2. Порченая кровь

— Издеваешься?

— Вовсе нет. Эта глыба — всего лишь кожух из листовой брони, под ним спрятаны три орудийных ствола. Жерла сейчас прикрыты заглушками.

— И казённики тоже внутри?

— И казённики. А ещё механизм, который снаряды принимал и заряжал. Уж на такие штуки наши предки были мастерами.

— Откуда принимал?

— Прямо из погреба! — вдруг оживился Хетч. — Помнишь ту странную штуку, вроде железной лестницы, что в шахту тянется?

— Да, — Рогер в задумчивости сдвинул брови, — если прикинуть хорошенько... может, сюда и ведёт.

— Ну, вот тебе и разгадка. Те неудобные ступеньки — не ступеньки вовсе, в них аккурат снарядные болванки ложатся, что младенцы в колыбельку. Подъёмник это. Механический.

Слушая их, Даймир всё пытался понять истинное назначение того, что видит вокруг: полукруг зала, низкие потолки, железные листы на одной из стен и развёрнутый к ним выемками-стволами чёрный "гроб"...

— Это каземат, — заявил он товарищам, — орудийный каземат. Железо на стене — заслонка, она закрывает амбразуру. Наше "Гнездо", как я и думал, всего лишь береговой форт.

— Пальцем в небо наугад, — упрямо проворчал Рогер.

— Ты просто заткнись — и мы узнаем, прав я или нет.

Ментат насупился обиженно, но замолчал. В наступившей тишине все услышали далёкий отчётливый шум. Что-то рокотало за стенами, глухо и размеренно.

— Прибо-ой, — протянул Рогер удивлённо. — Лады, Дайм, ты прав, мы в каземате. Это хорошая новость?

— Думаю, неплохая. Можем отсюда выбраться.

— Как... а, постой, я сам догадаюсь. Заложим заряд, рванём заслонку и вылезем через амбразуру?

— Проще не придумаешь. Хетч у нас, помнится, отменный сапёр. И у вас в ранцах должен быть нитрикс.

— Отлично, — на губах ментата появилась злая, хищная усмешка. — Рисково, но мне нравится. К бесам эту поганую дыру. Один заряд здесь, другой в погреб, как вылезем — закопаем тут всё к скрайтам драным.

— Не раньше, чем даст согласие легат, — невозмутимо уточнил Даймир.

Взгляд Рогера будто остекленел. А потом сквозь стекло сверкнули искорки гнева.

— Ты палку не перегибай, Дайм, неровен час — треснет. Все предписания мы исполнили, разведку провели. Ничего стоящего тут нет, место бесполезно, хуже того — опасно. Такие помойные ямы мы взрываем, и вся недолга.

— Согласен, самому не терпится всё здесь в щебёнку раскатать. Как только Бажец ...

— Да к жнецам Бажеца! Здесь Сайгос погиб; ты, часом, не запамятовал?!

— Не запамятовал, — в тон ему отозвался стрелок. — И знаю, что ты чувствуешь.

— Да откуда тебе знать? — со злой насмешкой спросил Рогер. — Сколько тебя помню, ты был одиночкой. Ни с кем близко не сходился, ни за кого не отвечал. У меня четыре года потерь не было. Четыре! А кого ты терял?

Даймир усмехнулся, глядя сквозь Рогера — холодно усмехнулся, безжизненно, мышцы на его лице напряглись, скулы будто судорогой свело. Он хотел что-то сказать, сам ещё не понимая, что именно... одеревеневшие губы не двигались...

— Брат, — проговорил Хетч негромко и просительно, — слушай, брат... Ты сам не перегибай, не надо. Знаешь же, Дайм — он по абсолютному праву. Не надо ему... про потери.

Гнев в глазах Рогера потух, он сморгнул. Потом, помедлив, сказал глухо:

— Нитрикса у нас нет. Взрывчатку нёс Сайгос, его ранец остался в туннеле. Но мы можем разобрать несколько снарядов со склада.

Сковавшая лицо судорога отпустила, Даймир болезненно поморщился и выдавил нехотя:

— Кто-нибудь из вас такое раньше проделывал?

— Нет, — признался Хетч, — но задачка нехитрая, я справлюсь. Если на складе покопаться, наверняка и уже готовую взрывчатку могли б найти, но... бес их знает, какую кашу тогда варили, чтобы делать "бум".

