Не было счастья, так несчастье помогло..

Кружка оказалась в рюкзаке спортсмена, и он, наклонившись над бассейном, аккуратно наполнил ее чистой водой.

Пригубил, сделал пару глотков и передал кружку Вере. Та отпила немного и отдала кружку Михе. Тот мне. Я Сергею. Пройдя по кругу, кружка вернулась в воду и теперь уже Сергей выпил половину и дал ее спортсмену. Тот допил, наполнил кружку и передал Вере.

Прямо священнодействие получилось!

Таким образом мы пускали кружку по кругу три раза, пока не поняли, что все напились до отвала. Крошка-бассейн был пуст, но ручеек постепенно заполнял его, а мы сидели и молча смотрели на это чудо.

Вода была очень вкусная, но ее было мало, совсем мало. Чтобы напоить всю нашу ораву, не хватит и десяти таких ручейков.

Вера сказала, что можно наполнить водой бутылки, которые она взяла с собой и кто то из нас отнесет их в лагерь. Этого количества хватит хотя бы на детей. А она, Вера, лично сама пока обратно возвращаться не собирается.

-Да я лучше тут, у воды останусь и помру, чем жить в том страшном месте с ужасными людьми, которые хотели сожрать моих собачек!— Верочку аж передернуло от эмоций!

Назад возвращаться не захотелось и мне. В лагере меня ничего не держало. От моей квартиры остались воспоминания, моя одежда, все вещи растащены, пошли в общее пользование и канули в общем котле.

Я не понимаю, почему надо было пускать в общее пользование личную одежду, но народ общим постановлением выдал, мол, из за того, что у многих шкафы пострадали и перевернулись, а в процессе постройки стен из мебели все перепуталось, нечего и нам с Верой иметь свое-персональное.

И плевать, что нам повезло и у нас вся мебель целая. Именно потому надо отнять и у нас, что бы никому завидно не было! И вообще — делиться надо! Делиться!

Вот и экспроприировали все что можно, в общий склад.

Моя кровать занята детишками. Как и Верина, кстати.

Так что все равно мы с Верой на полу спим, на огрызках какого то непонятного ковра. Так уж лучше спать на свежем воздухе, чем в той скученности и вони, которая стоит в лагере. Пусть тут даже захудалого коврика нет, под спину постелить, но во всяком случае, хотя бы дышать можно.

Но мужчины с нами не согласились.

— Надо вернуться. Отнести воду, взять необходимые нам вещи. Не думаю, что кто-то еще рискнет выйти за ограду на ночь глядя — Сергей был серьезен и даже хмур — спортсмену нужно вернуться к жене. Не морщись, ты на ней сам женился, тебя никто не заставлял!

-Хорошо, давайте сделаем так! Мы вернемся в лагерь, отнесем воду, соберем что сможем из вещей и позовем еще народ с нами. И постараемся забрать последних животных. Пока тупо не сожрали всех. А вы вдвоем— Миха обратился к Сергею и Вере— постарайтесь найти нам место для ночевки. И ждите нас тут, у ручейка. Мы вернемся перед закатом.

И мы пошли назад к лагерю, неся четыре наполненных чистой водой бутыли. Это была капля в море, но это уже было что то!

Добрались до лагеря, ориентируясь по вони. Когда снова пришлось преодолевать полосу отходов, я поняла, что этот чертов лагерь я вижу в последний раз и больше ни за какие коврижки в него не вернусь! Пусть лучше меня динозавр сожрет!

Перелезли через стену и застали дикий скандал. Хотя, чего там, застали, шум и крики были слышны далеко в лесу. Так что мы хорошо знали, во что сейчас влипнем.

Народ ожесточенно делил остатки воды, отнимая их друг у друга, кое кто уже размахивал ножами и вот-вот была готова пролиться первая кровь.

Спортсмен вытащил бутыли с водой из рюкзака и заорал— 'ВОДА! МЫ НАШЛИ ВОДУ!'

Народ, занятый своим делом, на вопли и внимания не обратил. Все продолжали орать, лупить друг друга и пинать детей, вопящих у взрослых под ногами.

