Длинная Серебряная Ложка (Часть 1)

— Нет... просто я... нет, не всегда.

"Только по нечетным дням," мысленно добавил он.

— В наших краях подобная неосторожность не доведет вас до добра! — буквально выкрикнул граф, но тут же смягчился и добавил. — Спросите хотя бы юного Штайнберга, какую инфекцию можно занести таким путем. Впрочем, хороший отдых вернет вам внимательность. Пойдемте.

Взяв фонарь, он поманил Уолтера, который последовал за хозяином, крепко прижимая к груди злополучный багаж.

Комната, отведенная для гостя, была внушительных размеров помещением. Зато мебель казалась ветхой до крайности — того и гляди, рассыпется от одного касания, как рукоять топора в сказке про зачарованного дровосека, который вступил в хоровод эльфов и остался там на сотни лет. Полог кровати провисал под тяжестью гнездившейся на нем моли. Стены были затянуты гобеленами, изображавшими, как водится, охоту на единорога.

— Здесь нет ни одного зеркала! — воскликнул Уолтер, пытливо глядя на графа. Тот смешался.

— Да, их здесь и правда нет. Потому что... потому что глядеться в зеркало — гордыню тешить. А в нашем замке придерживаются строгих правил.

— Но как же мне бриться?

— Если хотите, я могу помочь.

Представив, как вампир тянется к его горлу бритвой, англичанин невольно вздрогнул.

— Ничего не бойтесь. Вы в полной безопасности, — успокоил ему граф. — А чтобы вам спалось спокойнее, я вас тут закрою.

Прежде чем Уолтер успел возразить, фон Лютценземмерн захлопнул дверь и запер ее на несколько оборотов. Теперь и вправду гость будет в безопасности. И он, и все остальные. Не обращая внимания на крики англичанина, аристократ вернулся к себе в кабинет. Там он задержался у окна и долго слушал, как благодарные волки пели ему серенады.

ГЛАВА 5

В тихой карпатской ночи было что-то тревожное, и даже птицы кричали здесь по-особому — мрачно и зловеще, как будто специально репетировали для будущего фильма ужасов.

Волки, казалось, подобрались совсем близко к замку, и не сводили глаз с окна Уолтера — ну а вдруг тому захочется выйти погулять, авось ужин перепадет. Но было в этой ночи нечто еще более таинственное. И вздумай молодой человек подойти к окну и взглянуть вниз, то увидел бы весьма странную картину.

А внизу, легкие и невесомые, как нимфы сотканные из лунного света, шли две девушки. Но странным был даже не их ночной променад, потому что не можем же мы осуждать девиц за то, что они вышли подышать свежим воздухом или полюбоваться на звезды? Странной была стремянка, которую они волокли из сарая. Хотя нет, стремянка тоже была обычная — деревянная и не особенно устойчивая.

Они подтащили ее к стене и задумчиво уставились на получившуюся композицию.

— Ну что, полезай, Эвике, — неуверенно проговорила темноволосая, хотя, как доказал д'Артаньян, ночью все кошки серы.

— Только после вас, фроляйн.

Они вновь посмотрели наверх, на окна комнаты, где сейчас спал их гость.

— Может, не надо?

— Но это же была ваша идея, фроляйн, — резонно заметила другая девушка. — К тому же, у нас есть Цель.

— А, ну да, точно, Цель. А ты уверена, что Цель стоит того, чтобы столкнуться с этим сумасшедшим?

— Почему сумасшедшим? Мы его даже не видели!

— А ты всерьез считаешь человека, приехавшего в Замок перед Балом — здравомыслящим? Может быть, он считает себя Наполеоном или слушает то, что ему нашептывают черти, или читает Карла Маркса, или...

— Он приехал с Запада, — серьезно сказала Эвике.

— С Запада... И?

— Она тоже уехала на Запад! Возможно, он знает, где Она, и может помочь найти Ее.

Гизела решила не уточнять, что Запад — это не название соседней деревни, и что Она может быть как в Будапеште, так и в Брюсселе. Это несколько затрудняет поиски. Расширяет, так сказать, их диапазон. Вплоть до Североамериканских Штатов.

