Тропой мужества. Рубежи бессмертия

Свалка! Лязг! Хруст! И рев. Утробный. Оглушающий.

И немцы не выдержали. Сначала попятились, потом побежали.

— Ы-р-р! — вырывается из глотки. — Бей! Бе-е-ей!

— Вперед! — это лейтенант. Еще жив пацан! Весь в крови, глаза бешенные, в руках винтовка, а окровавленный штык смотрится страшно...

— Ур-р-ра! — и бойцы бегут следом за удирающем врагом.

Догнать! Убить!

Степан настиг удирающего немца. В прыжке мощным ударом сломал тому хребет, достал до другого врага, рука с лопаткой в замахе...

Вдруг в голове ярко вспыхнуло. Ноги подогнулись, и Якушев провалился в черноту...

* * *

Из неотправленного письма Отто Зейгардта:

'Восемь дней войны и трудно поверить в то, что произошло всего два дня назад. И я рад, что выжил в той бойне. Моя милая Марта, я не хочу пугать тебя описанием того ужаса, что я испытал тогда. И видит Бог, никто из камрадов не ожидал. Мы все знали, что русские сильны в штыковой атаке, но это...

Их глаза горели бешенством, они рычали как звери. И шли на нас неуязвимые, страшные, жуткие.

На меня надвигался один 'Иван'. Он на моих глазах вонзил штык в грудь Липке, я писал как-то о нем, так этот 'Иван' поднял беднягу Липке на штыке и швырнул через себя. Как куклу. С жутким рыком. Потом он посмотрел на меня и страх парализовал меня. Я ничего не смог сделать. Русский штык пробил мою грудь.

Но я выжил. Мне сказали, что тогда погибло много камрадов и я уже много раз благодарил Бога, что я один из выживших...'.

Глава-3

— Паша. Паша!

— А? — поднял голову Свешников.

— Я вот все думаю, — произнес Маргелов, — что это с нами было?

— Не знаю... — буркнул 'профессор'.

Вася удивленно покосился на друга. На его памяти 'не знаю' от Свешникова никогда не звучало. Всегда он что-то предполагал, объяснял, строил гипотезы...

— Вот и я не понимаю, — сказал Маргелов, — наш томограф снимки делает исправно, может и не такие, как заводские, но делает же. Вот почему такой побочный эффект? С ним представлять наш продукт не следует.

— Только как аттракцион, — усмехнулся Павел, — специфический.

— Очень плохая идея, — хмыкнул Вася. — Как только про это станет известно, то наш аппарат изымут компетентные органы.

— Это и так ясно, — вздохнул Паша. — Надо причины искать — почему нас закидывает в другие тела, причем в прошлое. И пока я не понимаю почему.

— Погоди, — Вася почесал затылок, — знаешь на что это похоже? Я как-то фантастический роман — Корпорация 'Бессмертие' Роберта Шекли читал. Так там описывались аппараты, которые изымали душу у человека и подсаживали другую. Так продолжали жизнь тем, у кого водились деньги, то есть богачам, а бедолаги, то есть бедняки были как доноры всего тела. Улавливаешь сходство?

— Пока нет. Мы никого из тел не выгоняем. Не знаю, как у тебя было, а я, когда сказал Григорину про то, что сокрушающего удара еще долго не будет, так он просто подавил меня, загнал в глубину сознания. Я как под пресс попал. Так что... — и Свешников развел руками, — сходства нет.

— Есть! — возразил Маргелов. — Сам факт вселения сознания в чужое тело. И еще, в книге был эпизод, где герою предлагали развлечься — попутешествовать по чужим телам. Героя, кстати, так эвакуировали — сознание скакало по чужим душам, а тело вывезли в рефрижераторе, чтоб приборами не засекли. У нас очень похожий случай. А героя, между прочим, из прошлого перед самой аварией, где он должен был погибнуть, выдернули.

— Из прошлого в будущее, а у нас наоборот. И в начало войны, причем в ту же дату.

— Да-а-а... — протянул Маргелов и посмотрел на Жукова — тот лежал спокойно, лишь ресницы подрагивали. — Попадос как в альтернативке.

— Что еще за альтернативка?

