| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Придумаем, — ободряюще улыбнулся плетущий. — Обязательно придумаем. Пока главная задача — Россия.
— Да, согласна. Но ни я, ни Ден, ни Ронтен ни знаем подходящей кандидатуры на роль монарха. Мы перебрали всех, кого можно, ни один не подходит. Думаю, надо сажать на престол новую династию. Старые изжили себя. Нужного человека придется искать очень тщательно, права на ошибку мы не имеем.
— Не имеем, — подтвердил Палач. — Поищи через ментал, я научу тебя некоторым способом, позволяющим отыскать нужное быстрее.
О многом еще они говорили в этот вечер, прежде чем Лена попрощалась и отправилась к себе. Работы предстояло столько, что дрожь пробирала. И никто за них этого не сделает. Хорошо, конечно, что темная и светлая иерархии больше не враги, а соратники, но этого мало. Очень и очень мало. Слишком невозможное дело предстояло — изменение морально-этического климата мира, помешанного на деньгах, власти и эгоизме. За пятнадцать лет! А никуда не денешься. Надо!
Уходя, Лена оглянулась и снова закусила губу. Эрик сидел в кресле сгорбившись, от него веяло такой тоской, что не по себе становилось. Впрочем, у нее на душе тоже кошки скребли. Так хотелось вернуться, броситься к нему, прижаться, обнять. Но нельзя. Понимает, что нельзя. Лена зло смахнула выступившие на глазах слезы и решительно вышла. Господи, почему ты так жесток? Почему ты запрещаешь отдающим тебе всего себя даже каплю любви и тепла? За что ты так? Ей было очень холодно. Настолько холодно, что душа, казалось, покрылась инеем. Но свой долг Лена выполнит, понимала, что никуда не денется — выполнит.
Вернувшись в свои покои, молодая женщина рухнула в первое попавшееся кресло и залпом выпила бокал виски, которое в последнее время стала потреблять в огромных количествах. Все равно спиртное не могло причинить ей никакого вреда, а вот некоторое утешение иногда давало. Очень ненадолго, но давало.
Взгляд упал на с интересом поглядывающую на госпожу Этаниэль. Вспомнились слова Эрика. Плетущий долго уговаривал Лену изменить своим принципам и не отказываться от того, что так хотят ей подарить вассалы. В чем-то он наверное прав. Понятны теперь причины ее раздражительности в последнее время. Раздражительности, с которой Лена ничего не могла поделать, несмотря на то, что как будто бы владела своими чувствами. Значит, накапливающееся напряжения от отсутствия энергообмена? Но разве нет иного способа добиться его, кроме секса? Должен быть. Обязательно должен быть. Надо порыться в ментале, что-нибудь, да обнаружит. Но пока найдет, придется некоторое время использовать вампирш. Хочется того или нет — Эрик показал ей, что бывает с ведьмой, если не сбросить накопившееся напряжение. Ничего приятного, лучше избегать подобных вещей. Только никаких личных взаимоотношений.
— Ты не передумала? — глухо спросила Лена.
— О чем вы, госпожа? — удивленно вскинулась эльфийка.
— Да о том, что ты хотела дать мне в замке твоего брата.
— Я никогда не передумаю! — вскинулась от неожиданности Этаниэль, ее красивое лицо озарилось радостной улыбкой.
— Только прошу учесть одно обстоятельство, — холодно сказала молодая женщина. — Я не собираюсь делать что-либо для тебя. Я тебя просто использую, как используют вибратор, когда мне взбредет в голову. Вне зависимости от твоего на то желания. Ничего более. Согласна на такой расклад?
— Я на все согласна, госпожа... — спала с лица эльфийка, но быстро взяла себя в руки. — Я исполню любой ваш приказ. Госпожа желает сейчас?
— Нет, — отмахнулась Лена. — Пока нет. Я тебе скажу. Возможно, что и вообще не понадобится. Обещать я ничего не намерена. Уяснила?
— Да, госпожа.
Этаниэль выглядела мрачной, но решительной. Странное существо. Если бы самой Лене кто-то сказал такое, как она сказала эльфийке, то плевать бы кто сказал — летел бы этот сказавший куда подальше. Такое нельзя позволять даже любимому человеку! Впрочем, ее собственный выбор, на который Этаниэль имеет полное право. Но пусть не удивляется, что и относиться к ней станут соответственно.
Лена откинулась на спинку кресла, отпила еще глоток виски и мрачно уставилась в стену. Холодное безразличие постепенно сковывало ее душу. Что, милочка, становишься настоящим главой иерархии, добивающимся своего любой ценой? Невзирая на боль и горе других? Похоже на то... Самой больно, так отыгралась на беззащитном существе, давшем тебе вассальную клятву и готовом ради тебя умереть? Обидела. Просто так. Стыдно, Елена Сергеевна, стыдно. Ведь Этаниэль попросила разрешения уйти и теперь тихо плакала в своей комнате. Молодая женщина четко слышала ее горькую обиду через чувственное восприятие, данное ей кровной клятвой. И извинения даже не попросишь, не поймет. Госпожа извинений не приносит. Никому и никогда. На то она и госпожа. Придется внимательно следить за собой, превращаться в хладнокровное чудовище Лена вовсе не хотела. Хотя если это понадобится для дела, то станет чем и кем угодно. Хоть шалавой, хоть чудовищем, хоть зверем. Неважно какую цену придется уплатить ей самой за спасение родного мира. Совсем даже неважно.
Эрик с грустной улыбкой наблюдал за Леной из ментала. Девочка учится. Нелегко это, сохранить в себе душу, имея невероятную по меркам людей власть. Очень нелегко, но у нее получается, похоже. Причинила боль по недомыслию и теперь мучается угрызениями совести. Хорошо, что эта совесть у нее есть.
