Толмач

-Ну что ж, приходи. А там посмотрим, какой из тебя защитник выйдет.

Пока я ужинал, наступил вечер. На улицу наползла бархатная тьма, но из окошек трактира выбивался свет, давая разглядеть мостовую, но в тоже время, рождая необычные тени. Причем одна из теней, та, что пряталась за водосточной бочкой — двигалась, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу. Сделав вид, что не замечаю ее, я нетвердой походкой шагнул по направлению к гостинице, изображая слегка перебравшего посетителя трактира.

Краем глаза я заметил, что тень отделилась от маскирующей ее бочки и начала быстро двигаться в мою сторону. Секунда, и в мой бок тычется острый ножичек.

-Гони золотой, а то кишки выпотрошу! — зашептал мне на ухо сиплый голос. Изо рта говорившего жутко воняло луком. — И попробуй у меня только пикнуть, навечно замолчишь.

Если человек вежливо просит, то почему бы ни удовлетворить его просьбу. Я полез в карман, достал золотой, и продемонстрировал его моему вонючему другу, тяжело дышащему за спиной. Света идущего от окна было достаточно, чтобы рассмотреть, как монета юрко прокатившись между пальцами правой руки, взмыла вверх. Золотой бабочкой она прочертила дугу над нашими головами и, выйдя за границы падающего света, исчезла в темноте.

Вор, заковыристо выругавшись, убрал свой плохонький ножичек от моих ребер, и, рухнув на колени начал ползать по мостовой. Я же переместил упавшую мне в левую руку монету поглубже в карман.

Да, все меняется, причем не в лучшую сторону, с прошлого моего приезда в городе стало гораздо хуже в отношении преступности. Краснобай разросся. Притянутый возможностью легко разбогатеть, торгуя с цырканами, приезжает народ, причем многие из них далеко не с безупречным прошлым. Люди-то прибывают, а вот забота градоначальника о безопасности жителей осталась на прежнем уровне. Могу поспорить, что на весь близлежащий квартал не найдется ни одного стражника. И это рядом с главной площадью.

Эх, хорошо, что не кому было поспорить со мной, поскольку стоило мне подумать о городской страже, как из-за угла вынырнул запыхавшийся Бровий. По-моему мы с ним чересчур часто встречаемся этим вечером.

-Ты! — громко взвопил краснолицый стражник при виде меня. Сделав два больших шага, он споткнулся о ползающего вора, и, нелепо взмахнув руками, плюхнулся прямо на него. Придавленный такой тушей, неудавшийся грабитель мог только, выпучив глаза, разевать рот, как выброшенная из воды рыба. С трудом сползя с расплющенного тела, Бровий сел на колени и, схватив за волосы, подтащил невезучего воришку к свету, дабы рассмотреть лицо.

-Ты! — с той же интонаций взвыл стражник. — Горило, я же тебе говорил, чтобы ты мне больше не попадался на глаза. А ты теперь уже и под ноги лезешь. Как обычно вынюхиваешь, выглядываешь все, что плохо лежишь, а потом тыришь. Надоел ты мне, хуже прокисшего пива. Как только я разберусь со своим делом, ты у меня засядешь в казематы на парочку недель.

-У-у-уважаемый Бровий, но я же ничего не делал — заскулил дурно пахнущий жулик, — я так, просто искал выроненную монетку...

Схватив огромной ручищей вора за шкирку, так, что бы тот не смог сбежать, и больше не обращая на него внимания, Бровий поднялся и повернулся ко мне:

— Слышь, ты, парень, иди сюда. Иди сюда, кому говорю.

Поскольку бояться мне было нечего, так как история с навозом благополучно разрешилась, а других прегрешений, о которых могли бы здесь знать — не водилось, я спокойно подошел к краснолицему.

-Ты это, кушать хочешь? Или пива может? Я ведь обещал. А если Бровий кому что пообещал — то он в лепешку расшибется, но сделает. Слово Бровия крепче гномьего железа. Это все знают, правда? — и для подтверждения своих слов, стражник хорошенько тряхнул неудачливого воришку. Тот взвыл:

-Да, уважаемый Брови. Это все знают.

