Там алеет заря 2

Дабы избежать не нужных осложнений в Финляндии, Михаил приказал назначенному в Великое Княжество Финляндское Плеве воздержаться на ближайшие пару лет от активной русификации княжества, план которой был подписан ещё Николаем II. Намечено было сделать вид, что новый Император дал если не отбой реформам, то колеблется. И следовало внушить финнам, что этот процесс может отложиться или растянуться вообще на неопределенное время. При этом работу над конкретикой и последовательностью реформ в кабинетах нужно было продолжить. То есть создавалась картина, что Император колеблется и притормозил реформы, а консерватор Плеве гнет свою линию и продолжает разрабатывать программу, которая вообще может быть отвергнута. Вячеслав Константинович, когда ему объяснили причину задержки, согласился на эту роль и обещался сохранить доверенное в тайне. Правда, Плеве тоже пришлось кое-что пообещать, но на фоне спокойствия Великого княжества в ближайшие пару-тройку лет это выглядело незначительной мелочью. Так что теперь парламент Великого Княжества писал Императору жалобы на Плеве, а Император в ответ иногда обещал принять меры к строптивому администратору. И при этом даже что-то менялось, правда разнонаправленно. Зато последние полгода публичные протесты на улицах финских городов сошли на нет, а кое в чем финны даже почувствовали себя победителями. Ну, да и пусть их. Им ещё только предстояло через несколько лет узнать, что подаренная им когда-то Выборгская губерния уже предназначена для изъятия из состава Великого Княжества, а реформы все равно будут продолжены после еще не начавшейся войны.

В апреле, когда Александр утихомиривал забастовку в Баку, Михаил озаботился самоличным просмотром сообщений охранного отделения по стране и успел остановить начавшийся было в Кишиневе еврейский погром. Причём бессарабский губернатор Раабен и начальник охранного отделения Кишинёва были уволены спустя неделю без пенсии и права ношения мундира за непринятие мер по подавлению стихийных беспорядков. Без жертв, правда, не обошлось, но погибших было всего шестеро. А в кулуарах дворца пошла молва, что якобы Император при снятии обоих с должности сказал, что дураков нам во власти не нужно. Тем более на таких должностях. В газеты же попало его заявление о необходимости поддержания спокойствия, порядка и законности в пределах Империи. И об ответственности уполномоченных официальных лиц, и то, что он будет строго спрашивать за явное неумение этот самый порядок поддерживать всеми разумными способами.

Александр взял в руки свежую газету "Российские вести". А там прям на передовице ... "Министр иностранных дел Великобритании сэр Лэнсдаун заявляет, что Британия будет категорически против любых военных объектов любых стран в зоне Персидского залива..."

— Хмм, это не иначе как про организованное Русско-Персидское партнерство. Вот ведь какие нервные англичане. Там сейчас и роты охраны не наберется, а уже выступают против. Про себя любимых они, естественно, не упоминают. Они ведь себя не причисляют к "любым странам", а только к избранным, которым все дозволено. Его людей там вообще было всего три дюжины. Остальное — торговая стража компаньонов и полусотня кубанских казаков в качестве летучего отряда. Купельников доносил, что в районе уже появились какие-то мутные личности, пытающиеся посеять вражду между местными и русскими купцами. Но, слава Богу, пока все было тихо. Местные арабы и персы поначалу приняли русских весьма настороженно, но постепенно настороженность рассеялась, и местные принялись активно делать общие гешефты с пришлыми. А местным крестьянам было все равно, кому продавать плоды своего труда. Более того, по прошествии нескольких лет местные чиновники и купцы стали относиться к русским лучше чем к тем же англичанам. Причина была простой. Англичане как из метрополии, так и из Индии мало что покупали у местных, стараясь только продавать свои товары. Русские же с удовольствием брали многое, но в первую очередь местный хлопок. По качеству он не уступал египетскому, но при этом был процентов на 20 дешевле. Так что торговая экспансия, изначально задуманная как прикрытие проникновения в богатый нефтью район, оказалась коммерчески выгодной и сама по себе. Нефть же пока никто не искал. Хотя Эммануэль Нобель уже послал геологическую группу посмотреть и побродить по прилегающей к Шат-эль-Арабу провинции.

Да и вообще с Персией получилось весьма неплохо. В конце прошлого года царское правительство ухитрилось подписать с шахом Договор о льготных тарифах, предоставлявший преимущество русским товарам. В основном это сделано для русско-персидской торговли на севере страны, но льготы перепали и Русско-Персидскому товариществу, действовавшему на юго-западе и юге страны. В результате британские и прочие товары оказались в некоторой дискриминации. Британцы по этому поводу очень возмущались, но пока шах был глух к этому недовольству.

