Странный приятель.4

— Ну... — Усмехнулся Дгай. — Тут ведь такое дело — пират-пирату рознь...

— Не понял, на что вы намекаете? — Удивленно спросил Ренки.

— Дык... — влез в разговор еще один пиратский капитан, отличающийся особенно длинными и сальными лохмами на голове. — Есть допустим природные литругцы, а есть всякая шелупонь пришлая... Можно ведь и того...!!!

— Допустим — мы даже на это и согласимся. — Опять взял нить разговора Готор, ибо Ренки изобразил на своей физиономии этакую смесь негодования и презрения. Причем абсолютно искренних. — Но как вы собственно сами-то представляете себе все это... Ядра, они знаете ли, не разбирают, кто "природный", а кто "пришлый" — всех без разбора в клочья рвут!

— А что уж тут представлять... — Ухмыльнулся лохматый негодяй. Одних отправим внимание отвлекать, а другие тем временем, в Срединное то и шуганут. Главное хорошо продумать что врать будем, и держаться заедино.

Конечно — предложение пиратов было отвергнуто с негодованием. Однако — они продолжали настаивать и убеждать. И в итоге — на следующее утро по острову разнеслась весть, что экспедиция за сокровищами, все-таки состоится...

И начались отчаянные сборы... И тут вдруг как-то сразу выяснилось, что припасов — продуктовых, огневых, и даже просто — досок и железа, на такое количество кораблей, на Литруге найти невозможно. Цены взлетели, кое-где даже были отмечены жестокие схватки из-за мешков муки или бочонков пороха. Но в результате — все равно литругцы были вынуждены послать несколько кораблей на материк, за припасами.

Рейс в одну сторону, в другую... прошло больше месяца, прежде чем пиратский флот, все же смог удосужиться выйти в море.

-...Надеюсь... — С усмешкой сказал Готор, глядя на сотни парусов выходящих из гавани Улитка и устремляющихся вслед за "Счастливым". — Что если не кредонские, то уж шпионы Риишлее, успели сделать свое дело, и наши противники уже прекрасно осведомленны обо всей этой затее.

— А мы не слишком-то торопимся? — Осторожно уточнил Ренки.

— Посмотри что плывет за нами... — Покачав головой, ответил Готор. — Половина этих корыт, не сможет развить и одной пятой скорости твоего фрегата. Я даже не уверен, что все они смогут доплыть до Ворот. Так что — мы вполне можем идти так медленно как нам нужно, и ускориться, если и впрямь будем опаздывать к указанной дате.

Древний пролив, между двумя материками. Были времена, когда он был столь узок и мелок, что люди могли переходить его вместе со своим скотом, мигрируя из одной части света в другу, недаром, на старых картах он был обозначен как "Мост Икаоитииоо".

Сейчас он стал намного глубже, но все равно не потерял своего значения как связующее звено между странами и континентами. Только — если раньше он связывал между собой земли, то теперь — стал связующим звеном между морями. Между востоком и западом освоенных человечеством земель.

Неоднократно — разные государства и народы бились за господство над этой наиважнейшей точкой мира. Но пока еще — никто надолго не смог завладеть ею, какой бы мощный флот он не собирал, и какие бы сильные армии не ставил под ружье.

...Вот и сейчас, кажется настал один из тех роковых моментов, после которого дно пролива, должны были украсить обломки десятков новых кораблей, а тысячи людских тел — стать лишь пищей для рыб и морских гадов.

Сотни парусов украсили море, растянувшись чуть ли не до самого горизонта. Паруса эти украшали и высокие мачты гордых современных кораблей — лучших изделий верфей разных стран. И вполне себе обычных "рабочих лошадок моря" — тяжеловесных купеческих транспортов, да рыболовецких шхун и шлюпов. А подчас — и вовсе нечто несуразное, чему даже опытный моряк, не смог бы дать точного названия, плелось в хвосте общей колонны, вообще — неизвестно на что рассчитывая в предстоящем деле. — Какие-то лодченки, с искусственно приподнятыми бортами, и мачтами склепанными из разного мусора, или безнадежно устаревшие посудины, помнящие едва ли не времена Империи.