— Главное — себя не "бумкни" ненароком.

— Да была б охота! — Хетч непринуждённо улыбнулся. — Ничего, разберусь.

— Значит, так и делаем, — решил Рогер. — Ты, Дайм, пошарь тут ещё, а мы — вниз.

— Мне бы больше этот паренёк пригодился, — рыжий стрелок кивнул на эльма. — Те чушки весят изрядно.

— Ничего, управимся вдвоём. Пошли.

Оба пастыря покинули каземат, свет их фонарей заметался во мраке пустого коридора, потом нырнул за поворот и пропал из виду. Даймир смотрел им вслед, слушал эхо удаляющихся шагов и думал:

"А я ведь мог не сдержаться. Врезал бы ему по лицу. А он бы, наверное, врезал мне. А я бы схватился за... Нет, не схватился бы... И всё равно, скверно могло выйти. Проклятая темнота, давит на нервы..."

— Зачем взрыв? — спросил Гальбо негромко. — Почему не ждём помощи?

— Она придёт дня через два, и ещё дней пять будет пробиваться к нам.

— Почему пять? Говорили про два...

— Через завал, что наполовину похоронил мелькурта? Не смеши, братец. Пять дней — это ещё если повезёт.

Да уж, если повезёт... Хетч хочет раздолбать древние снаряды, выковырять из них смертоносную начинку и устроить взрыв в месте, где от простого чиха на голову может рухнуть целая скала.

"Зато сразу и наповал, — огрызнулся Даймир на себя самого. — Решение принято, прочь сомнения!"

Он отдал фонарь Гальбо и присел на корточки у стены. Усталость... ещё не время давать ей волю, но немного передохнуть всё же надо. Там снаружи — уже ночь. Бажец, Малеш и Валенцо ужинают. Хорошо бы тоже поесть, выпить горячего, изгнать из тела проклятую подземную сырость. А после заснуть, несколько часов ни о чём не заботиться, не думать.

Кровь стучала в висках... Нет, это не утомление — нервы. Рогер прав, Даймир не руководил другими, и он отвык терять людей. Не людей вообще, а своих, часть собственной команды, близких друзей. С кем годами спишь у одних костров, кому за ужином ломаешь хлеб от своего куска, кого знаешь и понимаешь подчас лучше, чем самого себя. В пятёрке Рогера он так ни с кем и не сдружился. Сайгос... Чем тот жил? Где бывал? И с кем? Командира можно понять, но вот уступать ему... Что бы Рогер ни говорил — всё это личное. И не имеет отношения ни к планам Капитула, ни к обычной дисциплине.

В тишине каземата он отчётливо слышал собственное дыхание. И ещё шуршали лёгкие шаги эльма: Гальбо обошёл вокруг трёхствольного "гроба", освещая фонарём серые, испятнанные мокрыми потёками стены. Вдруг паренёк остановился, что-то разглядывая. Потом нагнулся... снова выпрямился, держа что-то в руках. Заинтригованный Даймир осторожно, опасаясь споткнуться в темноте, пересёк каземат.

Гальбо стоял перед узкой нишей, которую они проглядели при беглом осмотре. Наверное, когда-то здесь был проход в другие помещения "Гнезда", теперь же осталось не больше двух футов стиснутого стенами пространства, упирающихся в глухой завал. На полу, усыпанном обломками камня и бетона, лежал человеческий костяк. Этому покойнику досталось больше, чем тому, что лежал перед асреналом. Здесь вволю похозяйничали влага и насекомые, от одежды остались лишь выцветшие пуговицы, а от человека — череп и жалкая горстка костей. Гальбо смотрел на него, не отрываясь, и сжимал в руке...

— Отдай это мне, — потребовал Даймир.

Эльм безропотно протянул стрелку свою находку, лишь спросил с интересом:

— Оружие?

— Револьвер, — ответил тот, бережно стирая пыль с чёрного ствола.

