Бледнолицый

— Спокойно, белый. У нас есть шанс.

— Маунт Рашмор?

— Именно. Шансы выжить у её подножия для всех одинаковые. Или выживешь, или сдохнешь.

— Замечательный расклад, — Виталик усмехнулся. — Ну что же, я хотя бы умру обутым.

— Да ты никак пытаешься шутить, бледнолицый?

— Это нервное, — ответил Виталик. — На самом деле я паникую. Так что, пока мы едем, расскажи мне что-нибудь, если не хочешь, чтобы я окончательно спятил. Как вообще это всё началось? Что за чертовщина произошла с Россией?

— Сам понимаешь, мы тут не так много знаем, — ответила Тандер. — К тому же, когда всё началось, я не знала, что всё это значит. Бабка читала знаки гораздо лучше меня, и я только сейчас понимаю, как страшно ей было улыбаться и успокаивать меня, когда мир вокруг летел кувырком. Она-то хорошо понимала, что происходит. Даже слишком хорошо.

— А тебе...

— Семнадцать. Но ты, кажется, хотел узнать о России? Вас захватили в две тысячи семнадцатом.

— Вы?

— Что?

— Кто захватил Россию?

— Институт. Может быть, у него есть какие-то хозяева, но имён мы не узнали. Не вышло. Когда всё началось, волна изменений накрыла всю планету. Очаги поражения возникали повсеместно. Где-то сильнее, где-то слабее, но буквально везде. Хуже всего пришлось крупным городам. У нас их накрыло почти сразу, за считанные минуты. Никто даже не успел понять, что происходит. Остатки Соединённых Штатов агонизировали ещё недели две. По фортам сохранилось более чем достаточно документов, радиоперехватов и записей очевидцев. Фарнхэм до сих пор запускает радио, но через это магическое дерьмо у нас над головой ни один сигнал не проходит.

— А что не так с небом?

— Ветры духов, белый. Души всех, кто погиб от первого удара по стране. Им не по силам покинуть землю или обрести покой.

— Ты это серьёзно?

— Присмотрись, и ты увидишь, как облака движутся в разные стороны одновременно. Посмотри на эти облака подольше, и начнёшь различать отдельные лица. Проведи так несколько дней подряд, и ты спятишь навсегда.

— Поверить не могу...

— Не удивительно. В твои дни правду знали единицы, а сейчас чёрная магия пронизывает всю планету. Мало кто сумел выжить, когда она заявила о себе в полную силу.

— А вы?

— У племён был свой путь, — Тандер не стала уточнять. — Почти забытое наследие предков, но его хватило, чтобы спастись. Жителей фортов спасли решительность, уверенность в себе и оружие. У остальных... у них тоже нашлись пути к спасению, хотя некоторые лучше бы уничтожить вместе с их создателями.

— А Россия? Ты хочешь сказать, это мы, первыми, начали... такое?

— Не вы. Институт. Я не знаю, как так вышло, что его не заметили вовремя ни ваше правительство, ни чьи-то спецслужбы, но сначала у вас происходило то же самое. Волна затронула весь мир. Япония, Китай, Россия, Индия, Ближний Восток, Африка, Европа, Латинская Америка... Безопасных мест не осталось даже в Антарктиде. Полярные станции замолкли почти мгновенно. Не думаю, что там хоть кто-то прожил дольше суток.

Везде творилось одно и то же, но всего через неделю в новостях вашего телевидения говорили о действиях Института по всему земному шару. У руля вашей страны встали новые люди. До этого про них вообще не слышали. Законное правительство не поминалось вовсе, будто его и не было. В Европе творилось практически то же самое. Другие государства уже не могли вещать на весь мир. Дольше всех продержалась Австралия, но через неделю они могли передавать лишь нерегулярные обрывки панических слухов, а потом и они прекратили вещание. Точнее, мы здесь их уже не слышали. Ни военные, ни кто бы то ни было ещё.

Через год пришли оккупанты.

Возможно, Институт оказался в штатах и раньше, но только через год кто-то сумел пережить встречу с ними. Русские маги без страха расхаживали по мёртвым городам. На мёрзлых пустошах, где замерло само время, они чувствовали себя как дома. И они пришли надолго.

