Со смертью наперегонки.

Пока я размышлял таким образом, стоя под заботливо натянутым тентом на трибуне, митинг шёл своим чередом. Выступали Белобородов и Кожанов, начальники, мастера и простые рабочие моторного и корпусного цехов. Себя я заранее попросил исключить из списка ораторов, опасаясь, как бы не ляпнуть чего-нибудь, как на съезде. Что-то у меня последнее время с общественно-политической деятельностью не ладится, а тут ещё проверка эта нервы подняла. Еле дождался, когда козловой кран, детище товарища Милова, воспользовавшегося ЗИЛовским опытом с паротепловозом, поднимет ТКА и, перенеся на самый конец фермы, зависшей над затоном, опустит его на воду. Под крики "Ура!" заводской экипаж по переброшенным сходням перебежал на катер, освободил его от строп и запустил двигатели, которые наполнили жаркий летний воздух глухим мощным гулом и клубами сизого дыма, которые поначалу выбросил непрогретый дизель. Митинг не объявляли закрытым, пока катер, малым ходом не вышел самостоятельно из затона в реку, начав, таким образом, первый этап заводских испытаний.

— Что могу сказать? Молодцы! — Кожанов, когда мы втроём, провожая катер, прошли вдоль стенки до самого её конца и остались одни, сбросил суровую маску решительного и строгого наркома и полез обниматься. — Просто молодцы!!!

— Конечно молодцы, товарищ нарком, то ли ещё будет! — поддержал его в радости Белобородов.

— Молодцы, да не совсем, — я был настроен куда менее оптимистически. — Редуктору-то в корпусе места нет. И вес его тоже... Новый корпус нужен. Или так без кормовой пушки и пойдут? Запас топлива, опять таки, сокращён чуть не вдвое.

— Вечно ты, Петрович, недоволен! — возмутился Белобородов. — Это ж первый! Огрехи выявим и исправим, не переживай! Ерунда, будет нужен корпус побольше, так сделаем, нам без разницы!

А вот нарком призадумался.

— Побольше-то оно вроде и неплохо, только не переусердствуйте, помните, что он должен по железной дороге перебрасываться.

— Дурь всё это, товарищ нарком, — я, как всегда, ляпнул то что думал не подумавши. — Сейчас катера из Москвы хоть в Белое море перебросить можно своим ходом по воде. Волга-Дон канал пророют, как на съезде говорили, так и в Чёрное путь открыт. А пока через перешеек можно и тракторами на трейлерах перетащить. А Дальний Восток... Если там заваруха начнётся, уж поверьте, не до катеров будет. Железка одна, а по ней целый фронт снабжать надо. Проще уж корпуса на месте строить, а моторы и вооружение подвезти можно, места гораздо меньше занимают. Это в мирное время о перевозках кораблей по ЖД размышляют, а потом оказывается, что и места им нет. А на Дальнем Востоке, слышал, тоже заводы вовсю строятся. Так зачем огород городить? А крупный катер может и больше торпед в залпе иметь и артвооружение помощнее.

Кожанов ничего не сказал. Не ответил ни да, ни нет и понять его реакцию на мои слова я не смог. Вместо этого нарком мягко соскочил с темы, заявив.

— А мне тут, представляете, проект принесли. Единой гидросистемы всей страны. Чтобы по внутренним водным путям можно было на Дальний Восток ходить по рекам без хлопот через шлюзы и каналы. Просят поддержать в СНК. Даже не знаю, что и сказать им. Объём работ огромный! С другой стороны — Москва-Волга, Беломорканал, плотины ГЭС. Строим ведь!

Он что, так ненавязчиво совета спрашивает?! Ничего себе масштаб у товарищей, однако! Может это, конечно, всё осуществимо и нужно, но что-то мне подсказывает, что ядерная бомба обойдётся дешевле.

— Товарищ нарком, кажется мне, что преждевременно всё это, — начал я осторожно. — Насколько я знаю, у нас сейчас дефицит речфлота. Мы даже те водные пути, что имеем, судами ещё не обеспечили...

— Вот-вот! — поддакнул Белобородов и тут же задал мне самый насущный вопрос. — Ты когда моторы переделаешь?