— Направление в фантастике, — пояснил Вася. — Я её много читал. В нашем взводе имелись любители. В этих книгах герои всегда, проваливаясь в прошлое, именно в начало, или перед самой войной попадали.

— А почему?

— А хрен его знает, Паш. Так авторам хотелось. Причины разные — то инопланетяне, то следствие экспериментов потомков со временем, то банальная молния. А то и вовсе без объяснения причин — раз и у Сталина в кабинете!

— Вот так сразу к Станину?!

— Ну, или к Берии, неважно, но обязательно соблюдались три правила — промежуточный патрон, командирская башенка, и песни из будущего, плюс варианты...

— Дурь! — констатировал Свешников. — Лучше про планы немцев рассказать.

— Не без этого, — улыбнулся Вася. — А про три правила я просто стебался. И нормальные книги про попаданцев читал.

— Когда ты успел столько книг прочитать? В школе за чтением я тебя никогда не заставал.

— Когда служил. В основном во время долгого сидения на 'точках'.

Жуков вдруг зарычал и начал махать руками.

— Отключай! — крикнул Свешников, чудом уворачиваясь от выстрелившей в его сторону ноги.

Маргелов отключил 'работу' и кинулся на помощь, но помощь не понадобилась — Жуков сразу успокоился. Сел.

— Вы были правы, мужики, — прохрипел Сергей.

Потом он встал, подошел к столу, взял бумагу с именами, и дополнил своей записью:

'Якушев Степан Михайлович. Родился в Томске в 1917 году. Сержант. Погиб 27.06.1941'.

Затем налил себе водки. Выпил.

— Что же такое мы сделали? — рассматривая кружку, спросил он. — Это не томограф. Это какая-то машина времени.

— Это не машина времени, — возразил Свешников. — Наши тела никуда не перемещались, и не факт, что было перемещение сознания. Возможно, наш аппарат транслирует в мозг некую запись, сохраненную в памяти земли. Своеобразное информационное поле, ментал, например. Так наш аппарат подключается к менталу, и мы видим все как в записи.

— Тогда не сходится.

— Что не сходится?

— Что это запись. Ты, например, — Сергей ткнул пальцем в Павла, — что-нибудь сделал, когда был... э-э-э... там?

— Ничего, — признался Паша. — Я был напуган... до смерти.

— А ты? — повернулся Жуков к Маргелову.

— Какое там?! Я в полном обалдении был... — смутился Вася. — Да и бой недолгим был...

— Вот! А я помогал, как мог...

— Расскажи.

— Бой был тяжелый, — начал Сергей, — странно, что название деревни не помню, остальное... всю жизнь, начало войны, и сам бой...

— Я был сержантом. Замком... — и Жуков всё рассказал. Как ротой держали оборону против целого полка. Как немцы погнали детей, баб и стариков перед собой, как бойцы пошли в штыковую, и как он, именно он убивал немцев.

— Понимаете, Степан, ну тот, в кого я попал, он и так сильным был. Настоящий мужик! Но он бы не выжил в той свалке. Там немцев в три раза больше было. Не бой — резня. Я как бы видел, что творилось вокруг. Видел на все триста шестьдесят градусов. Подсказывал как уклониться, куда ударить. Иногда я перехватывал действия тела и бил. Со всех сил. Лично свернул голову двоим. Саперной рубил... чуть не хватило до леса дойти...

— М-да, — произнес Маргелов. — А я больше мешался...

— Сходится или не сходится, это не объясняет ничего. Во снах тоже всякое бывает. — Паша опять что-то записал в блокнот.

— Или все же имеется перемещение сознания, — сказал Маргелов. — Я даже пример из фантастики вспомнил — аппарат по изъятию-вселению сознания. У нас нечто похожее.

— Согласен, — кивнул Жуков. — И реальная боль. До того что...

Сергей сдвинул рукав футболки и удивленно показал на четкое покраснение, похожее на след от пулевой раны.

— Как это объяснить? — спросил Маргелов, рассматривая себя. На его теле тоже были покраснения, словно от ожогов. — Очень похожи на ранения, что получили тела тех, в кого мы попали.

— Может и было перемещение, — пробормотал Паша, рассматривая свой живот, где был узор из красных линий. — Это отразилось на наших телах...

