На грани

-Нет, что ты, все в порядке! — Лави вспомнил о том, что нужно улыбаться, и одарил девушку самой широкой и сердечной из богатого арсенала своих улыбок. — Первый раз, что ли?

-Ну зачем ты его доводишь? — укоризненно говорила Линали. — Видишь же, какой он...

-Зачем? — Лави сделал вид, будто задумался. — Знаешь, ну просто не могу удержаться! Вот как увижу эту угрюмую физиономию, так и тянет его развеселить!

-Канда шуток не понимает, — протянула Линали огорченно.

-Да уж, реагирует он неадекватно...

-Ну и зачем тогда? Все равно без толку!

-А я все-таки надежды не теряю, — ухмыльнулся Лави, потянувшись. — Капля камень точит!

"Да. Надежды я не теряю. Но если не выйдет и на этот раз..."

4.

...День не задался с самого утра. В столовой оказалось слишком шумно — откуда-то явилась большая группа искателей, теперь было не протолкнуться. Потом привязался несносный младший Книжник, выходки которого доводили его до белого каления. Ну и спровоцировал, конечно... В результате не удалось толком сосредоточиться на тренировке. А теперь еще и голем куда-то запропастился...

Негромкий стук в дверь отвлек его от размышлений. Не дожидаясь разрешения, в комнату кто-то вошел. Оказалось — Лави.

-Что тебе? — неприветливо встретил его Канда, едва подавив порыв вышибить младшего Книжника за дверь. Его всю неделю снедало желание прирезать рыжего идиота, поэтому он старался как можно реже с ним сталкиваться, чтобы не сорваться ненароком. Правда, получалось не очень здорово.

-Поговорить, — коротко ответил тот. — Я войду?

-Ты уже вошел.

-И правда, — хмыкнул Лави.— Я тут уже целую минуту, а ты еще ни разу не замахнулся на меня мечом. Это прогресс!

-Говори, что тебе нужно, и убирайся, — велел Канда. Никакого желания пикироваться у него сейчас не было.

Лави прошлепал через всю комнату, бесцеремонно уселся на кровать рядом с Кандой — тот опешил от такой наглости, — вздохнул, но так ничего и не сказал.

-Ну? — процедил Канда. — В чем дело?

-Тебя настолько сильно раздражает мое присутствие? — поинтересовался Лави негромко.

Канда насторожился — что-то было не так. Лунный свет заливал комнату, вот только окно было позади, и разобрать выражение лица Лави не представлялось возможным. Какой-то он был... странный.

Немного подумав, Канда смог все-таки понять, в чем дело: мало того, что Лави молчал, он еще и не пребывал в постоянном движении, как обычно. Оказывается, когда он не паясничает и не сыплет дурацкими шуточками, рядом с ним вполне можно находиться, — внезапно обнаружил Канда. Жаль, что Лави далеко не всегда так молчалив...

-Сейчас — нет, — неожиданно честно ответил Канда, хотя готов был по обыкновению презрительно фыркнуть и отвернуться.

-Хорошо.

Лави повернул голову, взглянул на него. Он был без обычной своей банданы, рыжие волосы не стояли дыбом, и от этого ли, от неверного ли лунного света Лави казался старше своих лет. Взгляд — слишком уж серьезный, нет привычной жизнерадостной ухмылки... Да что с ним такое?

-Я пришел извиниться, — сказал Лави. — За тот раз.

-Извинения не принимаются, — зло скривил губы Канда.

-Мы бы оба там остались. — Лави чуть прищурился. — Нас бы задавили числом.

Канда промолчал и отвернулся. Посмотрел на лотос. Скольких лепестков он лишился в тот день? В любом случае, оставалось еще предостаточно.

-У меня-то такого нет... — негромко произнес Лави. Канда обернулся, уставился на Книжника, потеряв дар речи. — Я не могу позволить себе просто взять и погибнуть в рядовой стычке. Старику уже за восемьдесят, а я его единственный ученик. Понимаешь?

-Ты... знаешь? — выдохнул Канда, пропустив мимо ушей слова о старике.

-Знаю, — Лави не отвел взгляда, хотя смотреть в глаза разъяренному Канде смог бы не всякий. — Я же Книжник, не забывай. Хоть и ученик пока...