Тогда спортсмен сунул в рот два пальца и свистнул, да так залихватски громко, что у меня в ушах зазвенело.

Никто из занятой сварой толпы даже внимания на свист не обратил. Орали, матерились, азартно колотили друг друга по чему попало.

Миха сморщился и хлопнул спортсмена по спине.

-Ты что, оглоушить хочешь? Пожар! ПОЖАР!

Народ, услышав страшное слово, резко прекратил вопли и драку и все стали лихорадочно оглядываться в поисках огня.

А наш спортсмен присел на корточки и подозвал к себе детишек. Я встала рядом с ним и мы стали наливать воду детишкам в стаканы и кружки, которые валялись тут же, под ногами. На детей ушли все четыре бутылки.

И тут взрослые сообразили, что никакого пожара нет, а происходит что-то совсем даже не то. Толпа увидела бутыли, резко сплотилась и двинулась на нас. Еще секунда и похоже что нас начнут убивать!.

-Э, э-э! Вы что это делаете? Что это вы тут дэлат собрались, а? А ну ка. быстро разошлись, дармоэды! Пошли по углам, крысы помоэчные!

Сквозь толпу, расталкивая всех локтями и раздавая удары кулаками, как ледокол сквозь льды, к нам протиснулась плотная. красная от злости женщина восточного типа.

Подошла к нам и повернулась лицом к толпе.Рядом с ней так же лицом к толпе встали молодые крепкие мужчины, очень похожие друг на друга и на женщину.

-Это вы что делаете, сукины дэти? Убить их захотели? Ах вы паразыты трусливые! Мало скандалили, да? Вашим дэтям воду принесли, а вы убивать лезете? А если так, то сейчас мои дэти вас будут убивать! А ну, шаг назад, дармоэды! — женщина вытащила из за спины огромный кухонный нож и замахнулась им на толпу — Я вам сэйчас покажу, как убивать надо! Парэжу на чебуреки! На шашлыки покрошу!

К моему удивлению, толпа шарахнулась и отодвинулась на пару шагов назад. Детишки притихли и собрались за нашими спинами.

Ситуация была какая то странная, неправильная. И не просто странная, она была какой то нечеловечески уродливой. Хотя голодная толпа еще та дрянь, если честно.

Но женщина уверенно двинулась вперед, размахивая ножом и повторяя: — А ну расходитесь! Пошли вон, шавки паршивые! Разошлись, быстро! Считаю до трех— кто не отойдет в свой угол, того пущу на суп! Сама зарэжу и освэжую!

И неожиданно народ затих, толпа развалилась, кто то истерически хихикнул и люди покорно разошлись по своим углам. Хотя и бухтели, конечно, не без этого.

Я была в шоке, если честно. Вроде же мы всего-то пару часов отсутствовали, ну максимум три часа прошло, не больше, а тут такие события!

И кто эта женщина? Не помню я ее. И парней ее не помню. Откуда они взялись? Никогда их не видела, хотя за годы жизни в этом доме я вроде всех соседей хотя бы лицо, да знаю!

Тут мои мысли прервала сама новоявленная 'королева' нашей колонии.

-Садитесь, вы наверно устали. Меня зовут Сирануш, это мои сыновья и племянники. Мы приехали в гости, утром в тот самый проклятый день, понимаешь, к дочке моей, она замуж за вашего парня собиралась. И вот теперь мы тут, а дочка с зятем там, на Земле осталась. Бедная моя, единственная доченька, сразу всей семьи лишилась! Без братской защиты осталась! Мама пропала, папа далеко! Вай, что поделать! Такова судьба неблагодарная! А вы воду нашли, да? Где? Почему так мало принесли?

-Мы в общем не надеялись воду найти, потому и мало бутылок взяли. -сказала я — да и ручеек там совсем крохотный, чтобы пятерым напиться, пришлось полчаса воду собирать. Но если есть этот ручеек, должна же быть еще вода. Мы вернулись принести попить детям. Возьмем кое-какие вещи, и снова уйдем. Еще бутылок возьмем, у меня были дома десятилитровые. Надо поискать, куда их в суете засунули.

-Я так понимаю, что в лагере вы больше не будете жить, правильно, да?

