F20.Балансировать на грани

   Мне определенно не безразлично.

   — О чем это ты думаешь, ненормальный? Так пялишься, — говорит, опуская пакетик чая в офисную фарфоровую кружку и наливая кипяток из термоса.

   — Ты действительно хочешь это услышать?

   — Боже упаси! — разводит руками. Потом приносит мне чай, и я, следуя порыву, целую по очереди каждый пухлый пальчик ее правой ручки.

   — Ты полный придурок, — говорит она, расплываясь в улыбке.

   — Знаю. У меня официальное разрешение есть так себя вести.

* * *

ГЛАВА 5. Аля

Годовщину наших отношений с Димой мы всегда отмечали в "Розовом фламинго". Это красивый, уютный и жутко дорогой ресторан. Там мы с Димой и познакомились на одной из деловых встреч. Я тогда еще работала в банке, а он собирался сделать крупное вложение. Мы понравились друг другу с первого взгляда, но в тот вечер говорили исключительно о работе. Впрочем, как и в следующие пару месяцев, пока я не уволилась и не перешла аналитиком в компанию, отделом разработки которой сейчас руковожу. На следующий день после моего увольнения Дима приехал с цветами и предложил поужинать вместе, но уже не официально.

   Он никогда не смешивал бизнес и отношения. Теперь-то я понимаю, что он вовсе не пренебрег своими принципами, помогая мне выиграть в конкурсе. К сожалению, тогда его уступка воспринялась как проявление любви. С высоты своего жизненного опыта, после избавления от розовых очков при помощи нового сисадмина, я поняла, что Диме был жизненно необходим этот контракт. Ради договора ему пришлось пожертвовать нашей связью.

   Дима всегда слишком много времени уделял работе. И я уважала его за это. Правда, иногда становилось обидно, когда он предпочитал моему обществу посидеть за компьютером, но, став начальницей, я начала понимать его лучше. Наши отношения были похожи на визиты к очень дорогой проститутке. С единственной разницей: он никогда не платил за секс, не делал дорогих подарков, не помогал с оплатой кредитов, не покупал машин. Это все я. Я готовила тонны изысканной еды, каждый раз покупала новое белье, ходила на ужасно болезненные выравнивающие кожу массажи, тратила на свое тело уйму денег и пожизненно сидела на диетах, чтобы ему нравиться. Чтобы выглядеть моложе.

   Я написала ему смс сегодня утром, он не ответил. Мы не разговаривали с того самого раза, как он подвез меня до дома.

   Из кабинета слышались голоса. Я ускорила шаг. Ненавижу, когда кто-то использует мой кабинет для своих целей. Если это опять Нина разместила гостей там, то, клянусь, я лишу ее премии! Просила же никого ко мне не пускать.

   Открываю дверь и вижу, как за моим столом сидит Олег и напряженно хмурится. Увидел меня:

   — Добрый день, Алла Константиновна, — как всегда вежливо здоровается он.

   — Добрый день, Олег Николаевич. Могу я узнать, что ты делаешь за моей машиной?

   — Да хотел тебе обновить антивирус, приехал специально пораньше. Но до твоего прихода не успел. Подождешь пару минут?

   — Конечно, не торопись. Я действительно приехала на полчаса раньше.

   Сажусь в кресло, закидываю ногу на ногу. Достаю планшет, решив проверить почту.

   — Подожди, — вдруг вспомнила. — А с кем ты разговаривал?

   — Как с кем? — удивляется Олег, — с Эмелиной.

   Он переводит абсолютно серьезный взгляд на пустой стул.

   — Кстати, она с тобой поздоровалась, но ты не ответила.

   Я тоже смотрю на пустой стул, вновь на Олега — его лицо непроницаемо.

   — Ты сейчас шутишь? — наконец, спрашиваю.

   — Нет, — удивленно отзывается он. — Если ты против того, чтобы Эмелина здесь находилась, я ее выгоню прямо сейчас, хотя уверяю, что она никому ничего не скажет. Она, — наклоняется вперед, быстро смотрит на пустое кресло, кивает, и совершенно искренне глядит в глаза: — она могила, — многозначительно приподнимает брови.

