Выродок из рода Ривас

В этом же мире дело обстояло совсем не так. Во-первых, единая шкала измерения магической силы отсутствовала, от слова "совсем". Все критерии, которые были в памяти Сержа, отличались крайней размытостью: "много", "мало", "начальное заклинание", "продвинутое заклинание" и так далее. Во-вторых, магического зрения у магов не было. Конечно, считалось, что некоторые потомственные артефакторы им обладают, но на уровне слухов. По крайней мере Сержу это точно не было известно. В-третьих, из-за отсутствия магического зрения было неизвестно, растёт ли резерв ребёнка в первые годы жизни и если растёт, то каким образом. Понятно только то, что резерв в эти годы катастрофически мал. В-четвёртых, магия ребёнка стабилизируется к двенадцати годам и тогда же происходит резкое, скачкообразное увеличение резерва, которое носит название инициация. Само название "инициация" говорит о приобщении одарённого к магии, именно после инициации одарённый получает возможность использовать магию целенаправленно и осознанно. Увеличение резерва — просто приятный бонус к этому факту. Проходит первая инициация в произвольный день обычно в пределах трёх месяцев в ту или иную сторону от двенадцатилетия. В дальнейшем есть ещё инициации, но Серж не знал подробностей. Для него это было слишком далеко. В пятых, у всех магически одарённых детей до двенадцати лет есть выбросы магии. Они происходят спонтанно, их частота зависит от темперамента ребёнка и сила — от силы испытываемых им эмоций. Выброс — исключительно разрушительное действие, поэтому в детских комнатах магов мало окон и мебели. Сила выброса неизвестна, опять же из-за отсутствия шкалы измерения магической силы, но если судить по воспоминанию Сержа, маленькая девочка при выбросе полностью, в щебень разрушила двухэтажный кирпичный дом, правда не укреплённый магией. На чистой силе без направления и оформленного желания. Это... внушает. Боюсь ошибиться, но это явно больше ста единиц. Да, и ещё о выбросах. Если верить информации Сержа, корреляции между силой всплесков и будущей силой мага не обнаружено.

После наведения порядка в голове я с некоторым удивлением и с большой радостью обнаружил, что и тело стало меня слушаться без каких-либо нареканий. Так что я попросил медсестру, явившуюся на вечерний обход, пригласить ко мне доктора. Тот пришёл буквально через несколько минут.

— Серж, у Вас что-то случилось?

— Случилось, доктор. Я чувствую себя великолепно и хотел бы поговорить о моей выписке.

— Серж, всё не так просто...

— Я понимаю доктор, что здесь я защищён, а снаружи могут найтись люди, желающие присвоить меня себе. — Имён ни он ни я не называли, но подразумевалась тётю Жаннетт. — Поэтому я бы хотел спросить Вас о следующем: возможно ли меня выписать, чтобы я смог попасть на заседание Высшего суда Белопайса по поводу опёки надо мной. Ведь я правильно помню, что это заседание состоится через шесть дней?

— Ну, уже почти через пять, а так ты абсолютно прав. Я посмотрю, что можно сделать, чтобы ты к этому моменту был признан здоровым.

Он уже повернулся, чтобы уйти, когда я его окликнул:

— Доктор, скажите, а почему Вы на стороне Марии?

Он снова обернулся ко мне:

— Странно, я думал, что для того, чтобы это понять, достаточно моей фамилии.

Мне стало очень стыдно. Действительно, Серж ведь знал, что сестра его матери вышла замуж за человека по имени Анри де-Жильбао, но вот понять, что из этого что-то следует, абсолютно не удосужился. Я начал сбивчиво извиняться, но де-Жильбао прервал меня:

— Серж, совершенно не стоит просить прощения. Я сам виноват: не сообразил, что на Вас в эти недели слишком много навалилось для того, чтобы помнить имя не кровного родственника, которого вдобавок ещё и ни разу в жизни не видел.