— Ё-моё! Михалыч! Забыл совсем! Я ж не с пустыми руками! Пошли! — я потащил директора, а заодно и наркома, к грузовику, который обычно использовался для доставки продовольствия в лагерь, но сейчас стоял перед проходной завода, с совсем другим грузом.

— Вот, принимай работу, М-5 дизельный! — забравшись в кузов я отбросил брезент, демонстрируя стоящий на деревянной подставке-поддоне мотор.

— Что-то он на "Либерти" мало похож, — начав беспокоиться с сомнением протянул Белобородов.

— Михалыч, не привередничай! Сделал, что мог и поставленную задачу решил. Если он тебе не нужен, так я заберу обратно. Резервный генератор будет.

— Ладно, ладно, не спеши, — пошёл директор на попятный. — Какая моща?

— Врать не буду — не знаю! — ответил я честно. — Мы его только на холостых запускали для проверки работоспособности в целом. Но рассчитывали где-то на 350 коней, без фанатизма. Так что — ставь на стенд и вперёд испытывать! М-17 чуть позже будет, там детали несерийные.

— Документация где? — деловито спросил директор. Я, заглянув к водителю в кабину, взял там картонную коробку и торжественно вручил Белобородову. Его нетерпение было так велико, что отправив машину к моторному цеху и позвонив с КПП, чтобы встретили, директор сразу полез в бумаги.

— Так я и думал! Вижу — похоже! Это ж новый мотор! — начал возмущаться Белобородов.

— Со старыми дырками! Подумаешь, вал и ЦПГ заменили на другие...

— Всего-то? А блок новый вместо отдельных цилиндров?

— А что было делать? В прежние отверстия под 1,3,4 и 6-й котлы внешние шатуны плохо вставали, впритык. Расширить чуть пришлось, а чтобы прочность конструкции не потерять, связали всё это хозяйство блоками цилиндров. Как на 13-8, — начал было я оправдываться, но потом спохватился. — Короче, тебе дизель нужен или нет? Ты просил — я сделал. Как умею. Не нравится — делай сам. Ничего сложного в этом моторе нет и тебе их не десятками тысяч в год гнать надо. У тебя в корпусном только баржи деревянные, считай, строятся. Сколько им таких движков надо? В месяц не больше десятка! Справитесь!

— В управление сообщу, а там уж пусть решают, нужны ли им такие поделки, — пробурчал Белобородов и направился в сторону правления.

— Пойдём встретим катер, узнаем как прошло? — повернулся я к Кожанову, который временно оказался не при делах и скромно стоял в сторонке, пока я препирался с директором завода. — Заодно историю одну расскажу.

Кожанов согласился и наша парочка, не спеша, пошла опять к затону, сопровождаемая порученцем наркома, приученным в таких случаях соблюдать дистанцию. По пути я рассказал наркому историю с проверкой, но он отреагировал на это весьма, на мой взгляд странно.

— А мысль дельная насчёт шума. И надо твои моторы для подлодок прикинуть...

— Не о том думаешь, Иван Кузьмич! Течёт у тебя, пробоина в борту!

— Почему это именно у меня?

— А потому, что разговаривали мы наедине и больше я ни словом, ни делом этой темы не касался! Каюсь, забыл про неё начисто! Вот и получается, что либо ты сам меня сливаешь, либо где-то ляпнул чего.

— Ты, Семён Петрович, обороты-то поубавь. За такие выводы и в морду получить можно. А с течью разберёмся, не переживай.

— Как бы поздно не было, — ответил я скептически. — Неспокойно мне.

Эпизод 6.

Ну и жарища! Июль месяц, солнце палит нещадно, а от нескошенной травы, сохнущей на корню, поднимается душистый воздух, почти совсем недвижимый. Ну, хоть бы лёгкий ветерок! Но ветра нет и форменная гимнастёрка, пропитываясь потом, липнет к телу. Я ещё не в самом плохом положении. Мой "Газик-МБЛ", который ЗИЛ, отреставрировав, мне, наконец, вернул — считай кабриолет, продувается насквозь, а тент над головой защищает от потоков солнечного ультрафиолета. А вот остальным, приехавшим на чёрных "Турах" не позавидуешь, их одёжку можно прямо-таки выжимать. Но форсят, не расстёгиваются и, тем более, не скидывают сапоги, о чём сам в тайне мечтаю. Все с завистью поглядывают на Кожанова и его порученца, обутых в ботиночки и одетых в парадную, белую, за исключением брюк, форму. Над нашей группой наблюдателей вьются бесчисленные слепни, сразу ставшие предметом злых шуток на тему противодействия вражеской авиации.