   От странности и чужеродности ситуации я вспотела. Ерзаю на стуле, затем выпрямляюсь.

   — И как у тебя дела, Эмелина? — спрашиваю.

   — Эм не говорит по-русски, только по-испански. Ты не против, если я буду отвечать за нее?

   — Нет, не против.

   — Эм говорит, что у нее все хорошо. Благодарит, что ты интересуешься, — бросает на меня быстрый взгляд исподлобья. — Спрашивает, как у тебя?

   — Тоже все хорошо, — медленно отвечаю.

   — Эм рада. Она говорит, что ты сегодня потрясающе выглядишь, тебе безумно идет это платье. Правда, Эм не уверена, что в нем стоит ходить на работу.

   — Почему?

   — Говорит, у мужчин только одни мысли на уме, когда они смотрят на тебя в таком платье.

   Поправляю подол своего темно-синего трикотажного платьица, пытаясь дотянуть его до колен, не выходит. Кажется, я, как школьница, начинаю краснеть.

   — Олег, у тебя тоже только такие мысли на уме? — спрашиваю, вглядываясь в его лицо, не понимая, зачем он издевается, пытаюсь разгадать правила этой игры.

   — Думаю, мне не следует отвечать на этот вопрос. С одной стороны, я хочу сделать приятное красивой женщине, с другой — не хочу оскорбить ее профессиональные качества, — не отрывая глаз от монитора.

   — Готово. Мы с Эм пойдем. Хорошего дня, — он выходит, пропуская невидимую девушку вперед, а я осторожно присаживаюсь на стул с прямой, как спица, спиной и еще пару минут удивленно моргаю, рассматривая дверь.

   Никаких сомнений, он издевается, иначе... да как иначе он мог бы жить среди нормальных людей? А если и нет? Я на девяносто девять процентов уверена, что он подшучивает надо мной, но продолжаю это терпеть и, чтоб меня, подыгрывать ему!

   Авторизовываюсь на компьютере и вижу вместо привычной черной заставки на рабочем столе большой букет цветов. И первая мысль, опережающая вопросы и сомнения: "приятно".

   Со "Свежими продуктами" дела идут хуже некуда. Вера Анатольевна просекла, что я больше не сплю с ее шефом, начала откровенно дерзить, требуя все больше и больше. Понимаю, что начинаю ненавидеть этот контракт, который должен длиться еще несколько месяцев.

   Разумеется, Дима не помогает никак. Дела ведутся исключительно через монстра, у которой в личной жизни точно все плохо. О таких стервах Дима всегда говорил: "недотраханная сука". Я вздрагиваю, понимая, что обо мне, вероятно, говорят так же, и это, к сожалению, недалеко от истины.

   Отвлекает от размышлений рабочий телефон.

   — Алло?

   — Алечка, это Вера Анатольевна, тебе сейчас удобно разговаривать?

   Жить долго будет, чудовище.

   Я верчу в руках флешку, которую забыл Олег, и слушаю очередной монолог, наполненный жалобами и претензиями. Иногда мне кажется, что она, подобно энергетическому вампиру, умудряется через телефонную трубку вытягивать из меня жизненные силы.

   И снова кап, кап, кап. Смотрю на красные лужицы на столе — клавиатуру я научилась отодвигать при каждом звонке этой женщины. Киваю, что-то отвечаю, вытирая нос.

   В дверь стучат.

   — Да-да! — приглашаю я, зажимая нос и продолжая слушать писклявый голос. Олег стоит на пороге пару секунд, смотрит на меня, зайти не решается. Я зажимаю плечом трубку и протягиваю ему флешку, продолжая слушать Веру Анатольевну, изредка вставляя: "да-да", "конечно-конечно". Вдруг чувствую, что трубку у меня отбирают.

   — Извините, пожалуйста, но линия временно перегружена. Попробуйте перезвонить позже, — говорит Олег Вере Анатольевне и выключает телефон. Не просто сбрасывает звонок, а вытаскивает из трубки батарейки.