На удивление, старый металл нигде не пошёл рыжими пятнами, разве что немного потускнел. Ну, и от смазки, конечно, осталась лишь грязь в механизме — это Даймир понял, едва попытался взвести курок. В остальном револьвер выглядел исправным, он сильно напоминал старые "воглеры", бывшие в ходу у пастырей, пока их не заменили более лёгкими и скорострельными "хольдами". Даймир взвесил найдёныша в руке: ну, да, вылитый старичок "воглер", может быть даже патроны того же калибра кушает. Разве что потяжеле чуток — не иначе, из-за более толстого и длинного ствола. Мощная, должно быть, игрушка... И как же она оказалась здесь, среди обтекаемых винтовок и орудий-"гробов"? Старое оружие — более старое, чем этот форт, спрятанный в прибрежных скалах. Настолько старое, что не отказалось стрелять, когда вышли из строя убойные игрушки посовременней.

Откинув барабан, Даймир вытряхнул на ладонь два целых патрона и четыре гильзы. Он готов был поклясться, что знает, куда прежний хозяин револьвера выпустил последнюю пулю. Но вот в кого он трижды палил перед этим? Мысли невольно вернулись к драме, разыгравшейся здесь когда-то. Люди, запертые в полной темноте среди пришедших в негодность приборов, сходили с ума от отчаяния. В час, когда им так важно было объединить усилия, чтобы выбраться из западни, они убивали друг друга, убивали себя... Даймир внезапно понял, что ненавидит их. Слабые, подлые ублюдки, порождения подлого века, они заслужили собственную жалкую участь!

— Что значит "абсолютное право"?

Эльм опять застал его врасплох своим вопросом. Отвечать не хотелось, и в другое время Даймир, пожалуй, лишь огрызнулся бы с досадой, но сейчас... Эльморф отличался от солдат, служивших в "Гнезде". Он был силён, и не только телом; в нём, несмотря на юный возраст, ощущался стержень — мощный, несгибаемый. Даймиру нравился Гальбо Линт. Поэтому, подавив раздражение, он снова ему ответил.

— В Бастион есть три пути. У пастырей тоже рождаются дети; право рождения — самый простой путь. Право лояльности — это дорога для всех; любой может прийти к Ясному Небу, пройти обучение и доказать, что ему можно доверить пару чёрных ботинок, — Даймир усмехнулся с иронией. — Мы бы отбою не знали от нойдов, но отбор очень жёсткий, мало кто его проходит. Это путь преданности нашему делу. Абсолютное право... в какой-то мере привилегия. Знак судьбы. Такой же верный путь, как и право рождения. Но это... путь потерь.

— Кого ты потерял?

Даймир дёрнул щекой — то ли ухмыльнуться попытался, то ли от оскала себя удержал, волчьего, злого. И сказал эльму негромко, но твёрдо:

— Уж не обижайся, дружок, но вот это — уже не твоего ума дело.

8.

Мина, изготовленная Хетчем, внешне не впечатляла. Обычная снарядная гильза, запаянная свинцом; сбоку в латунном цилиндре просверлено отверстие, наружу торчит кусок запального шнура.

— Сработает?

— Не сомневайся, — невозмутимо кивнул Хетч.

Зябко поёжившись, Даймир достал из-за пазухи увесистый хронометр. Он поднёс часы к фонарю и присвистнул:

— Вы что же, всю ночь с этой штукой провозились?

— Нет, — Рогер широко зевнул, — когда закончили, соснули пару часов.

— Прямо там, в пороховом?

— На склад поднялись, среди снарядов неуютно было ночевать.

— А ты, Гальбо? — Даймир посмотрел на эльморфа. — Отдохнул?

— Не устал, — отозвался тот. — Спать не хотел. Ходил. Смотрел.

— По форту? — приподнял бровь ментат. — Один? А...

— Не опасно, — заявил ему эльм. — Пусто. Всё мертво.

— Я вот одного не понимаю: где трупы? — спросил вдруг Хетч. — Мы на складе нашли двоих, ещё один — там, перед казематом...

— И один в самом каземате, — добавил Даймир.

— Четверо, значит. А сколько их здесь было? Судя по казарме, десятков пять, не меньше. Не могли они совсем уж бесследно пропасть. Выходит, выбрались.

— Как? Есть идеи?

— Да как-то, — вмешался в разговор Рогер. — Вам-то что за забота? Мы уже решили задачку по-своему, давайте просто вылезем отсюда. Если Бажецу приспичит, пусть он сам тут ковыряется, ищет тайные ходы.

