В безоблачном небе, что-то застрекотало и показался аэроплан, с зелёными крыльями, на которых желтели звёздочки и полумесяц. Со стороны железнодорожной станции донеслись звуки двух взрывов и трескотня выстрелов, после чего аэроплан проплыл вновь над песками и топающими пехотинцами. Один из всадников охранения снял папаху и махнул ей аэроплану. Аэроплан покачал зелёными крыльями и вскоре скрылся из виду. Со стороны станции поднимался густой чёрный дым. Что-то нещадно чадило.

Комиссар Рябов так и не дождался Сухова из разведки, зато прилетел аэроплан-разведчик, и скинув две бомбы, улетел. Рванула цистерна с сырой нефтью. Чёрный дым поднялся столбом. Недисциплинированные красноармейцы постреляли в воздух, но без толку. Внезапно с тыла показались густые цепи басмачей под чёрно-зелёным знаменем.

— Твою ж дивизию, — выматерился комиссар, и перебросил пулемётный расчёт в тыл.

— Аллах Акбар!

Пулемётные очереди и жидкий залп из винтовок заставил басмачей уткнуться в песок. Но ненадолго.

— Аллах Акбар! — цепи вновь пошли в атаку.

— Сейчас я вам покажу Акбара и Кузькину мать! Орешкин, разворачивай батарею!

Четыре полевых орудия были развёрнуты и вскоре над густыми цепями вражеской пехоты начали появляться облачка шрапнели с треском, разбрасывавшими пули. Молодой мусульманин подскочил с песка и крикнул:

— Аллах! — дальше ему крикнуть не дали, офицер, дёрнув за ногу, уложил его в цепь.

— Слушай мою команду, как учили, перевести карабины на автоматический огонь, один стреляет — двое бегут, стрелять прекращают — все ложатся! Первые огонь! Раненых убитых неверным не оставлять!

В воздухе густо загудели пули, сразу несколько красноармейцев вскрикнули, пулемёт захлебнулся. Так продолжалось несколько секунд. Басмачи бежали. Потом маленькое затишье и вновь град пуль обрушился на позиции красноармейцев. Басмачи отступили.

А в небе опять противно застрекотал аэроплан.

— Штык тебе в селезёнку фанера зелёная, да сколько ж можно над нами издеваться!? — возмутился комиссар.

— Товарищ комиссар! Товарищ комиссар!

— Чего тебе Петруха?

— У его бомб нету, смотрите, ей Богу, нету бомб!

— И правда, не вижу, это тот, что в прошлый раз сбросил. Ну лети лети, вот тебе! — комиссар повернулся и задрал кожанку.

В ответ с неба резанула пулемётная очередь.

— Мать твою растак! — только и успел рявкнуть комиссар, падая ничком на железнодорожную насыпь.

Ударив о рельс, одна из пуль с противным визгом унеслась в барханы. Опять красноармейцы открыли огонь по летающему поганцу из всех видов оружия. Аэроплан продолжал кружить над станцией и мотать нервы. Чуть утихала стрельба, и он давал пулемётную очередь по окопам и скоплениям бойцов. Толку от такой стрельбы было маловато, как и от стрельбы в ответ. За таким нехитрым занятием не сразу увидели очередную напасть. Из барханов вылетела конница и молча рванула к станции. Пока опомнились, всадники покрыли расстояние до окопов и ворвались на позиции. Началось сплошное крошево. Проскочив окопы пехоты, конница влетела на батарею, и незащищённая орудийная прислуга почти мгновенно полегла под саблями джигитов. Не останавливаясь конные промчались к станционным строениям и спешившись, залегли возле них.

Выхватив маузер комиссар, закусив ус, поднялся во весь свой богатырский рост, и рявкнул:

— За революцию! В контратаку товарищи! УРРРА!

Красноармейцы дружно выскочили из окопов и понеслись к засевшим басмачам.

— Урра! — Аллах Акбар! — Урра! Алла!!!

