Капеллан (полный текст)

— Ты почему голая?

— Одежду постирала, — Ноэль указала на шаровары и рубаху, развешенные на кустах.

— У тебя есть другая.

— Она кожаная. В ней жарко.

Это действительно так. Солнце здесь начинает немилосердно палить чуть ли не с рассветом. Хорошо, что в оазисе есть деревья и маленькое озерцо, образованное бьющим из-под песков ключом.

— У вас принято ходить голой перед мужчиной?

— Ты — лекарь! — тоненький пальчик обличающее указал на меня. — А лекарю доверяют больше, чем мужу. К тому же ты старый, — она хихикнула.

Тут боль, собравшись с силами, пошла в атаку. Голову расперло изнутри. Я застонал и на пределе сил послал импет. Мгновение он и боль возились в голове, борясь за первенство, но импет победил. Боль съежилась и отступала. Я блаженно вздохнул и посмотрел на Ноэль. Глаза у нее были большими. Внезапно ренийка взвизгнула и метнулась в кусты. По пути она сдернула с кустов подсыхающую одежду. Я сел. Все ясно: личина слетела. Блин!

— Мэтр, это вы? — среди ветвей показалась замотанная повязкой голова.

— Кто ж еще? — буркнул я.

— Я могу подойти?

— Попробуй!

Она осторожно выбралась из-за кустов. Мокрая одежда, облепив ее тело, делала его невероятно соблазнительным. И почему я влез с замечанием? Лучше б ходила голой. Ноэль приблизилась и замерла.

— Вы какой настоящий, мэтр: старый или как сейчас?

— Как сейчас.

Она заулыбалась, подошла и опустилась на колени. Осторожно протянула руку.

— Можно?

Я кивнул. Робкие пальчики осторожно коснулись моей щеки, затем — лба, потрогали нос и пощекотали бороду.

— Настоящий! — восхищенно сказала Ноэль. — Такой молоденький! Зачем вы притворялись стариком?

— Чтобы завлекать девушек. Они подумают: 'Старик! Чего его опасаться?', а я заманю их в дом и надругаюсь.

Ноэль отдернула пальчики и засмеялась.

— Шутите, мэтр! Для того чтобы заманить девушку, вам не нужно притворяться стариком. Как раз наоборот. Вы такой красивый!

— Скажешь! — хмыкнул я.

— Это правда, мэтр! У вас чудные волосы! — ловкие пальчики пригладили мою растрепавшуюся шевелюру. — Густые, вьющиеся. Голубые глаза, длинные ресницы. Как у женщины! — она хихикнула. — Кожа на лице гладкая, чистая... — голос Ноэль ворковал, пальчики скользили по моим щекам.

— Прекрати! — велел я. — Не то верну нос обратно.

Она отпрянула и надулась.

— Тебе не нравится Ноэль?

В опаловых глазах сквозила обида.

— Нравится! — сказал я. — Ты красивая. Но я, как ты заметила, молод, и поэтому испытываю желание. Догадываешься, какое?

Она прыснула.

— Вот повалю тебя на песок и лишу девственности.

— Только попробуй! — погрозила пальцем она. — Скажу Нэси, и она откусит тебе голову.

Я вздохнул: эта откусит! Причем, с удовольствием. Она на меня с первого дня нехорошо поглядывает.

— Тогда не приставай! — буркнул я. — Не доводи до греха.

— Если хочешь, я могу тебе помочь.

Ноэль опустила взор долу и завозила пальчиком по песку.

— Как?

— Женщина не всегда может доставить удовольствие мужу обычным путем. Бывают дни, когда она течет кровью и становится нечистой. Но если муж очень хочет, она снимает ему напряжение ртом.

Твою мать! Не фига себе у них девственницы!

— Ты уже делала это?

— Нет, — пальчик рисовал в песке странные фигуры. — Но мне рассказывали как. Это, конечно, возможно только между близкими. Но ты ведь мне не чужой, так? Ты кормил меня и дал кров. Исправил нос, видел меня без одежды.

— Сама разделась.

— Не важно! — отмахнулась она. — Главное, что видел. Так что мы теперь не чужие, и я могу тебе предложить. Согласен?

