магия искусства, часть 1

— На, полечись немного. Сейчас сюда едет мэр, он звонил мне с утра. Там возникли какие-то проблемы с тобой и его дочерью, и он хочет во всем разобраться, а так же поговорить о деле.

— Отлично, — отозвался Касс, после чего залпом осушил свой стакан.

Ректор с восторгом посмотрел на то, как он сделал это и произнес.

— Таких студентов мне и не хватало на нашем художественном факультете. Лишь твоя племянница и ее друзья все еще напоминали мне о тех временах, когда я учился здесь. Тогда меня звали "Бездонный Эл", я думаю, тебе не стоит объяснять, за что.

— Не стоит, — усмехнулся Касс, — вы как-то выезжали к нам в деревню на практику, и там до сих пор ходят слухи про четырех студентах, которые ночью, напившись, попытались подоить быка. В итоге их четверых нашил в лесу. Бык спал рядом с ними и от него несло радонской текилой. И Большой Эл был главный в этой шайке.

— Да, были деньки. Мы рисовали, по-настоящему творили, не смотря ни на какие запреты, стили и моды. Мы были настоящими художниками, настоящими людьми... а теперь... все стали каким-то замкнутыми, мы погрузились в астрал с его обменом информацией и социальными сетями, новые заклинания, позволяющие вообще ничего не делать, и всю жизнь провести в кровати. Неужели это будущее нашего мира?

— Пока еще нет, ведь мы еще здесь, — сказал Касс, наполняя стаканы для нового захода.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и в нее влетел высокий человек, на вид того же возраста, что Нернийский. Только у него были более острые черты лица. Его нос был слегка с горбинкой, и напоминал птичий клюв. Глаза его быстро бегали, мгновенно оценивая, что происходит вокруг их обладателя. В два шага он оказался возле стола ректора, и его внимание тут же обратилось в сторону Касса.

— Так значит, ты и есть то самое дарование, которое свалилось к нам из глубин нашей страны и устроило настоящую попойку в нашем главном вузе страны?

— Да... — неуверенно произнес Касс, — а вы?..

— Ты не знаешь, кто я? — проревел посетитель, — я Нернен Ромус! Мэр столицы!

— А теперь я вижу сходство... — заметил Касс, смутно вспомнив Гедиону и то, как он указал ей на дверь.

Касс бросил быстрый взгляд в сторону ректора, в надежде, что тот окажет ему помощь, но тот в свою очередь сделал вид, что вообще не причем.

— Так, значит, пьянствуете? — повторил мэр Ромус.

— Да, — честно ответил Касс.

— А почему не позвали?

У Касса появилось чувство, что с ним случилось какое-то страшное де жа вю. Он изумленно посмотрел на мэра, после чего его взгляд перекочевал на ректора. И тут он заметил, как ректор постепенно все больше расплывается в широкой улыбке. Наконец он не выдержал и закатился громким смехом.

Касс снова посмотрел на мэра, но тот уже тоже хохотал, что было силы.

— Как мы его сейчас разыграли? — сказал Ромус, подойдя к Нернийскому и хлопнув его по плечу.

Ректор же в ответ протянул ему письмо, которое наколдовал Касса и сказал:

— Смотри, что он наколдовал, когда я задал ему тот же вопрос, а!

— Да, хороша работа, — усмехнулся Ромус, — мы такие же делали когда учились вместе. Вот это, "Эл", настоящий преемник нашей эпохи.

— И не говори.

— Ну вы даете! — воскликнул Касс, — так вы учились вместе.

— Он был в нашей четверке, — Нернийский кивнул в сторону мэра, — про которую в вашей деревне ходят россказни.

— Ого... — невольно вырвалось у Касса.

В этот момент взгляд Ромуса упал на полупустую бутылку Шаденской настойки.

— Ну что за люди, на гулянку не позвали, и сейчас без меня начали... что ж, Касс, рад что ты уже обустроился.

— Спасибо, — ответил на это Касс.