Да что за несознательная контра орёт вместо "Ура" — "Алла". Комиссар на бегу обернулся и похолодел. Сзади, с барханов, уже не цепи, а сплошная масса пеших басмачей неслась к пустым окопам. Спереди грянул залп и что-то горячее толкнуло Рябова в бок. "А говорили, что пули у басмачей кожанку не пробивают" — подумал комиссар. Кто-то рухнул ему прямо под ноги, и Рябов полетел, кувыркаясь под железнодорожную насыпь. Подняться он просто не успел. Над ним кипела отчаянная рукопашная. Живые и мёртвые падали с насыпи, всё больше заваливая раненого комиссара.

Взлетела в воздух сигнальная ракета и через несколько минут паровоз подтащил несколько вагонов с патронами и провиантом, из построек выгнали всё русское население. Ребятишки и бабы в ужасе жались друг к другу. Но вокруг них деловито разъезжали конные и наиболее ретивых мусульман охаживали плетьми. Русских загнали в вагоны и следом начали грузить раненых без разбора свои или чужие. В последний вагон запихали немногочисленных пленных и закрыли двери на замок. Паровоз свистнул и повёз людей на запад. Нужно было торопиться доставить раненых и гражданских в город, а обратно снова взять провизию и патроны.

Похоронная команда осталась хоронить убитых верных и неверных, а конные и пешие отряды вволю напившись из колодцев, снова топали вдоль железной дороги. Через некоторое время следом прострекотал аэроплан с двумя бомбами. Охрана станции заняла помещения и окопы.

Сухов посмотрел на развевающееся на самом высоком здании, чёрно-зелёное знамя и понял, что на станции ему делать нечего. Из здания вышел командир и призвал верующих на вечернюю молитву. Только часовые продолжали свою службу, остальные расстелив молитвенные коврики, вознесли хвалу Аллаху, за дарованную победу над неверными.

Джентльмен Джобс долго и упорно пытался найти общий язык с местными властями, давал взятки в торговом представительстве, но всё без толку. Кругом были горы хлопка, и ни одного прядильного и другого оборудования. А в далёкой Великобритании у Джобса было средней руки дело по производству ткацких станков. И кому их было продавать? Кругом одни чёртовы революционеры и забастовщики. Если не найти срочно покупателя дело мистера Джобса вылетит в трубу, а сам он будет одним из лондонских нищих. Джобс был и в Хиве, и в Хорезме, и в Мерве, и даже в соседней Бухаре. Теперь он вошёл в дешёвый портовый кабак Красноводска и угрюмо пил местное вино. Компанию ему составлял мистер Саммерс, который уже порядком наклюкавшись, просто спал в тарелке с пловом. Однако мистер Джобс был в здравом уме и алкоголь его никак не брал. За соседний столик уселся тучный купец и начал поедать принесённый ему плов прямо руками. "Господи, куда меня занесло? Что я тут и кому продам?" — пронеслось в голове мистера Джобса. А к купцу в это время подсел невзрачный местный элемент в засаленном халате и что-то заговорил по своему, но купец его прервал:

— Говори по-английски Абдырахман, здесь слишком много любопытных ушей, пусть нас не понимают.

— Как будет угодно господин, — произнёс субъект на ломаном английском.

— Ты нашёл покупателя на крупную партию оконного стекла?

— Да господин, есть совместная фирма, в ней есть и итальянцы-гяуры и местные туркмены, они строят завод по очистке нефтяного воска и им понадобиться стекло. Много стекла.

— С кем мне договариваться?

— Не гневайтесь господин, но всем в этой фирме заправляет женщина и она русская.

— Абдырахман, как такое допустил Аллах?

— Эта женщина работает переводчиком в английском торговом представительстве и знает по роду своей деятельности очень много, многие вопросы решаются очень просто через неё господин. Вам доставит удовольствие говорить с этой женщиной, я провожу Вас, но нужен подарок.

Тугой кошель шлёпнулся на стол и мгновенно исчез в халате Абдырахмана.

— Пойди на базар и купи, что полагается, потом возвращайся, я пока попью чай и схожу к брадобрею, там и найдёшь меня.

Агент купца исчез, а немного погодя, надувшись чаю, купец не торопясь, пошёл к брадобрею. Следом за ним шёл угрюмый мистер Джобс. Вскоре появился пронырливый агент с солидной пачкой чего-то тщательно завёрнутого в тряпицу.

