Орех в Глине

Жаль. Очень жаль, что местный главпапа мой замечательный монолог прервал. И чего ему не понравилось? Я как раз обоих наблюдателей засек. Ибо нефиг так нагло невидимость терять. Подумаешь принцессе, перекинувшейся в пацана, несколько пошлых историй рассказал?! Что же теперь, прямо вот всё самообладание терять, да? Принцесса…, то есть Рарий — то вон нормально стоит. Красный только весь. Опять. Как свои глаза цветом. С чего бы? А как я предложил Рарию попробовать принцессу соблазнить, да начал красочно весь процесс этот описывать — так ваще Риар прилетел! Типа это он мимо проходил и двери вышиб случайно.

— Мое почтение, Владыка. — Я склонился в поклоне. Забавно, а Рарий чё-то не спешит кланяться-то. Придется напомнить.

— Поклонись, балда. — Это я так ему…, театральным шепотом. О! Изобразил что-то.

— Хм. — И чего это Властелин смущен чем-то?! — Гремлинг, я хотел бы поговорить с тобой.

— Весь к вашим услугам. — А я чё? Отдохну немного.

— Хм…, юноша…

— Рарий. — Не согласованы действия, товарищи вампиры.

— Оставь нас. — И правильно, нефиг ей…, в смысле ему, разборки слушать.

— Гремлинг, хоть ты и игрушка моей любимой дочери, — быстрый взгляд на закрывшуюся дверь, — но это не дает тебе права…, хм…, — Я терпеливо ждал. — Высказывать при ней всякие мерзости.

— Ваше величество! — Ну, пусть он и не король, но польстить же можно. — Я и не думал даже словом оскорбить честь Вашей прелестной дочери.

— А твоё вчерашнее поведение? — Молодец, Владыка. Нефиг тайны дочки раскрывать.

— К моему великому сожалению, принцесса Риария неправильно восприняла некоторые толкования…, — я почувствовал, как меня поднимает и сковывает та же сила, что и у Риардаля. Плыву к главпапе по воздуху.

— Кто ты? — А вот рычать на меня и клыки показывать не надо! И в мозги лезть тоже — путь мысли Риара преградил айсберг.

— Я и сам бы хотел это выяснить, Владыка. — Я совершенно спокойно смотрел в глаза самому опасному существу в этой части планеты. — А вот подсматривать за дочкой, нехорошо.

Блин, да больно же. Пятками и задницей ударился.

— Не тебе меня судить.

Да и не больно-то хотелось. Ушел, и ладно. А вообще — странно. Почему у него такой раздрай в мыслях? Неужели из-за меня только?! Да быть такого не может. Надо разобраться. А значит — как можно быстрее серьезно поговорить с принцессой.

— Риария, скажи, а что за проблемы так твоего отца терзают? Он сегодня приходил в тренажерку, чуть не прибил. — Я вломился в покои полуголой принцессы, классная у нее грудь, почти сразу после ухода Риара. И чего она такая взьерошеная?

— И что спрашивал? — девчонка слегка напряглась.

— Ну, понимаешь, там парень со мной тренируется. Прикольный такой, тебе бы понравился. И вот, рассказываю я ему о некоторых особенностях объездки гримзенгов, — ох, как глазищи ее засверкали, — а тут твой папа приходит. Весь такой в гневе. Оказывается, ему донесли о нашей с тобой вчерашней…, — я посмотрел на остатки неубраной огромной разбитой вазы, — размолвке. Вот и потребовал отчета. Мда. — Я сел на краю кресла и покачивал ножкой.

— И это всё?

— Ага. Так что не так у вас?

— А тебя мало? Вон, какой погром из-за такого мелкого и …

— Замечательного! — я перебил девчонку. — Если не хочешь — не рассказывай. Я понимаю, что ты трусоватая и нерешительная…

— Я? Да как ты…, — принцесса опять начала закипать.

— Ой, да ладно тебе. Что ты со мной как с любовником постоянно…, — я мухой слетел с кресла и укрылся за ним. Бам! Метко кидает. В спинку кресла с гулом воткнулись ножницы.

— Хочешь, чтобы мы вторую половину раздолбали? — Я надежно прятался за мебелью.