Александр просмотрел прочие новости. Взял следующую газету. И опять более ничего интересного. Ну и ладно. Отсутствие плохих новостей — это тоже хорошая новость. Тем более у него у самого имелись весьма приятные новости, которые в газеты по понятным причинам не попали. На днях вторая очередь аммиачного завода в Кыштыме вышла на полную мощность. И начали строиться ещё два завода. Один его под Самарой и казенный в Казани, рядом с пороховым заводом. Причем под Самарой сразу строился и небольшой завод для выделки мочевины по реакции Базарова, к проектированию которого привлекли самого Александра Ивановича, чье имя носила химическая реакция. Казна свой завод строила хозспособом, то есть самостоятельно. Людям Агренева предстояло только наблюдать за монтажем оборудования и впоследствии помочь осуществить пуск завода. Постройку второго своего завода казна пока отложила на потом, а так его тоже собирались строить при пороховом заводе — в Шостке.

А вот с первой гидроэлектростанцией у него никак не ладилось. Так что пока Доливо-Добровольский с несколькими сотрудниками уехали в Ессентуки перенимать опыт, где Графтио и Шателен начали возводить на деньги "Симменса" ГЭС "Белый уголь" на реке Подкумок. Станция была небольшая с импортными генераторами. Небольшая она, конечно, небольшая, но тем не менее будет самой крупной в Империи. Почти 1000 лошадиных сил. Финансировать постройку крупной ГЭС между Кандалакшей и молодым городком Мончегорском отказался ещё Витте. И с этим было понятно. Построить теоретически можно, только девать большую часть электроэнергии там пока было некуда. Русские аппатиты с нефелинами никак не давались к переработке, а потому строить алюминиевый завод в тех местах было преждевременно. С водопадом Кивач и рекой Уфой под одноименным городом обстояло примерно аналогично. Нужно было строить комплекс целиком — ГЭС и потребляющие электричество объекты. Но на это денег пока не было. Император и так у Минфина чуть ли не с боем выбивал каждый миллион на военные расходы и постройку объектов двойного назначения. Немалую часть бюджета сейчас съедали КВЖД и Сибирская железная дорога вместе с Кругобайкалкой. Причём постройка последней шла с немалой долей военной хитрости, как и финансирование. Кредиты отпускались на железную дорогу вокруг Байкала по весьма запутанной схеме. Так что у непосвященых должно было создаваться впечатление, что дорога может быть пущена в строй, как и предполагалось по плану, в конце 1905 года. Маскировка самого строительства тоже была налажена неплохо. Разобраться, когда это грандиозное инженерное сооружение войдёт в строй, по внешнему виду было весьма трудно. А правду знали очень немногие. К сожалению, к началу 1904 года с постройкой все равно явно не успевали. Но гонка со временем шла каждый день.

В очередной раз возникли проблемы с медным производством на Урале. Вернее не с ним самим, а с проблемой выброса диоксида серы в процессе плавки. Уж во что только не превращали улавливаемый оксид серы. И в серную кислоту,и в элементарную серу и в различные сульфиды и сульфаты различными способами включая даже получение искусственного гипса. И вот в очередной раз увеличение производства меди столкнулось с проблемой утилизации выброса. Раньше Александру как-то удавалось находить решения. Но вот сейчас производство подошло к очередному пределу, а решения не было. Все, что можно было, Александр уже придумал раньше. России просто не нужно было такое количество серосодержащей химической продукции, которой мог поставлять князь, тем более, что ту же серную кислоту в немалых количествах выделывали ещё немало заводов в остзейских и польских губерниях. А перевозка кислоты на дальние расстояния мало того, что была не слишком выгодна, так и технически составляла большую проблему. Если бы этот вопрос можно было бы решить в приемлемой форме и очень больших объёмах, то все было бы хорошо. Изготавливай на базе месторождения фосфатов суперфосфат, на который потребно много кислоты, и дело в шляпе. Но серная кислота производилась за Уралом, а крупное известное Александру месторождение фосфатов имелось под Москвой. Расстояние между ними и транспортировка самой кислоты... В общем нормально не получалось. А потому суперфосфат в основном производили в Прибалтике из импортного испанского пирита и местной костной муки.

В общем если хочешь увеличивать выделку меди, придётся выбрасывать диоксид серы в атмосферу. Чертовы русские расстояния! Причем как только начнётся война на Дальнем Востоке, железная дорога будет забита эшелонами с войсками и снабжением. И начнутся большие проблемы с вывозом продукции из Кыштыма. И соответственно придётся увеличивать выбросы в атмосферу. Но это понятный форсмажор. Тут уж ничего не поделаешь. А вот как быть с последующим развитием производства меди, Александр не представлял. Хорошего пути не было. Только плохие. И так будет до тех пор, пока либо не придёт новая оригинальная идея, либо за Уралом не появятся новые потребители серной кислоты. И так уже окрестности Карабаша набиты различными химическими производствами. А скоро ещё войдёт в строй медный завод в Полевском.

