— Да ладно тебе не волнуйся, что я не понимаю, надо же людям хоть как-то развлекаться. — Вот такая я добрая и понятливая... бываю... иногда. — А кого это Великан называл Рок?

— Капитана, естественно, — пришел на помощь еще не пришедшему в себя от быстрой смены темы целителю боцман Таргет.

— Хорошее имя, я бы сказала судьбоносное. Хотя, — немного подумав, добавила я, — ему больше подошло какое-нибудь — Вечно-недоволен или Истерик, ну на худой конец Злюка.

— Угу, ты поди ему это скажи, — хмыкнул боцман.

Я как-то сразу скисла, представив, как подхожу к капитану и предлагаю ему сменить имя на какое-нибудь из вышеперечисленных. И уж совсем поникла, подумав о его реакции.

— Рок, ты что это делаешь? — Великан упрямо смотрел на обращенную к нему спину капитана. — Ты соображаешь, что творишь?

Никакой реакции.

— Она же не сказала ничего из-за чего можно было так ... реагировать.

Капитан будто и не слышал ничего оперся руками о борт корабля.

— Ты хоть понимаешь, что чуть было не убил ее?

Капитан как от удара вздрогнул от тихого голоса гиганта. Резко оттолкнувшись от борта, он поднял глаза на своего первого помощника.

— Я все понимаю. — Эти слова дались не так просто, как хотелось бы. Лицо помрачнело еще больше. — Я все очень хорошо понимаю.

— Тогда какого черта, капитан, какого черта?! Что тебе сделала эта девчонка, что каждый раз на ее появление ты реагируешь как на всемирную катастрофу.

Рок засунул руки в карманы и исподлобья посмотрел на Великана. Пауза затягивалась. Но они и так понимали друг друга без слов. Капитану нечего было сказать, Великан знал, что ничего не услышит.

А что можно сказать, если он сам не понимал, почему она вызывает в нем такое раздражение. Просто вздорная баба, но не убивать же ее за это. Почему же тогда так хочется это сделать? Потому что появилась в самый неподходящий момент, если бы не она, сейчас уже плыли к дому. Нет, она конечно не специально... Но какого черта, кто ей позволил так с ним разговаривать!

— Ну так что, Рок, не знаешь, что сказать?

— Все было бы хорошо, если бы она молча слушала, что ей говорят и не выступала.

Лицо Великана растянула ехидная усмешка.

— Ну все понятно: нашему капитану просто не нравятся непокорные женщины.

— Ну да, ну да. А еще вашему капитану не нравиться, когда первые помощники лезут не в свое дело. — Он хмыкнул, устало прислоняясь к борту.

Великан развернулся было, чтобы уйти, но вспомнив что-то, остановился.

— А ты чего меня искал-то?

Да, и правда, зачем?

— Не помню. Все из головы вылетело из-за этой ...

— Плохо дело, капитан.

Бровь удивленно приподнялась. Великан ответил, не дожидаясь вопроса.

— Нельзя же так терять голову из-за женщины.

— Да иди ты, — беззлобно буркнул Рок.

* * *

Корабль — кусочек уверенности над бесконечной бездной неизвестности, а в нашем случае еще и рядом с ней. Граничные воды, в которых мы плавали, граничили неизвестно с чем. Границы как таковой не было, но даже я ее ощущала, стоило подплыть чуть ближе и воздух наполнялся напряжением, дышать становилось труднее, как высоко в горах. Корабль мгновенно отводили на безопасное расстояние. На мой вопрос, неужели никто так и не решил проверить, что же там есть, мне ответили не очень емко: решали, редко, но решали. Правда спустя какое-то время после таких решений обнаруживали корабль без единого человека на борту и следами мощного магического излучения.