— Мелкий поганец. Как же ты…, — Я выглянул из-за спинки кресла. — … меня достал!

Вскочила. Опять взъерошеная. Глазищи сверкают. Диагноз ясен — передоз впечатлений от моих рассказов.

— Да ладно тебе. — Я примиряюще помахал рукой. — А пошли сами ваз наделаем взамен разбитых?

— Хм…, то есть как сами? — Мне нравится, что она быстро отходит и переключается.

— А вот так. Наберем глины. Замесим. И слепим что-то эдакое… Ведь романтично и необычно.

— Во вчерашнее одеваться не буду! Я платье нормальное хочу. И помыться. А то…, — замолчала. Правильно.

— А с чего бы? — я невинно глаза раскрыл. — Отсыпалась ведь весь день.

— Ну…

— Так будем вазы делать? Или тарелки? Прикинь как классно — самому уметь тарелки делать!

— Ерох, а пошли лучше поплаваем, а? — Ого, впервые она меня по имени, да на жалость разводит.

— Ну, я так и думал, что струсишь и забоишься. — Опять заводится. — Ладно, ты иди мойся, а я — пойду глину свою любимую поищу. Кстати, а ты знала, что некоторая глина обладает прекрасным косметическим воздействием?

— К-каким? — ага, есть внимание!

— Косметическим. Омолаживает кожу, насыщает минералами. Не знала? Ну, иди купаться.

И пошел на выход. Раз, два, тр…

— Эй, подожди. Мне одеться надо. Я сейчас, а ты мне расскажи пока про глину и вот про остальное…, — Женщины! Они всегда женщины!

Сработало! Заклинание переноса сработало. В моих ладонях комок глины. Голубой! Если бы не вампирша рядом — в воздух бы подпрыгнул и от радости орал бы. Еще бы — часть моего прошлого вернулась. Всё-таки хорошо, что я не афишировал рунный навык. И век благодарен буду Тверду за науку. Вывод — значит, способности возвращаются потихоньку, и я — правильно развиваюсь.

— О! Нашел нужное. — А мана пока медленно восстанавливается.

— Тут? — Трудно обмануть изначально умное существо. Но надо! — Тут же нет ничего толком.

И правильно, мы весь сад уже излазили. Испачкались как черти.

— Э! Кто из нас глиняный гремлинг? Я везде нужное найду. Пошли в купальню — будем на тебе косметический эксперимент ставить.

— Что делать?

— Пошли, говорю. А то всё интересное пропустишь. Рух к закату близится, а у меня еще дел полно…

Сегодня я немного отомстил Риару. А нефиг на меня клыки скалить. Как в купальню пришли, так велел Риарии вымыться быстро и приготовить лицо к процедуре. Намазал голубой глиной и повелел показаться Владыке. Чтобы оценил. Какие же они наивные. Ведь тут же пошла — зеркал-то нет.

Владыка оценил. Ор стоял дикий. Потом за мной гонялись стражники. Не поймали, ибо спрятался в купальнях и не отсвечивал. Кстати, обнаружил интересный эффект — на дне бассейна меня наблюдатели не видели. А сам я — спокойно сидел там, под водой, минут двадцать, пока не угомонились все. И не столпились около самого бассейна. Пришлось выныривать. Ошейник, так его растак.

— Вылазь, гаденыш. — И чего она такая злая. Глину-то смыть нужно уже. Ибо высохла.

— Ты лучше глину смой. Кожу наверняка стянуло. — Я завис в воде прямо по центру бассейна, оглядываясь по сторонам. Хорошая компания для купания. Владыка, десяток стражников. Принцесса и какая-то весьма знакомая тётка, очень на девчонку похожая, но реально постарше. И поопаснее.

И чего все стоят и ждут?

— А разве гремлинги могут плавать? — новая тётка голос подала. Красивущая, аж жуть. По-ходу, я ее знаю. Видел как-то на фотке.

— Могут. — Я утвердительно кивнул, посмотрев на смывающую в быстром темпе глину, Риарию. — Правда, почти все только один раз.

— Ага. — Всё та же тётка, зуб даю, Риасаной ее звать, — а с каких пор они под водой дышать научились?

Чё все молчат-то? Давно бы меня из бассейна выволокли.