Рука Канды непроизвольно дернулась за мечом — Лави поспешно отшатнулся.

-Не сходи с ума, — резко сказал он. — Книжники знают многое, но это многое почти никогда не становится достоянием общественности. В твоем случае "почти" исключается. Я, по-твоему, идиот, рассказывать о таком? — По выразительному молчанию Канды было ясно, какого именно он мнения о незваном госте. Лави усмехнулся: — Хотя... было бы мило. Линали каждый день спрашивала бы тебя, как поживает твой лотос, и не нужно ли его подкормить чем-нибудь...

-Ты что, собрался меня шантажировать? — Канде все-таки удалось взять себя в руки.

-Конечно, нет, — устало ответил Лави. — И вообще, я пришел говорить не о том...

-Я уже сказал — твои извинения не принимаются, — процедил Канда.

-Как угодно. Я просто хотел, чтобы ты знал... чем я руководствовался.

-Я понял. — Канда недобро прищурился. — Но на будущее — решай за себя. За себя я решу сам.

Лави молча кивнул. Казалось, он собирается с духом, чтобы сказать нечто важное. Нужно было все-таки выставить его за дверь, но Канда отчего-то медлил. Ему не давали покоя странные перемены, вдруг произошедшие в младшем Книжнике. Сперва его слова там, на поле боя, теперь этот разговор...

Канда привык считать Лави недалеким взбалмошным мальчишкой (какими, впрочем, он полагал почти всех), и только сейчас вдруг сообразил, что уж дурачка-то бы Книжник себе в ученики не выбрал. Да и взбалмошность эта, дурашливость, так раздражавшие его в Лави... Настоящие ли они? Посмотреть на старика — он всегда само спокойствие, а о чем думает, что у него на уме, каковы его истинные мотивы и цели — поди разбери! А Лави ведь с ним с малых лет... Ученик воина обычно перенимает манеру учителя, так кто сказал, что у Книжников это иначе?

-Можно, я задам тебе один вопрос? — внезапно спросил Лави, перебив сумбурные мысли Канды.

-Если после этого ты уйдешь, задавай, — разрешил тот. Ему внезапно стало любопытно, и это было странно — он очень давно не интересовался никем и ничем, кроме своей цели и войны. — Но только один.

-Почему ты никого к себе не подпускаешь? — Лави пристально посмотрел ему в лицо. — Ты со всеми груб, даже с Линали иногда, ты не дружишь ни с кем, не желаешь работать в команде, остальных — только терпишь... Почему?

Этого вопроса Канда не ожидал. Не ждал, что младший Книжник может додуматься спросить о подобном. Ах, как велико было желание сказать "не твое дело" и выставить Лави за дверь, и добавить еще что-нибудь такое, что навсегда отбило бы у того охоту лезть в чужую душу!

"Ну ответь же! — мысленно взмолился Лави. Разговор с самого начала пошел не так, как он планировал, хорошо еще, Канда его сразу не выпроводил. И если он сейчас отмолчится или ляпнет какую-нибудь гадость, значит, все усилия насмарку, а начать сначала возможности не будет. — Скажи хоть что-нибудь, Юу, прошу тебя! Хоть что-нибудь..."

Канда неотрывно смотрел на лотос. Он никому не рассказывал о своем решении. Учитель, наверно, догадывался, но никогда не спрашивал напрямую. А Лави вот спросил... И что ему сказать?

-Из-за него, — негромко выговорил он. Лави не поверил своим ушам. — Продолжать, или догадаешься сам? Ты же Книжник. Должен понимать.

-Не догадаюсь, — помотал головой Лави. — Я пока только ученик Книжника. И мысли читать не умею. Скажи сам.

Канда сглотнул — во рту неожиданно стало сухо. Сейчас самое время было сказать — "доучишься — поймешь" или что-то в этом роде, но он промолчал. Оказывается... оказывается, ему хотелось рассказать об этом хоть кому-то. Он всегда подавлял это желание, считая его недостойной слабостью, а оно упорно возникало снова и снова, в последнее время — все чаще. Соблюдать собственные правила оказалось сложнее, чем принять их, порой Канда ненавидел себя за это, и — держался. До сегодняшней ночи. Что было тому виной? Проклятый лунный свет, странный и серьезный взгляд Лави, что-то другое? Он не знал.