   — Ты что себе позволяешь? Это клиенты! — взрываюсь я от подобной дерзости, понимая, что терпение лопнуло, и кое-кто сейчас вылетит на улицу.

   — И часто у тебя идет кровь из носа? — он подходит сзади, берет меня за виски и отклоняет голову на себя.

   — Часто, почти каждую неделею, — отвечаю честно, хотя и с тревогой в голосе. Почему-то слушаюсь его. Наверное, нахожусь все еще под впечатлением подвига у бассейна.

   — Тебе нужно пройти обследование, это ненормально.

   Его руки холодные, просто ледяные. Он прижимает пальцы к моим вискам, потом к переносице.

   — О Боже! — не могу сдержать стон удовольствия, но потом понимаю, кто стоит рядом со мной. Это же не Мено! Испуганно начинаю вырываться.

   — Тихо, ш-ш-ш. У меня всегда холодные руки. Я знаю, что тебе приятно. Расслабься.

   Его тихий густой голос успокаивает, и я действительно расслабляюсь. Одну руку он продолжает держать на переносице, а другой начинает массировать затылок.

   — Ничего, если я распущу твои волосы? — спрашивает серьезным голосом.

   Понимаю, что происходящее не укладывается ни в какие рамки. Пытаюсь представить на его месте Эдика, Павла, Александра, да любого сотрудника нашего направления, но не могу и близко поверить в возможность подобной ситуации. А с Олегом все просто, приятно и уютно.

   — Ничего, — тихо отвечаю. Он распускает мою прическу и уже двумя руками массирует голову.

   — У тебя красивые волосы, — говорит тихо, почти шепчет. — Хотя мне нравится больше, когда ты их собираешь. И цвет красивый.

   — Спасибо, — благодарю я, понимая, что такого удовольствия в жизни не испытывала, да простят меня мои любовники. Он слегка тянет за волосы, массирует, надавливает, то сильнее, то слегка, не забывая про затылок, виски и лоб.

   — "Light ash brown", — зачем-то сообщаю ему название оттенка своей краски для волос. Кажется, он кивнул.

   — А теперь клади руки на стол и лоб сверху.

   Послушно выполняю распоряжение.

   И вот он уже массирует мне шею, плечи, руки, ключицы, скользя мизинцами по груди, но я делаю вид, что не замечаю этой вольности. Мне просто хорошо, безумно хорошо.

   Он снова возвращается к волосам.

   — Боже, я сейчас кончу, — окончательно забываю, где и с кем нахожусь.

   Олег смеется, я впервые слышу, как он смеется. Тихо, низко, очень тепло.

   — Хочешь — верь, хочешь — нет, но я тоже, — говорит, продолжая улыбаться.

   Подобно включению света в темной комнате по щелчку выключателя, в моей голове начинают работать мозги. Я широко открываю глаза, понимая, что он расстегнул молнию на платье и слегка приспустил его, оголяя мои плечи и грудь до лифчика. Опустил лямки белья и трогает мое тело!

   Быстро одеваюсь.

   — Спасибо, было хорошо, но...— говорю, а щеки пылают и горят, сердце колотится в груди и отдается в висках. Ощущения, будто бы мы только что занимались сексом.

   — Я рад, что тебе было приятно, — отходит от меня, держа перед собой руки, как тогда у бассейна, демонстрируя, что не собирается удерживать силой. — Тебе нужно чаще расслабляться. В идеале, конечно, лучше совсем не напрягаться, но, думаю, ты так не сможешь. Изнашиваешь себя, а это плохо. Ты же женщина, ты не должна столько работать.

   — Вообще-то у нас в стране равноправие.

   — Ну и кому от этого лучше?

   — А если бы кто-то вошел! — испуганно причитаю я, застегивая молнию, хватаю зеркало и салфетку, поправляю макияж.

   — Не волнуйся, я попросил Эм и Эмиля покараулить.

   Замираю, поднимаю на него пораженный взгляд.

   — За нами наблюдали твои друзья?