Еще одна загадка — это цель путешествия. Никто не понимал расплывчатой фразы "для изучения аномальных явлений на границах". Поговаривали, что это просто повод, чтобы удалить капитана из столицы. И вроде как таким образом избавились не только от него. Почему, зачем, мне никто не объяснял, по простой причине: этого никто не знал. Великан всегда отшучивался: что это я проявляю такой интерес к капитану и с какой целью. Конечно я проявляю к нему интерес: предупрежден, значит защищен, так оно звучит, кажется? После того случая, одно воспоминание о его взгляде ввергало меня в оцепенение. Как так можно: просто смотреть и лишать человека воли, подавлять его? И кто знает, на что еще способен этот человек. Узнавать это мне не хотелось, поэтому я сосредоточилась на выяснении более безобидных вещей: что где на корабле находиться и для чего это нужно.

Ничего особенного узнать не удалось. Две палубы, нижняя заполнена запасами, защищенными, как сказал Лим, заклинанием сохранения и оборудованными местами для отдыха команды. Ну и верхняя палуба, более свободная, но, как я уже говорила, тоже с кой-каким грузом, и естественно с каютой капитана, моей каютой, временно. Так вот когда осматривать больше было нечего, а "Магические потоки" перестали восприниматься (Это наверное то же самое, что взять сейчас книгу по генной инженерии и самостоятельно пытаться вникнуть в тонкости этой науки. Толку не будет, как ни крути.), чтобы хоть чем-то себя занять, я терроризировала целителя. Ну не то, чтобы я ему совсем уж надоедала, просто он на какое-то время стал моим личным учителем. А учил он меня всему: начиная от истории государства, заканчивая наиболее распространенной и экзотической флорой и фауной. Назвать меня очень прилежной ученицей нельзя, большая часть полученной информации улетучивалась из головы уже через пару часов, зато у меня хотя бы складывалось представление об окружающем мире.

Матросы коротали время чуть иначе. День проходил в вялотекущих заботах о состоянии корабля и тех самых исследованиях, для которых они сюда и были направлены. Исследования заключались в том, что капитан ежедневно внимательно осматривал никак не меняющееся море и записывал свои наблюдения в журнал. Кое-кто иногда даже пытался поупражняться в фехтовании, но это происходило редко и как-то вяло А вечером после ужина всей командой уговаривали помощника повара, который отвечал за запасы, выдать еще одну бочку с вином. В ход шло все: лесть, угрозы, уговоры, шантаж. Естественно помощник повара был непреклонен, отвечая всегда одно и тоже: нам еще не один месяц плавать. Нет, при необходимости конечно нужные продукты "доставят", но при таком расстоянии это связано с определенным риском и неудобствами.

После того как, выдохшись и исчерпав все припасенные аргументы, Великан называл непреклонного Берта (того самого помощника повара) старым скрягой и говорил, что ему до лампочки (вольный перевод) на его разрешение, пытался вынести вожделенный бочонок. При этом Берт отходил с прохода, вальяжно подпирал спиной стеночку и говорил, что конечно, пусть берет, но всю последующую неделю рацион Великана будет урезан до корки хлеба и воды, и ему также до лампочки (вольный перевод) до того, как он протянет эту неделю. Бочка из рук Великана неохотно перекочевывала на свое законное место, а уязвленный до глубины души гигант, пожелав Берту и всей его родне жестокой смерти от жажды, побежденный возвращался на верхнюю палубу.

— Нет, ну так ведь и высохнуть можно! — сокрушался он.

— Не волнуйся, Великан, сохнуть тебе долго придется, — посочувствовала я, красноречиво оглядывая огромную фигуру.

Великан посмотрел на меня как на блоху, кусающую меховой тулуп. В том смысле, что мои слова ему, тоже что тулупу блошиный укус.

— Нет бы, что умное предложила, а то ...

— А что я могу предложить, интересно? Ну попросите Лима, чтобы он вам чего-нибудь намешал.

Лим, тихо стоявший рядом, отвернулся, чтобы спрятать улыбку. Великан бросил на него убийственный взгляд.

