Виновен!

— Да, Джинни! Да! Это именно такой, боггартов врач, о котором ты подумала! — выпалила Гермиона и залилась слезами. Драко от неожиданности покачнулся и опустился на пятую точку. Джинни привлекла подругу к себе и крепко обняла. Через некоторое время Гермиона несколько успокоилась, и, все еще шмыгая носом, продолжила: — Да, я беременна. И отец будущего ребенка — Гарри! — выпалила девушка.

— Оу... — выдохнул Драко.

— Ну, дети это же прекрасно! — сказала растерянная Джинни.

— Дети это, безусловно, замечательно! Но отец этого ребенка в тюрьме!!! — и Гермиона вновь зарыдала, уткнувшись в плечо подруги.

— Гермиона... и... давно вы... ну, встречаетесь с Гарри? — осторожно спросила Джинни подругу, когда та перестала рыдать. Гермиона вытерла лицо, усталым жестом провела по нему руками, и несколько отстранившись от Джинни, заговорила:

— Встречаемся... Ну вот как раз год. С той ночи, в которую я читала ему лекцию... А Гарри... Он даже не знает, что у нас будет ребенок! Я поняла что беременна, через неделю после того как его арестовали... А свиданий не удалось добиться не только Драко, но и мне... Мне сказали, что если бы я была родственницей Поттера, скажем, женой — то может быть, а так увы-увы, они ничем помочь не могут... А, о Мерлин! мы поженились... Ну, нас обвенчал священник, когда мы летом ездили в Италию. Этот брак вполне законен в мире магглов, я же магглорожденная, и Гарри воспитывался у магглов. Мы решили обвенчаться, потом думали справить магическую свадьбу... Но не успели. Этот арест... Все так перепуталось...

— Погоди, погоди, не так быстро. Я правильно поняла, что вы с Гарри поженились по традициям магглов и ты ни словом не обмолвилась об этом никому? — спросила Джинни.

— Гарри не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что мы женаты. Он попросил меня до поры молчать, и я пообещала...

— А... Фамилия у тебя теперь какая?? — спросил Драко.

— Такая же, как и была. Мы решили, что я возьму его фамилию после магической свадьбы.

— Гм. Интересно... А Поттер, похоже, совсем не идиот...

Гермиона заинтересованно поглядела на сидящего на полу Драко.

— Позволь поинтересоваться, с чего ты сделал такой потрясающий вывод?

— Гермиона... Ты понимаешь... Дело в том, что ваш брак не признает никто в магическом мире кроме... гоблинов.

— Не поняла?

— Объясняю. Гоблины традиционно признают браки заключенные любым способом — то есть и магическим и любым из маггловских.

— Ну и что из того?

— А то, что перекладывание денег и вообще любых предметов, которые в банковское хранилище считают нужным класть, из личного хранилища одного супруга в личное хранилище другого супруга в их документации совершенно никак не отражается. Ну, примерно также как не считается финансовой операцией перекладывание денег из правого кармана в левый. Теперь понимаешь?

— Нет. Не понимаю.

— Когда ты последний раз проверяла количество денег в твоем хранилище?

— Давно...

— Мерлин мой! И эта женщина совладелица успешнейшей косметической кампании! Убейте меня.

— Драко... Я занимаюсь не финансовой стороной... Рецепты... Контроль качества... Ароматы — вот моя стихия.

— А. Тогда понятно. Ладно. Попробуй запросить гоблинов о современном количестве денег в твоем хранилище. Я готов дать руку на отсечение — с тех пор как ты последний раз этим интересовалась оно, гм... скажем, несколько выросло.

— Я проверю. И что если это так?

