"Самоучитель для героя", главы 1,2

— М-да...— изучив в пещере каждый камешек и от нечего делать пересчитав все бесхозные косточки, живописно раскиданные по полу, врач повернулся к "утопленнику" в латах и, подумав, постучал ему по шлему:

— Эй, ты, Айвенго!.. Костюмчик в коленках не жмёт?

Из недр шлема послышалось нечто очень напоминающее по смыслу фразу: "А не пойти бы вам, дорогой товарищ...". С интересом дослушав до конца, Аркадий уяснил для себя две вещи: первое — его сосед скорее жив, чем мёртв, второе — несмотря на обстоятельства, реакция на внешние раздражители у него в норме... Приободрившись, Ильин кинул быстрый взгляд на хлопочущую у разгорающегося костра великаншу и зашептал:

— Слушай, мужик, ты в курсе, что нас съесть собираются?..

— Ммм...

— И не говори, совсем одичали, арбитражного суда на них нет... Я это, собственно, к чему — у тебя меч реальный, или бутафорский, для красоты?

— Ммм!..

— Ну откуда я знаю, может ты оружейную палату ограбил?! Или в Индии под старину сейчас косить принято?..

— У-у, ммм!!

— Что?.. Старик, сними паранджу, ни черта не понимаю...

Человек в доспехах приглушённо взвыл и, подскакивая на своём крюке, попытался жестами объяснить собеседнику, что "паранджу" он самостоятельно снять не может — шлем — не косынка, одним движением головы не скинешь, а руки в локтях не гнутся!.. После пары особо выразительных телодвижений, призванных детально охарактеризовать Аркашины умственные способности, последний понял, что от него хотят, и, удостоверившись ещё раз, что людоедка полностью занята своим котлом, не без труда стянул с головы соседа шлем. Посмотрел, почесал в затылке и пробормотал:

— Меня съедят первым...

— Почему?— поинтересовался сосед, без интереса обозревая пещеру.

— Потому что, дедуля, я моложе, привлекательнее, упитаннее, и, как вывод — вкуснее!

— "Дедуля"?— доспехоносец посмотрел на Аркадия странным взглядом.— Может, я и старше вас, сэр, но мне ещё нет и тридцати.

— Уверен?..— вирусолог окинул взглядом длинную бороду, спутанные волосы непонятного цвета, давно свалявшиеся в сосульки, запавшие щёки и резкую сетку глубоких морщин на лбу... Тридцати ему нет, как же! Да этот дон Кихот ему, Аркадию, в отцы годится!.. "Дон Кихот", поняв по лицу молодого человека, что ему откровенно не верят, нахмурился:

— Отдайте мне мой...

Он замолк на полуслове — с зеркально отполированной поверхности шлема, который всё ещё держал в руках недоверчивый медик, на него смотрел старик.

— Это — я?!

Аркаша покосился на шлем, потом — на незнакомца, потом — опять на шлем...

— Слушай, дружище... а ты в зеркало хоть раз в жизни смотрел?

— Смотрел,— задумчиво ответил тот.— Когда — не помню, но что смотрел — помню точно... Погодите! Где я?.. И почему вишу здесь, как...

— Буратино?..— подсказал Ильин и развёл руками.— Висишь, потому что подвесили — вон, видишь ту милую женщину с фигурой шпалоукладчидцы?.. Она нас напару из речки выловила. А где мы — без ста грамм не разберёшься. У этой спрашивать — только время терять и нервы... Кстати, лошадь — твоя?

— Где?

— Снаружи гуляет, такая ничего себе, тоже железом обвешанная...

— Наверное, моя... А что я делал в реке?.. Да ещё и в доспехах?!

— Это ты у меня спрашиваешь?!— изумился микробиолог.— Тебе уж, наверное, лучше знать!

— Я... не помню.

— Совсем?

— Совсем...— дед казался таким растерянным, что Аркаше стало его просто по-человечески жалко.

— Звать-то тебя как, увечный?..— сочувственно спросил он.— Или тоже не помнишь? Да-а, старость — не радость...— врач посмотрел на котёл и добавил грустно-задумчиво,— и молодость — гадость!..

