Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Да, моя мать родилась под светом Силаны, а отец вышел из объятий Темноты.
— УДИВИТЕЛЬНО. Я БЕХХЕРИД, ОКО-ВЗИРАЮЩЕЕ-ВО-ТЬМЕ, ОДИН ИЗ СТАРШИХ ЧАД ТЁМНОЙ МАТЕРИ. КАК ТВОЁ ИМЯ, МЕТИС?
Услышанное дало мне под дых, врезало коленом в лицо, и добило каблуком в висок. Я понял, куда мы попали.
— Бриан... ди"Аншвар. Бриан, сын Крогаса, сына Отурна из дома ди"Аншвар.
— ЧТО ЖЕ ТЫ ПОЗАБЫЛ ЗДЕСЬ, МЕТИС? ЧТО ТЫ ИЩЕШЬ В КРАЮ, В КОТОРОМ НИЧЕГО НЕТ?
— Я надеялся, что ты поведаешь мне об этом, о, великий! — Мне нужны были подтверждения, ибо исчерпывающими знаниями я не обладал.
— Я?
— Мы искали ответов, и пришли сюда. Мне кажется, это место даёт тебе то, что ты ищешь, и...
— СПРАШИВАЙ, И Я, ВОЗМЖНО, СНИЗОЙДУ ДО ОТВЕТОВ.
Я помедлил, собираясь с мыслями.
— Где... где мы находимся сейчас?
— ВО ВНЕШНИХ ПУСТОШАХ, РАЗУМЕЕТСЯ.
Как я и подумал услышав про "...один из старших чад Тёмной Матери...". Это Внешние Пустоши, пространство отделяющее мир под Луной от мира в Темноте. В анналах КГМ и даже в книгах моего отца и моего деда об этом месте сказано ничтожно мало. Не знаю, почему, возможно маги моего родного мира просто никогда не могли изучить Пустоши как следует, а для Упорствующих они, наоборот, являлись чем-то настолько обыденным, что не удостаивались подробного описания. Всё что я знал об этом месте, так это, что оно располагалось посередине, не имело известных границ, существовало по собственным, неустановленным пока что законам, и, что самое важное, в нём обитали старшие демоны Темноты. Её первые и самые что ни на есть родные дети. Одно из этих хтонических чудовищ, упоминавшихся лишь в самых древних мифах, уже почти забытых, возвышалось над нами чёрной горой и испепеляло взором красного ока.
Клянусь, его ненависть ко мне была столь сильна, что, не умей я абстрагироваться от чужих эмоций, то сам бы себя возненавидел. Даже полностью закрывшись от чужой ненависти, мне хотелось немедля убиться обо что-нибудь острое и твёрдое.
— Как же мы сюда угодили?
— МЕНЯ СПРАШИВАЕШЬ, МЕТИС? Я НЕ ЗНАЮ.
— Но, быть может, ты можешь подсказать нам, как отсюда выбраться?
Демонический великан молчал какое-то время. Не знаю, сколько это продолжалось, минуту, или год, чувство времени так и не вернулось и это здорово выводило меня из себя.
— МОГУ, — наконец снизошёл до ответа Беххерид, — НО НЕ ДАРОМ.
Слышу как трещит под моими ногами тонкий лёд.
— Я ПРОВЁЛ В ЭТИХ ПУСТОШАХ ВЕЧНОСТЬ, И ОНИ КРАЙНЕ УТОМИЛИ МЕНЯ СВОЕЙ... ОДНООБРАЗНОСТЬЮ. ПОСТЕПЕННО ДАЖЕ БИТВЫ С БРАТЬЯМИ ПЕРЕСТАЛИ ДОСТАВЛЯТЬ РАДОСТЬ. Я ИЗНЫВАЮ ОТ ТОСКИ, ПРОВАЛИВАЮСЬ В ГЛУБОКИЙ СОН НА ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ, А ПРОСЫПАЯСЬ, ВИЖУ, ЧТО НИЧТО НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ.
