-Да, но дело не только в этом. Я не хотел огорчать отца,— вздохнул Рауль,— Я и так доставил ему столько бед. Вот и получилось, что потолковать я могу только с тобой.

-Вы не хотите расстраивать отца, вы не хотите надоедать друзьям, и вы избрали своим поверенным меня, вашего слугу? Вы не боитесь говорить мне такие вещи?

-Ну, предай меня и ты заодно!

-Я-то не предам, и вы это отлично знаете, господин Рауль. А вы думаете, мне не больно слышать это все из ваших уст: эшафот, мятеж, заговор... У меня сердце разрывается! Считайте, что вы своего добились, господин Рауль! Впечатление вы произвели на вашего верного Оливена!

-Успокойся, — мягко сказал Рауль.

-Но если вы и там, за морем, будете стараться произвести впечатление, я не знаю, куда вас заведет эта игра!

-Кто знает? — пожал плечами Рауль.

-Я боюсь за вас, — сказал Оливен жалобно, — Мне очень не нравится ваше трагическое настроение.

-Ситуация трагическая, вот что, — вздохнул Рауль.

-Да что же в ней трагического, коли мы тут стоим посреди Гревской площади, живые и здровые, а весь этот кошмар вам приснился?! И де Сент-Эньян не убит.

-И Луиза сейчас с Людовиком.

-А знаете, это все изящная словесность! Эти все романы — "Астрея", "Кир" и прочая литература. Эти все трагедии, что идут в театрах при переполненных залах! Они, сочинители романов и трагедий, навязывают нам модель поведения, и мы переносим в нашу реальную земную жизнь чувства, внушенные этими господами. Или я не прав? Но, позвольте заметить, что это искусство. И, если говорить о жанрах, есть еще и другие жанры. Столь любимый вами Мольер. Да и Шекспир не одни трагедии писал.

-У Мольера иногда в самой веселой комедии можно почувствовать смех сквозь слезы.

-Это так, но и в трагедиях Шекспира можно найти веселые эпизоды. Но, хоть и сказал Шекспир, что мир — это театр, я посмею возразить ему! Мир, жизнь наша намного сложнее и многограннее чем пятиактная драма с гибелью главного героя от трагической любви в результате рокового стечения обстоятельств.

-Философ ты мой доморощенный!

-К черту философию! К черту трагедии! Вы слишком молоды для трагического героя.

-Шекспировский Ромео был еще моложе. И, кстати, видел какой-то роковой сон...

-Все это плутни королевы Маб, — напомнил Оливен.

-Комедия — не мой жанр.

-Конечно! Низкий жанр, вас недостойный! Но есть еще и золотая середина — трагикомедия. Наша жизнь и есть трагикомедия. Я вас не убедил?

-Отчасти. В том, что мы невольно копируем модель поведения, навязанную модными пьесами и романами — да. Но послушай, ведь женщины — от субретки до принцессы, от гризетки до герцогини помешаны на этом! Им подавай непременно роковые страсти, высказанные высокопарными словами, всякие препятствия, приключения, кучу поверженных соперников, драконов, злодеев — и прочие благоглупости. Мольер это очень хорошо показал в "Смешных жеманницах". Такие, какие есть — мы не нужны прекрасным дамам. А мне это надоело. Я буду самим собой. Успокойся. Забудь наш разговор. Это ни о чем. Я уезжаю на войну, и все.

Он тряхнул кудрями, улыбнулся приветливо-меланхолично и по-приятельски толкнув Оливена, сказал:

-Пойдем в кабак, Оливен. Поищем Д'Артаньяна напоследок.

4. КАБАК. ДЕЛО О НАСЛЕДСТВЕ.

-В какой кабак, сударь? — спросил Оливен, — Рано же еще, кабаки закрыты.

-Ничего, побеспокоим кабатчика. У меня мало времени, и должен же я найти Д'Артаньяна! А кабак "Нотр-Дам" — последнее место, где может быть какая-то зацепка. Мы когда-то в этом самом кабаке передрались с заговорщиками г-на Фуке.

-А, помню, — вздохнул Оливен, — Даст Бог, нынче без драки обойдемся.

Кабатчик сразу признал виконта де Бражелона.