— Но ты же понимаешь ради чего всего это? Ты очень ценен. Мы, конечно не хотим на тебя давить, но ты уложишься в срок? И сможешь освоить заклинание за две недели.

— Четыре работы сделано. Как я знаю, сегодня у меня встреча с мастером Акривикусом.

— Да, еще будет кое-что в конце недели, это может тебе помочь, — добавил ректор, — так что смотри. Мы все еще можем перенести открытие на месяц.

— Нет, я справлюсь, — уверенно произнес Касс, — только если мне не будут особо мешать, — при этих словах он посмотрел на Ромуса.

— А, понимаю, что камень в мой огород. Ты про Гедиону?

— Именно.

— Она явилась ночью домой и начала орать, что тебя нужно выкинуть из института.

— Я догадывался об этом, — усмехнулся Касс.

— Она избалованная заноза в заднице, если честно. Я люблю ее, она моя дочь. Я даже воспользовался связями, чтобы пристроить ее сюда, — мрачно произнес Ромус, — но в ней нет ни таланта, ни ума, если честно. Вся в мать, та то же любит доставать меня в свободное от безделья время. На самом деле она не так уж и плоха, но слишком заносчива. Я не могу ей запретить доставать тебя, но могу разрешить тебе отбиваться от ее нападок, как хочешь.

Тут мэр немного задумался, усмехнулся, и сказал:

— И вот тебе предупреждение, именно так я познакомился с ее матерью, так что если не хочешь в ближайшее время обременять себя ответственностью, то советую быть осторожнее.

— Спасибо, — сказал Касс, потягивая настойку.

— Тебе вообще то пора, — заметил ректор с улыбкой, — занятия начнутся через пять минут, и Акривикус тебя уже ждет.

— Что ж... тогда я пойду... а это возьму с собой, — Касс схватил полный стакан настойки и выскочил из кабинета, оставив мэра и ректора допивать начатую бутылку.

Оказавшись снова в приемной, Касс столкнулся лицом к лицу с Залоей. Та удивленно посмотрела на его сияющее лицо, а затем на полный стакан в его руке.

— Выбирай, куда пойдем вечером, — сказал Касс ее, допив настойку и передавая ее пустой стакан, — я еще пока не покидаю это заведение, шоу только начинается!

И с этими словами он немного кривой походкой направился в сторону аудиторий.

Глава седьмая. Соперники.

В аудитории повисло молчание. Онея, которая только было расстроилась из-за того, что Касса выгнали из института на второй же день его пребывания здесь, озарилась довольной улыбкой. Остальные же с недоумением смотрели на вошедшего. Еронгул и Гедыона в свою очередь не могли скрыть своего недовольства, связанного с появлением Касса.

Касс же минуту осматривал всю эту замершую панораму. Он явно не понимал, что здесь происходит.

— Вы так смотрите на меня, будто на мне нет штанов, — произнес он немного растеряно, — это что, так?

И он с неуверенностью посмотрел на свои ноги, чтобы убедиться, что штаны нигде не потерялись, пока он шел от ректора в аудиторию. Успокоившись, что с его гардеробом все в порядке, Касс подошел к Акривикусу.

— Добрый день, извините за опоздание, — произнес он бодро.

Акривикус с изумлением посмотрел на студента, словно пытался понять, стоит ли перед ним простой оборванец или тот самый молодой человек, про которого ему рассказывали.

— Вы Касс? — неуверенно спросил Акривикус.

— Да, — с улыбкой ответил Касс, — рад знакомству с таким великим мастером.

— Что ж, — Акривикус мягко улыбнулся, как это делают старики, когда перед ними появляются юнцы, которых они готовы учить мудрости, накопленной за долгие годы жизни, — где-то так я вас себе и представлял.

Еронгул наконец смогла придти в себя. Она грозно посмотрела на Касса и произнесла:

— Раз вы пришли, то мы можем наконец-то продолжить урок. Правда я не уверена в том, что вы все еще учитесь здесь. Или вы все-таки пришли попрощаться со своими собутыльниками.