Она метнула на меня взгляд, и тут же вновь опустила взор долу. Мгновение я колебался. Предложение выглядело соблазнительным. Организм вопил: 'Чего тут думать! Расстегивай штаны!' Но я велел ему утихомириться. Что-то здесь не так. Этот голос... Так менеджер банка уговаривает клиента взять 'быстрый' кредит, чтобы загнать его в кабалу. Местные обычаи я знаю плохо. Вдруг, исполнив желание, окажусь должен, как земля Родине? В смысле пахать на мне и пахать. Внесут в обязанные, а Нэси поставят охранять. Я-то ящерицу убью, но что дальше? До ближайшего селения неделя пути — проверял по спутнику, он как раз пролетал. Безводная степь, отсутствие колодцев. Где-то они, конечно, есть, но вот где? Со спутника их не видно. Карты здешних мест у меня нет. Подозреваю, что и у местных — тоже. Потому и существует в этом мире такая профессия, как проводник. Не зря меня сюда затащили!

— Спасибо, я потерплю.

Я откинул одеяло, стащил штаны и в одних трусах нырнул в озеро. Холодная вода обожгла тело. К полудню озерцо прогреется, но сейчас — в самый раз. Вынырнув, я радостно заорал, и вновь скрылся под водой. Наплескавшись, выбрался на берег. Боль ушла, а вместе с ней — и желание. Зато вернулись бодрость и сила.

Ноэль на берегу не было, и я, отжав трусы, выполнил стандартный комплекс утренней зарядки. После чего умылся, оделся и отправился искать спутницу. Она обнаружилась в глубине рощицы. Сидела у костерка, над которым, подвешенный на треноге, исходил паром казан. Ноздри пощекотал запах вареного мяса. Желудок голодно забурчал.

— Что на завтрак?

— Нэси поймала тунгу, — ответила Ноэль. — Я взяла заднюю лопатку. Она вкуснее.

Она не обернулась ко мне. Спина демонстрировала обиду — горькую и незамутненную. Плохо. Нам тут еще несколько дней кантоваться, и провести их в ссоре... Я сел рядом и взял ее ладошку в свою.

— Мне нужно тебе что-то сказать, Ноэль.

Она повернулась. Опаловые глаза блеснули.

— В моей стране я служил в храме. Вера запрещает нам быть с женщинами.

— Правда? — поразилась она.

Я сделал честные глаза. Вру, конечно, но не совсем. Да, был, запрещали, но это в прошлом. Сейчас я никто и звать меня никак, зато все можно. Даже врать.

— Бедный! — она шмыгнула носом и погладила меня по щеке. — Как вы терпите?

— С трудом! — честно признался я.

— Вам и жену брать нельзя?

От неожиданности я замялся и опоздал с ответом.

— Жену можно! — довольно заключила Ноэль. — Это правильно. А то от женщин требуют, чтобы хранили девственность, а вот мужчинам блудить разрешается. Несправедливо!

— Да! — подлизался я. Запах варева щекотал ноздри. Лопатка тунги стоила, чтоб прогнуться.

— Проголодался? — догадалась Ноэль.

— Очень! — признался я.

— Сейчас накормлю!

Я сходил к стоянке, принес посуду и столовые приборы. Ноэль подцепила кинжалом мясо в казане и вывалила его на блюдо. Затем, придерживая вилкой, ловко срезала его с костей. Я зачерпнул кружкой бульон и, дуя на горячую жидкость, стал пить, закусывая сухарем. В моем НЗ чего только нет — запасливый я. Армейская привычка.

— Можно мне? — попросила Ноэль.

Я зачерпнул в казане второй кружкой и протянул ей сухарь. Некоторое время мы молча ели.

— Не слишком вкусно! — заключила Ноэль, покончив с сухарем. — Но сытно.

— После оука — самое то! — возразил я.

Она прыснула и занялась мясом. Я присоединился. Однако горячий бульон сбил аппетит, поэтому отвалился я скоро. Да и Ноэль.

— Много мяса осталось, — вздохнула она. — К полудню испортится. Здесь нет ледника.

Я взял консервационный пакет и вытряхнул из него сухари. На солнце не пропадут. Затем побросал в пакет мясо. Набралось много — тунга попалась не маленькая. Это степная газель, если кто не знает.

— Положу в воду ключа, — сказал я, сжимая пальцами пластиковую защелку. — Там холодно, не испортится. Вода внутрь не попадет.

— Магия! — кивнула Ноэль.

Разубеждать ее я не стал. Иначе придется объяснять, как делают пакеты. Оно нам нужно?