— Угу, мы уже просили.

— И?

— Что, и? — буркнул Великан. — Всю команду потом несколько дней расстройство желудка мучило. Если бы в тот момент до него было, убили бы.

— За что ты их, Лим?

— Я не специально, — сдерживая смех ответил целитель, — так получилось.

— Получилось у него, — даже по голосу было заметно, что еще живы воспоминания в голове Великана. — Скажи спасибо капитану.

Лим дал разъяснения, заметив мой вопросительный взгляд.

— Они хотели потом заставить меня выпить остатки этого ... варева. Но капитан не позволил, сказал, что мол сами виноваты, никто вас не заставлял. Один бы я с ними не справился. И чего они от меня ждали, я же целитель, а не винодел. — Такой искренний взгляд и недоуменное пожатие плечами.

— У меня идея. — Великан лукаво прищурился. — Одуванчик, ты должна постараться для общего дела.

Дурацкое прозвище! Спасибо Сэму.

— Мир, ты одна его еще не просила. Берт не сможет отказать женщине.

— Я?! Мне проблем и так хватает, так что уж простите.

— Мирослава... — пять пар глаз просительно уставились на меня: Великан, целитель (застенчивый, застенчивый, а выпить любит), Сэм, очень хорошо осведомленный о бережливости Берта, так как тоже является помощником повара, канонир Сэтт (зачем на исследовательском корабле канонир? А вдруг...) и матрос Торренс.

— Нет, нет, нет и еще раз нет. — Я была непреклонна. Не позволю себя втягивать в разные авантюры, я же потом окажусь крайней, с особой-то любовью ко мне капитана.

— Мы же поделимся.

Поделятся они, как же. Нет выпить то сейчас было бы можно, чуть-чуть или не чуть-чуть. Абсолютно все события последних дней к этому располагают. Легче от этого конечно не станет, но почему бы и нет. С Бертом мне общаться еще не приходилось, но всегда нужно с чего-то начинать.

— Давай, Одуванчик, иди. А мы тебя за это будем по мере сил от капитана защищать, когда он опять в плохом настроении будет.

— Эх, ну ладно. — И уже уходя добавила, — А насчет капитана, я запомнила.

Берт сидел рядом с вверенным ему хозяйством и что-то пересчитывал периодически указывая пальцем то на мешки, то на ящики, то на бочки и заносил несколько раз перепроверенные данные в тетрадочку.

— Берт, — неуверенно позвала я.

Он был также удивлен моему появлению, как я смущена целью своей миссии. Я не имела даже малейшего представления не только о том, как его уговорить, но и с чего в принципе начать. Он закрыл тетрадочку, отложил ее в сторону и, ожидая какого-то подвоха, спросил:

— Да?

— Не помешала? — резонный вопрос, особенно после того, как уже приперлась.

— Э-э-э, да нет.

Ценю в людях вежливость.

— Чем обязан? — так и не дождавшись от меня продолжения, спросил Берт.

— У меня к тебе дело, — лицо помощника повара при этих словах стало не просто удивленным, но и каким-то озадаченным. Думаю, дальше ходить вокруг да около не имеет смысла. — Понимаешь, ты ведь в курсе о том, что капитан ко мне не очень хорошо относиться?

Берт кивнул, все еще мало что понимая. Я продолжила.

— Я уже не надеюсь, что все это закончиться хорошо.

Берт хмыкнул, таким озверевшим капитана не видели уже давно, даже списывая его бешенство на плохое настроение. Так обращаться с женщинами он себе никогда не позволял, даже если эти женщины совершали куда более серьезные проступки, чем просто огрызнуться на выпад капитана. Но действия капитана не обсуждаются — на то он и капитан.

— Так вот мне пообещали по крайней мере не дать меня утопить.

— И?

— Но при одном условии. — Я замялась. Глупая все-таки была затея, зачем я только поддалась на их уговоры?