— Летят! — раздался голос "соколиного глаза", нарком Ворошилов, Алкснис от ВВС, Кулик от ГАУ, Тухачевский от управления вооружений и, конечно же, незабвенный нарком ВМФ, крутившие до того головами, ища откуда доносится гул, разом вскинули бинокли в указанном направлении. Товарища Сталина нет, секретарь ЦК отдыхает где-то в Сочи, или, может быть, в Крыму, испытания дизель-гатлинга проводятся без него. Я бы о них и сам бы ничего не узнал, если бы не приглашение Кожанова, от которого я счёл неправильным отказываться.

Прошло немного времени, длинная колонна из десяти ТБ-3 приблизилась и начала, по очереди, сбрасывать мишени. Я ожидал чего угодно, но с земли, откуда раньше доносился приглушённый звук работы моторов, вдруг раздался мощный гул и послышались одиночные выстрелы. Я с недоумением посмотрел в ту сторону и, закономерно ничего не увидев за защитным валом, перенёс взгляд обратно в небо. Только тут я заметил, что поле каждого такого выстрела, в зенит взлетают сразу несколько трасс.

Первая мишень благополучно пропустила мимо два или три пучка трассеров, а потом раздался выстрел, показавшийся мне немного мощнее, и навстречу маленькому самолётику устремился сразу целый рой светлячков, встреча с которым стала для творения Яковлева фатальной. Потеряв крыло, мишень беспорядочно закрутилась, но всё же выбросила парашют на расчетных четырёхстах метрах и, тут же запутавшись в стропах, завёрнутая как в саван в белое, упала на землю. Я мысленно поставил себе плюсик.

Больше такого представления мы не увидели, по оставшимся девяти мишеням били исключительно короткими очередями, но "выстрелы" слышались часто, будто из самозарядной винтовки. Тем не менее, уцелели из них только две и то каким-то необъяснимым чудом. Было видно, как "счастливицы" буквально проскочили сквозь трассы снарядов, отделавшись лёгким испугом. Итого восемь из десяти в полигонных условиях. Неплохо. Надеюсь, люфтваффе этот сюрприз придётся не по душе.

Мишени высокое начальство осматривать посчитало излишним, а вот посетить позиции зенитных автоматов пожелало. Кожанов тут же напросился ехать со мной, видимо, лезть в раскалённый "Тур" ему совсем не хотелось.

— Я с вами! — последовал заразительному примеру Тухачевский, а за ним и Кулик. Ворошилов, помня старое, поехал на своей машине в компании Алксниса.

— Вот это автомобиль! — с восторгом, скинув фуражку и подставляя голову встречному ветру, сказал Тухачевский. — Вот такие в армии нужны!

— Посмотрим, что вы зимой скажете, — не удержался я от сарказма.

— Зима-зима, зимой воевать плохо, лучше летом, поэтому машины надо на лето рассчитывать. А зиму как-нибудь переживём! — лёгкость в мыслях у командарма необыкновенная, я даже не нашёлся, что ответить, буркнув только.

— Обращайтесь на ГАЗ, там вам помогут.

На огневых, до которых мы долетели за пару минут, на четырёхколёсных массивных повозках, видимо взятых от какого-то более мощного зенитного орудия, метрах в тридцати друг от друга, стояли два дизель-гатлинга. Даже издалека различия между ними были видны невооружённым глазом. Первый, который оказался к нам чуть ближе, имел целых два блока стволов с торчащим между и параллельно им объёмистым глушителем. В моторе, приспособленном в казённой части автомата, без труда угадывался обычный Д-100. Вокруг этого орудия бродил всего один боец, собирая разбросанные металлические коробки, оказавшиеся, при ближайшем рассмотрении, снарядными магазинами. Вокруг второго же автомата, с одним блоком, собралась небольшая толпа, в которой мелькала и гражданская одежда. Оттуда слышались матерки, крики "иии-раз!" и лязг металла, будто долбили молотком.