В итоге, мы проболтали с ним ещё полчаса. Он происходил из древнего благородного дома, который никогда не имел доступ на Грань. Сам он был младшим сыном и надеялся, что алтарный камень рода позволит активировать камень уже его семьи. Сам ритуал активации алтарного камня новой семьи несложен. Тут главное — добрая воля делящейся магией семьи. После выделения, семья доктора будет вынуждена поменять фамилию. Новая фамилия проявится на алтарном камне сразу после успешного ритуала. Жена доктора Анри (он сам предложил мне так его называть, пошутив, что уж это имя с ним останется на всю жизнь), моя тётя по матери Юлия, всего месяц назад родила девочку. Это второй официальный ребёнок у доктора Анри. Первым был мальчик, которому сейчас два с половиной года. Мы договорились с доктором, что я обязательно вместе с Марией посещу его дом, когда вопрос опекунства будет решён.

Глава 4.

Мария прибежала ко мне ещё даже до завтрака:

— Серж! Какие замечательные новости мне сообщил доктор де-Жильбао! Он сказал, что ты уже чувствуешь себя совсем здоровым и даже его диагностические заклинания не находят никаких отклонений у тебя. Это правда? Ты не притворяешься? Может быть тебе просто надоела больница? Серж, к своему здоровью надо относиться очень бережно. Ведь помнишь: "Лучше полежать в постели один лишний день сразу, чем целую неделю потом".

Я же вспоминал, откуда пошло это выражение. Так говорила моя мама самой Марии, когда та слегла с какой-то непонятной простудой и доктор рекомендовал ей лежать пять дней. Конечно же, Мария не выдержала, на третий день сбежала и естественно, свалилась с рецидивом. В итоге, мама приковала Марию к кровати на цепь, заканчивающуюся ошейником для пленных магов. Просто больше ничего подходящего, чтобы она снова не сбежала, под рукой не оказалось. Вспомнив, как Мария потом гордо отказывалась снять этот ошейник, и как мама просила у неё прощения, я засмеялся. Кстати, я так и не видел, когда она его всё-таки сняла. Я задал этот вопрос Марии и с изумлением наблюдал, как она мгновенно покраснела:

— Ничего интересного. Твой отец пришёл, отругал нас обеих, прогнал Елену и отобрал у меня мою прелесть, заявив, что такие опасные вещи для забав не используют.

Я снова расхохотался. Я ничего не мог с собой поделать. Мария надула губки:

-Тебе смешно. А мне знаешь, как понравилось?

— Понравилось что?

— Ощущение, когда ошейник снимали. Представляешь, ты отсечён от магии, совершенно беспомощен и вдруг в тебя вливается родная сила. В этот момент ты действительно ощущаешь себя всемогущим.

— Ну, тогда я могу только повторить слова моего отца: такие опасные вещи для забав не используют. Ты же не знаешь, да и никто, наверное, сегодня уже не знает, какие отрицательные последствия для энергетики мага может иметь этот артефакт. Ведь тот, кто его создавал, явно о здоровье сковываемого заботился в последнюю очередь.

— Да? Ну и Боги с ним. Серж, я бы хотела серьёзно с тобой поговорить.

Похоже, действительно разговор предстоит серьёзный. Мария перестала улыбаться и вытянулась в струнку, сидя на моей кровати. Да и веселье её, я вдруг осознал, с самого начала было напускным. Я тоже сосредоточился, приготовившись выслушать какие-то неожиданные и скорее всего неприятные вещи.

— Серж, ты помнишь наш разговор про опекунство и про детей опекуна?

— Ты о том, что если у тебя родится ребёнок в то время, когда ты будешь моим опекуном, ты начнёшь тянуть магию из рода Ривас не только на ребёнка, но и передавать её алтарному камню своего рода?

— Да. Видишь ли Серж, я уже не молода. Мне уже двадцать пять лет (Двадцать пять? Вот ещё одно доказательство, что траур и душевные переживания не красят женщин). Барон Тодт... мы давно любим друг друга. Но он из магического дома. Моя магия и даже магия моей семьи могут дать ему меньше, чем другая претендентка на звание его жены. Поэтому раньше мы даже не помышляли о свадьбе. Но если я стану твоим опекуном, то магия рода Ривас... словом Георг проводил для своей семьи расчёты и получалось, что этой подпитки будет достаточно для пробуждения алтарного камня семьи Тодтов. Но я не хочу так. Поэтому я... я решила так. Я выйду из семьи Холк, рожу ребёнка от Георга, но замуж за него не пойду. Ведь для магии Ривас расход на одного ребёнка совершенно неощутим. Так будет лучше всего. Для всех.