Прямые паруса, косые, три, две, одна мачта... узкие и длинные корпуса, и корпуса широкие и округлые как у бочки, борта поднимающиеся над морем на высоту крыши двухэтажного дома, или едва-едва выступающие над уровнем воды... — Все кто сумел дойти сюда от Литруги, и обуянный жаждой богатства — готовые броситься в бой, схватившись хоть с самим морским царем.

Столь же неоднородно было и вооружение этого флота. — Здоровенные пушки, способные забросить тяжеленное ядро за версту, или проломить толстый борт линейного корабля с дистанции пистолетного выстрела. И крохотные древние фальконеты, чья основная задача не столько сразить врага, сколь вселить уверенность и мужество в своих владельцев.

...Словно какая-то разношерстная коллекция безумного собирателя, внезапно решила покинуть своего владельца, и пуститься в свободное плавание.

Возможно, поджидай эту "коллекцию" у проливов всего лишь одна кредонская эскадра — у пиратского флота и были бы все шансы на победу. — Говорят — стая пчел, вполне может зажалить до смерти даже огромного медведя.

Но увы — как и предсказывал Готор, к этому времени вести о предстоящем походе уже давно достигли ушей кредонских адмиралов, и те не преминули воспользоваться возможностью, разом прихлопнуть, столь досаждавший им в последнее время пиратский флот. И оттого — пиратов ныне у Ворот, ждала не эскадра из десятка фрегатов, а целый флот, включающий в себе даже четыре линейных корабля.

Впрочем — пока основные силы Кредонцев все еще скрывались за островом Аидаак, так же именуемым "Большая затычка", ибо располагался он прямо посреди пролива, либо отошли дальше к северу, маяча где-то на самом горизонте, дабы не спугнуть добычу раньше времени. Однако и обычная патрулирующая пролив эскадра, была заметно усиленна — количество кораблей в ней, увеличилось почти втрое.

Что ж... Пираты постарались подойти к проливу, пользуясь темнотой ночи, чтобы с первыми лучами света, попробовать войти в, славящийся своими коварными мелями и рифами, пролив.

Но когда поднявшееся солнце, вместе с синевой моря и зеленью островов, внезапно озарило и целый лес мачт и парусов, встающих на горизонте... Не стоит скрывать — в этот момент, в сердца многих морских разбойников вселился подлинный ужас, и кое-кто из них даже развернул свои посудины, предпочтя спасаться бегством.

Но если у пирата и есть какое-то преимущество перед военным моряком — так это его безграничная дерзость и понимание истины — что терять ему нечего.

Ветер был самый подходящий, и воспользовавшись им — большая часть пиратских кораблей, как раз наиболее мелкосидящих, попробовала оторваться от кредонских фрегатов, пройдя пролив над мелями. Чего конечно — кредонские моряки, никак не могли допустить, и потому бросились на перехват.

Подобный маневр — пираты предпринимали уже отнюдь не первый раз, и потому — в составе кредонской эскадры, теперь также были корабли с малой осадкой, способные настичь легкие пиратские посудины в любой точке моря. Но вот только было их ныне, гораздо меньше, чем рой пиратских "скорлупок", и потому — часть фрегатов, была также вынуждена отправиться им на помощь.

Зато вторая часть — развернулась в сторону больших кораблей пиратского флота, которые выстроившись во что-то вроде боевой линии, видимо пытались обойти остров Аидаак с северной стороны, не подозревая о подстерегающем их там сюрпризе. Но сюрприз этот, еще стоило подготовить, и потому, выигрывая время, примерно треть кораблей кредонской эскадры, так же выстроившись в боевую линию пошли на сближение с вражеской колонной.

...Силы были почти равные... — Пиратов было больше, но у кредонцев были настоящие военные корабли, и настоящие военные моряки на них.

Пожалуй, еще можно было сказать, что на стороне пиратов, был так же и ветер. Однако — на стороне кредонцев была выучка и единое командование, в то время как пираты, в бою имели привычку подчиняться только своему капитану.