— — — — — — — — — — —

Телеграмма Императора с требованием немедленно явиться в Санкт-Петербург застала князя Агренева в Омске 5 августа . Собственно телеграмму вручили ему по сходу с трапа речного пароходика, привезшего князя с риддерских рудников. В самом Риддере все шло весьма неплохо. Добыча росла, концентрат шёл на обогатительной завод, а потом в выплавку. Туда же шла добыча с казенных зыряновских рудников. А вот компаньон князя по угольному делу местный купец Деров был не очень доволен. Он, конечно, получил еще несколько потребителей добываемого в Экибастузе угля — ГОК, свинцово-цинковый металлургический завод, увеличившееся пароходство по Иртышу, поставки угля на Транссиб, но похоже изначально рассчитывал на что-то большее. Однако тут ничего не попишешь. По крайней мере пока. Впрочем, у компаньонов появились серьёзные надежды на расширение дела — неподалёку от шахт нашли весьма перспективное месторождение золота. Да и медь, которую добывал сам купец содержала, как оказалось, немалое количество драгоценного металла. Возвращаясь же к перевозкам угля и полиметаллам... К сожалению, Белый Иртыш в верхнем и среднем течении был мало приспособлен для нормальной навигации. От Павлодара до Усть-Каменогорска буксиры с крупными баржами ходили только по большой воде. Так что князя выручало только то, что полиметаллические руды были достаточно богатыми, а казна давала ссуду под выработанные металлы на месте производства до момента их поступления в казну. Иначе б можно было и погореть при таком медленном обороте капиталов, вызванном тем, что вывоз произведенного был возможен только весной и осенью. И то с этим имелись некоторые проблемы. По-хорошему, для нормального крупного производства нужно было строить железные дороги от Риддера к Павлодару и к Барнаулу. Тем более население Кулундинской степи последнее время сильно выросло благодаря переселенцам, которым уголь Экибастуза тоже очень не помешал бы для собственного потребления. Да и железная дорога им тоже бы не помешала для вывоза плодов своего труда. Но денег на это в казне как всегда не было. Благо хоть нашлись деньги на вторую колею Великого Сибирского пути, которую сейчас начали укладывать. Пока на участке от Челябинска до Оби, но зато сразу тяжелыми рельсами. Причем в кои то веки заказы на рельсы получили и казенные заводы Урала, чего не случалось при Николае II. Этой новостью оказались очень недовольны частные производители черного металла, ведь у них забрали часть ИХ заказа. В связи с начавшимся расширением сибирской железнодорожной сети сейчас бы очень неплохо выглядел собственный металлургический завод в Кузбассе, но имелись дела и поважнее. Да и запустить сейчас встречные челночные составы в больших количествах между Уралом и Кемерово в одну сторону с углем и обратно железной рудой без второй нитки Транссиба особенно в преддверии надвигающейся войны с Японией было невозможно. Впрочем, больших объемов кузбасского угля тоже пока не было. Но оперативное начало постройки второго пути на Транссибе явилось для Александра приятной неожиданностью. Не то, чтобы второй путь был не нужен. Очень нужен и без транспортировки угля. И оперативность принятия решения откровенно радовала. Дорога от станции Юрга до Кемерово уже вступила в строй в начале этого года, а кемеровский уголь пошёл и по реке Томь в Томск, и на Трансиб для МПС, и на Урал в Кыштымский и казенный Златоустовский горнозаводские округа. Сейчас в Кузбассе строились коксовые батареи для частичной переработки угля на месте, плюс были задуманы еще некоторые сопутствующие производства. После посещения прииртышских предприятий Александр планировал посетить свои предприятия в Кемерове, но не судьба. Мда!

А вот в Питере явно что-то случилось. Притом ни в газетах, ни в запрошенной у Купельникова по телеграфу сводке ничего тревожного не было. И тем не менее в государевой телеграмме стояло слово "Срочно". Впрочем понятие "срочно" на начало двадцатого века имело весьма расплывчатые очертания. Пассажирские поезда ходили достаточно неспешно. В общем-то в Кыштыме имелся дирижабль. Но вот долететь на нем до Санкт-Петербурга было нельзя. Причальные мачты имелись только в Уфе и Перми. Западнее их не было. Уж больно дорогое удовольствие содержать необходимую инфраструстуру, да и никакой необходимости в этом не было. Имелось также срочное дирижабельное сообщение между Санкт-Петербургом, Москвой, Киевом и Одессой с Севастополем и Таганрогом для богатых клиентов, но и только.

До столицы Александр добрался на восьмой день вечером. А утром девятого приехал в Гатчину. Но во дворец не попал. Михаил был на прогулке по парку. Адъютант Императора явно поджидал князя и провёл его по дорожкам парка к летней беседке, куда минут через десять подъехал на эксклюзивном сестрорецком квадрацикле Император. Михаил соскочил с квадра и легко взбежал по ступенькам в беседку.

— Ваше Императорское Величество, рад приветствовать вас в добром здравии, — Александр щелкнул каблуками и боднул головой воздух.

— И ты, Александэр, туда же..., — усмехнулся Михаил, — мог бы и не изображать из себя шута. Пошли пройдемся. Погоды нынче знатные стоят.