попрошу Кэла Омаса или кого-нибудь еще выдвинуть законопроект, ограничивающий сроки действия долга жизни вуки.

— И рискнешь вызвать недовольство советника Трибакка? Забудь. Я сам разберусь со всеми своими проблемами.

Под сердитым взглядом Хэна пыл Леи охладился, и она стерла с лица улыбку.

— Прости, если мои слова прозвучали излишне легкомысленно. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Сегодняшний день нелегко тебе дался.

Он отвел взгляд.

— Хотел бы я сам понимать, что я чувствую. Мне казалось, что церемония поможет ослабить вожжи, но все стало только хуже. Если бы я смог каким-то образом вернуть тело Чуи домой, то, быть может, состоялись бы настоящие похороны… — он подождал, пока смолкнет эхо от его слов, и гневно встряхнул головой. — О чем я говорю? Это всего лишь дурацкий ритуал.

Лея ждала, пока он продолжит.

— Я знаю, что уже не смогу изменить то, что произошло на Сернпидале, но я виню себя за то, что мы вообще попали в эту историю.

— Вы пытались спасти жизни, Хэн.

— И много ли пользы это хоть кому-то принесло?

— Ты уже говорил с Анакином? По поводу того, что ты уже примирился с тем, что никак нельзя было спасти Чуи? — осторожно спросила Лея.

Лицо Хэна перекосилось от горечи.

— Это была моя главная ошибка — позволить ему сесть за штурвал.

— Хэн…

— Я не говорю, что Анакин виноват. Но я знаю: будь я на его месте, я бы принял совершенно другое решение.

На его лице появилась горькая улыбка.

— И мы все были бы сейчас мертвы… Чуи, Анакин, я… А сейчас еще все это сумасшествие о возобновлении долга жизни, — Хэн сделал шаг в сторону, затем круто развернулся, чтобы встретиться с ней взглядом. — Я не собираюсь быть в ответе за гибель еще одного члена семьи чести, понимаешь, Лея?

— Но ты и не был в ответе…

— Я был, — оборвал он. — Кто знает, как сложилась бы жизнь у Чуи, если бы я не таскал ею по всей Галактике, заставляя заниматься перевозками спайса, или корней чаки, или что еще можно разместить в отсеке для контрабанды?

Лея нахмурилась.

— Что ты хочешь сказать, Хэн? Что не надо было вызволять его из рабства? Да Чуи мог просто сгнить в одной из имперских исправительных колоний или стать жертвой несчастного случая на производстве. Ты не имеешь права так думать. Помимо всего прочего, даже не думай пытаться мне доказать, что Чуи не получал удовольствие от той жизни, которую вы с ним вели, — а это не имеет ничего общего с долгом жизни. Ты слышал, о чем говорил Ралрра: именно тяга к приключениям побудила Чуи оставить родной Кашиийк. Вы с Чуи — два сапога пара.

Хэн сжал губы.

— Да понимаю я все это. Но… — он угрюмо качнул головой.

Лея коснулась пальцами подбородка Хэна и развернула его голову таким образом, чтобы их взгляды встретились. После этого она широко улыбнулась.

— Знаешь, что Я помню лучше всего? Момент, когда Чуи прикрепил меня ремнями к своей груди и перенес меня по деревьям и лианам через весь Рвуокррорро. Будто малого ребенка.

Соло хмыкнул:

— Считай, что тебе повезло. Однажды мне пришлось ехать в мешке куулаар за спиной у вуки Таркацца.

Лея прикрыла ладонью рот, но смешок все равно выбился наружу.

— Таркацца — это отец Катары, тот, что с серебристой полосой на спине, да?

— Он самый, — Хэн смеялся вместе с ней, но очень недолго; он отвернулся и стал вглядываться поверх древесных крон. — На секунду становится легче, а потом воспоминания возвращаются. Как долго это будет продолжаться, Лея? Когда будет пересечена грань?

Она вздохнула.

— Я не знаю, как на это ответить, избежав набивших оскомину фраз. Жизнь в любой момент может перемениться, Хэн. Оглядись вокруг, присмотрись повнимательнее: светлячковые лампы уже начали сменяться фонарными столбами, бантам приходят на смену передвижные средства на репульсорах. Течение жизни имеет странное свойство менять свое направление, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Враги становятся друзьями, антагонисты — союзниками. Те самые ногри, которые пытались меня убить, теперь стали моими защитниками. Гилад Пеллаэон, который пришел сюда однажды, чтобы поработить народ вуки, сражался с нами бок о бок, обороняя Итор от юужань-вонгов. Разве кто-нибудь мог такое предвидеть? — Лея разомкнула ладони и принялась массировать его плечи. — Со временем и твоя душевная боль утихнет.