— Не знаю. А разве не всегда умели?! — Наивная она какая. Так я ей и ответил. Я и сам не знал, что у меня водное дыхание включилось.

— Чудо какое! Я вернулась домой, услышала забавную историю про нового и слишком умного звереныша моей сестренки, а тут — новое и неведомое: умеющий плавать и дышать под водой гремлинг. Не находишь это немного…, нелепым?

Нифига себе. Она что, зовом приказ отдала?! Стражники все как по команде слиняли. Блин, у меня реально способности просыпаться начинают. Не вовремя. Как же не вовремя. Блин!

— Я и сам удивляюсь! А ты наверняка Риасана, да? Наслышан. — Я стал подгребать к бортику бассейна. Подальше от них.

А вампирша удивилась.

— Ого! И что именно слышал?

— Опасна, красива, надменна. Безумно властолюбива и искренне презирает мужчин из-за одного глупого эльфа. — А чего мне терять, да играться?! Попробую их наглостью взять. Ишь, вон как все трое напряглись. Зато ко мне не спешат. — Скажи, а разве из-за глупости и хамства одного идиота стоит ненавидеть столько веков?

Маска. Холодная маска на ее лице. Сказал бы, что маска ненависти, но… А Риар смотрит оценивающе. И заинтригованно. А вот девчонка Риария — испугана и как-то…, растеряна.

— Убить жаждешь? — Я смотрю прямо на Риасану. — А убей.

Молчат все. Да и пофиг. Одену ка я свои штанишки, да пойду куда-нибудь. И вообще — Рух скоро сядет.

— Да уж, что-то не рады мне тут. Пойду потренеруюсь что — ли?! Вы это, — я обернулся к внимательно меня разглядывающей троице. — Обращайтесь, ежели что.

И правда, а пойду ка я…, к Дулину схожу?!

— Дочь? Что такое? — Риар внимательно смотрел на застывшую старшую дочь., невидящим взглядом смотрящую вслед ушедшему загадочному низшему. Он уже забыл, когда она была такой последний раз.

— Ты слышал? — слова с трудом продирались сквозь горло Риасаны.

— Да. Но это знают очень многие…

— И даже гремлинги? — Маска ярости начала рассыпаться. Брови иронично изогнулись. — Ри, — жесткий взгляд на сестру — Я должна всё знать про это существо.

— Ну…, — младшая из принцесс была потеряна, — Я не знаю…

— Риасана, что такое? — Голос Владыки был требователен.

— Отец, ты услышал, но не почуял! Его слова. Его эмоции. Его презрение к смерти. Никого не напоминает?

— Погоди, причем тут…, он же уничтожен много веков назад.

— Вы про кого? — Младшая не понимала, что происходит.

Ярость и гнев вновь закрыли лицо старшей маской.

— Про того, кто …

Замах, удар, формула… Замах, удар, блок, решение… Сегодня последний день тренировок. Так я решил! Уже почти обед. А Рария почему-то нет?! Странно это. И я почему-то жив еще. Хотя реально ждал смерти. Что со мной? Во мне, внутри меня, поселилось какое-то странное безразличие к смерти. По зрелому размышлению причину я понял — поглощение обьединенной души арахна и эльфа. По сути я сейчас — какая-то доля того самого му…., в смысле эльфа, что изнасиловал Риасану. Где-то самым краешком. Может она что-то такое почуяла? Кто знает. Она — очень мудрая и жестокая. Это я понял сразу. С нею — не может быть места слабости.

А хорошо мы вчера с гномами посидели. Поболтали о том о сём. Дулин мне о клане Синего Гранита рассказал. Немного. И, судя по-всему, недостаточно для закрытия квеста. Ну, да ничего — еще поболтаем. Меня много каких вопросов интересует.

А посиделки мне понравились. Одно но — пришлось от спиртного отказываться. Кто его знает, что стало бы с Цитаделью, вломись в неё пьяный я?! Мне моих прошлых пьяных похождений в Яслях на всю ближайшую жизнь хватит.

— Ерох, а попробуй вот этот напиток…, — Ох и зараза этот Дулин. Ведь чую же крепкое спиртное в этой фляжке. Даже не носом, а просто ощущениями — не будут гномы так довольно крякать и рукавом занюхивать, после того как к ней приложились, если там просто вода или вино.