— Каком условии? — Берт начал понемногу догадываться, о чем говорила улыбка, расползающаяся на его лице.

— Я должна уговорить тебя расщедриться на целую бочку вина, — на одном дыхании выпалила я.

Не представляя, что делать дальше, решила дождаться хоть какой-то реакции. Берт, все еще широко улыбаясь, тоже чего-то ждал.

— Ну?

— Что, ну? — удивилась я.

— Как это, что? Уговаривай, — пояснил Берт.

— Э-э-э... — а я-то наивно полагала, что сказанного уже вполне достаточно. — А как?

Если бы можно было улыбнуться еще шире, помощник повара пожалуй так бы и поступил. На самом деле ежевечерние перепалки с командой были скорее игрой для обеих сторон: и для Берта, и для матросов. В этом бесконечно тянущемся безделье попытки обнаружить в бережливом Берте хоть каплю щедрости, было одним из немногих развлечений доступных команде. А уж как наслаждался Берт тем небольшим кусочком власти, который ему был доверен. За время путешествия на корабле не осталось человека, который бы не приходил к нему, чтобы просить практически о милости (чаще конечно требуют и угрожают, но такие попытки отсекаются сразу и на корню). Разве что капитан никогда не участвовал в этих развлечениях — несолидно как-то. Хотя, когда у Берта все-таки случались проблески человеколюбия, и очередной бочонок с вином перемещался из хранилища к радости матросов на палубу, капитан не отказывался от случая разделить небольшой праздник с командой.

Больше всего помощнику повара нравилось отказывать Великану. Просто потому, что он первый помощник капитана и второй человек на корабле. Просто потому, что никто другой не рискнул бы связываться с разъяренным гигантом. И потому, что у него в запасе всегда был козырь: Великан любил поесть, и только в его, Берта, власти урезать его в этом удовольствии под предлогом ограниченности запасов.

А сейчас, о чудо, к нему пришла их недавняя находка. Своеобразная конечно находка, на любителя. Во всех существующих мирах знают, женщина на корабле — плохая примета. А когда эта плохая примета еще и умудряется постоянно выводить из себя достаточно сдержанного капитана, то точно жди беды. А с другой стороны, последнее дело обращать внимание на предрассудки, когда плаваешь в граничных водах. Да, и это все мало имеет отношения к нему, интереснее другое, как она будет пытаться его убедить.

— Ты у меня спрашиваешь? — неподдельно изумился Берт.

— А у кого же мне спрашивать, — в ответ изумилась я, — уговорить же тебя нужно, а не кого-то другого.

Берт почесал голову, подумал-подумал и как-то не очень уверенно в своих словах предложил:

— Ну как женщины делают, надо наверное наговорить мне чего-нибудь приятного, поулыбаться там, пообещать чего-нибудь...

По выражению моего лица, которое медленно менялось не в лучшую сторону, Берт понял, что говорит что-то не то или не так, и замолчал.

— Может, обойдемся без лести и обещаний? Хотя, могу кое-что пообещать, — после небольших раздумий согласилась я. Правда шестое чувство мне подсказывало, что говорим мы о разных вещах.

Берт подтянул свой внушительный животик, который устало свешивался через ремень — вот что значит отвечать за припасы, никогда голодным не останешься. Он уже нарисовал себе картину трепетного девичьего тела, кокетливо прижимающегося к его внушительной фигуре, и томные нашептывания в самое ухо обещаний всех возможных удовольствий.

— Обещаю отдать свою долю выпивки. Просто от сердца отрываю. Честно-честно.

От такой неожиданности Берт просто опешил. Нет, а чего собственно он ожидал?

— Если ты нисколько не сочувствуешь моей печальной перспективе оказаться на дне моря от рук капитана, я конечно могу понять. Но отказать в помощи несчастной слабой женщине — это просто жестоко. Кстати, моя смерть будет от части и на твоей совести.