— Мне двадцать семь лет, сэр!— сверкнул глазами "дед".— И я помню, как звучит моё имя!..

— И как же?

— Хайден Эйгон, к вашим услугам,— чуть склонил голову старик.— А вас?..

— Ильин. Аркадий Ильин,— не ударил в грязь лицом медик, тоже кланяясь, насколько позволял крюк,— приятно познакомиться, жаль, обстановка не слишком располагает... Стой, так ты американец, что ли?

— Кто?

— Из Штатов, да? Или из Англии, судя по прикиду... Только не ври, что русский — всё равно не поверю! Говоришь хорошо, да уж больно глаза незамутнённые, с пяти шагов видно — заграница!..

— Я из... из... я не помню!— с тоской сказал Хайден. И удивился. Сначала тому, что расстроен, а потом тому, что удивился. Он не помнил, почему, но твёрдо знал — ни страх, ни любопытство, ни что-либо подобное ему недоступно!.. Так отчего же... и в голове какой-то туман...

— Ты по профессии кто?— не отставал Аркаша.— Историк?.. Нет? А кто? Универ какой заканчивал?..

— Не помню.

— Ой, как всё глухо-о...— звезда вирусологии задумчиво покрутила в руках шлем и тихо ойкнула: на его гладкой поверхности темнела хор-рошая такая вмятина! Вмятина была полукруглой, глубокой, и имела подозрительные очертания чьей-то пятки...

"Чтоб у меня кардиограмма выпрямилась!.. Это ж не иначе, как моих рук... то бишь — ног... то бишь, тьфу ты, ноги дело!.. В реке ещё... Вот уж въехал так въехал, Брюс Ли отдыхает! То-то, я гляжу, старикан в детство впал... амнезия, посттравматический синдром?.."

— Ты, вот что, приятель, не раскисай!— преувеличенно бодрым тоном сказал пристыженный микробиолог, втайне надеясь, что его случайная жертва подробностей своего увечья так и не вспомнит...— Это явление временное...

Он отвлёкся на хлопочущую у очага великаншу и добавил:

— Весьма временное. Вон тот котелок видишь?

— Вижу.

— Это для нас.

— Мыться будем?..

— Вообще-то, вариться, но одно другому не мешает... Дед! Ты слепой?! Кушать нас будут, ку-шать!..

— Как это?!

— Обыкновенно! Кости в суп, уши — на холодец!.. Меня, пока сюда несли, детально просветили в смысле меню...

— Меня... будут... есть?— с запинкой переспросил контуженный.

— Да!

— Меня? Хайдена Эйгона? Барона Эйгона Эндлесского?! Съедят?!— даже не ужаснулся, а искренне возмутился тот. И опять удивился. Он — злится?.. Странно. Непонятно, почему, но как это странно! Такое ощущение, что долгое время не дышал, а потом...

— Съедят, дружок, и за милую душу... Барона? Ты сказал — барона?.. Ты что, аристократ?! Настоящий?!

— Род Эйгонов древнее королевского,— пожал плечами Хайден (про себя сделал заметку — вспомнить, кто такие эти Эйгоны?..) и поёрзал на крюке. Прочный.— Сэр Аркадий, мне не нравится это место. Надо отсюда уходить.

— Ага... попробуй!— Ильин кивнул на Пециллу. Она, напевая, сыпала в котёл какие-то режущие нос специи.— Тётенька на плотный ужин настроилась. И муженёк у неё, опять же... Репа — во! Плечи — во! Спина — как футбольное поле!.. Да сам посмотри, вон он как раз на пороге нарисовался...

Хайден повернул голову и оценивающе оглядел трусящего к костру Барбуза с вязанкой хвороста на спине. Ну да, красотой не блещет, изящным телосложением — тоже, но уложить такого опытному рыцарю большого труда не составит.

— Гимры больше,— сказал барон,— и злее. Но мы их били.

— Кто — "мы"? И кто такие "гимры"?..