Лави терпеливо ждал. Он чувствовал — Канда колеблется, но вот в какую сторону склонится чаша весов... Конечно, он представлял, чем может руководствоваться этот человек в своих поступках, мог и озвучить это, но хотел услышать всё от него самого. Это было... важно.

-Я точно знаю, сколько осталось лепестков, — произнес Канда, и Лави вздрогнул от неожиданности: он уж было поверил, что тот так и не вымолвит ни слова. — Я знаю, что любой бой может стать для меня последним. Я не хочу уходить, оставляя здесь кого-то, кто будет страдать из-за меня. — Он сверкнул глазами на Лави, будто злился на него за то, что приходится произносить такие вещи вслух. — Экзорцисты не в счет. Они скоро забудут.

-Я понимаю... — тихо ответил Лави. — Поэтому ты не даешь никому привязаться к тебе... по-настоящему?

Канда кивнул, глядя прямо перед собой. Добавил:

-Еще я не желаю, чтобы в бою меня отвлекали мысли о ком-то. Если в сражении я буду думать о чем-то, помимо него самого... — он фыркнул.

-И поэтому не привязываешься ни к кому сам, — закончил Лави. — Я так и думал...

На этот раз во взгляде Канды читалась настоящая ярость.

-А раз ты "так и думал", то чего ради заставил меня отвечать?!

-Я тебя не заставлял, — миролюбиво отозвался Лави. — Я задал вопрос. Ты мог и промолчать. А раз рассказал, значит, сам так решил. Я не прав?

-Прав, — буркнул Канда. Ему отчего-то было немного стыдно — будто доверил малознакомому человеку что-то очень интимное, но в то же время — немного полегчало на душе. Странное ощущение...

"Проклятый Книжник! — подумал он, но уже без обычной злости, как-то больше по привычке. — Вынюхивает, выпытывает... Что ему от меня нужно?"

-Знаешь... — Лави забрался на кровать с ногами — он был босиком, а каменный пол оказался ледяным. Взгляд Канды, готового уже взорваться от такой бесцеремонности, неожиданно задержался на узких, почти девичьих ступнях. Было в этом зрелище что-то... беззащитное, что ли, и он проглотил ругательство. — Книжникам запрещено иметь привязанности.

-С чего это ты решил пооткровенничать? — прищурился Канда.

-Плачу взаимностью, — невесело ответил Лави. — Просто чтобы ты знал. Мы наблюдатели. Мы должны беспристрастно записывать историю и не вмешиваться ни во что без крайней на то нужды. Знания бесценны, а люди... Люди не должны иметь для нас значения. — Он посмотрел на Канду. Лицо его кривилось в болезненной усмешке. — Видишь, как бывает? Ты придумал себе правила сам, а для меня их установили другие.

-То-то ты нарушаешь их направо и налево, — фыркнул Канда. Чувство неловкости от проникновения в чужие тайны становилось все острее. От него хотелось избавиться поскорее, но в то же время было в этом что-то такое...

-Я? Да, нарушаю. Мне за это все время перепадает от старика, — улыбка Лави сделалась почти нормальной. — Хотя он, кажется, уже почти смирился... Да и знает, что это все не всерьез.

-Разве? Кажется, ты уже со всем Орденом в дружбе, — заметил Канда.

-В дружбе? — Лави на мгновение умолк. — Да, наверно... Они неплохие ребята. С ними легко подружиться...

Канда молча ожидал продолжения. Никогда он не испытывал желания выслушивать чьи-то откровения, всегда прерывал их на полуслове, а сейчас с ним творилось что-то непонятное. Зачем ему знать, о чем думает рыжий Книжник? Какое ему вообще дело до этого человека? Вряд ли им доведется ходить вместе на задания, — уж Канда приложит все усилия, чтобы этого не допустить! — а в ином качестве, кроме соратников либо врагов, он людей никогда не рассматривал.