— Хорошо, — согласилась наконец она. — В конце концов, мы всегда сможем использовать его... для других целей.

Девушки решительно полезли вверх, стараясь не наступать при этом на длинные подолы платьев, совершенно не предназначенные для альпинизма. И, как задача-максимум, не навернуться с шаткой лестницы.

* * *

"Когда я наконец сорвал голос от криков и отбил кулаки о дубовую дверь," — написал Уолтер впоследствии, "Я заполз в кровать и заснул. Да, заснул, это я знаю точно, но вот проснулся ли потом? Или же это было продолжением сна, но таким реальным, что от этого становилось только страшнее? Сначала я услышал тихие голоса, доносившиеся снаружи. Они были похожи на звон тоненьких серебряных колокольчиков или весенний ручеек, журчащий высоко в горах... но все же это были голоса. Как бы я не прислушивался, я не смог разобрать ни слова. Потом голоса стихли, но я уже не мог унять бешено стучащее сердце, и теперь вздрагивал от каждого звука. Я хотел подойти к окну и посмотреть, что же происходит внизу, но какая-то неведомая сила будто приковала меня к постели."

И тут появились они. Хотя нет, сначала появились голоса, и Уолтер смог разобрать слова "щеколда" и "ах-черт-застряла", но потом они все же появились — вместе с лунным светом и прохладным ночным воздухом они вплыли в комнату, и ему показалось, будто их ноги не касались пола. Правда ему многое могло показаться, потому что глаз он почти не открывал, стараясь одновременно прикинуться спящим, нащупать под подушкой распятие и наблюдать за девушками.

А они смотрели на него, легко улыбаясь и о чем-то перешептываясь.

— Идите, вы первая, — произнесла та девушка, которая стояла чуть позади. В приглушенном ночном свете ее волосы отливали темным золотом, а тени так падали на лицо, что придавали ему лукавое выражение. Или дело было не в тенях?

Другая была полной ее противоположностью — худая, с бледной кожей, ярко-очерченными алыми губами и в легком белом платье, она казалась пришелицей из потустороннего мира.

— Он спит. Он так мил, — улыбнулась она, и ее белоснежные опасно зубы блеснули.— Стоит ли будить его?

Девушка наклонилась над ним совсем близко и помахала рукой перед закрытыми глазами. Уолтер прикинулся трупом.

— Нет, ведь мы пришли сюда не за этим.

Рыжеволосая красавица деловито прошлась по комнате и остановилась около кровати, где лежал его растерзанный саквояж. Повисла тишина, и Уолтер решился приоткрыть глаз. Один. Незаметно. К немалому его удивлению, девушки не обратили на это ни малейшего внимания — они были полностью поглощены изучением его вещей.

— Ох, сколько всего! У него наверняка денег куры не клюют, — произнесла рыжеволосая. — И костюм неплохой, явно не у старьевщика покупал.

— Вот — документы! Смотри... Англия!

— Это где?

— Это далеко.

— Человек, приехавший издалека, наверняка богат, — первая девушка сделала соответствующий какой-то внутренней логике вывод.

— А значит...

Что это значит, Уолтер понять не успел. Потому что следующие события произошли практически одновременно:

Дверь его комнаты резко распахнулись и голос, принадлежащий графу (а путем некоторых логических умозаключений Уолтер предположил, что и сам граф был неподалеку), грозно выкрикнул:

— Прочь! Прочь от него!

Девушки разом ойкнули, и та, что с интересом изучала его документы, постаралась незаметненько закрыть саквояж и запихнуть его под кровать, но не успела.

— Не смейте приближаться к нему! — гремел хозяин замка.

Уолтер все еще притворялся спящим, но готов был поспорить, что лицо его перекошено гневом, а глаза пылают адским пламенем. Одна из девушек громко вскрикнула — должно быть, граф схватил ее за руку и потащил вон из комнаты. Вторая, виновато склонив голову, последовала за ними.

Дверь захлопнулась с такой силой, что небольшой кусок деревянной обивки отвалился, а с потолка посыпалась штукатурка. Пробудившаяся моль в панике заметалась по комнате.

Они не ушли далеко — даже через стену юноша мог слышать, как бушевал хозяин. Голос его был подобен раскатам грома; он то громко кричал на девушек, а то и вовсе зловеще шипел. Англичанин невольно пожалел бедняжек. С какими бы противоестественными целями они не проникли в его спальню, а все же не заслуживали той страшной кары, которую, безусловно, придумает для них вампир. Уолтер уже представил бедняжек в подземелье, обнаженных и в кандалах, а так же графа, который нависает над ними с бичом. Даже суккуб не вынесет такого обращения. А в том, что его навестили два суккуба, Уолтер давно уже не сомневался.

Терзаемый любопытством, мистер Стивенс приблизился к двери и прислушался.

— Я же запретил вам заходить сюда! Как вы посмели?!

— Мы всего лишь хотели... — дальше девица перешла на шепот, и он не смог разобрать, чего же от него хотели эти инфернальные создания. Но уж наверное не написать стихи в альбом.

— Да, раз он живет здесь, то должна же от него быть хоть какая-то польза, — вступила другая девушка. Кажется та, что с рыжими волосами.

— Этот человек — мой гость. Я запрещаю вам даже думать о том, чтобы... — опять тихо.

— А ты думаешь только о нем, и совсем не думаешь о нас, — раздался обиженный девичий голос. — Мы так голодаем, почему не... использовать гостя в своих интересах?

— Как будто я не понимаю, что такое голод! Но скоро все изменится.

— Скоро, скоро... А сегодня, что, совсем ничего для нас нет?

— Неужели вы думали, что я мог забыть о вас? — голос графа потеплел. — Как же, есть у меня кое-что...

Уолтер весь превратился в слух. За дверью послышался шорох и шаги, а потом девушки радостно взвизгнули.

— Спасибо, папочка, ты самый лучший! — воскликнула одна их них. — Эвике, бери мешок. Потащили!

Так, зачем вампирами мешок? Хотя их, скорее, интересует его содержимое. Воображение услужливо дорисовало картину — мешок извивался, вырывался и жалобно стонал.

Юноша почувствовал, что его бьет крупная дрожь. И только потом, когда шаги обитателей замка слышались все дальше и дальше, он позволил себе упасть в долгожданный обморок.

* * *

Фроляйн Лайд не помнила, как в ту ночь ушла из больницы, промчалась по улице, залитой желтым, лихорадочным светом фонарей, и вернулась домой — вернее, в полуподвальный этаж, где снимала комнатенку с крохотным окошком, через которое так удобно наблюдать за эволюцией в мире обуви.

Твари богомерзкие, ну когда же они отвяжутся? И ведь никак с ними не совладаешь! Можно только затаить дыхание, надеясь, что они пройдут мимо. В последнее время она чувствовала себя пешкой, упавшей с доски и закатившейся под стол. Но даже здесь они до нее добрались! Из-за них она потеряла все — свой дом, свою семью, и свою любовь — а им, видать, и этого мало. Как же она их ненавидела! Но еще больше она ненавидела себя.

— Ваша пациентка назвалась вампиром! — забыв про приличия, выкрикнула сиделка, как только получила разрешение войти в кабинет. Доктор удивленно посмотрел на девушку, обычно спокойную как огурец, после чего забарабанил костяшками пальцев по френологическому макету головы.

— Занятно. Хотя это многое объясняет. Например, почему она спит, свесившись с кровати головой вниз. Так ведь делают летучие мыши! Возможно, вы слышали, что согласно народным поверьям, вампиры превращаются в нетопырей?

Сглотнув, фроляйн Лайд кивнула. Уж она-то про это не только слышала.

— Удивительно, как быстро вам удалось ее разговорить. Мои вопросы пациентка все больше игнорировала. Зато теперь дело в шляпе — вам нужно просто убедить ее, что на самом деле вампиров не существует.

— Мне ее убедить? — выдохнула сиделка. Если дело и было в шляпе, то не иначе как в дурацком колпаке. Пожалуй, так глупо она себя не чувствовала никогда.

— Ну а кому еще? Очевидно, что вам она доверяет. Вы и должны вразумить бедняжку. Объяснить ей, что стыдно барышне, живущей в нашем просвещенном столетии, верить в такие замшелые предрассудки. Вампиры, ха! — утробно расхохотался доктор Ратманн. — Или еще лучше — сходите-ка в церковную лавку и принесите... чего они там боятся в сказках?... Скажем, парочку распятий, бутылку освященной воды, медальон Святого Христофора. Покажите нашей больной эти предметы, а когда ее кожа не позеленеет или что там должно произойти, девица осознает свое заблуждение. Даже обидно, что так скоро придется ее выписывать...

Сиделка побледнела настолько, что веснушки чернели на фоне абсолютно белой кожи, словно неподалеку разорвалась бочка с порохом.

— Прошу прощения, герр доктор, но я больше не могу ее видеть. Пусть ею займется кто-нибудь из дневных сиделок.

— Что вы, фроляйн, днем она спит прямо таки мертвым сном, — сострил главный врач.

— Все равно. Если нужно скрутить кого-то из буйных, я рада стараться, а разговоры — уж увольте. Из меня плохая собеседница. Я давно в этом убедилась.

— Уволить-то вас я всегда успею, — отозвался доктор, задумчиво почесывая макет за ухом, — Другое дело, кто вас примет на службу без рекомендаций? Хотя если вы сомневаетесь в своих профессиональных способностях, то можете прямо сейчас сдать униформу и идти домой.

Это было бы самой разумной идеей, но усилием воли фроляйн Лайд заставила себе усидеть на месте. На самом деле, перемещение из точки А в точку Б ничего не изменит. Как у известного персонажа Мильтона, ад в ней самой. Никуда от этого не денешься. Ведь не вывернешься наизнанку, чтобы ад оказался снаружи, а не внутри. Она полностью заслужила, чтобы с ней произошла этакая гадость. За ее трусость. За ее предательство. Поделом вору мука, поделом разбойнику кнут.

До сих пор проблема вампиризма по-настоящему остро вставала перед ней где-то раз в неделю. Теперь же придется думать и разговаривать про упырей каждую ночь, пока она по капле не выдавит безумие из головы той девчонки... Может, пора потребовать прибавку к жалованью?

— Я передумала, — сказала сиделка, и суровость доктора сменилась обычным добродушием. — Тотчас же пойду к ней. Только давайте повременим с четками и святой водой. Я слышала, что люди бывают экзальтированны настолько, что на их телах сами собой проступают раны. Взять, к примеру, стигматы. Если наша пациентка действительно верит, что она вампир, то может почувствовать боль из-за этого самовнушения. Вы же не хотите объяснять ее опекунам, почему у нее на лбу ожог в форме креста. Чего доброго, решат будто мы ее нарочно обожгли.

— А ведь вы правы, фроляйн! Далеко пойдете, — похвалил ее доктор Ратманн. — Тем более, что мы уже почти месяц никого нарочно не обжигали... Что вы так на меня смотрите? Между прочим, проверенная методика. Пациенту сбривают волосы и прижигают голову кислотой, чтобы терапевтическая боль ослабила уже существующую... Может, нашатыря вам?.. Ну хорошо, ступайте, милочка.

... Кармилла, заплетавшая косу, подскочила на кровати, когда в комнату фурией влетела сиделка.

— Что, сударыня, продолжим наш давешний разговор? — предложила фроляйн Лайд, присаживаясь на табурет. — Поведайте мне, как же вас угораздило овампириться?

Пацинтка взвизгнула от счастья и тут же затараторила.

— Одной майской ночью, когда я читала у открытого окна, в комнату мою влетел он, прекрасный как падший ангел. Его смоляные кудри ниспадали на плечи, а яростный взгляд изумрудных глаз опалил все мое существо. На нем были высокие сапоги, узкие кожаные брюки, а его кружевная рубашка была распахнута, обнажая белую, как алебастр, грудь... Фроляйн Лайд?! Господи, с вами все в порядке?!