Купец недовольно покосился на свёрток.

— Ты чего купил?

Агент тут же развернул свёрток, в котором оказалась солидная стопка граммофонных пластинок.

— Это подарок женщине? Ты издеваешься? Почему украшений, сладостей не купил? Абдырахман

— Послушайте меня господин, это именно тот подарок, который ей понравится. Сладости и украшения ей дарят каждый день, а вот граммофонные пластинки с записями русских романсов, это очень достойный подарок, их было трудно найти, но я знал, где искать, поверьте мне господин, ей понравится подарок, я буду ждать у входа пока вы не выйдите из её дома и пусть гнев Ваш обратиться на мою голову, если я сделал что-нибудь не так.

Купец немного успокоился, сунул обратно свёрток агенту и они пошли по улицам Красноводска. Тем временем наступил вечер. Шагающей за парой — купец, агент, мистер Джобс сильно устал, но добрался таки до двухэтажного особняка с обширным садом и даже маленьким фонтанчиком в саду, возле которого играли многочисленные ребятишки. Абдырахман тут же нырнул в незапертую калитку и спустя некоторое время появился вновь.

— У неё итальяшки и бухарский купец.

— Купец?

— Не волнуйтесь господин, я его знаю, он приехал за солью и нам не помешает, пройдёмте в садик, подождём у фонтана, они долго не задержатся.

Вскоре из дома действительно вышли четверо итальянцев, бурно жестикулируя, и о чём-то переговариваясь.

Абдырахман тут же кинулся в дом и вскоре показался следом за выходящим бухарцем в богатом одеянии. Купцы поприветствовали друг друга на пороге. Бухарец был явно очень доволен результатом короткой беседы. Абдырахман вскоре вышел и присел в саду у фонтана. Из дома вышла девушка с пиалой чая и лепешкой, передала чай и лепешку Абдырахману, а детей загнала на ужин в дом. Агент поедал лепешку и смаковал дорогой чай. Примерно через час показался его господин. Горсть монет тут же упала на землю перед Абдырахманом.

— Ты хороший агент и заслужил эти деньги. Эта женщина десяти купцов стоит, я получил сразу чек на аванс и подписал крупный заказ на стекло. Завтра же найдёшь стекольщиков и пусть застеклят лучшим стеклом все окна в этом доме.

— Слушаюсь господин.

Парочка удалилась в сторону центра города, а мистер Джобс стал думать, как ему попасть внутрь. Тут на его плечо легла тяжёлая рука человека в кожаной куртке и револьвером в кабуре. Человек, что-то спросил на местном. Мистер Джобс хотел наорать, но второй человек в кожаной куртке возник из-за угла соседнего здания и быстро пошёл к нему. Пора было отступать и мистер Джобс извлёк из кармана британский паспорт. Первый человек в кожанке просмотрел паспорт, вернул и они вдвоём, перебросившись парой слов, повели его в особняк.

Вскоре мистер Джобс оказался перед столом, за которым сидела крупная ширококостная молодая женщина примерно 170 см. роста, со светло-русыми волосами, с открытым румяным лицом и соболиными бровями над большими тёмно-синими глазами, которые казались чёрными. На коленях у неё сидела сиамская кошка, а в руках была граммофонная пластинка. Суровые парни в кожаных куртках, что-то спросили у неё. Женщина скользнула по мистеру Джобсу взглядом и тут же на чистом английском начала сыпать вопросы и переводить ответы:

— Кто, вы и что здесь делаете?

— Я мистер Джобс верноподданный британской короны, фабрикант и заводчик, хотел засвидетельствовать своё почтение Вашей особе.

— Что же Вам мешало зайти и засвидетельствовать?

— Не имел чести быть представлен Вам.

Женщина бросила несколько слов и парни в кожаных куртках тут же развернулись и ушли.

— Что Вы им сказали?

— Я за Вас поручилась, это служба местной городской стражи, тут полно революционеров и всяких ненадёжных элементов, большой город и порт одновременно, Ваше поведение показалось им подозрительным, а так как я переводчица они и направились ко мне. Я миссис Мария Мурадова. Слушаю, что у Вас ко мне за дело?