Я слушал её, постепенно успокаиваясь. Ничего страшного не произошло, просто обычный предсвадебный мандраж, как говаривал Петес Бокс, мой знакомый, учившийся на два года старше меня. Он был знаменит тем, что у него была "располагающая внешность". Располагающая к тому, чтобы все окружающие девчонки бежали плакаться к нему в жилетку при любых неприятностях. Ничего удивительного, что он к окончанию Университета стал прожжённым циником и пошёл работать в отдел дознания имперской безопасности. О! Первый человек из моего прошлого, которого я смог вспомнить в таких подробностях. Как он там говорил справляться с такими истериками? Во-первых, не молчать, во время молчания она только ещё больше себя накрутит, во-вторых, ошеломить резким переходом, ну а в третьих, утопить её в мелких деталях, тут главное самому не утонуть. Приступим:

— Зная тебя, я уверен, что подвенечное платье ещё не готово и приглашения не только не разосланы, но даже и не написаны. Ты когда собралась этим заниматься?

— Серж, я же сказала, что свадьбы...

Я взмахнул рукой, призывая её к молчанию. К моему удивлению, она послушалась.

— Я не хочу это даже обсуждать. Мария, ещё пара фраз в том же духе, и я окончательно поверю в то, что из нас двоих именно я являюсь взрослым ответственным человеком.

Со стороны эта сцена выглядела, наверно, прикольно. Маленький мальчик, лёжа в кровати, отчитывает взрослую тётеньку. Подавив неуместный пока смешок, я продолжил:

— Если ты подумаешь, то обязательно поймёшь, что твоя свадьба выгодна не только тебе и твоему жениху, но и мне. Ты что, не понимаешь, что замужняя магичка имеет гораздо больше шансов получить опеку. — Мария с изумлением посмотрела на меня, очевидно, этот аргумент не приходил ей в голову. — И потом, ты сидишь здесь уже пятнадцать минут, а я ещё до сих пор не получил отчёта о твоей поездке в Брюссель. Как это называется, а?! — Последнее предложение я произносил, повышая голос но на последнем "а", голос неожиданно сорвался и я "дал петуха". Я был сконфужен, мелькнула мысль, что все мои усилия по приведению Марии в норму пошли прахом, но, по счастью, я ошибся. Мария закрыла лицо руками, её плечи задрожали, и не в силах больше сдерживаться, она повалилась на мою кровать, безудержно хохоча. Сквозь смех можно было разобрать слова: "отчёт", "Брюссель", "шансы". Успокоилась она лишь минуты через три и тут же притянула меня к себе, расцеловала в обе щёки и крепко обняла:

— Серж, спасибо, спасибо, спасибо! Ты просто не представляешь, что сейчас для меня сделал! — она отпустила меня и пристально посмотрела мне в глаза. Она просто лучилась радостью. Вдруг она как-то странно замерла, на лбу появилась морщинка. Я понял, что сейчас могут последовать расспросы и подозрения по поводу моей слишком "взрослой" речи и выпалил:

— Вот теперь я вижу, что тебе всего двадцать пять, а то уже начал сомневаться.

Мои жалкие потуги на переключение внимания, неожиданно для меня сработали и Мария оказалась сбитой с мысли. Она оглядела комнату в поисках зеркала, естественно, ничего не нашла, хотела уже встать, но передумала и всё-таки задала мне вопрос. К моему облегчению, он был не совсем тот, которого я боялся:

— А что ты такое говорил о преимуществах замужней магички перед холостой? С чего ты это взял?

Тут уже паузу на раздумья пришлось взять мне. У меня откуда-то была твёрдая уверенность в том, что опеку охотней предоставляли семейным, нежели холостым родственникам. Но может быть, это воспоминание о мире графа Ашениаси и здесь дела обстоят по-другому? Я постарался как можно естественней изобразить святую наивность:

— Не знаю, мне просто так показалось. Разве семейные люди не считаются более основательными и надёжными?