— Зачем? — спросил Виталик. — Что им тут могло понадобиться?

— Наши природные ресурсы, конечно, — сказала Тандер. — Промышленность, шахты, нефтяные скважины, автомобильные заводы, компьютерные технологии кремниевой долины... когда-то белые уже поступили так с моим народом, а теперь Институт поступил так со всем остальным миром.

— Не похоже, чтобы они были такими уж монополистами на всю эту магию, — сказал Виталик. — Сюда я попал вовсе не их стараниями.

— Мы не использовали пути духов во зло, — отрезала Тандер. — Мы обращались к ним за помощью, советом, поддержкой, надёжным оружием, защитой... и никогда — затем, чтобы убить наших врагов за нас. Честный воин мог сражаться оружием духов, но держал его в руках, а не трусливо посылал в бой делать всю работу за него. И уж тем более мы не превращали целые континенты в огромные некрогенераторы!

Тандер смолкла.

Виталик молча обдумывал её слова. На горизонте крутился молочно-белый вихрь. Колонна плотного тумана подпирала небо.

— Нравится? — спросила Тандер. — Это и есть Маунт Рашмор. Земной мир и мир духов смыкаются там воедино.

— И мы идём туда? — несмело спросил Виталика.

— Не просто идём, белый, — Тандер нехорошо улыбнулась. — Мы ещё и воспользуемся собранной там силой.

Громовой раскат потряс окрестности. Волна давящего звука накатила от города и проникла в тело до костей. Виталик судорожно вцепился в руль. Его руки затряслись мелкой дрожью. Неприятно кольнуло где-то под сердцем. Этим всё и кончилось. Гул смолк.

— Нам везёт, белый, — Тандер обмякла в кресле. — Кажется, там, на базе, я шлёпнула не простого труповода. Будем надеяться, что на весь Эллсворт с Рапид-Сити остались только его бесталанные подмастерья, и на вторую попытку их не хватит.

— Что это было? — спросил Виталик.

— Ты не хочешь это знать, — Тандер усмехнулась. — Поверь мне. Достаточно того, что нас так и не достали. Будь их начальник жив, мы бы простым испугом не отделались.

— Тогда хотя бы скажи, что этот их маг забыл на военной базе! Ты же говорила, что им они просто ни к чему!

— Понятия не имею! — честно сказала Тандер. — И мне это не нравится!

Машина приближалась к подножию исполинской воронки. Молочно-белые потоки над головой становились всё плотнее и спускались всё ниже. Вокруг машины повисла густая плотная муть. Видимость упала до пары метров.

— Ничего себе! — Виталик затормозил. — В этом киселе даже проехать не получится!

— Ни проехать, — согласилась Тандер. — Ни пролететь. Ни даже пройти, если не повезёт. Институт мог перекрыть все дороги, но здесь их техника и люди бесполезны. Сюда можно сунуться лишь пешком и только если уже нечего терять. Отсюда мы и уйдём.

— Куда? — спросил Виталик. — И как?

— Увидишь, — Тандер вытащила с заднего сиденья мешок с припасами. — Вылезай. Дальше идём налегке.

— Налегке? Это в смысле только с оружием и всё?

— Да, — отрезала Тандер. — И надень уже ботинки. Хоть узнаем, тот ли размер я взяла.

— Издеваешься? — уныло спросил Виталик.

— Брелок Лонгхорна тоже забери, — добавила Тандер. — Глупо его тут оставлять.

— А он мне зачем? — Виталик подкинул ключи на ладони. — Это что, вместо паспорта?

— Не только. В нём сильная медицина. Он поможет тебе. Повесь его пока что на шею, потом научу, как им пользоваться, если выживешь.

— Если? — повторил Виталик.

— Расслабься, белый, — Тандер улыбнулась. — Что, у тебя совсем нет чувства юмора?

— Есть, — Виталик открыл дверь и осторожно высунулся наружу. — Только нынче оно далеко не в лучшей форме.