Но флоты сближались, уже хотя бы в силу того, что пытаться маневрировать и бросаться в бегство, было поздно. — Открытые порты орудийных палуб..., напряженные лица со стекающими по щекам, несмотря на утреннюю свежесть, ручейками пота..., руки стискивающие рукояти клинков, пистолетов, и пушечных пальников с зажатыми в них тлеющими фитилями. Корабли неспешно сближались и секунды ожидания перед предстоящим боем, тянулись невыносимо.

— Я пойду на батарейную палубу... — Внезапно сказал Готор, дотронувшись до плеча Ренки, от чего тот вздрогнул. — Проверю, как пушкари справляются с зарядами для новых пушек...

Тот лишь кивнул в ответ, не спуская глаз с приближающегося к ним фрегата кредонского флота "Бестрашного"... — родного брата "Счастливого", построенного на той же самой верфи, руками тех же самых рабочих, и некогда вместе с ним, несшего службу в эскадре "охраняющей" пролив в Срединное море, а сейчас — идущего первым в линии судов кредонской эскадры с отрытыми портами, полный готовности растерзать "изменника" в клочья, чугуном своих ядер.

Нет — Ренки конечно доверял опыту шкипера Лоона, но задуманный маневр был слишком сложен и непривычен, чтобы доверять его кому-то еще.

Корабли сближались, идя на встречу друг-другу, почти точно по прямой с севера на юг, практически на параллельных курсах, явно готовясь к классическому морскому бою в линии. Ветер был с западо-юго-запада, и немного подыгрывал пиратам — вынуждая кредонцев идти очень круто к ветру, часто меняя галсы, чтобы не упустить пиратскую эскадру.

Колонны сблизились уже почти на дистанцию мушкетного выстрела, когда Ренки отдал приказ, шкипер Лоон резко закрутил рукояти штурвала, а матросы дружно отпустили шкоты, разворачивая "Счастливого" по ветру, и обрезая нос идущего первым кредонского фрегата, на почти идеальной для стрельбы дистанции.

Не зря Ренки столько времени гонял свою команду, отрабатывая резкие точные повороты и маневры, которые, как помнил он из уроков адмирала оу Ниидшии, есть один из важнейших приемов, помогающих добиться победы в морском бою...

— Огонь... — Проревел капитан оу Дарээка, едва его фрегат перегородил своим бортом, путь вражескому кораблю. И спустя несколько мгновений, "Счастливый" содрогнулся, окутавшись дымом, и мимо лица его капитана пролетела стая щепок. — Канониры кредонского флота стоявшие у погонных пушек, тоже не зевали, успев влепить пару ядер в борт своего соперника.

...Вполне вероятно — это было последнее что они успели сделать в своей жизни. — Ответный залп — был поистине сокрушителен. Пушки сравнительно небольшого калибра, расположенные на палубе, были через одну заряжены книппелями и картечью.

Полусферы соединенные цепью, вращаясь с жутким ревом, ударили по такелажу и парусам, обрывая ванты, рубя реи, и рвя парусину в клочья, а тяжелая картечь пронеслась вдоль палуб вражеского фрегата, превращая тела людей в фарш.

Но куда больший урон, нанесли тяжелые пушки батарейной палубы, и особенно — те три новейших пушки левого борта, что были установлены по настоянию Готора, почти перед самым выходом из Фааркоона.

...Признаться — другие матросы-пушкари, да и сам Ренки, посматривали на них с некоторым сомнением. — Они казались им излишне тяжелыми, особенно за счет утолщенной казенной части. А уж сам снаряд, которым стреляла эта пушка...

Пустотелый чугунный шар, из двух половинок, скрепленных болтами. Да еще и особое отверстие, через которое перед выстрелом надо было насыпать внутрь изрядную порцию пороха, а потом еще и плотно вставить сверху особый стаканчик с запалом, тем самым перекрыв отверстие!