— Не помню...— Хайден потянулся к ножнам и тихо выругался — проклятый доспех заржавел напрочь! Сгибались только пальцы на перчатках. Ладонь на рукоять меча положить ещё можно, но чтобы его вытащить и, тем паче, хотя бы раз замахнуться — об этом, увы, не могло быть и речи...

— Сэр Аркадий...

— Ой, слушай, да брось! Ну какой я сэр, мы же не в Англии... Давай на ты! Всё равно скоро в одном котле кипеть будем...

— Я не хочу кипеть в котле.

— Так и я не хочу. Но что-то мне, знаешь ли, подсказывает, что наше согласие здесь никому не требуется...

— Возьмите мой меч и зарубите обоих. Они стоят спиной, очень удобно.— абсолютно серьёзно и по-деловому подсказал барон. Аркаша уставился на него широко раскрытыми глазами:

— Зарубить?.. Ты... обалдел, что ли?! Это тебе не кочан капусты, это же живые люди!!

— Это людоеды. И есть они собираются нас с вами. Если бы я мог двигаться, я бы вас не просил. Берите меч, сэр!

— Ни за что!— яростно замотал головой молодой медик, который в своей жизни ни разу не убивал никого, кроме разве что вирусов и тараканов, и то — последних не без смутных угрызений совести...— Я — врач, а не убийца!..

— Вы — самоубийца!— вышел из себя тот. Удивляться уже не стал — не до того было...

— Именно — самоубийца! Сам догадался?!— непримиримо хмыкнул Аркаша.— Кроме того — с таким диагнозом, что мама не горюй!.. А раз уж всё равно помирать, так и незачем лишними грехами сверх меры отягощаться... Я, между прочим, на вакантное место в раю рассчитываю!

— Тогда я сам! Снимите меня отсюда!

— Каким каком?! Я так же, как и ты, на вешалке болтаюсь! А рук на спине у меня нет, если ты ещё не заметил! Были бы — давно б смылся уже...

— Подпрыгни на крюке, остолоп,— негромко, почти ласково, посоветовал начинающий звереть барон,— ремень порвётся, вниз упадёшь... а потом — снимай меня, и я тебе покажу, как у нас в семье поступали с трусами!!

— Ах, так?! Трус я, да?!— возмутился Аркадий, замахиваясь на обидчика его же шлемом.— Ну и виси тогда тут до второго пришествия, банка консервная! Я — трус?! Да я... я... я уши драл, я Киев брал, я компьютер два раза видел!! И таких, как ты, махровый пережиток феодального строя... У-у-пс!.. Гражданочка, вы зачем такой большой ножик в руки взяли?.. Уберите от греха, не дай бог ведь порежетесь, и всё равно не умрёте...

К ним неторопливо приближалась позабытая в пылу спора людоедка. В руках у неё поблёскивал широким лезвием мясницкий тесак. Последнее обстоятельство Ильину совершенно не понравилось. Особенно если учесть, что нежный взгляд великанши был обращён исключительно в сторону упитанного микробиолога, а отнюдь не на грязного непрезентабельного барона, которого перед употреблением надо было ещё и из заевших доспехов выковырять...

— Ха-а-айден!!

— А что я могу сделать, сэр?— спокойно осведомился тот, глядя в потолок. Собственно, Аркашу ему было не жалко — в отличие от гнева и гордости, сострадание в нём почему-то не проснулось... просто хотелось проучить упрямца.— Я же этот... как вы сказали?.. Пережиток?

— Я беру свои слова обратно!

— Раньше надо было брать, и не слова, а меч, пока предлагали. Счастливого пути, сэр Аркадий...

— А-а-а!!!

Великанша примерилась и взмахнула тесаком...