-Правильно, госпожа Сирануш. Зачем нам тут оставаться, нас никто не держит, ни у кого из нас, кроме спортсмена, нет тут близких — Миха внимательно смотрел на женщину— а оставаться тут, это значит объедать детишек. Они уже прозрачные совсем, посмотрите на них! А без детей у колонии нет будущего. Поэтому мы уйдем.

-Нет, не вы, а мы. Мы тоже уйдем. Нам с моими мальчиками тут делать нечего. И надо бы забрать детей. Вы же понимаете, да, что эти недоумки их через пару дней жрать начнут, да? Детей надо уводить! И не говорите мне, что в лесу опасно! Тут в лагере намного страшнее!

-Сирануш, там еще пара кроликов была, их что, уже сожрали?

— Нет, дорогая, их завтра скушать хотят. Их и последнюю кошку этой старушки. Она кстати, почему то умерла часа два назад. Я сама не видела, но говорят она споткнулась и ударилась, когда кошку последнюю отдать не хотела. Кричала, что кошка беременная. Животные в клетке сидят, около кухни. Там мой старший сын и три племянника караулят. Никто животных сегодня не тронет. А что, вам они зачем-то надо?

-Хорошо бы спасти их и заодно прихватить семена, которые Вера хранила. Они в ее шкафу, лежат, я знаю, где он стоит. Тут они просто пропадут, а уйдем отсюда, может и найдем место посадить их. Нам привычная пища понадобится.

-Так, дорогая, давай скажи твоей тете Сирануш, где этот шкаф с семенами, мы с мальчиками сходим, заберем. А вы собирайтесь, как стемнеет и все спать пойдут, нам надо уходить. Детей заберем столько, сколько сможем. Тех, кто с родителями и тех кто без. И немного еды я захвачу, у меня есть запас.

-Госпожа Сирануш, в лесу нам ночевать негде будет. — сказал Миха— Мы Веру и Сергея у ручейка оставили, но там спать просто негде.

-Вы за это не переживайте. Главное, уйти от этой вони и от этих поганых людишек. А где переночевать, это мы придумаем!

С этими словами Сирануш пошла в сторону кухни, попутно совершенно безжалостно распихивая ударами кулаков и локтей всех, кто подворачивался на ее дороге. Её сыновья защищали ее с боков и сзади.

Получился слаженный отряд, который просто сносил всех, попавших под ноги. На одного тщедушного мужчину, который не торопился сойти с ее пути, Сирануш мимоходом замахнулась ножом и наверно ударила бы, если бы мужичонка быстро не отскочил в сторону.

-А мадама то суровая какая! Аж жуть взяла! Эх, пойду я собираться и с женой поговорю. какая ни есть, а своя. Не оставлять же ее этим людоедам! — С этими словами наш спортсмен ушел в свой угол, откуда скоро стало раздаваться гневное шипение его супруги.

Мы с Михой тоже пошли собираться. Еле-еле, после серьезных поисков, я нашла в общей куче вещей свой спортивный костюм, свернутый в валик, свое полотенце и пару носков.

Достала из шкафа, с трудом открыв заколоченную кем то дверцу, игольницу с нитками и иголками, спицы для вязания и забрала аптечку.

Мимоходом удивилась тому факту, что хотя и угрожали все отнять и поделить, но дверцы моего шкафа просто заколотили и никто почти ничего моего не прихватизировал, быстро сняла с плечиков кофты и на полочке забрала упаковки нижнего белья.

Странно, неужели не заметили все эти вещи, когда шмонали все шкафы? Или кто-то мое добро себе решил приберечь? Ну да уже неважно сейчас!

Сложила все в рюкзак, сверху сунула 'пенку' в рулоне и в глубине шкафа увидела мыло. Взяла и его. Расческу, полотенце, сумочку с моими документами и мелочами сунула туда же.

Пошли с Михой к Вериному шкафу, около которого уже стояла Сирануш с сыновьями и племянниками.. На парнях были навьючены большие спортивные рюкзаки, забитые под завязку.

Я вытащила из шкафа Верину косметичку, сгребла все ее кремы в сумку, нашла расческу и щетку. И мелочи разные, вроде трусов и носков и прокладок.