Плотный туман вокруг машины оказался холодным и цепким. Звуки растворялись в нём без следа, уже на расстоянии нескольких шагов. Что-то увидеть получалось не дальше чем на расстоянии вытянутой руки.

— Держись рядом, белый, — Тандер закинула рюкзак на плечо, и махнула пистолетом в свободной руке. — Плутать здесь можно вечно. Если не хочешь пойти на завтрак местным обитателям — не выпускай оружие из рук. Что-то заметишь — стреляй без раздумий, здесь тебя в десяти метрах уже не увидят и не услышат, а друзьям тут взяться неоткуда. Ботинки не жмут?

— Нет, — Виталик для пробы немного пошагал на месте. — Как на меня делались.

— Хорошо, — Тандер поправила рюкзак и ткнула пистолетом куда-то в бурлящую муть. — Идём.

Двигаться в тумане оказалось куда проще, чем боялся Виталик. Его задерживали только россыпи камней и заросли неожиданно цепкой, похожей на засаленное мочало, белёсой травы. Тандер шла чуть впереди, на расстоянии пары шагов и каким-то чутьём приноравливалась к его неровному шагу.

— Почти дошли, белый, — она похлопала рукой по обломку скалы в половину её роста. На гладкой серой поверхности выделялось несколько тусклых цветных линий. — Скоро у нас появится возможность отдохнуть и согреться.

— Хорошо бы, — Виталик поёжился.

Ещё несколько минут они двигались в глухой тишине, а затем в тумане возник тёмный провал тоннеля.

— Добро пожаловать, — Тандер за руку провела Виталика под невысокие своды вытянутой сухой пещерки. За поворотом она расширялась в почти идеально круглое помещение с неглубоким кристально-чистым прудиком в центре. Чуть в стороне от прудика высились грубые ворота из трёх камней. Между ними едва хватало места пройти одному человеку. Никаких источников света Виталик не увидел, но пещера оказалась на удивление светлой. У стены чернело в полумраке пятно сложенного из мелких камней очага. Рядом с ним лежала груда ярких туристических спальных мешков и тонких синтетических подстилок. Их кислотная расцветка казалась тут абсолютно неуместной.

— Это выход на Кархендж, — Тандер указала на ворота. — Не самая безопасная дорога, но выбирать не приходится. Чуть позже я открою путь, а пока советую поесть.

Тандер достала из рюкзака два пакета с трафаретными надписями.

— Плесни туда немного воды, — сказала она, — только не перестарайся, лопнут.

— Я умею читать, — обиженно сказал Виталик.

Армейские каталитические нагреватели бодро зашипели реагентами.

— Давай сюда, — Тандер поставила на химические грелки две плоских коробки.

— Еда, готовая к употреблению, — процитировала она. — Классический пример того, как белые дурили американский народ.

— В смысле?

— Сам поймёшь, — Тандер усмехнулась. — Тут целых три лжи в одной упаковке. Чем бы это ни было — это не еда, она не готова, и употреблять её можно только в безнадёжных ситуациях. Вроде нашей.

— А всё настолько плохо? — осторожно спросил Виталик.

— Надо же! — засмеялась Тандер. — Мы единственные, кто выжил из двух больших отрядов, ты не можешь прожить без посторонней опеки даже пары дней, мы только чудом не столкнулись ни с одной тварью из тех, что обитают возле главного некрогенератора на территории страны, мы сидим внутри проклятой Маунт Рашмор, а он ещё спрашивает, насколько всё плохо?

— Ну, — осторожно сказал Виталик, — мы всё ещё живы, всё ещё здоровы, и у нас даже есть еда. Или хотя бы её подобие.

— Знаешь, — Тандер улыбнулась, — ты всё-таки не безнадёжен. Расслабься, белый. Джерри не хотел, чтобы ты погиб на чужой войне. Как только появится такая возможность, я тебя отсюда вытащу. Сможешь дожить свои десять лет, или сколько тебе осталось, до того, как у тебя тоже всё начнётся.

— Ты что, можешь вернуть меня обратно?

— Ели это и буду я, — ответила Тандер, — то не отсюда, и не сейчас. Но шансы есть. Особенно, если ты нам поможешь.