Где это видано — такие-то сложности, да прям посреди боя, который и без того есть сущий ад, — в полутьме батарейных палуб, в клубах едкого порохового дыма, когда вокруг все нервно двигаются заряжая пушки и туша начавшиеся пожары, стонут раненные, свищут ядра, картечь, и щепки! Одно неловкое движение, случайная искра, просыпанный мимо порох, ошибка работы с фитилем... — шанс пострадать от собственных придумок, куда выше, чем поразить врага. Но даже если и удастся снарядить эту бомбу без всяких ошибок, и нормально зарядить ее в пушку...— при одной только мысли что будет, если вместе с взрывом пороха в каморе, взорвется и порох в ядре, опытный корабельный артиллерист, может поседеть за несколько минут раздумий. — Очень опасное баловство, эти затеи Готора. Тем более что сам снаряд, сохраняя большой калибр — становится куда легче обычного ядра, и чтобы там не рассуждал этот затейник про какие-то там "начальные скорости" — есть немалое сомнение, что при своей легкости, этакая штука сможет проломить толстый борт военного корабля.

Но... Одно из ядер, отрикошетив от скулы корабля — ушло в море, навечно отправившись пугать рыб. Взорвалось оно или нет — так и осталось тайной, ибо на обоих флотах, не нашлось настолько пытливого, а главное — томящегося от безделья ума, дабы проследить его дальнейший путь.

Зато вот второе — попав чуть ниже гальюна, снесло часть установленной там фигуры морского дракона, и прорвавшись в корабельные трюмы — взорвалось прямо возле основания фок-мачты, расшатав крепления и вызвав сильнейший пожар. А вот последнее, направленно лично рукой Готора — вошло в обшивку почти на самой ватерлинии, и взорвавшись, выломало столь изрядный кусок борта, что через образовавшееся отверстие, вполне бы смог пролезть человек, да не какой-нибудь мозгляк — а вполне богатырских пропорций.*

(*Взрывы снарядов бомбических пушек в обшивке деревянного корабля, пробивали отверстия площадью до квадратного метра"

Были конечно и еще ядра, нанесшие немалый урон как и самому кораблю, так и его экипажу, но их действие было не столь губительным, как у этих двух бомб, и нормальный фрегат, мог бы получить таких не одну сотню, все еще оставаясь на плаву.

А вот сейчас — "Бестрашный" содрогнулся и задрожал, словно бы наткнувшись на риф. В огромную пробоину стремительным потоком хлынула вода, а спустя несколько мгновений фок-мачта, с жутким скрипом, словно вопя от боли, рухнула на правый борт.

Корабль быстро потерял скорость, и шедшему позади него однотипному фрегату "Беспокойный" пришлось резко менять курс, ломая линию и создавая сумятицу в стройной колонне кредонских фрегатов.

А следом за флагманом пиратов — поворот совершили еще пять кораблей шедших сзади, фактически представлявших личную эскадру Вождей, так же успев отстреляться по несчастному "Бестрашному". А вот одиннадцать следующих крупных пиратских корабля — прошли прежним курсом, обмениваясь с кредонскими фрегатами залпами, вполне себе в стиле классического морского боя. Однако не предпринимая никаких попыток сблизиться для абордажа, дабы завершить решительной победой начавшийся для них столь удачно бой.

А кредонская эскадра, из-за неблагоприятного ветра, а главное — из-за резкой потери скорости флагмана, чей нос уже погрузился в воду почти по самый бушприт, пришла в некоторое смятение, и была лишена возможности свободно маневрировать, а значит — навязать пиратам удобный для себя стиль боя.

Впрочем — надо отдать должное кредонским канонирам — они не растерялись, и пожалуй можно сказать, что при обмене залпами были точнее, и нанесли куда больший урон пиратам, нежели получили сами. Один из бригов лишился мачты, а на гордость и красу капитана Дгая — трофейный галеон, возглавившего колонну и нахватавшего наибольшее количество вражеских ядер — было просто больно смотреть. Нет, ничего по-настоящему смертельного и ужасного — корабль был еще вполне на плаву и мог продолжать битву, но изрешеченные ядрами борта, представляли собой довольно печальное зрелище.