Драко улегся на спину, заложил руки за голову, положил ногу на ногу, поерзал немного, удобнее устраиваясь на ковре своего кабинета, и скучающим голосом ответил:

— Рассказываю просто и подробно. Специально для дилетантов. Никто кроме гоблинов не признает в магическом мире брак между волшебниками заключенный любым маггловским способом. А это значит — что с точки зрения магических законов — вы с Поттером юридически никак не связаны. А это, в свою очередь, означает, что перенос, допустим, одного поттеровского галеона в твое хранилище автоматически приводит к тому, что этот галеон не достанется министерству в случае конфискации имущества Поттера. А если этих галеонов будет не один, а скажем один миллион? Правильно! Это означает, что при конфискации имущества Поттера министерство не досчитается одного миллиона галеонов. При всем при этом инспекция твоего хранилища невозможна потому, что вы с Поттером по магическим законам никак не связаны, это раз, два — по гоблинской отчетности совершенно невозможно отследить, что эти деньги попали к тебе. Теперь понятно?

— Ой, — пискнула Гермиона.

— Вот вам и "ой". И если Поттер поступил по обрисованной мною схеме я готов при встрече с ним наикрепчайше пожать его руку. — удовлетворенно подытожил Драко и немного подумав добавил: — И если он действительно так поступил, то это автоматически означает, что он очень хорошо знал в какое именно дерьмо вляпался. Вследствие этого мне кажется, что первым шагом в нашем расследовании должно стать посещение твоего хранилища в Гринготс и внимательное рассмотрение всего, что мы там найдем... И, может быть, нам повезет, и там будут содержаться как минимум некоторые ответы на наши вопросы.

Глава 6

— Хорошо, завтра с утра отправимся в Англию... — начала Гермиона.

— Грейнджер, объясни — зачем нам в Англию? — едко спросил Драко.

— Ну, там же отделение Гринготс, в котором мое хранилище. Как, по твоему, мы можем рассмотреть его содержимое, если не переместиться в Лондон и не зайти в этот чертов банк?

— Гермиона, тебе никто никогда не рассказывал, что у Гринготс нет отделений?

— Как нет? Но ведь в каждом магическом квартале...

— Именно. Только это не отделения. Это один и тот же банк, в том смысле, что это физически одно и то же здание, одни и те же гоблины и одни и те же хранилища в подземельях банка. Каким-то образом гоблины умудрились сделать так, что их клиенты из каждой отдельной страны попадают в свою, скажем, копию этого здания и не пересекаются.

— Как это?

— А кто его знает? Это ж гоблины, у них свои тайны и своя магия. Так что завтра мы отправимся не в Англию, а в местный аналог Косой аллеи.

Так они и сделали, правда, ожидаемого ответа, к огромному сожалению не получили.

Действительно Гарри перевел все свое состояние супруге, но никаких документов в хранилище банка не оказалось, за-то на видном месте лежало письмо от Гарри, написанное, судя по всему, чуть ли не за день до ареста.

Гермиона дрожащими пальцами распечатала конверт и погрузилась в чтение. Закончив читать, она молча протянула Драко исписанную торопливым почерком бумагу и отвернулась. Драко также молча прочел письмо и глубоко вздохнул.

— Мда. Ни намека на то, чем он занимался. Жаль.

— И что будем делать?

— Пытаться выиграть процесс. Если проиграем — подадим на апелляцию.

— Скорее "когда" проиграем, чем "если", — мрачно высказалась Гермиона.

Друзья попытались возразить, сказав, что Рона-то выпустили, но девушка осталась при своем мнении, ни смотря на все их слова. Рона, конечно, выпустили и он даже без потерь вернулся в свой спорт. Но Рон был всего-лишь свидетелем, а не обвиняемым.

Через три месяца состоялось финальное судебное заседание, и оно полностью оправдало мрачное предсказание Гермионы — Гарри был признан виновным по всем пунктам выдвинутого обвинения и отправлен в Азкабан отбывать пожизненный срок.

Гермиона, порядком округлившаяся, настояла на своем присутствии на этом судебном заседании, за ней неотступной тенью следовал Драко. За то время, что они плотно общались, он успел научиться ее уважать, ценить ее общество и, пожалуй, даже влюбился, хотя и сам себе в этом боялся признаться. Сейчас он просто был рядом, хоть и прекрасно понимал, что ничего не может сделать, чтобы облегчить боль этой мужественной молодой женщины, и это выводило его из себя.