Очевидно мой ответ успокоил Марию. Она снова прижала меня к себя, хотя и с намного меньшей силой:

— Если и есть такое, я об этом не слышала. В расчёт берётся только степень родства, происхождение и магическая сила претендентов.

Я прикинул про себя, что по всем трём показателям тётя Жаннетт превосходит Марию. Моё присутствие на заседании из "желательного" превращалось в "обязательное". Мария же бережно опустила мой торс обратно на кровать (хотя я и сам уже мог бы это сделать), встала и, вытащив палочку, произнесла заклинание. Из палочки вырвался светло-голубой дым, который, сгустившись, превратился в небольшое зеркало. Мария критически осмотрела себя со всех сторон, тяжело вздохнула, взмахом фокуса развеяла зеркало и примерилась опуститься обратно ко мне на кровать, но я решительно возразил:

— Мария, у тебя сейчас достаточно хлопот и без того, чтобы сидеть здесь и развлекать меня.

— Ты меня прогоняешь?

— Ну разумеется, да!

— А как же отчёт Вашей верной агентши, тьфу, агентессы?

— Отчёт подождёт до завтра, а вот отдых и приготовления к свадьбе — нет. И смотри — я погрозил ей пальцем — не перепутай порядок действий. Сначала — отдых, потом — дела.

Мария присела в глубочайшем книксене:

— Как будет угодно молодому господину. После чего выпрямилась, засмеялась, послала мне воздушный поцелуй и убежала. Я же задумался. Если Тодт — барон, тогда почему у него нет алтаря рода? Неужели предки нынешнего барона совершили какое-то преступление против магии? Этот вопрос я решил отложить на потом.

Сразу после завтрака пришёл доктор Анри с двумя новостями. Первая — мне выдают одежду, и я смогу гулять в парке, расположенном за больницей. На мои слова, что гулять меж зимних деревьев — занятие не самое вдохновляющее, он успокоил меня, сказав, что в парке очень много вечнозелёных и хвойных деревьев, кстати, как раз именно из тех соображений, которые выдвинул я. Вторая — консилиум по моей выписке состоится девятнадцатого декабря. Я отметил про себя, что доктор смог идеально подобрать момент консилиума. Его вердикт я получу вечером, перед днём суда. Не высказывая своих догадок вслух (и так для десятилетнего мальчика поведение у меня слишком взрослое) я поблагодарил доктора за прекрасные новости.

Одежду мне принесла незнакомая мне неодарённая женщина в тёмно-синей униформе. Поблагодарив её, я внимательно осмотрел свою одежду. В магическом зрении были видны прикреплённые к одежде три артефакта, магия в которых прослеживалась лишь на уровне остаточных следов. Разложив одежду на столе, я начал разбираться с тем, что мне досталось. На то, чтобы понять функции каждого из артефактов мне потребовалось минут сорок. Первый из них выглядел как матовая металлическая пластинка, покрытая рунами. Он крепился к одежде с внутренней стороны и отвечал за защиту от нападений. У данного артефакта, в отличие от двух других, накопитель был не встроенный, а отделяемый. Наверное, чтобы можно было, при необходимости, вынуть один и вставить другой. Накопитель вставлялся в его верхний левый угол, закрывался специально предусмотренной для этого крышкой и представлял из себя прозрачный зелёный камешек, размером с кукурузное зерно. Ёмкость накопителя — семьдесят две единицы. Второй был в виде костяной камеи в серебряном обрамлении. На камее был вырезан какой-то спрут, опознанный Сержем как Морозко. Артефакт создавал для пользователя комфортные условия (защищал от холода и жары). Внутренний резерв камеи — тридцать шесть единиц. Третий позволял несколько усилить органы чувств (зрение, слух, обоняние) и был в виде булавки из какого-то сплава, скорее всего, с большой долей меди. Головка булавки — серебряная. На булавке был вытравлен какой-то узор. Мне стало понятно, откуда в памяти Сержа так много разговоров взрослых и я с уважением покачал головой. Провозившись ещё минут двадцать, я смог настроиться на зарядку накопителя "шпионского" амулета (резерв — восемнадцать единиц), оделся и пошёл гулять.