— Долго нам быть здесь? — спросил я.

— Пока не увижу свой нос, — Ноэль указала на повязку. — Не хочу появляться дома раньше.

Значит, дней пять.

— А вы, мэтр? Куда направитесь?

Я пожал плечами. Ремс захватили шиды, возвращаться некуда. Идти в Мерсию? Опасно. Слай уже наверняка доложил. Лекарь улетел с ренийкой, перед этим жег шидов... Вполне возможно, что нас ищут. Контрразведка в любом мире одинакова. Поймают, отведут в подвал, вздернут на дыбу... Отвечай, чей шпион! Чем занимался в Ремсе? Искалечат и отправят на эшафот. Боже, как жаль дома! Только-только закончил оборудование...

— Летите со мной, мэтр!

Я глянул на ренийку. Это она с чего?

— Далеко?

— День пути, — затараторила она. — Я живу в Муге.

Вот оно что! Насколько помню, Муг — крошечное княжество на границе Рении и Мерсии. Формально независимое, но на деле — под протекторатом Мерсии. В последней войне воевала на ее стороне. Ну, как воевала? Закрыла границы и объявила о своем участии в военных действиях. Думаю, Рения этого даже не заметила. Раз Муг под Мерсией, меня найдут. Не сразу: пока пронюхают, пришлют людей... Время есть. Неплохое предложение.

— Я подумаю.

— Моя семья будет вам рада, мэтр!

Конечно! Лекари здесь в дефиците. Перед тем, как осесть в Ремсе, я побывал в Блантоне — столице королевства. Посидел в харчевнях, послушал людей. Ветхий старик не вызывает подозрения. В Блантоне заправляла Корпорация — структура, построенная как гильдия Средневековья. Чужих лекарей она гнала. Оно и понятно. Из них-то лекари, как из дерьма пуля, а чужак лишит заработка. К счастью, в отдаленные города местные маги не забредали. Поэтому я выбрал Ремс. И принес же черт шидов...

Я взял пакет и отправился к озеру. Там поместил мясо в ключ, затем оттащил коврик из пенки в тень оука. Завалившись, развернул трубочку читалки. Мягкий пластик затвердел и принял форму книги. Я пробежался пальцами по сенсорам. Экран показал список разделов. Чего бы почитать? Желательно легкого, чтобы не нагружать мозг. Я ткнул пальцем наугад.

Краем глаза я видел Ноэль. Она мыла посуду. Закончив, глянула в мою сторону, но не подошла. Правильно. Лекарь смотрит в магический предмет, ему не нужно мешать. Не то разозлится и превратит дерзкую в тунгу. Или дигу...

Книга не шла. Автор, вернее авторша, описывала магическую академию, в которой студенты учились метать молнии и огненные шары. В книге маги вызывали бури и обрушивали на берег цунами. Волшебники, ёпть!

Я отложил читалку и посмотрел вверх. Мясистые листы оука заслоняли небо, отбрасывая густую тень. Лежать под деревом было хорошо. Мысли текли размеренно и лениво. Кто, интересно, родители у Ноэль? Девочка не из бедных. Шелковые одежды, золото в кошельке, ручная дига... С другой стороны охотно готовит и моет посуду. Странное сочетание. Я не заметил, как задремал.

* * *

Родоначальником семейного бизнеса стал мой прадед. После вуза он работал на станции скорой помощи. Ездил на вызовы, возил больных в клинику — обычное дело для молодого врача. Осенью случился гололед, скорая не знала роздыха. Прадед вправлял вывихи, фиксировал сломанные конечности и вез больных в клинику. Вечером его вызвали.

— Чему вас учили?! — буркнул заведующий отделением, бросая на стол снимки. — Кого ты привез? Смотри! Всего лишь ушибы. Всех отпустили по домам. В следующий раз с синяками привезешь?

Прадед внимательно пересмотрел снимки: заведующий был прав. В то же время прадед не сомневался: переломы были. Уж больно классическими выглядели симптомы. Однако спорить не стал. Не с руки.

— Учту! — сказал виновато.

— Иди! — махнул рукой заведующий.