Во время оглашения приговора, Гермиона так вцепилась в запястье Драко, что у него от боли потемнело в глазах, но он не пытался разжать ее пальцы, осознавая, что ей сейчас во сто крат больнее. Он ждал, что она расплачется или упадет в обморок, как все нормальные женщины, но Гермиона стояла, словно статуя с отсутствующим выражением на лице и только стальная хватка ее пальцев выдавала степень ее переживаний.

Когда Гарри вывели из зала она разжала пальцы и Драко молча взяв ее под руку, настойчиво повел за собой. Блейз и Джинни молча шли вслед за ними, на глазах у последней блестели слезы. Так, храня гробовое молчание, они добрались до Атриума и ступили в зеленое пламя камина, перенесшее их в американское жилище Драко.

Только добравшись до дома, Джинни позволила себе расплакаться, и Блейз увел ее в их комнаты, а Гермиона все также была безучастна и больше всего напоминала застывший кусок льда.

Она молчала до самой ночи, молчала, когда Джинни отвела ее в спальню и уложила в постель, молчала она и на утро, и на следующее утро, и через утро. Ни слезинки, ни слова, ни-че-го. Было такое впечатление, что она полностью ушла в себя и словно бы застыла изнутри. Она ела, когда ее заставляли. Она вставала, когда кто-нибудь приходил будить ее. Ложилась, когда ее укладывали. Если ее никто не трогал — она часами сидела на диване в гостиной, уставившись в одну точку, и вообще не реагировала на внешние раздражители. И это пугало. Кожа ее приобрела болезненную бледность, под глазами залегли глубокие тени. Блейз, как целитель, беспокоился о ее душевном состоянии и о том, как протекает беременность.

Шли дни, складываясь в недели, а те, в свою очередь, складывались в месяцы, а состояние Гермионы никак не менялось. Драко не находил себе места, пытаясь придумать, как вывести ее из этого состояния, но все его попытки что-то изменить заканчивались крахом.

В один из дней Драко поманил Блейза, и они вдвоем закрылись в кабинете.

— Блейз, что мне делать? — грустно спросил друга Драко.

— Не знаю. Единственное, на что я надеюсь, это на то, что рождение сына как-то выведет Гермиону из депрессии.

— Сына.... Твои бы слова, да Мерлину в уши, — задумчиво проговорил Драко. — А у меня, наверное, никогда не будет своих детей.

— Почему это? — спросил Блейз.

— Не судьба видать... Единственная женщина в мире, от которой мне бы хотелось иметь детей, медленно сходит с ума, а я ничего не могу с этим сделать. Это ужасно.

— Что ты сказал?

— То, что ты слышал. Я люблю Гермиону. Полюбил. А она мало того, что чужая жена, так еще и... — не закончив фразу, Драко резко отвернулся к окну.

— А она знает о твоих чувствах? — осторожно спросил Блейз.

— Нет, конечно! Ей и так не слишком весело, ты не находишь? Она любит Поттера и жить без него не хочет, и я верну его ей, даже если мне придется разобрать Азкабан по кирпичикам. А потом я уйду.

— Ты действительно любишь ее, — думая о чем-то своем сказал Блейз.

— Спасибо, просветил, — ехидно буркнул Драко.

— И что ты собираешься делать?

— Сейчас я собираю документы, чтобы подать на апелляцию и добиться смягчения приговора. Помилования мы вряд ли добьемся, но можно попробовать поиграть в сторону лишения гражданства и высылки из страны... Это был бы очень не плохой вариант. В конце концов, не так важно, где именно жить.

— И как процесс?

— Тяжело, но никто и не ожидал, что все получится легко и просто.