Мужчины ухмылялись, а Сирануш одобрительно кивала головой, приговаривая— 'Бери, дорогая, бери, все надо!'

Так же коллективно сходили в Михин угол и обозленный Миха обнаружил, что остававшееся у него в собственности небольшое количество вещей уже растаскали шустрые соседи.

Тут уж парни Сирануш показали себя во всей красе! Миха и ребята пошли по соседям, и все, на что Миха показывал, тут же забиралось, а новые владельцы получали кто пинок куда попало, а кто бухтел, то и по морде.

Таким образом мы через час были уже собраны и готовы уходить. Сидеть в вонючем лагере до вечера никому не улыбалось. Оставалось прихватить клетку с животными и забрать детей. Хотя бы тех, кто помладше и кто первый кандидат в котел.

А то, что эта публика очень быстро перейдет к канннибализму, мы тогда практически не сомневались. Если им позволить, конечно.

Пока мы собирались, к нам подошли еще люди. Причем уже с грузом за плечами и с детишками на руках. Оказалось, не все хотели оставаться в лагере, ожидая 'у моря погоды'. Многие предпочли убраться куда подальше от уже не совсем адекватных, еще пару недель тому назад вполне интеллигентных вроде бы людей. А тут такой повод— часть активного народа уходит!

Людям до смерти надоело сидение в вонючем лагере под символической защитой стен из мебели. Надоело слушать трусливые разговоры о том, что в лесу очень страшно и что в незнакомой местности остаться в живых можно только вот так, спрятавшись и еле еле выживая.

Кроме безысходности и неадекватности, уходящих ужаснула внезапная смерть старой кошатницы и странное нежелание главных крикунов хоронить усопшую.

Люди и сами уже подумывали, как бы выбраться из этого кошмара, и искали подходящий случай.. А тут они увидели наши сборы и поняли, что вот она, возможность и пора рвать когти, унося исхудавшие остатки мяса на своих костях, пока их не пустили в котел добрые соотечественники. Их и их детей.

Среди тех, кто уходил с нами, была молодая мать с двумя малышами, двухлетним мальчиком и четырехмесячной девочкой. Она оказалась тут без мужа, который просто не успел в тот день вернуться домой. И теперь ей и ее детям ничего хорошего в лагере не светило.

Само собой, что по тихому уйти у нас не получилось. Остающиеся стали активно возмущаться и требовать оставить им все, что мы с собой решили забрать.

Мол, мы не имеем права оставлять людей в лагере ни с чем, это мол, негуманно!

Началась заварушка, уходящим пришлось помахать кулаками.

Клетку с животными мы отняли с боем, детей просто перекидывали через ограду уже перешедшим туда родителям и другим взрослым. Подростки перебрались сами, некоторым пришлось отпихиваться ногами от ошалевших остающихся.

Когда орущую от ужаса девочку лет десяти все же стянул обратно вниз в лагерь пожилой мужчина, в разбитых очках, со слюной в уголках рта, и стал оттаскивать ее подальше от стены, нашему спортсмену пришлось вмешаться.

После пары крепких затрещин дядька отпустил девочку, свалился на землю, но тут же вцепился в ногу спортсмена, с воем— 'Я хочу есть!'

Пришлось добавить ему еще раз, чтобы отцепить уже от спортсмена.

Рачительная Сирануш умудрилась забрать даже пару кастрюль и пачку спичечных коробков и зажигалок, спрятанных под одной из сковородок. Но она честно оставила на месте половину зажигалочного запаса.

Глобального мордобоя с остающимися не получилось. Уходили в основном все молодые, родители с малышами. и с ними же ушли дети и подростки, оставшиеся сиротами при переносе.

В лагере остались только люди постарше. Но даже при такой ситуации парням Сирануш и нашему спортсмену напоследок пришлось еще помахать кулаками, чтобы успокоить остающихся. И мы даже пообещали приносить им воду и по возможности еду.

Так, с горем пополам, с воем и криками за спиной, мы вышли на свободу. Честно, у меня лично было полное ощущение, что я вырвалась из застенков.