Подскочивший командир, с петлицами капитана, доложил Ворошилову, что испытательный взвод стрельбу закончил, сбито восемь мишеней, один автомат вышел из строя.

— Что случилось? — поинтересовался нарком обороны.

— Во время непрерывной стрельбы, при подаче очередной секции магазина, подаватель ударился о его перегородку и раскурочил её, заодно перекосив на направляющих и сам магазин. Так, на словах, наверное, не понятно? Не хотите взглянуть? Неисправность ещё не устранена, скорее всего, потребуется серьёзный ремонт.

Маршал, командармы и флагман флота первого ранга со своими порученцами, конечно, хотели взглянуть. Обо мне и говорить нечего. Работа у пушки разом прекратилась и оба расчёта, в компании с гражданскими, освободили повозку, сгрудившись за ней и открыв взору дизель-гатлинг с торчащим сверху искорёженным магазином.

Один товарищ, совсем ещё молодой, которого Кулик представил как товарища Таубина, взялся рассказать об устройстве орудия и причинах поломки. Фамилия рассказчика мне была смутно знакома, но я никак не мог вспомнить, где и в связи с чем я её слышал. Поняв, что напрягать память бесполезно и успокоив себя мыслью, что когда будет нужно — само придёт, стал внимательно слушать. Как я правильно подметил, "спарка" приводилась мотором Д-100, а "одиночка" — Д-50. Сами же автоматы были абсолютно идентичны, если не считать "зеркального" механизма подачи на одной пушке двухблочного варианта. Все те сложности, которые я, в своё время, изобразил, здесь отсутствовали. Не было никакого сцепления — блоки вращались постоянно в двух режимах, холостом и боевом, устанавливаемых сектором газа и поддерживаемых регулятором оборотов. Таубин сказал, что боевой режим рассчитан на шесть тысяч выстрелов в минуту, но капитан тут же поправил, что очереди короткие и в самом начале стрельбы мотор всё равно чуть-чуть "сдаёт", поэтому указанная техническая скорострельность может быть достигнута только при длительной стрельбе, что при существующей магазинной системе питания невозможно. Таубин хмуро заметил, что это неизбежные издержки, так как наркомат обороны изначально ориентировал его на магазинное питание, мотивируя это тем, что, необходимые в этом случае металлические ленты, слишком дороги. Дальше он перешёл к устройству самого автомата, который, в общем-то, был классическим гатлингом, а стрельба из него осуществлялась путём регулирования подачи патронов, для чего существовал хитрый магазин в комплекте с подающим механизмом. Чтобы не быть голословным, он продемонстрировал нам металлический короб, разделённый изнутри на пять отделений. Фактически это были пять однорядных магазинов на пятнадцать патронов каждый, собранные параллельно в одном корпусе. Этот ящик, полностью снаряжённый, весил сорок килограмм. Как шестидюймовый снаряд. Неудивительно, что некоторые бойцы расчётов выглядели умаявшимися. Готов руку отдать на отсечение, что это заряжающие. Ещё бы! Попробуйте хоть одну такую дуру поставить на автомат сверху, подняв на уровень груди! А выстреливается она в одну секунду! Если, конечно, всё правильно работает. Вот тут-то и крылась загвоздка. По замыслу конструктора, наводчик, нажимая на спуск, освобождал защёлку, магазин, под действием специальной подающей пружины, взводящейся автоматически, сдвигался на одну секцию по салазкам и один ряд патронов оказывался на линии подачи. После того, как все пятнадцать выстрелов секции были сделаны, её подающая пружина сама нажимала рычаг защёлки и магазин снова сдвигался. Таким образом, все семьдесят пять патронов можно было выпустить одной очередью за одну секунду. Но существовал ещё и альтернативный режим стрельбы, когда секции магазина сдвигались только от нажатия на спуск. Так можно было стрелять очередями по пятнадцать патронов. Поломка произошла именно в режиме непрерывного огня в момент сдвига магазина. То ли там что-то заело и движение произошло позже, чем рассчитывалось, то ли ещё что, но затвор упёрся в межсекционную перегородку, смял её, разорвал магазин, погнул салазки и застыл, заглушив мотор автомата. Таубин клялся и божился, что это заводской брак, так как затвор должен был свободно ходить в любом случае.