* * *

Настало Рождество, а за ним новый год, но оба этих праздника словно прошли мимо дома Драко. Гермиона так и не смогла выбраться из своей депрессии, и все очень переживали за нее, а потом подошел срок родов.

21 января 2007 года начались роды, и к вечеру 22 января Гермиона родила чудесного мальчика. Роды принимал Блейз, ассистировала ему Джинни. Драко в это время метался в соседней комнате, как тигр в клетке, и жутко нервничал.

— Блейз, дай мне его, пожалуйста, — попросила Гермиона.

Это были первые слова, которые она произнесла с момента оглашения приговора.

Блейз беспрекословно протянул ей завернутого в пеленку малыша.

— Как ты его назовешь? — спросила Джинни.

Гермиона внимательно посмотрела на сына и задумалась.

— Не знаю. Я не думала об имени... — растерянно сказала Гермиона. — Может быть, Бенедикт?

— Почему бы и нет, — сказал Блейз. — Хорошее имя — Бенедикт Гарольд Поттер, мне лично нравится.

— Правда? — спросила Гермиона, прижав к груди младенца.

— Правда, — искренне ответил Блейз, радуясь, что его прогноз оправдался и родившийся сын привел в чувства подругу. — Пойду, скажу Драко, а то он извелся весь.

Гермиона проводила его удивленным взглядом и спросила улыбающуюся Джинни:

— Джин, что тут происходит? — напряженно спросила она.

— Хм, как тебе сказать... Я ничего точно не знаю, но мне кажется, Малфой влюблен в тебя по уши. Во всяком случае, он старался вытащить тебя из депрессии всеми силами и буквально не отходил от тебя почти все время после... ну, суда. Водил тебя гулять, кормил чуть ли не с ложечки, купал, причесывал, и даже маникюр делал. И вообще... — Джинни неопределенно махнула рукой.

— Слушай... не помню. Вообще ничего. Помню заседание суда, оглашение приговора и то, как авроры увели Гарри... А потом словно туман... А теперь вот Бенедикт.

— Не удивительно.

— Так вот кто это был. Я слышала, как меня кто-то звал... Но откликнуться сил не было, мне казалось, что я если лишнее движение сделаю — просто умру на месте от боли... Мерлин мой! И... что мне теперь делать?

— В смысле что делать?

— Ну с Драко, с его чувствами?

— Вот уж не знаю. Блейз мне сказал, что Драко поклялся вытащить из Азкабана твоего Гарри, чего бы ему это ни стоило, ради тебя. А потом он уйдет.

— Неужели все настолько серьезно?

— Видимо да.

Гермиона в ужасе смотрела на подругу.

— Но я не могу ответить на его чувства... — растерянно сказала она.

— Мне кажется, он знает об этом.

— И при этом все еще возится со мной?

— Да, и пока ты рожала — торчал в соседней комнате и беспокоился о тебе, будто ты его женщина, и рожаешь сейчас вашего ребенка.

— Час от часу не легче, — тяжело вздохнув, сказала Гермиона, и тут в комнату быстрым шагом вошел Драко.

Бросив на него взгляд, тактичная Джинни тихонько вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

Драко прямо от двери бросился к лежащей в постели Гермионе, держащей на руках Бенедикта. Он подбежал к кровати и буквально рухнул перед ней на колени, чем крайне удивил Гермиону, а когда он заговорил шепотом, несвязной скороговоркой, молодая мать испытала настоящий шок:

— Гермиона, родная, любимая... Я так беспокоился за тебя. Блейз сказал, что сына ты назвала Бенедиктом и что он совершенно здоров, а ты вроде как приходишь в норму. О! Я думал, что ты никогда не оправишься и...

— Драко, — нерешительно прервала его девушка, прикоснувшись к плечу. — Хочешь подержать маленького на руках?

— Ты позволишь? — удивленно распахнув глаза, спросил Драко.

— Конечно, только поднимись с пола и сядь рядом, — чуть улыбнувшись, ответила Гермиона.

Драко послушно поднялся и осторожно примостился на краешке кровати.