-Мне было шесть лет, когда Книжник взял меня к себе, — сказал, наконец, Лави. Сейчас он рассматривал свои руки. Руки как руки, обветренные, загорелые, ноготь обгрызен, на другом — заусеница, на левой кисти — шрам. — До этого момента я ничего не помню. Не знаю, кто я, откуда. Даже имени своего — и то не знаю.

-А... Лави — разве не твое имя? — осторожно спросил Канда.

-Моё, — равнодушно ответил тот. — Не помню, которое по счету. А настоящее я вспомнить не могу.

-Оно тебе так необходимо? — снова задал вопрос Канда, и это опять-таки было странно, потому что он никогда не испытывал желания кого-либо о чем-то расспрашивать, да вообще хоть как-то поддерживать разговор, если тот не касался очередного задания.

-Да. — Лави опустил ресницы. — Это потому, что... Нет, слишком сложно объяснить...

-Попробуй, — неожиданно резко сказал Канда. — Мне тоже было непросто.

-Ладно. — Лави искоса взглянул на него. — Попробую. Понимаешь... Пока я не знаю, кто я на самом деле — меня нет. Тот, настоящий я, пропал, а то, что ты видишь — это тень меня прежнего. Тень, которая ходит, говорит, смеется... с тобой вот задирается... И которую в любой момент может выбросить в пустоту. Там... — Лави явственно передернуло. — Там страшно.

-По-моему, ты несешь чушь, — прищурился Канда. Ему не хотелось грубить, но по-другому он разговаривать не умел. — Что страшного в пустоте?

-Там ничего нет, — просто ответил Лави. — Вообще ничего. Я не смогу тебе объяснить, ты ведь здесь. Ты принадлежишь этой реальности, а я — цепляюсь за нее, как могу. Я все время ощущаю под ногами пустоту, и если меня ничто не будет здесь удерживать — я провалюсь в эту бездну. А я не хочу... Мне постоянно это снится.

Получалось сумбурно, но описать это яснее Лави никак не мог. Яркие чувства всегда тяжело облечь в образы — получаются плоские тени настоящих ощущений, не более того. Сейчас Канда сочтет его ненормальным, и будет совершенно прав. Зря он все-таки начал говорить о своих страхах...

-А старик? — неожиданно спросил тот. — Старик знает об этом?

-Я говорил ему когда-то, — запнувшись, ответил Лави. — Он посоветовал мне заниматься делом и поменьше думать о такой ерунде. Он... другой, понимаешь? Не знаю, то ли ему все равно, кто он и откуда, то ли он просто привык... В общем, больше мы об этом не разговаривали.

-Ясно. — Канда задумался ненадолго. — Выходит, ты стараешься привязать к себе как можно больше людей, чтобы... удержаться?

-Ты понял. — Лави упорно не смотрел ему в глаза. — Знаешь, как корабль ставят на якорь, чтобы не унесло в открытое море, так и я... Они — мои якоря. Пока мы связаны, я здесь. Только... — Он отвернулся, вздохнул. — Это мало помогает.

-Почему? — непритворно удивился Канда. Выходило, он вовсе не знал младшего Книжника... — У тебя ведь в самом деле в друзьях почти весь Орден. Да и помимо него, наверно...

-Вот только за счет количества и держусь. — Лави издал короткий смешок. — Эти связи — как тоненькие ниточки. Долго ты провисишь на таких ниточках над пропастью, даже если их много? Сперва одна порвется, потом другая...

-Не понимаю, — встряхнул головой Канда. Странное дело, но ему действительно хотелось понять, что же творится с Книжником! — Почему они должны порваться?

-Да потому, что они случайные, — Лави по-прежнему смотрел в сторону. — Я встретился с одним, с другим, мы вроде бы подружились... и разбежались в разные стороны. Время, расстояние — все это истончает связь. Да они и изначально тонкие, эти ниточки. Ну, симпатия... — он коротко взглянул на Канду. — Я ведь ужасно обаятельный, правда?

Канда презрительно фыркнул.

-Симпатия, — повторил Лави задумчиво. — Шутки там. Общие дела. Эта дружба слишком легко достается, я уже сказал. И так же легко забывается. А как только забывают меня или начинаю забывать я — от этой нити ничего не остается. Непрочные они...