-Входите, входите, сударь. Вы пришли от господина Д'Артаньяна?

-Облом, — прошептал виконт, — Значит, господина Д'Артаньяна и здесь нет?

-Нет, сударь, но я жду его. Вот я и решил, что вы от него. Я приготовил деньги для господина Д'Артаньяна. Но в назначенный день он не пришел. Я уж не знаю, что и думать. Господин Д'Артаньян всегда аккуратно приходил за деньгами, день в день, — при этих словах кабатчик усмехнулся.

-Еще бы! — тут и Рауль фыркнул, — Насколько я помню, мы пришли к вам в день казни воришек. Но господин Д'Артаньян — человек занятой, он не мог тогда отложить визит к вам.

-Поэтому я и подсуетился, А его все нет и нет. Но вы же его друг, вы не соблаговолите передать ему деньги?

-Я не знаю, увижу ли Д'Артаньяна, любезный хозяин. Дело в том, что я уезжаю очень далеко, и, наверно, надолго. Я сам искал господина Д'Артаньяна, чтобы попрощаться. Но так и не нашел. Поэтому и зашел к вам, но и вы, оказывается, тоже его не видели. Так что, к сожалению, вынужден отказать вам.

-А-а-а, — протянул трактирщик, — Вот оно что! Теперь ясно. Но и я ничем не могу помочь вам! Я тоже не знаю, где господин Д'Артаньян. А хотелось бы поскорее с ним рассчитаться.

-Вы можете отдать деньги купцу Планше, что живет на Ломбардской улице, или, вернее, жил.

-Как, неужели господин Планше умер?

-Нет, что вы! Планше переселяется в Фонтенбло. Так что поторопитесь, пока он не уехал. Д'Артаньян частенько к нему наведывается. Ему там нравится. Он там расслабляется, отдыхая от королевской службы.

-Ломбардская улица, говорите? А если я его уже не застану там?

-Передадите деньги его женщине — красотке Мадлен из кабачка "Козочка".

-Женщина Планше?

-Да нет же! Боевая подруга гасконца. Женщина Д'Артаньяна.

-Верно, господин! Как это я не сообразил! Ищите женщину!

-Вот-вот, ищите женщину.

-Позвольте, сударь, я запишу: память-то стариковская.

Рауль продиктовал кабатчику адреса Планше и Мадлен и сказал:

-А теперь я попрошу вас об услуге.

-О да, господин! Почту за честь!

-Выпить чего-нибудь! И покрепче! И закусить! И повкуснее!

-Так рано?

-Я тороплюсь. Дел много.

-Извольте чуток обождать. Сей же час распоряжусь.

Ждать пришлось недолго. Вскоре кабатчик пригласил посетителей к столу.

-А лошади? — спросил Оливен.

-За ними присмотрят. Приятного аппетита, господа.

-Я пить не буду! — сказал Оливен.

-А я буду! — заявил Рауль.

-Ну, еще бы, вам, пожалуй, даже необходимо снять напряжение.

-Ты полагаешь? Что это с тобой?

-Взгляните туда!

В кабак вошел не кто иной, как Фрике. Увидев молодого адвоката, Рауль рассмеялся и сделал приглашающий жест, а Оливен испуганно перекрестился.

После приветствий, которыми обменялась компания, Фрике лукаво спросил:

-Какими судьбами, господин виконт? Что вас привело сюда в такую рань? Не жажда же, я полагаю?

-О нет, дела! Я ищу Д'Артаньяна.

-Какое совпадание! И я его ищу!

-А вам-то он зачем?

-Мне нужна кое-какая информация.

-Мне тоже, но Д'Артаньяна мы здесь не найдем.

-Жаль, — вздохнул Фрике, — Тогда не буду мешать вашему завтраку. Желаю весело провести время.

-Постойте, Фрике! Не уходите! Останьтесь! Позавтракайте с нами! Я приглашаю!

-С удовольствием, господин виконт, но у меня маленькое условие — если нам покажется мало, продолжение завтрака — за мой счет!

-Согласен!

Оливен красноречиво взглянул на бутылки на столе: как пьют школяры Сорбонны, он знал не понаслышке.

-Ваш слуга смотрит на меня с таким ужасом!