Я понимал, куда клонит эта громадина, и мне это совершенно не нравилось.
— Что же мне сделать, развлечь тебя, о, великий?
— РАЗВЛЕЧЬ МЕНЯ? Я МОГ БЫ РАЗВЛЕЧЬСЯ, ОТРЫВАЯ ТЕБЕ НОГИ, НО ЭТА РАДОСТЬ БЫЛА БЫ МИМОЛЁТНА. Я ЖЕ ХОЧУ РАЗВЛЕКАТЬСЯ ДОЛГО. В ОБМЕН НА МОЮ ПОМОЩЬ, МЕТИС, ТЫ ВОЗЬМЁШЬ МЕНЯ С СОБОЙ.
— Возьму с собой? Хм, а если я откажусь?
— ТОГДА МНЕ ПРИДЁТСЯ ДОВОЛЬСТВОВАТЬСЯ МАЛЫМ.
Пасть у Беххерида была устроена так, что все зубы в ней не помещались, и она походила на неизменный зловещий оскал. Произнося слова, демон расцеплял челюсти, и из-за них шли все эти громоподобные звуки. Глядя на них, я понимал, что совершенно не желаю бросать твари вызов.
— Видимо, у меня нет выбора.
— НЕ ЛГИ, ВЫБОР ЕСТЬ ВСЕГДА. СОГЛАШАЙСЯ ИЛИ ЗАГИБАЙСЯ!
Наверное, моё нынешнее тело не нуждалось в барабанных перепонках для того чтобы слышать, иначе бы эти перепонки лопнули от хохота, которым разразился великан.
Итак, каков же мой выбор? Быть съеденным здесь, либо же сговориться с этой горой ненависти и вернуться в Мескию, таща за собой абсолютного разрушителя? Возникали некоторые сомнения на счёт искренности демона. Исходя из того, что я читал в книгах деда и отца, получалось, что старшие демоны не имели права вредить пасынкам Тёмной Матери. Но то были лишь слова в чужих книгах, а надо мной нависал настоящий демон, и проверять правильность тех слов не хотелось. Возвращаясь к выбору, я понимал, что напрашивается первый вариант, лучше сдохнуть, чем преподнести родной стране... да что там стране, родному миру, такой подарок! А в том, что эта тварь начнёт крушить всё и вся, сомневаться не приходилось. Пожалуй, лишь корыстный интерес не позволял Беххериду прикончить нас с Себастиной немедля, он хотел пробраться в мир под Луной, где есть что ломать и кого убивать. С другой стороны, если нельзя взять силой, и страх не помощник, нужно попробовать справиться хитростью. Подыхать здесь мне ох как не улыбалось, а потому нужно было хотя бы узнать, что к чему и как это использовать?
— Я согласен, о, великий. Так как же мне вернуться обратно?
Демон отсмеялся и распростёр в стороны свои крылья
— ЛИШЬ ПРОЙДЯ ПУТЬ ДО КОНЦА. НЕЛЬЗЯ ВОЙТИ ВО ВНЕШНИЕ ПУСТОШИ И ВЫЙТИ ОБРАТНО С ТОЙ ЖЕ СТОРОНЫ. НИКАК НЕЛЬЗЯ. ТЕБЕ ПРИДЁТСЯ СТУПИТЬ ВО ЧРЕВО ТЕМНОТЫ, ЗАВЕРШИВ ПУТЬ, И ЛИШЬ ТОГДА ТЫ СМОЖЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ ОБРАТНО В ПУСТОШИ, ЧТОБЫ ОТПРАВИТЬСЯ В ПОДЛУННЫЙ МИР.
— Как мне попасть в Темноту?
— УЖЕ РЕШИЛСЯ?
— Да.