-Вот, даже самое распоследнее жулье об этом знает. А я ведь тебе вначале не поверил. Слишком ты подозрительным мне показался, но языком хорошо все наболтал, правдиво разъяснил, вот и решил я в дерьме этом походить. А как в караулку-то вернулся, смеяться надо мной стали. Рауль, напарник мой, всем уже рассказал, что, мол, меня какой-то бродяга облапошил почище цыркана в ярмарочный день. Ну, они и начали шуточки распускать про аромат цветов в навозной куче. Я не стерпел, вышел на улицу отмываться. А потом уже не хотелось возвращаться. Побродив по городу, встретил почтенного Юлиуса. Проводил его до трактира, а он мне золотой вручил. Ну, прямо, как ты и говорил. Слышь, вернулся я в казарму, а там Рауль по новой свои шуточки отпускать стал. Но я не обращаю внимания. Молча так сажусь посередь комнаты, достаю золотой, кидаю его оружейному и говорю: "А закажи-ка мне братец, новый меч, кольчугу полегче, да сапоги с отворотами, а на остатки всем пива поставь, я сегодня добрый." Сказал я так, все разом и притихли. Только рты раззявили. Потом-то расспрашивать меня стали, что да как, ну я им всю правду и доложил. Зря, правда. Теперь в казарму и не войдешь — вонища стоит почище, чем в стойлах. А я тут только и вспомнил, что пиво-то тебе обещал. Вот и вернулся.

-Спасибо, конечно, но я уже успел и напиться и наесться.

-Слышь, а как же мне тогда тебя отблагодарить-то — растерянно произнес Бровий.

-Ну, вообще-то я бы не отказался как следует потолковать с тем субчиком, что сейчас пытается вылезти из своей рубашки, — Вор действительно уже было просунул голову в ворот и ему чуть-чуть не хватало, чтобы вылезти, но стражник как следует тряхнул мужичка, дабы тот урезонился.

-Да на что он тебе? Может, все-таки пива пойдем вместе выпьем?

-Нет, спасибо, лучше передайте мне вашего молодчика.

-Ну, ежели ты так хочешь... Ты точно отказываешься от пива? — все еще сомневаясь в разумности моего поступка, переспросил толстяк.

Мне надоело пререкаться, поэтому я просто перехватил за рубаху воришку и ласково завернул ему руку, так чтобы не сильно болело, но возможности дернуться не было. Попрощавшись со стражником, оказавшимся не таким уж и плохим человеком, я повел любителя луковой похлебки во двор гостиницы. Там было посветлей, да и за конюшней нас практически невидно.

— Я так понял, ты очень не равнодушен к посетителям старины Мо. Меня очень интересует один из них. Расскажешь где его найти — и я тебя отпущу. Высокий, с длинным носом, одет как наемник. В брюках спрятаны ножи. А через все лицо у него...

-Шрам? Нет, не видел такого.

— Значит, не видел?

— Не видел!

— А если подумать? — И я легонечко повернул руку. Буквально на пол сантиметра, но насколько я помнил по собственным ощущениям, мышцы у воришки должны оказались так перекручены, что вздохнуть больно. Меня учили, что с человеком всегда надо разговаривать лишь на том языке, который он понимает. Ведь не будете же вы на эльфском объясняться с жителем взморья. И сейчас мне пришлось применить язык сильного, который доходчиво объясняет таким парням, что от них требуется. — Напоминаю, я не уважаемый Бровий, я ведь и отрезать чего ненужное могу. Уши, например, или палец лишний. Заметь, от меня посиделками в каземате не отделаешься. — Ну, как, вспоминается?

— Мммм.