"Учись, хорошая моя, любимая моя девочка. Учись, тебе многое предстоит. Никогда не думал, что даже я способен полюбить. А вот пришло и не спросило моего согласия. Несмотря на всю мою силу. Жаль, нельзя. Палач всегда одинок, иначе невозможно, иначе просто невозможно. Учись, Леночка, иди своим путем и помни, что где-то за твоей спиной маячит мрачная, неприкаянная тень — я. Несчастное чудовище, осмелившееся полюбить, но понимающее, что права на эту любовь не имеет. Но я все для тебя сделаю, помогу всем, чем смогу. Закрою собой от любой беды. Постараюсь даже, чтобы мой уход не причинил тебе лишней боли. Обставлю все так, чтобы ты даже не поняла, что происходит. Не нужно тебе знать этого. Не нужно, хорошая моя. Нам не суждено счастья ни здесь, ни в ином мире. Таким как мы его никогда не дают. Наша жизнь — боль и отчаяние, больше нам ничего не светит. Долг, только долг. Ничего, кроме долга, будь он проклят. Я рад, что ты сама поняла эту страшную истину, девочка. Очень рад. Тебе сейчас больно, понимаю, но не стоит из-за этого причинять боль другим. Хорошо, что ты, совершив ошибку, стыдишься совершенного. Останься человеком, не становись чудовищем, огонек. Нам слишком просто стать чудовищами, слишком. Надо держаться, нельзя идти по легкому пути. Учись, моя любимая, а я поддержу тебя, стараясь, чтобы ты этого не заметила..."
В комнате зазвучала музыка. Она медленно нарастала, пока громкость не стала нестерпимой. "Гадкие лебеди".
Одиночество — вера изгоев.
Смысл судьбы, изломанный бог.
На дороге забытых героев
Только пыль и следы твоих ног.
— Одиночество — вера изгоев... — повторили вслед за певцом бескровные губы Палача. — Вера изгоев... Путь мертвецов...
Э П И Л О Г
Торжественное пение разносилось под сводами московского Успенского Собора. Сегодня здесь собрался весь высший свет страны. Впрочем, старых дворянских родов осталось немного, а новые... Кто знал чего от них ждать? Никто. Но торжественность происходящего заставляла забывать обо всем. Коронация. Первая за сто лет. На престол снова становящейся империей России всходил император Александр IV.
Одетый в роскошные церемониальные одеяния подтянутый человек лет сорока пяти на вид не спеша приближался к помосту, сопровождаемый герольдмейстерами. За ними двигались коронационные чины, несущие имперские инсигнии — императорскую корону, мантию, скипетр и державу.
Кем был Его будущее величество? Романовым? Отнюдь. На престол всходила новая династия. Почему так случилось? Никто не знал, но случилось. Императором был провозглашен сорокавосьмилетний ученый. Социолог, экономист, историк, писатель, бывший офицер, политический деятель — глава партии "Русское духовное возрождение", Александр Николаевич Воронов. Дворянин, потомок одной из старых фамилий, но никак не великокняжеской. Шок после его провозглашения прокатился по всему миру. Особенно неистовствовали потомки старых королевских родов, каждый из которых сам надеялся получить русскую корону. Но Россия плевать хотела на чье-либо возмущение, идя, как всегда, своим собственным путем. Кто-то почти всемогущий поддерживал Воронова, задвинув остальных кандидатов куда-то в угол.
Проходя мимо красивой молодой пары, Александр Николаевич дружески кивнул, что отметили все заинтересованные лица. Но поняв кому именно кивнул будущий император, сразу теряли интерес. Нечему удивляться, с владельцами "Гарвельт Индастриз Инкорпорейтед", Эриком Джейком Гарвельтом и Еленой Сергеевной Станцевой, считались все. Слишком богаты, слишком сильны, слишком независимы. Многие подозревали, что именно эти двое и возвели на престол Воронова, но доказательств тому не имели.
Многие и многие продолжали искоса поглядывать на самых богатых людей планеты. Посмотреть находилось на что — пара на самом деле была невероятно красива. Высокий, холеный мужчина в белоснежном фрачном костюме и с распущенными густыми волосами того же цвета. Мертвенно-бледное породистое лицо и бескровные губы. Женщина выглядела не хуже — русоволосая красавица с большими зелеными глазами. Ее туалет стоил баснословных денег. Почему-то американец и русская были очень похожи друг на друга — абсолютно одинаковы лица, как у близнецов. Кем они доводились друг другу? Супругами? Любовниками? Партнерами? Братом и сестрой? Отдаленными родственниками? Неизвестно. Домыслов высказывалось множество, но точной информации не имел никто.
Лена почти незаметно улыбалась, провожая взглядом подходящего к коронационному помосту будущего императора. Вот, и свершилось. Первая большая победа. Россия снова империя! Снова богатая и сильная страна, с которой считаются в мире. Да что там, которой просто боятся. И это ее заслуга. Черт возьми, ее! Впереди было еще многое, очень многое, но немало и сделано. Молодая женщина незаметно пожала руку улыбнувшегося ей Эрика и тоже улыбнулась, едва сдерживая торжествующий смех. Будущее лежало перед ней, сверкая всеми красками.
Где-то далеко в глубине сибирской тайги, неподалеку от крохотной, забытой всеми деревеньки сидел на берегу пруда мальчик. Совсем еще маленький пепельноволосый мальчик, бросающий в воду камешки. Все бы ничего, да вот только губы ребенка исказила совсем даже не детская, злая усмешка. Она как бы говорила: "Подождите, дамы и господа, подождите. Игра еще не сыграна, нет, далеко не сыграна..."
Инсигнии — государственные символы.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