— БУДЬ ТЫ ИСТИННЫМ ЕЁ СЫНОМ, ИЛИ ЖЕ, ХОТЯ БЫ, ПАСЫНКОМ, ПУТЬ ОТКРЫЛСЯ БЫ ПЕРЕД ТОБОЙ, КАК ТОЛЬКО ТЫ ОКАЗАЛСЯ БЫ ВО ВНЕШНИХ ПУСТШАХ И ПОЖЕЛАЛ БЫ ИДТИ ДАЛЬШЕ. НО ТЫ РОДИЛСЯ ПОД СВЕТОМ ЛУНЫ И ЛИШЬ ТУДА ТЫ МОЖЕШЬ ПОЗВАТЬ КОГО-ТО ИЗВНЕ. МЕНЯ, НАПРИМЕР. ТАК ЧТО ПУТЬ В МИР В ТЕМНОТЕ ДЛЯ ТЕБЯ РАСПАХНУ Я.
— Ты, о, великий? Отсюда?
— ДА, Я! Я БЫЛ РОЖДЁН В НЕЙ И ИЗ НЕЁ Я ВЫШЕЛ! ПУСКАЙ НАМ БОЛЕЕ НЕ РАДЫ В ЕЁ МИРЕ, НО НАШЕ ПРАВО ЗВАТЬСЯ ЕЁ ДЕТЬМИ НИКТО НЕ МОЖЕТ У НАС ОТНЯТЬ!
Его ярость внезапно поднялась совершенно на новый уровень, хотя я мог бы поклясться, что такое невозможно.
— ИДИ. Я БУДУ ЖДАТЬ ТЕБЯ ЗДЕСЬ, И НЕ ЗАДЕРЖИВАЙСЯ!
— О, великий, беда в том, что я не знаю даже как попал во Внешние Пустоши и в первый-то раз. Как же мне попасть сюда вновь?
— Я ОТКРОЮ ТЕБЕ ПРОХОД ТУДА, ТЫ ВЫЙДЕШЬ В МИР В ТЕМНОТЕ, РАЗВЕРНЁШЬСЯ И ШАГНЁШЬ ОБРАТНО ЧЕРЕЗ ТОТ ЖЕ ПРОХОД. ДОСТАТОЧНО ЛИ ЭТО ПРОСТО ДЛЯ ТЕБЯ?
— Постараюсь ничего не перепутать, — покладисто ответил я.
— ТОГДА СТУПАЙ И ПОМНИ, ЧТО Я ЗДЕСЬ, И Я НЕ ЗАБУДУ О НАШЕМ УГОВОРЕ.
Ладонь великана погрузилась в белый песок, зачерпнула горсть величиной с бархан и стала ссыпать её обратно тонкой струйкой. Поток песчинок сворачивался спиралью, образовывая в воздухе большое окно, с клубящейся внутри темнотой, материальной и подвижной.
— Пора, как это говорится у людей, делать ноги.
— Никогда не понимала смысла этих слов, хозяин.
— Я тоже.
Присев на членистых ногах, я прыгнул.
Пряности, разлитые в воздухе, пряности, растущие из земли, пряности, текущие в руслах рек. Пряные чёрные травы, пряная вода, пряные плоды на невысоких чёрных деревцах. Они... эти плоды, были похожи на геркойские оливы, такие же сочные, с пикантным вкусом и твёрдой косточкой, но в то же время, совершенно необычные. Я никогда не пробовал этих пряностей, которые пропитывали весь мир вокруг меня, но мне они, определённо, нравились.
Мы с Себастиной расположились на крошечном холмике, среди душистой чёрной травы, под ветвями скрюченного деревца с жёсткими маленькими листьями. Они тоже были чёрными. Или казались мне таковыми. В этом мире всё было черно, но... даже не знаю. Та чернота хвастливо сверкала богатством тысячи оттенков и переливов, она не признавала себя бедной и не вгоняла в тоскливое уныние.
Чёрные плоды, висевшие средь чёрных листьев, оказались изысканным лакомством. Они пришлись мне по душе настолько сильно, что я пожалел о том, что некуда было спрятать косточки.
— Отдохнула?
— Я нисколько не устала, хозяин, это вы решили...
— Отдохнула. Идём.