Мышцы Хэна напряглись под ее прикосновениями.

— В том-то и проблема. Боль утихает.

Он сел, свесив ноги с края моста. Лея присела позади него на корточки и обвила руками его торс Достаточно долгое мгновение они оставались недвижимы и молчаливы.

— Я теряю его, Лея, — бросил он уныло. — Я знаю, что он мертв, но я привык ощущать, будто бы он постоянно находится рядом со мной, просто за пределами моего зрительного восприятия. Будто бы стоит мне только чуть резче повернуться, и я уловлю краем глаза его образ. Я мог слышать и его голос, ясный, как день, его смех или жалобы на что-то, что я сделал не так. Клянусь, я даже разговаривал с ним и наши диалоги были такими же реальными, как и сейчас у нас с тобой. А теперь что-то изменилось. Мне приходится подолгу напрягаться, чтобы увидеть или почувствовать его.

— Ты просто возвращаешься к нормальной жизни, Хэн, — мягко сказала Лея.

Он коротко хохотнул.

— Возвращаюсь к нормальной жизни? Мне так не кажется. Этого возврата не будет, по крайней мере до тех пор, пока я не сделаю так, чтобы его смерть была не напрасной.

— Он спас Анакина, — напомнила Лея.

— Я не об этом. Я хочу, чтобы юужань-вонги отплатили за то, что они сотворили на Сернпидале… и за то, что они продолжают творить до сих пор.

Лея придала голосу жесткость.

— Я могу понять, если подобная горячность проявится у Анакина, Хэн, ведь он все еще молод и мало чего понимает в жизни. Но, пожалуйста, я не хочу слышать такие речи от тебя.

Он вырвался из ее хватки.

— А с чего ты взяла, что я понимаю в жизни сколь-нибудь больше, чем Анакин?

Она свесила руки по бокам и поднялась на ноги.

— О таком варианте я как-то не задумывалась, Хэн.

— Тогда, возможно, тебе следовало бы, — отрезал он, так больше и не обернувшись.

* * *

Там, где еще недавно светился образ космического пространства и осуществлялось жертвоприношение, группка из двадцати пленников ютилась на полу, укрытая полем сдерживания, которое создавали два маленьких кровавокрасных довина-тягуна. В центре этой разномастной группы стоял готал, жрец секты Х'киг, которому Харрар пообещал скорую и неминуемую смерть. Очертания полусферы сдерживающего поля мерцали в полутьме покоев.

В то время как Харрар, Ном Анор, Рафф, Элан и ее любимица осуществляли наблюдение сверху командной платформы, достаточно юный воин юужань-вонг в темно-красном одеянии вошел в комнату, выказал свое почтение высокопоставленным гостям и подошел к полю.

— Убийца, — приглушенно сказала Элан, обращаясь к Вержер.

— Всего лишь ученик, — поправил Харрар. — Говорят, он очень перспективен, — хотя задание, которое ему предстоит выполнить, поднимет его в глазах многих на гораздо более высокую ступень.

Рябь прошла по бесплотной поверхности сдерживающего поля, когда воин просочился сквозь эту одностороннюю преграду. Ближайшие к периметру стражники подняли амфижезлы, предвидя возможные осложнения со стороны заключенных, но ни страх, ни любопытство так и не подвигли никого из пленников выступить навстречу незваному гостю. Оказавшись внутри, воин также не делал никаких поползновений в сторону заключенных: его единственным движением был легкий разворот в сторону священника.

— Смотри внимательно, — указал Элан Харрар.

Едва уловимый жест правой руки Харрара стал для убийцы сигналом к началу представления. Слегка покачнувшись, юнец опустошил свои легкие затяжным шипящим выдохом.

Воздействие выдоха стало сказываться на заключенных практически мгновенно. Узники отступили на шаг назад, сначала в изумлении, потом осознав шокирующую реальность и наконец забившись в дикой агонии, хватаясь руками за горла, словно из-под сдерживающего поля был только что выкачан весь воздух. Лица невероятно быстро синели или просто теряли свой цвет, а то и становились абсолютно черными, словно были подпалены языками пламени. Конечности и прочие выступающие органы пленников содрогались от жутких спазмов, выпадающие клочки меха разносились в воздухе во все стороны. Алая кровь на мгновение вернула лицам и телам цвет, после чего начала сочиться из лопнувших капилляров. Некоторые из узников падали на колени и выплевывали кровь изо рта, более выносливые стояли, покачиваясь, наталкиваясь друг на друга, и в конце концов не выдерживали и гроздьями сыпались на палубный настил.