Дома молодой врач стал вспоминать. Он все делал правильно. Но при фиксации перелома из его рук истекало тепло. Ощущение было странным: будто он что-то отдавал. Руки после этого мерзли. Человек пытливый, прадед решил проверить. Это было нетрудно: больных хватало. Скоро врач убедился: работает! Переломы срастались, раны затягивались, более того, исчезали шрамы. Последнее навело прадеда на мысль. Самыми успешными врачами в мире всегда были пластические хирурги. Только как им стать? Кому нужен врач из провинции? Без опыта, знаний, наработанной практики?

Практика нашлась. В районе, где жил прадед, хватало личностей, согласных на эксперимент. Они привыкли целовать лицом асфальт, а тут посидеть у врача... Да, лишь бы наливали! Ставь литр — и хоть режь! Прадед чинил сломанные носы, убирал с лиц 'асфальтную болезнь', с тел — татуировки и шрамы. Процедуры снимал на видео. Накопив материал, он перенес его диски и разослал в ведущие клиники Германии, сопроводив это подробным резюме и копиями документов, переведенных на немецкий. Адреса клиник он нашел в интернете. Почему он выбрал Германию? Платят больше, и процент некрасивых женщин выше. А еще у них есть деньги. Прадед был прагматиком.

Ответили ему не сразу. Видно, опыты на алкоголиках вызвали у немцев сомнения. Но в одной клинике заинтересовались. Прадеду предложили приехать (за свой счет, конечно) и показать умение. Молодой врач наскреб денег (часть пришлось одолжить) и полетел в Кельн. В клинике у него проверили документы и отвели к пациенту. Увидев его, прадед вздрогнул. Лицо и руки больного покрывали рубцы от ожогов. Каким-то чудом у больного уцелели глаза, но не было ни бровей, ни ресниц, ни носа. Вместо рта — щель. Дальнейший осмотр выявил глубокое повреждение мышц и связок. После осмотра, прадеда отвели к директору.

— Что скажете, герр Худяков? — спросил немец. — Вы сможете помочь этому человеку?

— У вас есть его прежние фотографии? — спросил отец. — Еще лучше — видео...

Видео нашлось. Лечение прадед начал с рук. Прежде ему не приходилось с сталкиваться с ожогами, поэтому действовал он осторожно. Через неделю кисти пожарного покрыла розовая, здоровая кожица, и, самое главное, они обрели подвижность.

— Гут! — сказал наблюдавший за лечением немец. — Теперь лицо.

— Понадобится дней десять, — сказал прадед. — А у меня виза кончается.

— Это не ваша забота, — отмахнулся немец. — Дайте ваши документы!

С лицом прадед возился долго. Не все удалось. Больной свободно говорил, ел, открывал и закрывал глаза, но лицо выглядело малоподвижным. Зато оно было прежним.

— Экселент! — сказал директор клиники. — Мы на такое не рассчитывали. Планировали пересадить больному лицо целиком, но вы понимаете, что это за операция. Честно скажу, мы не рассчитывали, что вы справитесь. Это был призрачный шанс, но мы решили его использовать. Мне нравится ваша работа, герр Худяков! Я беру вас в штат.

Прадед съездил на родину, уволился, собрал вещи и перебрался в Кельн. В клинике его ценили. Врач, меняющий внешность без скальпеля, приносил доход. Не удивительно. Пластика — это хирургия. Даже подтяжка кожи требует общей анестезии. Послеоперационный отек лица длится до 20 дней, остаются шрамы, которые нужно прятать под волосами, но, главное, спустя 7-10 лет пластику необходимо повторять. Вновь скальпель, боль, синяки на лице... У прадеда было иначе. Лицо отекало, но ненадолго, и быстро приходило в норму. И никаких шрамов! А ожирение? Организм пациенток сам рассасывал накопленные запасы, при этом кожа не обвисала, а, трансформируясь следом, оставалась упругой.

К Куглеру встала очередь. Прадед сменил фамилию. Ничего личного — только бизнес. Лучшие в смысле денег пациенты ехали в Кельн с Востока, то есть из бывшего СССР. Но они требовали, чтобы лечил немец. В России имелись клиники, где оперировали не хуже, нередко — лучше, однако российские богачи не признавали своих врачей. Зачем, спрашивается, напрягать людей? Хотят немца — будет немец. Прадед женился и развелся. Это был брак по расчету, причем, с обеих сторон. Прадед получил фамилию, немка — внешность. Пластика стоила дорого, немке обошлась бесплатно. Она была в восторге. Вслед за фамилией, прадед сменил и гражданство.