То, что я изрядно потерял в скорости, совсем не печалило, приятно было вновь идти на родной паре ног, смотреть глазами, расположенными на голове, и не раздражаться тому, что хелицеры своевольно лезут изо рта. В мире Темноты ко мне вернулся утраченный было облик и, должен признать, это радовало. Хотя... вместе с ним вернулся и страх. Лишившись когтей, и прочного хитина, лишившись челюстей, ядовитых желёз, паутины, потеряв огромный рост, в конце концов, я невольно почувствовал себя более уязвимым, чем когда-либо прежде.
А вот Себастина нисколько не изменилась, оставаясь в костяной броне и при рогах, чему объяснений не находила.
И всё же, мир, который, по идее, обязан был тонуть в непроглядном мраке, не только являл взору многообразие оттенков того мрака, в нём жил и свет. Издали казавшиеся крошечными, сгустки красного, жёлтого, синего и сиреневого цветов, плавали в небе. Свету они давали мало, но даже их бледные попытки казались чем-то великолепным, на фоне всевластной темноты.
Мы шли по широкой дороге, которая тянулась средь поросших травами холмов и оврагов, насколько хватало взора. Ни солнце, ни луна не всходили на беззвёздный небосвод, но то, что в этом мире жила тьма, которую можно было понять, то, что в этом мире жил пряный ветер и были звуки, внушало надежду. В отличие от Внешних Пустошей, в которых обреталось только три вещи: чёрный цвет, белый цвет, и тишина.
Я смог напиться из широкого ручья, который являлся частью оросительной системы. Чуть в стороне от дороги были разбиты поля. Ровные грядки, очищенные от диких трав, высокие кусты со зреющими плодами на них — нечто подобное томатам, только чёрным, как нетрудно догадаться. Сорвав один из плодов, я надкусил гладкую кожицу, и по подбородку потекла прохладная влага. Под упругой оболочкой из шкурки и мякоти крылся сок с плавающими в нём семенами. Вкус имел собственный пряный оттенок, отличный от вкуса "оливок", в меру солёный и освежающий.
— Попробуй.
— Я чувствую вкус на вашем языке, хозяин.
— Но у твоего тела есть собственные нужды.
— С тех пор, как мы покинули мир под Луной, я чувствовала лишь жажду, но сейчас и её не осталось. Меня насыщает... я думаю, что меня насыщает воздух, хозяин.
— Эво как. А вот мне воздуха маловато.
Немного посыпав голову пеплом в раскаянии за то, что ворую плоды чужого труда, я запасся новым лакомством, и отправился дальше. Странная, наверное, была картина, голый мужчина, шагающий по дороге в непроглядную ночь, попутно насыщаясь украденной пищей. Но до поры зрителей вокруг не было.
— Кто-то летит, хозяин.
— Да, я чувствую неких носителей разума.
Вскоре хлопки крыльев стали слышны очень громко и нас обдало ветром когда, подняв с дороги тёмную пыль, на землю опустилось нечто вроде гигантского стервятника, чья голова имена четыре глаза и была одета в блестящую чешую. Тварь раззявила клюв, полный кривых зубов и издала премерзкий крик, но тот, кто сидел на её спине, дёрнул за поводья и летун немедля заткнулся. По вытянутому крылу спустились двое, мужчина-тэнкрис и следовавшая за ним по пятам дракулина в костяной броне.
Первый увиденный мной в этом мире сородич был облачён в хламиду из чёрной ткани, подпоясанную тонким светящимся пояском неизвестного мне материала, и в сандалии с тонкими шнурками. На пояске его висели богато украшенные опалами ножны с коротким широким клинком. Чёрные волосы незнакомца пружинили при ходьбе, будучи завиты в аккуратные локоны, глаза его сверкали рубиновыми отблесками, а длинные клыки мягко светились перламутром. Третий Упорствующий, встреченный мной в этой жизни.
— Слуги расторопные донесли, прося прощения нижайше, про то, что незнакомец рода выше них безмерно на грядки наши вторгся, и гнать его они не смели, — произнёс он на древнем тэнкриском.