   — Нет, они стояли снаружи. Если бы кто-то шел, они бы постучали, чтобы предупредить. Мы были вдвоем, — успокаивает меня шизофреник, — ну и на всякий случай, я закрылся на защелку. Впрочем, ладно, мне пора работать. Если опять пойдет кровь, вызывай.

   Он берет флешку со стола и легкой походкой направляется к двери, действительно открывает защелку и выходит в коридор. А я так и продолжаю стоять как вкопанная еще несколько секунд, соображая, что это сейчас было, как так получилось, что я закрылась в своем кабинете с душевно больным, что было бы, если бы кто-то об этом узнал и... почему мне было так сильно приятно, а сейчас легко и хорошо?

* * *

ГЛАВА 6. Олег

Работа по-прежнему меня пугает, особенно после того, как я несколько раз крупно облажался.

   В первый раз, когда взломали ключ от нашего вай-фая и целый месяц за счет фирмы качали информацию, а во второй... В общем, я случайно отключил не тот сервер, а у Али в это время была какая-то крупная презентация. Но Аля меня, кажется, простила, и обещала, что на заработной плате эти неудачи не отразятся, что несказанно радовало, так как женщина, у которой я снимаю квартиру, каким-то образом узнала, что я шизик, и увеличила в полтора раза квартплату.

   "Доктор" сказал, что мне нужно обязательно посещать корпоративы. Новогодний я благополучно проболел, вернее, проимитировал грипп, не желая показывать всем, что мы с моими испанцами не особо помним как это — отрываться и веселиться.

   Приближался март, а вместе с ним и международный женский день.

   Егор из отдела разработки собрал со всех по две тысячи рублей, чтобы купить девушкам цветы и сертификаты в какой-то салон красоты, кажется, принадлежащий его сестре.

   Сама же компания выделила кучу денег и сняла ресторан с видом на Неву, в котором всем дружным работникам "Электронный документооборот точка ру" предстояло потратить несколько часов счастливого выходного. Я не хотел показаться асоциальным, поэтому действительно собирался посетить это сборище.

   В первые пять минут пребывания в ресторане по количеству коньяка и вина на столах я понимаю, что вечеринка будет долгой. Вся наша большая компания в составе трех направлений и общей сумме восьмидесяти четырех человек разместилась за столами. Я нахожу себе местечко в самом конце зала рядом с веселой разговорчивой молодой девушкой, которая меня боится до заиканий, причем настолько искренне, что молчит весь вечер, не отрываясь от тарелки. Я помогаю ей укрепиться в ее страхах, периодически отмахиваясь от несуществующих мух и объедая мясо с пустой вилки, запивая вином из пустого стакана. Нет, разумеется, я ем. После больницы, где кормили редко и крайне скудно, я никогда не отказываюсь от возможности перекусить, хотя от некоторых продуктов, таких как сладости, корейская морковка и сыр, благодаря нейролептикам, мне теперь не дано получить удовольствия. Я не чувствую их вкуса. Совсем.

   Через час после того, как все желающие поздравили всех желающих, организаторы праздника приглушили свет, и заиграла живая музыка. На сцену выбежали молодые парень с девушкой, затянули песни по заказу, народ веселился.

   Я молча наблюдаю за пьяными коллегами, обдумывая, как сильно меняет людей алкоголь.

   Принятый внутрь спирт хорошо всасывается слизистой оболочкой желудка и тонкого кишечника. Особенно быстро натощак. Уже через пять минут он обнаруживается в крови, а через тридцать его концентрация становится максимальной. Через кровь спирт проникает в головной мозг и печень, где его содержание остается наибольшим.

   Разглядывая диковато двигающихся в танце людей, я думаю о том, что происходит у них в головах, представляю себе, как алкоголь разрушает их мозг. Одними из первых умирают клетки, отвечающие за память. Не сомневаюсь, многие завтра утром не вспомнят о том, что творили. Далее — клетки мозжечка, который отвечает за координацию. Словно в подтверждение моих мыслей, наша бухгалтерша чуть не упала, благо вовремя подскочил слегка ошалевший и раскрасневшийся от коньяка водитель. Кстати, судя по цвету его лица, пить ему уже хватит, а лучше бы вообще показаться доктору.