Даймиру нарочитое равнодушие ментата показалось странным. Их план и в самом деле был рискованным... Может, стоит ещё на сутки задержаться в "Гнезде", поискать более безопасный выход? При мысли об этом его передёрнуло.

— Туча! Замёрз тут, как щенок в сугробе.

— Давай, перекусим, — предложил Рогер. — Согреешься немного изнутри. А потом рванём уже эту заслонку. И сами отсюда рванём.

Пока жевали "подмётки", запивая их водой из фляг, Даймир всё поглядывал на Хетча. Тот хмурил брови и морщил лоб — по всему видать, вопрос о пропавших солдатах не давал ему покоя. К концу "завтрака" рыжий стрелок, наконец, решился:

— Я тут подумал... Может, мы просто боимся ответа?

— Ты о чём? — не понял его Рогер.

— Солдаты, что здесь сидели... Кто-то заварил одну из дверей — наверняка уже после взрыва, слишком грубая там работа, наспех сделанная. И вот я думаю: либо одни солдаты замуровали там других солдат, либо и впрямь там проход на поверхность, и кто-то — положим, командир "Гнезда" — приказал его закрыть наглухо. Чтобы, значит, гарнизон не разбежался. Они ведь наверняка до последнего надеялись, что скоро всё вернётся на круги своя. Но люди взбунтовались, перегрызлись меж собой, стали драться, стрелять друг в друга, и...

— Хетч, — проворчал Рогер глухо, — чем ты занят сейчас, а? На кой тебе это сдалось?

— Да я... Ну, просто хочу понять, как думали те парни, превратившие свой мир... в наш.

— Да точно так же, как и мы с тобой, они думали.

Хетч, кажется, удивился.

— Как мы? У меня, веришь ли, никогда не чесались руки взять этот шарик в одну руку, а другой приставить к нему пистолет и спустить курок.

— Не мели ерунды. Что тогда, что сейчас на каждую тысячу пахарей и ремесленников приходится лишь полсотни солдат, из которых по-настоящему хотят воевать, от силы, пятеро.

— Маловато для конца света.

— Да ну? По мне, так в самый раз.

— На самом деле, всё ещё хуже, — сказал Даймир. — Для конца света не нужно тысяч безумцев. Довольно лишь парочки амбициозных ублюдков, вроде Саботены Хазу Пятого или герцога Куно.

— Будет тебе, Дайм, — Рогер поморщился. — Герцог — не такой уж мерзавец. При парламенте Союз превращался в настоящее болото. Если бы Куно не забрал власть, кому бы от этого лучше сейчас жилось? Как ни крути, а гением государственности его называют по-праву. Саботена перед ним — обычный кровавый мясник, что рубил головы без разбору.

— Это верно, Куно Справедливый без разбору никому ничего не рубил, всех своих врагов он на тот свет отправил очень разборчиво и аккуратно. Ты прав, он настоящий добряк.

— Передёргиваешь. Куно навёл в стране порядок, да и к Бастиону лоялен.

— Такие, как он, лояльны только к себе. Таким, как он, всегда мало власти и мало славы. Но ему подобные — они талантливы, спору нет. Мало кто сумеет одной лишь своей волей поднять за шиворот и столкнуть лбами не парочку кабацких забияк, а два-три народа.

— Он лоялен к Бастиону, — упрямо повторил ментат.

— Просто не придумал способа, как убрать нас с дороги. Пока не придумал.

— Ну тебя к бесам, Дайм. Тебе бы в маршалы податься — они только тем и заняты, что заговоры ищут.

— Никаких заговоров я не ищу. Всего лишь пытаюсь втолковать вам обоим: вовсе не сумасшедшие когда-то начали Восьмичасовую войну. Её устроили "гении государственности", вроде Куно. Сперва они тоже махали мётлами в пределах собственных держав, и всех это устраивало. Но потом им своей, местечковой чистоты стало мало, они пожелали навести порядок во всём мире. Такой, каким каждый из них его видел. Знаешь, что получается, Рог, когда два метельщика пускают в ход кулаки ради порядка?

Рогер ничего не ответил, тогда Даймир развёл руками, точно пытаясь символическим жестом объять сырую темноту древнего каземата.