Друзья переглянулись.

— Что теперь будем делать? — высказал общий вопрос Маргелов.

— Как что?! — удивился Паша. — Исследовать, пробовать, пытаться найти причину такой необычной работы томографа.

— Это ясно и так, — сказал Сергей. — А после того как найдем?

— После того как найдем, — ответил Маргелов, — погружаемся, или перемещаемся в прошлое и помогаем нашим.

— В чем? — спросил Жуков. — И зачем?

— Как это зачем? — опешил Вася.

— Наши деды справились и без нас.

— Я тебя не понимаю. У тебя ведь прадед погиб.

— Причем тут это?! — выкрикнул Жуков. — Ты забыл для чего мы это затеяли? Я такие надежды возлагал на этот проект!

Маргелов промолчал, хмуро смотря на друга.

— Паша, ты хоть скажи...

Но Свешникова только плечами пожал. Сергей вздохнул. Сел.

— Извините, мужики, я действительно много надежд возлагал на этот проект, а тут...

— Я предлагаю поступить так, — решительно поднялся Паша, — первое — находим причины из-за которых томограф работает на перемещение, фиксируем эти причины, временно исправляем, и проверяем томограф в нормальном режиме. Второе — делаем дубликат томографа, который представляем, как новый продукт. Ну а третье, на этом аппарате, как предложил Вася, делаем выходы в прошлое. Ведь надо исследовать этот феномен, и я тоже считаю, что можно нашим помочь. Вдруг удастся сократить потери, например?

— А как быть с эффектом бабочки? — поинтересовался Жуков.

— А никак, — пожал плечами Паша, — это лишь теория.

— Которую придется проверять нам, — хмыкнул Вася.

— Проверим. И еще, — добавил Свешников, — хорошо бы понять — почему нас забрасывало в одну и ту же дату. И почему именно в сорок первый.

— Когда начнем? — спросил Маргелов.

Все посмотрели на часы.

— Да хоть сейчас, — пожал плечами Паша. — Времени еще навалом.

— Тогда я первый! — потер руки Маргелов и направился к кушетке томографа.

— Э-э-э, стой! — возмутился Сергей. — Почему ты первый?

— Потому что десантура всегда впереди!

— Это разведка всегда первая.

— Вы еще подеритесь! — засмеялся Паша. — Просто бросим жребий и без обид...

* * *

Яркая спираль закручивалась, превращаясь в яркую трубу, по которой быстро несло маленькую частичку вселенной, бессмертную субстанцию или попросту — душу. Мгновение и спираль выстрелила мыслящим сгустком через черную воронку. И вместо необычной легкости, навалилась жуткая тяжесть, как кувалдой вбив сознание в чужое тело.

Первое, что ощутил Маргелов, это падение. Рот наполнился чем-то сухим и противным.

— От же! — воскликнул кто-то. — Сомлел, что ли сержант?

Васю подхватили под руки и помогли подняться. Маргелов мелко заморгал — пыль попала не только в рот.

— Что тут произошло?

— Сержант наш упал, тащ командир, — ответил кто-то из помощников.

Вновь сержант — подумал Маргелов и увидел перед собой военного с двумя кубиками в петлицах. Лейтенант оказался ему по подбородок. Или командир маленький, или он теперь большого роста.

— Упал, тащ лейтенант, — доложил Вася командиру. — В глазах помутнело, наверно тепловой удар был. Жарко.

Лейтенант смерил Маргелова пренебрежительным взглядом.

— Приведите себя в порядок, сержант, — неприязненно сказал он и направился по дороге.

— Вот ведь... — тихо выругались справа, — сам-то весь в пыли...

— Он прав, — буркнул Вася и принялся отряхиваться, не забывая часто сплевывать.

Надо же так брякнуться с открытым ртом, всю пыль с дороги собрал. Наверно хозяин тела в момент состыковки сознаний смачно зевал, а сила с которой Маргелова внедрило в сержанта повергла того в состояние грогги — почти никаких мыслей. Но некоторую информацию Вася получил. Звали его, то есть того, в кого попал Маргелов — Ярослав Васильевич с душисто-слезоточивой фамилией — Резеда. Родом из Мурманска. Служит с сорокового года. На хорошем счету. Отличник боевой и политической. Вот только со взводным отношения прохладные. Да и плевать на отношения. Разбираться в причинах неприязни Вася не собирался. Но плевать уже было нечем.