-Это не слуга, а мой личный секретарь, — важно поправил Рауль, представляя Оливена Фрике в новой должности, — Мое доверенное лицо, и у меня нет от него секретов.

Такое "повышение" отнюдь не польстило верному Оливену. Лучше бы он оставался простым слугой, но не расставался со своим господином! Между тем Фрике и Рауль занялись первой бутылкой.

-А зачем вам Д'Артаньян? Может, я могу быть вам полезен?

-Я начинаю дело о наследстве графов де Фуа.

-Вот как? Это очень интересно. И кто же ваш клиент? Племянник или дядя?

-Племянник, дорогой виконт, конечно, племянник! Могу ли я защищать в суде интересы генерала де Фуа, сторонника Мазарини?!

-Я не сомневался, что вы, Фрике, будете защищать интересы Сержа де Фуа. Но Д'Артаньян здесь при чем?

-Мне нужен компромат на генерала. Гасконец с ним не очень ладит.

-А кто с ним ладит?

-Он ведь незаконно присвоил наследство Сержа?

-Более чем незаконно. Скажу вам больше — это палач. Это вор, достойный виселицы!

-И у вас есть факты? — спросил Фрике с интересом.

-Есть, — сказал Рауль, — Слушайте. В Бретани есть Город, некогда принадлежащий Роганам, но во времена Ришелье сеньоры эти права утратили.

-Покойный герцог де Роган де Монбазон, губернатор Парижа, и теперь его дочь, в девичестве мадемуазель де Роган, известная как герцогиня де Шеврез, — лукаво сказал Фрике, — Мой тост — за прекрасную герцогиню! Если нужно, я подниму документы и займусь этим делом!

-Не гонитесь за двумя зайцами, Фрике. Сначала разберитесь с господином де Фуа. А это не так-то просто.

-Это я на будущее, виконт. Если вы будете так любезны и напомните о моем существовании герцогине, ибо представлять меня ей не надо — я не раз бегал к мадам де Шеврез с записками коадьютора в дни Фронды, и мы тогда частенько встречались, помните?

-Еще бы! Но все-таки не о Роганах речь! Вам же нужен компромат на генерала де Фуа! В самые последние месяцы Фронды жители Города подняли восстание. Как ни пыталась герцогиня внушить вождям повстанцев, что они обречены на поражение, ее вассалы — а они все-таки считали герцогиню де Шеврез своей повелительницей — выступили против кардинала Мазарини.

-Молодцы!

-Город держался до конца. Они требовали отставки кардинала. Мазарини послал в Бретань карательную экспедицию. Возглавлял ее граф де Фуа, тогда полковник. Сама же сеньора Города, герцогиня де Шеврез, близкая подруга Анны Австрийской, просила королеву пощадить горожан. В конце концов, королева уступила и послала в Город другой отряд, под командой господина де Тюррена. Горожане должны были сдаться на милость победителей, причем королева гарантировала помилование всем участникам восстания, что было, согласитесь — несколько необычно для фрондерских войн.

-Всякое бывало, — вздохнул Фрике, — Но меня приводит в изумление дипломатический талант герцогини.

-Слушайте дальше, — сказал Рауль, — Каратели опередили миротворцев. Де Фуа захватил город, подвергнув его жестокой бомбардировке. Вы знаете, что он теперь артиллерийский генерал?

-Знаю, знаю. Но тогда, по вашим словам, был артиллерийским полковником.

-Сброд, навербованный полковником, всякого рода мародеры и мерзавцы, мразь — увы! — в военной форме обходились с повстанцами как варвары. Город был отдан на разграбление солдатне. Когда мы вошли в Город — а я был тогда в армии виконта де Тюррена — зрелище было ужасное. Все горело... На виселицах уже окоченевшие трупы совсем еще молодых повстанцев... Убитые на баррикадах... Женщины и молодые девушки, ставшие жертвами насилия... Мы выдворили негодяев из города. Потушили пожары. Восстановили порядок.

-А вам не приходило на ум, что Анна Австрийская умышленно затянула переговоры с герцогиней де Шеврез, чтобы Тюррен опоздал? — задумчиво сказал Фрике.