Мне не хотелось долго вытягивать из него информацию, да и какой-нибудь незадачливый посетитель кабачка Мо, желающий отлить выпитое пиво, ненароком мог потревожить наше уединение. Не хотелось бы, а придется прибегнуть к более действенным мерам. Само собой, исполнять обещание и калечить мужика я не собирался, но что-нибудь веселенькое придумать можно. Бедняга, видимо уловив перемену в моем настроении, или рассмотрел нехороший прищур глаз, быстро затараторил:

— Почтенный, только не бейте, и пальцы не отрезайте. Все расскажу. Все. Значится, как только стражники сделали последний предзакатный обход, я увидел этого со шрамом, выходящим из кабака. Я еще два дня назад присмотрел плащик, такой за хорошие деньги загнать можно. И вообще он дорогой мужик, это с первого взгляда понятно. Одежонка его на первый взгляд плохонькая, но, если присмотреться, сразу видно не изношенная, в прочной ткани специально разрезы делались. А у таких переодевшихся типов обычно деньжата водятся, значит и мне будет, чем поживиться.

— Ближе к делу, — поторопил я говоруна, отвесив ему воспитательный тумак.

— Ах, да. Сегодня я, как обычно, подкрался к нему и приставил ножичек. Глупость конечно сделал, плащ-то заметил, а то что в сапогах у него ножички прятались — проглядел. Вот он их достал и... -Горило судорожно вздохнул и замолчал.

— Ладно, — утешил я беднягу, — Представляю, что было потом. Но должен заметить, тебе сильно повезло, что ты жив остался, и в полной комплектности. Не хочешь говорить, можешь пропустить эту страшную историю, но меня интересует, что было дальше. Ни за что не поверю, что ты не проводил обидчика до дома, что бы в последствии отыграться на его беззащитном имуществе, или все-таки я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — всхлипнул воришка, — я проводил его до дома. Тут буквально в двух шагах. Но лучше бы я этого не делал. После того, как через десять минут этот, со шрамом ,переодевшись, ушел в сторону дома градоначальника, я, выждав несколько минут, попытался пробраться в комнату. Поддел щеколду, чтобы открыть окно, а оттуда... — На этом месте, Горило побледнел и сглотнул. Воспоминания о сегодняшнем вечере давались ему не легко. В голосе послышался какой-то надрыв, а потом, сорвавшись на хрип, он заголосил: — На меня напал демон, весь красный! Ужасный! С золотым сиянием в глазах! И огромным блестящим клювом! Он двигался на меня и метил прямо в глаза! Он хотел их вырвать. И все кричал: "ЗарЭЭЭжу, зарЭЭЭЭжу! Если бы я не успел захлопнуть окно..."

По телу мужчины прошла дрожь, а глаза с ужасом смотрели в пустоту. Видимо парню сильно досталось, и красный демон долго еще будет преследовать его во сне. Чтобы вывести Горило из оцепенения, пришлось отвесить сильную оплеуху, так что голова бедняги откинулась назад. В своей жизни я не раз видел подобные состояния. Только болевой шок может вывести человека из начинающейся истерики, и я приготовился еще раз от всей души вмазать воришке, но мое лекарство подействовало с первого раза. Он умолк и лишь тяжело дышал и очумело вращал глазами. Да я мог его понять. Три не удавшихся попытки разжиться деньгами могут кого угодно вывести из себя. А тут еще встреча с какой-то небывальщиной. Хотя его бессвязные вопли снова мне напомнили что-то из детства, как и хищный профиль первого потенциального нанимателя. Легкие трепыхания пленника вернули меня к действительности. Вот уж у кого и был нелегкий день так это у него.

Я разжал пальцы, и отпустил руку несчастного. Тот с трудом выпрямился, потирая болезненное место. Хмуро глянув в мою сторону, он быстро растворился в сгустившейся тьме. Да, надеюсь бедолага больше не найдет приключений себе на голову, хотя с его везением...

Но сейчас мне следует позаботиться о своем везении. Мне не понравилось упоминание воришки о том, что переодевшийся наемник, отправился к градоначальнику. Глядишь встретиться он там со своим конкурентом, да если они вдобавок договорятся между собой — тогда можно считать, что удача отвернулась от меня. Я всегда предпочитал сам выбирать себе спутников, и только тех на кого можно положится на трудном участке. А этих участков под горами ой как много.