— Держи. — И ему сунули флягу.

Маргелов сполоснул рот теплой водой. Стало легче.

— Спасибо, — поблагодарил он бойца.

— Ничто, тащ сержант. Мы с понятием.

Понятливый боец с фамилией Репин, забрал флягу, поправил винтовку на плече и зашагал по дороге. Маргелов тоже поправил мосинку и двинул следом, на ходу осматриваясь. Начал с себя. Рост, судя по всему действительно высок. Тело худое, но мускулистое. Ладони широкие и в мозолях. В общем — не хлюпик, что радует. Лицо... наощупь не осмотришь, но это дело поправимое, потом в зеркало лишь глянуть — какова его физиономия. И главное, теперь Вася на первых ролях, то есть сам управляет телом, а не так как в случае с танкистом.

И тут из глубин сознания начало подниматься удивление, похоже хозяин в себя пришел. Чтоб не отвлекаться и обеспечить дополнительный ступор сержанту Резеде, Вася сразу вывалил информацию про будущее, а сам принялся изучать окружающую обстановку.

Прямая дорога. Грунтовая, широкая. Три десятка бойцов шагают вслед за двумя телегами с гражданскими, и далее идет народ, очевидно беженцы. И позади тоже. Правда пыль стоит столбом, не разглядеть — есть ли еще войска. Единственное что он понял — судя по солнцу все направляются почему-то на восток. Может дорога так повернула? Беженцы-то понятно от немцев уходят, но они почему идут от фронта? Или его подразделение направляется на новый рубеж? Или отступают? А число, кстати, сегодня какое? Хм, опять 27 июня 1941 года.

— Во-о-озду-ух! — истерично заорал лейтенант.

Из-за деревьев выскочила хищная тень. Мессер резко довернул и прошелся вдоль дороги, щедро поливая из пулеметов. Люди завопили и начали разбегаться.

Вася прыгнул к обочине и вовремя — грунтовку вместе с находящимися на ней людьми вспороло очередью. Маргелов упал и сразу увидел часть ствола пулемета. Дегтярев лежал рядом с убитым бойцом сошками вверх.

Вася вернулся назад, подхватил ручник, и невольно выматерился — "Дегтярь" не РПК, прицельно стрелять не получится, хват неудобен, чтобы бить по воздушным целям.

Самолет успел сделал горку, развернуться и вновь зайти в атаку вдоль грунтовки. От фюзеляжа отделилась капля. Бомба рванула между двумя телегами. По ушам резануло криками раненых. А мессер начал расстреливать разбегающихся людей.

— Вот сука! — выругались сзади. — видит же, что гражданским бьёт!

Скрипнув зубами, Вася направил ручник на самолет и вдавил спуск. И... ничего!

"Не заряжен? — растерянно подумал Маргелов"

"Сильнее ложе сожми, лопух! — рявкнул Резеда".*

Вася сжал правую кисть и сразу лязг с грохотом очереди заглушил все звуки. Пулемет затрясся, сбивая прицел.

Фонтаны разрывов приближались, они прошлись по телеге, разрезали несколько тел убитых...

— А-а-а! — заорал Маргелов, стараясь попасть в хищный силуэт.

Пулеметы на мессере вдруг замолчали и 'Дегтярев' щелкнул в холостую. Истребитель пронесся. Осталось только выматериться вслед мессеру, что Вася и сделал. И тут мессер завалился на крыло, затем самолет повело вправо и вниз, он задел крылом макушки сосен, рухнул в лес и взорвался.

— Сбил! — заорали за спиной. — Товарищ сержант мессера сбил!

А Маргелов остолбенел. От удивления. Как так? Он был абсолютно уверен, что как не старался, но его очередь прошла мимо. И дыма за самолетом не было. В пилота попал? Нет, он и фюзеляж вряд ли задел. Что-что, а с 'Дегтяря' по воздушным целям стрелять толку нет. И все-таки...