-Очень может быть. Но слушайте дальше! Опасаясь повторения трагедии Города, господин де Тюррен поручил небольшому кавалерийскому отряду охранять монастырь, находящийся почти в пригороде.

-Женский монастырь? — спросил Фрике.

-Да. Монастырь Святой Агнессы.

-Приятное поручение. Как я понял, вы были командиром этого отряда?

-Вы угадали. Но представьте себе, когда бандиты кровавого полковника, с пушками, телегами, повозками с награбленным добром появились перед монастырем, и де Фуа стал требовать, чтобы его пропустили в монастырь — якобы там прячутся мятежники.

-А вы?

-А я его не пустил.

-Там действительно прятались "мятежники"? Я беру это слово в кавычки, господин виконт.

-Я понял. Один, во всяком случае — точно. Я сам велел пропустить его. Барон Оливье де Невиль, тяжело раненый при захвате Города. Он лучше меня может вам рассказать об этих трагических событиях. Так на чем я остановился? На нас навели пушки.

-А у вас только шпаги и кони?

-У моих парней были еще мушкеты. Пистолеты кавалерийские. Но что это против пушек! Фронду-то помните?

-Представляю, что было дальше. Вы сказали кровавому полковнику, что пойдете со своими шпагами на пушки, но не пропустите их в монстырь?

-В принципе так все и было, если не считать "любезностей", которыми мы обменялись. Разумеется, я беру слово "любезности" в кавычки.

-Это я понял. А где я могу найти вашего свидетеля, Оливье де Невиля?

-Сейчас его трудно найти. Раньше вы могли найти Оливье у Д'Артаньяна.

-А, тогда это не вызовет трудностей! Я же не переставал время от времени встречаться с Д'Артаньяном, и от него узнаю, как найти его мушкетера.

-Это не так просто, как вам кажется. Оливье не любит вспоминать захват города. Тогда погибла его невеста, совсем еще молоденькая девушка Жанна.

-Над ней... надругались?

-Нет. Ее застрелили.

-Но, если ваш друг будет знать, во имя чего я его расспрашиваю, если меня представит сам господин Д'Артаньян и вы, может, он преодолеет свою боль, как вы думаете? Д'Артаньян появляется и исчезает внезапно — пора бы привыкнуть.

-Я давно привык к его внезапным появлениям и исчезновениям. Но вы не успеете, мой друг. Оливье — начальник охраны герцога де Бофора. А герцог де Бофор уезжает на войну с арабами.

-И вы тоже уезжаете с герцогом, господин адъютант его светлости.

-Черт возьми, Фрике! Наш Париж — большая деревня! Откуда вы успели узнать про меня?

-От моего клиента, Сержа де Фуа, ибо он тоже ваш будущий товарищ по оружию. А Серж обратился ко мне по вашей рекомендации.

-И Серж тоже?

-Да, и Серж. Выпьем! За Победу! И продолжайте свой рассказ.

-Да уже немного осталось. Противостояние окончилось в нашу пользу. Не без моральной поддержки госпожи аббатиссы и господ мушкетеров. Аббатисса угрожала нечестивцам отлучением от церкви.

-А мушкетеры как там оказались? Вы же о Четверке?

-Мушкетеров там даже близко не было. Сработала легенда о мушкетерах. Один из моих парней сказал кровавому полковнику (тут я прибегаю к купюрам, опуская "изящные выражения", характеризующие де Фуа), "что если, не дай Бог, наш командир погибнет, мушкетеры, его, де Фуа, разорвут на части". Парень гарцевал перед самым пушками. Сегодня, кстати, мне с чего-то вдруг приснился этот парень... в очень странном месте. Но это к делу не относится. Это я так... Де Фуа призадумался. Наконец до него дошло.

-Де Фуа понял, что с сыном Атоса лучше не связываться?

-Ну конечно. Себе дороже. "Сын Атоса?" — спросил де Фуа. А я сказал: "Собственной персоной!" "Ладно, мальчик, живи пока",— проворчал де Фуа. Мы, конечно, его послали ...понимаете куда. Словом, кровавый полковник убрался от монастырских стен, но убрался для того, чтобы найти новую жертву.

Едва мы успели перевести дух, как к монастырю подкатила карета. На козлах сидел мальчик, одетый как молодой дворянин.