— Я так и думал, что тут какой-то подвох, — Виталик усмехнулся. — С чего бы ещё индейцу приглашать незнакомого белого к его костру, а потом выпихивать на это кладбище? Если бы твой Лонгхорн пережил этот переход, он бы наплёл мне то же самое, верно?

— Заткнись! — Тандер вскочила. Поскольку она всё ещё сжимала в руках пистолет, Виталик счёл за лучшее замолчать.

— Ты просто не понимаешь, белый! — гневно сказала она. — Па... Джерри отправил бы тебя обратно, как только убедился, что у тебя не будет проблем в твоём времени. Ты здесь, и это лучшее тому доказательство!

— Не улавливаю логику, — мрачно сказал Виталик.

— Ты был гостем у их костра, — ответила Тандер. — Ты пил с ними, ел их еду, курил трубку мира, пел хвалу духам-покровителям и прошёл по лунной тропе с оружием в руках. Ты духовный побратим Джерри Лонгхорна. Член семьи. Лучший муж для меня, который у меня только может быть, если тебе это интересно. Крепче нас даже занятие любовью не свяжет, нравится тебе это, или нет.

— Зачем только мне это счастье?

— Не тебе. Нам.

— То есть, вы меня всё-таки украли, чтобы использовать. Давай уж называть вещи своими именами?

— Да кому ты нужен! Останься Джерри жив, он имел бы достаточно твоей сущности, чтобы обмануть любую защиту Института. Они ставили на то, что ни один русский здесь не пойдёт на такое, но Лонгхорн отыскал тебя на той стороне, и дал нам шанс хоть как-то изменить судьбу народа степей!

— Так я что, — Виталик оторопел, — просто ключ? Отмычка?

— Не просто. Ты наш первый шанс узнать, что происходит в мире, с тех пор, как барьер духов опустился на страну.

— Хочешь сказать, из-под этого колпака нет выхода?

— Да. Отсюда можно уйти в массу неприятных или опасных для жизни мест, но только не выйти наружу. Мы заперты, белый. Заперты, и вымираем, а Институт помогает нам вымереть поскорее.

— Я что-то не понял, как именно вы собираетесь что-то узнать с моей помощью. Вам что, переводчик нужен, что ли?

— Я знаю русский, — произнесла Тандер с жутким акцентом и добавила ещё несколько русских слов из тех, что, по мнению большинства русских, в любом другом языке отсутствуют.

— Тогда зачем?

— Придёт время — узнаешь.

— Эй, — осторожно сказал Виталик. — Надеюсь, вы там не собираетесь приносить меня в жертву, или что-то в этом духе?

— Тебя? Ага, точно. Только об этом и думаем. Я даже нож на тебя уже наточила и твоё имя написала. Виталик, да? — Тандер засмеялась. — Успокойся, бледнолицый. Я не капитан Ахав, и мне чужая кровь ни к чему. Мы вернём тебя домой. Сделать это после твоей смерти несколько затруднительно, правда?

— Успокоила, — фыркнул Виталик.

— Держи, — Тандер передала Виталику тёплую коробку с едой. — Не забивай голову ерундой, лучше поешь.

— Спасибо, — Виталик, снял крышку с коробки и замер. — Это что?

— Еда, — коротко ответила Тандер. — Зажмурься и ешь.

На еду содержимое коробки походило не больше, чем начинка дешёвых пельменей похожа на мясо. Впрочем, чувство голода очень скоро взяло своё, и Виталик всё же решился распробовать предложенную ему пищу.

— Ну, — сказал он после нескольких кусков, — я надеялся, что будет лучше, но это не так страшно, как я боялся.

— Повезло, — сказала Тандер. — В каждой пятой коробке уже полное дерьмо.

— А как же склады? У нас, я точно знаю, чего только на случай войны и катастроф не строили, и в том числе с продуктами. У вас тоже должны такие быть.

— Они были, — согласилась девушка. — Но ты забываешь одну вещь. Их не защищали от проклятий. Это не вирус и не радиация. Ему всё равно. Портится всё. Даже если мы как-то переживём нынешний хаос, мы вымрем от голода в ближайшие лет десять.