Я покрутил в пальцах последний оставшийся плод, растягивая время, чтобы сформулировать ответ. Язык тэнкрисов, первая речь, услышанная миром под Луной, настолько сложная и запутанная, что даже в Мескии им идеально владели лишь в императорской династии и в старших семьях четырёх кланов. Гораздо лучше с этим обстояло дело в Ингре, там знание языка предков являлось делом чести и ингрийские таны относились к этому намного щепетильнее.
— Сие моя вина пред вами, добрый тан, и, чувствуя всю горечь своего поступка, вам извиненья приношу, раскаиваюсь в глубине поклона. — Я слегка поклонился.
— Право не стоит даже говорить о таких мелочах, о, прекрасный незнакомец! Кто ты, и откуда здесь появился?
"Прекрасный незнакомец"? Разные эпитеты я слышал в свой адрес за всю жизнь, некоторые даже были не очень оскорбительными, но прекрасным незнакомцем меня называли впервые.
— Моё имя Бриан... ди"Аншвар, да, надо привыкать... Бриан ди"Аншвар.
— Ди"Аншвар? — повторил он. — Должно быть, ты из Талогара?
— Должно быть, — не стал спорить я.
— Как интересно! Моё имя Талио ди"Локойн. Есть ли у тебя куда пойти?
— У меня нет даже того, чем я мог бы прикрыться, а за едой приходится лезть на чужие грядки, — рассмеялся я.
— Тогда мой долг пригласить тебя в гости!
Его эмоциональный фон соответствовал широкой улыбке. Вот уж не представляю почему, но нежданный знакомец был мне рад.
Демонический зверь вскрикнул, когда мы с Себастиной поднимались по его крылу к длинному седлу. Талио пригласил меня устраиваться сразу за ним, дракулины сели за мной.
— Обхвати меня за талию покрепче, тан ди"Аншвар, Форорахха летает быстро и любит закладывать лихие виражи!
Тяжело взмахивая крыльями, летун стал подбрасывать себя всё выше и выше в воздух, после чего полетел... непонятно куда. В этом мире если и были какие-то географические ориентиры, то я их не знал.
Полёт предоставил отличную возможность изучить небесные огни этого мира, но всё оказалось довольно банально и очевидно как только мы пролетели мимо одного из них — ярко-зелённого сгустка света, в центре которого находился большой застеклённый фонарь.
— Это поделки магов?
— Да, наши черноусты выпустили множество летучих светил в прошлый год восшествие башэнского принца на престол! Через три года он вновь пробудится чтобы занять свой трон, и они выпустят ещё больше светил вместо погасших и упавших! А как в Талогаре празднуют восшествие вашего принца?
Если б я знал!
— Устраивают фейерверки и танцы!
— Фейерверки?
— Эм... наполняют небеса взрывающимися красочными огнями!
— Восхитительно! Так нетипично для талогарцев! Вы все обычно такие мрачные и суровые! Не обижайся на меня, прекрасный тан, прошу тебя!
— Даже и не думал! По сути, ты прав! — Начать обращаться к нему на "ты" показалось мне верным решением, раз уж мой новый друг позволял себе это так просто.
— Жалко, я не был на церемонии празднования в Талогаре в начале этого цикла! Но в начале следующего точно буду!
Церемония празднования. Да, я знал, что это такое. Если моё представление о системе власти в этом мире всё ещё хранило актуальность, то можно было сказать, что вместо порядка в головах Упорствующих царил полный бардак, иначе как бы они выдумали такое? Двенадцать правителей, двенадцать бессмертных принцев, равно приближённых к самой Темноте, каждый из которых пробуждался в начале года и засыпал в его года на следующие одиннадцать лет, чтобы потом вновь пробудиться и вновь править один год. Власть принцев считалась абсолютной в каждом уголке этого мироздания, но только на год, после чего они передавали свои обязанности следующим по счёту правителям. Двенадцать голов на одной паре плеч, каждая из которых мыслит по-своему. Идиотизм.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |