Одиночество крови

— Помню, сестра, — тихо сказал он и пригладил ее блестящие волосы. — Я оставлю ее, обещаю, когда настанет время.

* * *

Лана упала на огромную кровать и спрятала лицо в ворохе шелковых простыней. Ее переполняла ярость, она, пойманная в клетку, не может выпорхнуть прочь, умчаться от навязчивого кошмара, который ворвался в ее жизнь и не пускает на волю. Она жалкая и ничтожная в своем гневе, она — вещь. Угрозы, крики, плачь — не помогали. Ее не слышат, и, наверное, не услышат никогда.

Девушка подняла голову, почувствовав присутствие. Он стоял у изголовья постели и созерцал ее бессилие. По-домашнему небрежно завернувшись в шелк халата, он наслаждался своей властью. Захотелось снова ударить его бесчувственное красивое лицо. Пустить кровь, стереть ненавистное надменное выражение, которое всегда вырисовывалось на его наглой морде.

— Ненавижу, — сквозь зубы прошипела она и отвернулась от вампира.

— Покажешь насколько сильно? — вампир резко развернул ее лицом к себе и вжал в перину.

Почувствовав на себе тяжесть мужского тела, Лана неистово забилась. Его длинные волосы щекотали лицо, а едва теплая рука жгла запястья, которые тот ловко перехвалил и зажал над ее головой, защищая себя от ударов.

— Посмотри на меня, — приказал вампир.

— Нет, — Лана задыхалась от его запаха, кружившего голову. — Нет, нет.

Он схватил ее за подбородок и жадно впился в нежные губы. Девушка вырвалась и закричала. Второй крик утонул в глубоком настойчивом поцелуе. Она не ответила. Лишь услышала и почувствовала, как рвется на ней сорочка и тонкое кружево трусиков. На миг вампир отпустил ее, срывая с себя халат. Лана уперлась ладонями в его грудь и попыталась оттолкнуть.

"Гранитная плита... на моей могиле".

Вампир хищно улыбнулся и раздвинул коленом ее судорожно сжатые ноги. Девушка снова закричала, срывая голос. Все ее тело окаменело, сжалось в комок, замерзло. Одинокая слезинка скатилась по щеке.

— Мне страшно, — прошептала она, чувствуя, как его клык слегка царапает ее нижнюю губу.

— Мне тоже, — выдохнул вампир и коснулся ее дрожащих губ своими. Едва уловимо, нежно. Он обнял ее и приподнял, усаживая к себе на бедра. Его не слишком теплые руки скользнули по шее, затем по спине, рождая жар в теле девушки. Лана перестала дрожать. Девушка положила свои руки на плечи вампиру, ощущая кончиками пальцев ту каплю тепла, что была у него внутри и заглянула в его глаза.

Когда он снова поцеловал ее, она уже не сопротивлялась.

Он брал ее много, долго, неистово, наслаждаясь каждой секундой. Жажда ее крови сменилась новым нестерпимым желанием обладать. Он уходил, но ненадолго. Ел и снова возвращался. Она стала для него наркотиком. С каждой новой дозой хотелось еще, больше, дольше. Ее тепло порождало в нем волны нежности, накрывавшие его с головой. Ее робкое желание разрасталось под его руками и губами в вулкан, бурлящий огненной лавой. Оно затапливало его, плавило и переваривало, а затем выплевывало в ледяную реальность ночи. Его страсть — Охота, блекла перед новым влечением. Он тонул в ворохе пшеничных волос и улетал в небо ее голубых глаз.

Она попросила, и он вернул ее в привычный мир. Ждала его каждую ночь, и он приходил. Отдавала себя, и он брал без остатка, все до капли. Но даже этого ему стало мало. Он чувствовал тот запах, что источала его смертная женщина, но хотел ощущать другой. Тот, который вампир чувствовал от иных смертных и бессмертных, которым они одаривали своих партнеров. Тот, что ему был до сих пор неведом.

* * *

— Твои руки сегодня очень холодны, — прошептала вампиру Лана, устраивая свою голову у него на плече. — Мм... Голоден?

"Хм... Ее голос дрогнул. И так будет всегда".

— Я мерзкая тварь... таким и останусь, — вздохнул Сим и провел рукой по пшеничным волосам девушки. Она не ответила. Просто молчала.

— Будущее... что ты о нем думаешь? ... И обо мне? — спросил вампир. Он не хотел видеть ее глаз. Не хотел читать в них правду, а слышать сладкую ложь.

— Я думаю, — девушка прижалась к его груди и запустила руку под одеяло. — Что ты лучший любовник во всем мире, а будущее не про меня.

"Действительно не про тебя".

Вампир перехватил руку Ланы и привстал на локтях.

— Та тварь, о которой ты мне твердила раньше, никуда не делась, женщина, — вампир оттолкнул девушку и спустил ноги на пол. — Я не живу, лишь влачусь по времени.

— Постой, ты куда? — она снова прильнула к нему, лаская его спину.

— Тебе не приятна тема нашего разговора? — Сим напрягся, наконец, окончательно решив.

— По-моему это тебе она неприятна, — Лана отстранилась.

— Ты лжешь, — рявкнул вампир. — От тебя несет ложью и это бесит.

— Ты тот, кто есть, я с этим смирилась, — тихо прошептала девушка и легла, отвернувшись от мужчины.

— Сможешь ли ты смириться с этим? — Сим отрастил коготь и полоснул себя по запястью. Темная тягучая кровь начала капать на пол. Еще секунду колебавшись, вампир медлил, но затем развернулся к девушке и прижал свою окровавленную руку к ее губам. Она вскрикнула. Сладковато-соленые капли потекли в рот. Лана рефлекторно сглотнула. Затем вцепилась в руку вампира и начала жадно пить. С каждым глотком на нее накатывалась новая волна образов, чувств и картинок. Калейдоскоп долгой жизни каруселью кружил у нее в голове. Она пила и кричала. Кричала так, что воздух дрожал от страха. Когда мужчина вырвал свою руку из дрожащих пальцев девушки, та упала навзничь. Ее глаза закатились, а тело начало бить в мощных судорогах. Она не прекращала кричать, лишь иногда переходила на всхлипы, а затем снова оглушала стены нечеловеческими воплями.

Вампир, обхватив голову руками, медленно раскачивался из стороны в сторону. Читающая по крови сейчас видела всю его прожитую жизнь. Ощущала, как он горел азартом Охоты; как он убивал и утолял жажду; как предавался наслаждению, когда вырезал человеческий скот сотнями в порыве ярости; как превращал людей в отродья Тьмы и затем, услаждая бешенство, уничтожал своих жалких детей. И еще она видела, как он преследовал ее род, жестоко калеча, убивая, разрывая в клочья, орошая их кровью Алтари Камариллы. Как пресытившись всем, гнушался своего Клана и сеял анархию, уподобляясь людям в худшем. Читающая по крови видела все!

Когда он уходил, она опять молчала. Липкий, мерзкий запах ее страха забился в каждую пору, каждую клеточку его тела. Слезы не прекращали литься из ее прекрасных глаз ни на секунду. Либо все, либо ничего, и он выбрал последнее, так и не узнав, как пахнет любовь.

* * *

"Сегодня я решилась. Может и банально все это выглядит? Знаю, скажут, еще одна одинокая и сумасшедшая. Знаю, что не могу сказать миру обо всем прямо. Описывать события своей теперь уже жалкой жизни нет смысла. То важное, что было, и надеюсь, еще будет, я не забуду никогда. Но вот, что я чувствую, о чем думаю, записать стоит. Вряд ли я выложу свой дневник на общественный суд. Нет, не буду. Незачем. Пусть висит скрытой страницей. Только для меня. Не могу писать на бумаге. Слишком опасно для ранимой психики близких..."

— Радость моя, ты меня окончательно променяла на виртуальность?

Лана вздрогнула. Услышав приближающиеся шаркающие шаги, быстро сохранила текст, закрыла страницу ЖЖ и захлопнула ноутбук.

— Уже иду, Максик, уже иду.

Обиженная моська Максима Берова показалась из проема двери. Парень недвусмысленно почесал промежность и поманил Лану за собой. Стоило радоваться, но почему-то Лане вдруг захотелось послать его к чертям собачьим и снова погрузиться в свои мысли. Но, как всегда, пришлось отодвинуть тайные желания на задний план и мило улыбнуться Максу.

— Котя, ты же знаешь, нам нужно быть аккуратнее. Срок слишком маленький, — промурлыкала девушка, поглаживая совсем еще плоский живот.

— Что-то я не припомню, чтобы врач утверждал это категорично, милаш. Мы будем медленно и печально. Иди же в постель, наконец, — слегка раздраженно высказался Беров и скрылся из виду.

Лана тяжело вздохнула и поплелась следом.

"Супружеский долг обязывает, госпожа Берова".

* * *

"Ведь я его любила. Сильно. До умопомрачения. До отчаянья. И вот он вернулся. Неожиданно и вовремя, спасая меня от полного и бесповоротного сумасшествия. Сразу же не отходя от порога, всучил букет этих ненавистных белых роз и предложил выйти за него замуж. Мечта идиотки сбылась! Но почему я в это время думала, что его букет лишь бледная копия другого, который умер в моей прихожей, так и не порадовав меня своим великолепием?"

* * *

— Твою мать, — завопил Макс, зажимая порезанный палец. — О, женщина, я не создан для кухни. Заканчивай сама. Вот же дерьмо.

Лана бросилась к мужу с полотенцем.

— Давай сюда руку, я посмотрю.

Когда она увидела кровь, что-то щелкнуло у нее в голове. Словно предохранитель сгорел. Наблюдая за набухающими каплями, Лана, словно завороженная, застыла. Холодок пробежался по всему телу, заставляя задрожать и припасть губами к ранке на большом пальце.

— О, детка, тебя возбуждает вид крови? — Максим слегка опешил, но не сопротивлялся.

Лана жадно обсосала капли, подняла затуманенный взгляд на мужа и, хватая воздух ртом, шарахнулась в стене. Ноги подкосились, и женщина медленно сползла на пол.

— Ты чего? — Беров смотрел на жену, даже не пытаясь ей помочь.

* * *

"Меня нужно изолировать от общества. Я монстр! Боже, что со мной? Этого не может быть! Я думала, то был первый и единственный раз. Думала, он мне внушил. Ведь он многое может. Но, то, что произошло недавно, привело меня в состояние буйного помешательства. Я узнала мысли мужа. И мне они не понравились. Меня затопило его раздражение. Облепило, не давало дышать. Что я такое? Вчера я полночи просидела над спящим Максом с ножом в руке. Мне хотелось знать больше. Я чудовище!"

* * *

— Ты как, подруга? Когда рожать? — тараторила Ирка в трубку телефона.

— Уже завтра ложусь, — Лана тяжело опустилась в кресло, придерживая огромный живот.

Все, врачи и знакомые, уверяли ее, что живот вполне аккуратный, можно даже сказать неестественно миниатюрный. И лишь ей одной казалось, что она таскает в себе тонну-другую кирпичей.

— Как Макс? Готов стать папочкой?

— Он, думаю, никогда не будет готов, Ирусь.

— Откуда такой пессимизм? — возмутилась Ирка. — Я видела его недавно. Довольный ходит, выглядит счастливым.

— Уверена, это не моя заслуга, — равнодушно высказалась Лана. — Давай не будем о нем. Скажи лучше, как ты сама?

— А что я? Врачи говорят — несовместимость у нас. Муж уверен, что все в порядке. А я думаю, пора заняться запасным составом.

— Подбирай хотя бы издали похожего на Валерку, — ухмыльнулась Лана.

— Не дура вроде, сама знаю. Ой, кстати, помнишь Надьку, ну ту, которая в газете редактором пашет?

— Ну, помню.

— Ужас-то какой, Ланочка. Дочька ее красавица...

— Что случилось? — нехорошее предчувствие заползало в сердце.

— Да ну, тебе ж нельзя нервничать. Буду еще виновницей преждевременных родов.

— Ира.

Помолчав, ради никому ни нужного приличия, Ирка вдохновенно продолжила:

— Напали на нее. Изнасиловали, потом выбросили с шестого этажа.

— ....

— Ланочка, ты меня слышишь? — запоздало забеспокоилась Ирка.

— Да, слышу. Жива?

— Да, да. Жива. За дерево зацепилась и упала на газон. Если бы об асфальт, то уже бы...

— Как она? Бедная девочка. Нашли кто ее так?

— Она в реанимации. Вся переломанная. Крови потеряла немеренно. Травма головы. Не помнит ничего. Кого искать не ясно. Надька в шоке. Я у нее уже неделю пропадаю.

— Ладно, мне пора собираться, Ирусь. Вот рожу, оклемаюсь, и мы вернемся к этой теме.

— Ты о чем это сейчас? — удивилась Ирка, но Лана уже повесила трубку.

* * *

"Кажется, я счастлива. Наконец-то. Последние несколько месяцев пролетели как один день. Ничто уже не важно. Я не замечаю, как отдаляется муж. Шел бы лесом, так нет же. Ведь я не держу. Забываю, нет, уже забыла, кто я. Сейчас существует лишь он — мой Алесио. Лёшенька. Мой угрюмый, тихий зубастик. Моя жизнь".

— Что-то сын притих, Макс, иди, посмотри, что там у него.

— Как ты вообще улавливаешь его эмоции? — рыкнул с дивана Беров. — По нему вообще не поймешь, что хочет. Сама иди. Не пойду я к нему.

— Послушай меня, — начала закипать Лана. — Я готовлю тебе, засранцу, ужин. Подойди к сыну и дай ему смесь.

— Дура, — едва слышно буркнул Беров и поплелся к кроватке.

Лана замерла на кухне с крышкой от кастрюли в руке, прислушиваясь. Несколько минут стояла напряженная тишина.

— Вот же паскудный ребенок, — заорал Макс. — Иди сюда, Лана. Немедленно, я сказал.

Женщина бросилась в спальню.

— Ребенок в полгода не может как осмысленно и с ненавистью смотреть, — разъяренный муж указывал на Лёшика, сидящего в кроватке.

Мальчик раскладывал игрушки в стройные ряды, распределяя их по видовым признакам: звери отдельно, геометрические фигурки отдельно, а погремушки прочь из кроватки, как ненужную деталь интерьера. Лёшик периодически посматривал на Берова. Недобро смотрел, и Лана прекрасно понимала, почему.

— Он швырнул бутылочку мне прямо в лицо. Я к нему больше не подойду, поняла ты меня?

— Параноик долбанный, — зашипела на мужа Лана и протянула сынишке руки. Тот широко улыбнулся, показывая стройный ряд зубок, и протянул свои маленькие ручонки к самому близкому на земле человеку.

* * *

"Сегодня я решилась. Эта фраза меня уже бесит. От себя не убежишь. Это моя природа и она берет свое. Зачем ты открыл ее для меня? Зачем оставил наедине с собой и моим кошмаром? Ты... мерзкая тварь... Таким и останешься. Навсегда."

— Сколько нам сейчас? Год и три? Правильно? — сюсюкала над Алесио Ирка. — Он просто совершенство, Ланочка. Растет на глазах.

— Ага, — хмыкнула в ответ Лана. — С той периодичностью, с какой ты его видишь, он скоро женится.

— Ой, да ладно, я ж занята продолжением рода. Каюсь, некогда даже в гости заскочить.

— Ну и как оно, продолжение?

— В процессе. В этом вопросе самое интересное место — это процесс. Я решила его продлить. Растянуть удовольствие.

— Ага, к пенсии решишь, что пора переходить к следующему этапу?

— Давай без сарказма. Не всем же везет так, как тебе.

— Да уж повезло, не то слово. Одна отдушина — Лесио.

— Зачем ты коверкаешь имя ребенку? — Ира усадила Лёшика себе на колени и изучала ребенка с жадностью натуралиста. Мальчик отвечал ей взаимностью.

— Ностальгия, знаешь ли.

Ирка оторвалась от изучения малыша и уставилась на Лану с затаенной тревогой.

— Подруга, ты его не можешь забыть?

— Таких мужиков трудно выкинуть из головы. Он будет со мной всегда.

Ирка сочувственно кивнула. А потом, снова взглянув на Лёшика, загадочно улыбнулась сама себе.