— Эээ, я не уверен, — начал было мистер Джобс.

— Вы играете в теннис?

— Да.

— Предлагаю Вам встретиться на теннисном корте завтра, заодно и определитесь с Вашими делами.

— А тут есть теннисный корт?

— За деньги в этих местах можно найти даже индийского слона.

— Поймите меня правильно, миссис Мария, я не привык решать дела с женщинами.

— Значит, партия в теннис отменяется, могу предложить чай, перед Вашим уходом, меня ждут ещё посетители, — Мария Николаевна кивнула на большущие часы, стоявшие в углу комнаты.

Мистер Джобс зажмурился и выпалил:

— Я произвожу ткацкое оборудование и хотел выгодно его здесь продать, но ничего не могу сделать, хотя хлопок тут везде практически за бесценок.

— Объясняю, мистер Джобс, никто не берёт ваши станки, потому-что работать на них должны женщины, а где же вы их возьмёте, если они сидят по домам взаперти, страна-то мусульманская. Однако выход есть.

— Какой же?

— Назревает большая война с Туркестанской республикой, и на этом нужно и можно делать бизнес.

— Не понимаю, как моему делу поможет война?

— Пленные. Будет много пленных, русские женщины и дети. Работы им никакой нет. Кормить их накладно. А убить будет позорно. Не смотрите на меня так, я жена офицера хивинской армии и немного в курсе дел военных. Вот Вам и рабочие руки.

— А кто купит мои станки?

— Купит правительство и банкиры. И те и другие хотят прищучить баев и прочую шушару — хлопковых магнатов. Они связаны с русскими прядильными фабриками, а значит заинтересованы в русской оккупации, правительство конечно против и финансисты тоже не прочь подмять под себя всю эту денежную братию. Надо лишь донести Вашу идею до нужных ушей, чтобы продвинуть её в мажлисе.

— Что нужно от меня?

— От Вас мистер Джобс требуется, не скупиться и не задирать цену на оборудование. Предложите рассрочку в обмен на долю в этих предприятиях. Вам ведь главное закрепиться на новом рынке. А в будущем вы будете безбедно жить, поставляя запчасти к своим станкам. Я могу помочь в Вашем деле, но пока я не заинтересована в нём.

— 10 % от всех проданных станков Ваша миссис Мурадова.

— Обещания меня не греют уважаемый джентльмен.

— Ваша цена, — разочарованно протянул мистер Джобс.

— Берёте с собой сорок учеников из юношей, которых я Вам предоставлю и везёте на свою фабрику, там они практикуются в английском языке и должны научиться собирать и разбирать станки. Именно они должны будут наладить производство на месте и обучить рабочих работе на них. Чем лучше обучите, тем больше станков они настроят и обучат рабочих, от них зависит Ваша будущая прибыль.

— А Ваш интерес?

— Это будут родственники моего мужа и соответственно моя семья, через них возможно будет контролировать все фабрики, где будут стоять ваши станки. Их обучение окупится сторицей. И мне ничего не нужно будет вообще платить.

— Я согласен.

— Через три дня нужное число будущих станочников будут в Красноводске ожидать Вас, за каждого из них отвечаете головой, это не бездомные с улицы. Станки отправляйте сразу. Места будущих ткацких фабрик я сообщу позднее. С вас партия в теннис мистер Джобс.

— Всенепременно! — окрылённый мистер Джобс рванул к английскому торговому представительству, возле которого снимал комнату.

А тем временем Мария Николаевна позвала Реджеп и сказала, что им вдвоем придется сшить за три дня сорок европейских костюмов, что нереально, поэтому нужно найти хорошую швею, а с утра купить на базаре необходимое количество ткани и ниток. Реджеп улыбнулась и сообщила приёмной матери, что в саду у фонтана аудиенции ожидает как раз торговец тканями из Ашхабада. Поход за тканями в жару похоже отменялся сам собой. Мария Николаевна поставила пластинку, погладила симскую кошечку и приготовилась осчастливить большим заказом хитрого купца.