— Благодарю, Дулин. Но вынужден отказаться. Не принимай в обиду, нельзя мне. — Я широко развел руки тощего, едва начавшего обрастать мясцом, тела. — Ну, взгляни на меня…, — И вздыхаю так горестно.

— Хм, ну сам смотри. А то и правда не стоит тебе гномью водку употреблять. — Вот гад! — Она для гномов только хороша. Истинный напиток.

И сам прикладывается как следует. Ну-ну…

Так и сидели с гномами. А потом песни пели. Гномьи. И никто даже внимания не обратил, что я им подпеваю. Ну, а чего такого-то необычного? Ну, знает какой-то там глиняный гремлинг язык гномов. Ну и что? Главное, что компанейский гремлинг-то!

Правда, на гномьи вопли, что от костра, как раз невдалеке от строящейся башни разложенного, раздавались, стража уже ночью пришла. Дескать, «не могли бы вы заткнуться? Сестры на небе вовсю сияют, вельможи почивать изволят, а вы тут глотки рвете, быдляки!» Прямо хамье какое-то! Мда. Нехорошо получилось. А компанейский народ гномы!

Что-то меня как-то задело такое обращение стражи, ну и заявил им, мол «а повежливей как-то нельзя, засранцы?» А эти самые засранцы возьми, да и обидься на что-то. Не понимаю даже на что?! И полезли на гномов с самыми плохими намерениями. Это они зря — для гномов их водка, что эликсир жизни! Хоть глаза и разьезжаются, а вот кулаки-то бьют куда надо. В общем, было весело. Штабель из четырех человечков — игроков и трех местных вампиров, гномы сложили аккуратно. Никого ведь не прибили. И, как раз к приходу старшего офицера…

— Что тут происходит? — хорошая штука это магическое освещение. А голос-то какой холодно-властный?! Королю впору. Но очень знакомый.

— Дарут! Это я, Ерох. — Я вышел навстречу эльфу. Прямо под шар света, что в паре метров перед ним висел.

— Что тут произошло? — На меня теперь смотрит. Ну, а на кого же ему смотреть? Не на гномов же, сопли утирающих?!

— Да тут непонимание некоторое вышло. Мы тут отдыхали немного. Признаю — слегка шумно. Но! Вот эти, — указываю на штабель, — грубо очень себя повели. Пришлось напомнить, что настоящим мужчинам и воинам не к лицу оскорблять гражданских. А они — в драку! Вот и…, — Я скорбно развел руками, опустив повинную голову. Даже ножкой немного так движение обозначил…, мол виноват, признаю.

— Это так? — вон как холодно к гномам-то обращается?

— Истинно так! — Молодец, Дулин! Кулаки свои за спину спрятал сразу, как кровь с губы разбитой утер, да головой качает в подтверждение моих слов. И артель его за ним следом — как парад болванчиков!

— Гремлинг! За мной. А этих, — взгляд эльфа остановился на начавшем слабо шевелиться штабеле, — прошу донести до казармы.

Развернулся и потопал. И шарик света за ним. Ну и я…

— Дулин, ребята…, увидимся. — Рукой помахал и за эльфом побежал…

Мда. Недалеко мы ушли. Как я понимаю, вот это вот здание — те самые казармы. Ага. А чего — хорошее здание такое. Воинов так на двести-триста сразу. А то и на все пятьсот. И соединено с Цитаделью — чтобы раз и сходу!

Но в сами казармы мы не пошли. Упс! Тупичок. И эльф очень задумчивый.

— Ерох, ответь на один вопрос — кто ты?

— Ну, ты спросил? А внешне, кто?

— Да в том и проблема, внешне ты — глиняный гремлинг. Тут невдалеке деревенька есть их. Существ под двести-триста там обитает. Таких же как ты. Внешне! Но только внешне. А вот по-сути…, — и задумался так красиво. Причем, как бы невзначай руку на рукояти меча держа. Ага. Ну и колечки артефактные, что на пальцах рук сидят, к бою приготовил. Как я понимаю — для профилактики! Чтобы не забыть, как это делается.