Когда она говорила последние слова, ее взгляд упал на Онею, которая все это время молча наблюдала за происходящим с торжествующей улыбкой на лице.

— Да нет, я все еще студента нашего славного института, — весело произнес Касс, — можете спросить у нашего замечательного ректора. Отличный мужик нужно сказать, с хорошим вкусом!

От этих слов глаза Еронгул раскрылись на столько, что некоторым показалось, будто они сейчас выпадут из орбит. Она не смогла ничего на это ответить. Такое поведение в ее понимании было просто невозможно.

Студенты так же были поражены. Они еще ни разу не видели, чтобы с Еронгул так разговаривали. Более всего их поражало то, что Касс делал это так легко и свободно, словно он вообще не понимал, что перед ним стоит человек, который за один учебный год обычно доводил до исключения из института от трех до десяти человек.

— Госпожа Еронгул права, — немного задумавшись сказал Акривикус, — нужно продолжать урок. Надеюсь, вы покажите нам, на что способны.

Эти слова были настоящим вызовом для Касса. Он сразу понял, что именно сейчас, по тому, что он сможет сделать на бумаге, его и будут оценивать эти признанные мастера. Он, больше не говоря лишних слов, направился к тому месту, где расположилась Онея и Риза. Рядом с ними он поставил мольберт, и уселся рядом с ними.

Увидев, что все интересное закончилось, студенты вернулись к своим работам и продолжили рисовать. Лишь Гедиона продолжила бросать в Касса свои злобные взгляды. Но Касс не обращал на них никакого внимания. Он произнес быстро заклинание, после чего на его мольберте появилась бумага, я радом с ним стул со всеми красками, кистями и карандашами, которые нужны были ему для работы. В следующий момент он уже погрузился в рисование натюрморта, который стоял перед ним.

Онея и Риза, как это обычно и происходило, так же начали построение натюрмортов, попутно беседуя о предстоящей поездке. В конце недели намечалась экскурсия в одно историческое место, но куда именно, от студентов скрывалось. Ректор любил удивлять своих подопечных выбором мест, которые они должны посетить, чтобы раскрыть свои творческие способности. Обычно он выбирал места, где работали великие мастера живописи, чтобы студенты могли погрузиться в атмосферу их жизни и познать, что действительно может толкнуть к созданию настоящих шедевров.

Как водится, в таких поездках студенты первый день слушали лекции, а потом рисовали на местности. И все знали, что так же в этих поездках проходили самые веселые и безбашенные сабантуи. Учащиеся чувствовали, как контроль преподавателей за ними ослабевает, и позволяли творить себе самые смелые и безумные вещи. Некоторых после такого сразу же отчисляли по возвращении в столицу.

Неожиданно Риза посмотрела в сторону Касса и спросила:

— Интересно, во что превратиться эта поездка, если поедет Касс.

Онея сама думала об этом. Она опасалась, что в таких условиях он действительно дойдет до того, что его исключат. Ей этого крайне не хотелось. Не смотря на то, что Касс был здесь всего лишь второй день, он уже смог устроить самую веселую ночь в общежитии и сделать так, чтобы у Еронгул не было слов, с помощью которых она могла бы унизить студента. К тому же он просто умел быстро расположить к себе людей, и спустя пять минут общения уже казалось, что ты знаешь этого человека всю жизнь и что он твой самый лучший друг.

— Не знаю, — ответила Онея, — но боюсь, нам придется приглядывать за ним.

— Это само собой, — усмехнулась Риза, — лишь бы ректор не увидел его во всей красе, как это было с ним ночью. Тогда Касса уже ничто не спасет.

В этот момент Касс отодвинулся от мольберта. Тогда девушки увидели, что все его руки уже были в краске, а глаза светились детской радостью. Он немного тяжело дышал, словно ему пришлось долго бежать. Его взгляд медленно перешел от работы к ним, и тут же снова стал прежним.