Хорошо еще, что у меня за пазухой травник, а не какой-нибудь артефакт с белой магией. Не знаю с чем связано такое ограничение, но магия старой дороги, нейтрализует магию травников и друидов. На поверхности, вещи вновь обретают свою способность, но под землей они совершенно бесполезны. Хуже обстоит дело с объектами, начиненными белой магией. Ближе к середине дороги даже самые простенькие амулеты, начинают сходить с ума, и полностью выплескивают силу. В результате на поверхность они поднимаются обычными бесполезными украшениями.

В ордене магов одно время даже считали, что на дороге главенствует запрещенная магия, которая, как известно, всегда находится в противоборстве с белой. Они хотели полностью закрыть путь и выгнать из под земли цыркан, наконец-то обретших постоянное место. К счастью, мне удалось доказать что у Дороги своя собственная магия, чем то схожая с гномьей, которая изменяет свойства веществ. Но, пустоты под Малохскими горами и ведущие от них разветвления так и остались не изученными, кроме города в котором поселились цыркане. Магия же поддерживающая дорогу и вовсе оказалась недоступной пониманию.

В рассказе о демоне что-то мне показалось странным. Правда, я никогда не встречался с этими существами, и насколько помню, они бывают разные. Но чтобы с клювом? Прежде чем предпринять попытку навестить наемника, следовало обезопасить себя от его волшебного охранника.

Воришка сказал, что демон красный, а значит, скорее всего, принадлежит к огненной стихии. У меня в сумках как раз хранились для подобного случая огнезащитные перчатки. Невзрачные на вид, покрытые слоем въевшегося пепла, они надежно прикрывали руки владельца от ожогов. Предыдущий хозяин не знал их истинной ценности, и мне удалось сторговаться всего за пару медных монет. Правда, перчатки обладали одним существенным недостатком. Они были сшиты на небольшую женскую ручку, и украшены огромным количеством черного кружева.

Я обогнул конюшню, и пошел в самый дальний угол двора, туда, где оставил ослика. Ушастый находился между уменьшившимся стогом сена и сараюшкой. Мои сумки, как и раньше, валялись у осла между ног, по виду никем не тронутые. Не то, что я такой раздолбай, и оставляю свои вещи без присмотра, конечно нет. Просто в обоих мешках находилось по бычьему пузырю, наполненному воздухом и гномьей краской. Если кто-нибудь излишне любопытный попытается открыть мешок, то моментально в лицо ему прыснет краска. Бедняге придется очень долго скрываться, до тех пор, пока красный цвет не слезет с кожи. Ну, или надо будет потратиться на специальную смывку, которая стоит дороже гномьей краски. Но это еще не все.

Как только выплеснется сжатая под напором краска, будет открыт клапан, и из пузыря с диким свистом начнет выбиваться воздух, задевая металлический язычок. Звук будет слышан в пределах двух кварталов. Не завидую я покусившемуся на мое имущество.

Я присел на корточки, и осторожно придерживая завязанный пузырь, дабы самому не оказаться запачканным, открыл сумку.

-Уважаемый, — вдруг раздался тихий дрожащий голос у меня над головой. Я от неожиданности чуть не подпрыгнул. — Уважаемый, ппажалуста...

На крыше сарайки сидел мальчик-конюшенный. Обхватив руками поджатые ноги, и уперевшись ботинками в козырек, он как-то умудрялся не свалиться с покатой крыши. От прежнего угрюмого вида не осталось и следа. Испуганный ребенок дрожащим голосом повторил:

-Уважаемый, пожжжалуста, уберите своего зверя.

Вначале я даже не понял, о чем он говорит, но перепуганный взгляд, бросаемый на ушастого, частично прояснил ситуацию. Как только я исполнил просьбу, и отвел полусонного ослика в сторонку, мальчик смерил взглядом расстояние — далеко ли мы находимся. Убедившись, что сейчас ему ничего не угрожает, парнишка шустро спрыгнул на землю. Приземлившись на пятки, он выпрямился и как можно быстрей отбежал от нас подальше.