— Ну как у вас продвигается? — спросил он.

— Да вот, сейчас думаем усиливать цвет, — ответила Риза, — а у тебя как?

— Нужно покурить, немного подумать, — ответил Касс, — мне кажется, что чего-то не хватает, а так в принципе можно заканчивать.

Онея и Риза удивленно посмотрели на него. В следующий момент они встали со своих мест и подошли к его мольберту, чтобы посмотреть, на каком этапе находится его работа. К своему удивлению они обнаружили, что его работа практически полностью завершена. На бумаге, которая совсем недавно была абсолютно белой, был изображен замечательный натюрморт. Предметы на нем гармонично смотрелись рядом друг с другом, они сверкали своими яркими цветами и бликами, создавая между собой какое-то дивное пространство. Их объемность усиливала темная драпировка, по который шел восточный узор. Касс превратил этот узор в блестящие звезды, скопление которых создало удивительную галактику, переливающуюся от изумрудно-зеленого к мягко-охристому цвету. Все это смотрелось потрясающе, не смотря на то, что особой детализацией и проработкой деталей этот натюрморт не отличался.

— Изумительно... — выдохнула Риза, — и ты еще что-то хочешь здесь доделать?

— Да, — ответил Касс, — только пока не знаю, что именно...

Тут его взгляд упал в ту сторону, где сидела Гедиона. Он прекрасно видел, что она рисовала. Так же ему было видно, что рисует парень в очках, сидящий рядом с ней и с которым она о чем-то увлеченно беседовала, время от времени поглядывая на Касса. Это был высокий худощавый парень с короткими темными волосами. Когда он поворачивался в сторону Гедионы, его очки отбрасывали блики прямо в глаза Касса. Было видно, что этому парню не особо приятен разговор с Гедионой, но и отделаться от нее он не мог.

Работа этого парня уже была сделана на половину, не смотря на то, что остальные еще только открывали краски.

— А кто этот парень? — спросил Касс.

— О, это Алексор, — ответила слегка мечтательно Риза.

— Как проникновенно, — усмехнулся Касс.

— Не обращай внимания, — буркнула Онея, — она с первого курса на него так смотрит, хотя он странный довольно парень.

— В смысле? — не понял Касс, — конечно, раз он общается с Гедионой, уже можно понять, что он не самый приятный человек, но можжет он просто заботится об умственно отсталых, пытается помочь обществу и перевоспитать ее?

— Нет, — покачала головой Онея, — он выскочка, хотя некоторые считают его высокомерие оправданным. Он здесь считается первым по живописи. С самого начала обошел старшекурсников по умению и быстроте своих работ. Акривикус и Еноргун его постоянно хвалят и высоко ценят. Он много рисует дома, но, по-моему, это скорее только из-за того, что у него нет друзей и больше ему нечем заняться.

— И все же его работа, по крайней мере эта, не совсем правильная... — задумчиво произнес Касс.

Неожиданно Алексор повернулся в сторону Касса. В его взгляде не было ничего хорошего. Гедиона так же посмотрела на Касса. Она явно ждала, что будет дальше, предвкушая грядущий разговор.

— Ты хочешь мне что-то сказать, парень из деревни? — гордо спросил Алексор.

— Да, нет, просто смотрю на твою работу.

— И все же ты что-то хотел сказать на счет нее, — на удивление спокойно и хладнокровно произнес Алексор.

— Ну, ты хоть и сделал только половину, и я уверен, в конце бы ты сам это увидел и поправил бы, но у тебя слегка не правильно пошел цвет по кувшину. И вообще ты пока делаешь темновато, хотя у тебя в натуре преобладают светлые места...

— Это все?

— Да и вообще по гамме цветовой у тебя пока как-то скудно получается, в жизни цвета богаче и ярче. Ну... и... композиция у тебя слишком прямолинейная, предметы собраны в одном месте, и остальное пространство листа пустует, возможно придется обрезать работу, чтобы она выгоднее смотрелась.