Вот тут-то миролюбивый медик и понял, что был кардинально не прав в своих пацифистских убеждениях!.. Воя, как заевшая кофемолка, он ловко ушёл от прямого попадания и, не сильно задумываясь об этической стороне вопроса, обрадовал кровожадную дамочку шлемом прямо в челюсть. Тесак в могучих руках женщины дрогнул, изменил траекторию и со скрежетом проехался заточенным лезвием по крюку. Гнутой железяке толщиной в три пальца он, разумеется, ничего не сделал, но ремень Аркашиных летних шорт перерубило в секунду!.. Воспользовавшись этим счастливым обстоятельством, ошалевший вирусолог, плюхнувшийся вниз, прямо на пузо, пнул растерявшуюся Пециллу верной пяткой под коленку и, пока она, изрыгая проклятия, скакала на одной ноге, бросился к скучающему барону:

— Висишь, маньяк резиновый?! Нет ведь помочь товарищу по несчастью, да?!

— Гусь свинье не товарищ,— состроил академическую морду уязвлённый Хайден, который, хоть и не знал, что такое "маньяк" (и, тем более — "резиновый"), но догадался, что его снова обругали.

— Да?..— оскорбился Аркаша, демонстративно делая шаг к выходу.— Ну тогда я полетел!!

— Лети, лети, свинья с крыльями...

— Да ты...

Начавшуюся было вновь перепалку внезапно перекрыл рёв людоедки:

— Барбу-уз!!

— Оп-па...— притух Ильин и, не дожидаясь появления на арене нового персонажа, чей топот уже явственно слышался снаружи, потянул из ножен на поясе Хайдена меч. Выдернул. И присел — оружие весило, ни дать, ни взять, килограммов десять! Его, извините, и поднять-то проблематично, мягко говоря, а уж чтобы ещё и вонзить в прыжке куда надо... Совершенно нереально!.. Наш вспыльчивый микробиолог, несмотря на интеллигентную профессию, парнем был крепким, спортивным, и на недостаток мышечной массы никогда не жаловался. Но если честно — будь у него в руках сейчас не тяжёлый боевой меч, а обыкновенная дубина, проку было бы уж точно больше!

— Так, ладно, меняем игрока...— быстро забормотал Аркадий, прислонив оружие к стене и дёргая за ноги ухмыляющегося барона.— "Свинью с крыльями" я тебе, терминатор, всё равно припомню, конечно... но умирать мне что-то расхотелось! Уф!.. Чёрт! Ты не снимаешься!

— Латы — железные. Они не рвутся, как твои подштанники,— сквозь зубы процедил взбалтываемый Хайден.— Приподними меня, и всё!..

— Да ты же тонну весишь!— охнул врач, честно попытавшись последовать его совету.— Понацеплял на себя целый магазин скобяных изделий, и ещё недоволен, металлист-старообрядец... Ап!.. Есть! Эй, тебя кто просил мне на шею плюхаться, а?!

— Что подставили, на то и плюхаюсь,— невозмутимый, как египетский сфинкс, барон посмотрел по сторонам, увидел появившегося во входном проёме пещеры Барбуза с очередной вязанкой на спине, и велел:— Дай меч! Пока доспехи снимем, они нас обоих загрызут... Давай же!

Поднатужившись, микробиолог нащупал у себя за спиной требуемый клинок и сунул его в руки "седоку".

Хайден сжал рукоять и, попыхтев, понял, что металлические локтевые пластины действительно заело намертво. Никакой маневренности теперь не жди, дай бог, чтобы само оружие в руках удержать...

— Сэр Аркадий!— пророкотал он, фиксируя взглядом надвигающихся на них двух обозлённых людоедов.— Представьте, что вы — лошадь... и вперёд!!

В другое время и в другом месте за эти слова небритый барон точно бы огрёб от своей "лошади" в тыкву без всяких проблем, но сейчас было не до разбирательств: свирепо скалясь, парочка любителей человечины заходила с двух сторон, и, судя по угрожающим позам, они твёрдо вознамерились всё-таки сегодня поужинать!.. Аркаша поглядел в прищуренные от ярости глазки людоедки, вспомнил стремительный холодный блик на лезвии тесака... и с хриплым рёвом трёхгодовалого североамериканского бизона ломанулся на таран!

Бьюсь об заклад — ТАКОГО людоеды ещё не видели! Всклокоченный патлатый рыцарь с мечом наперевес в негнущихся руках, верхом на плечах скачущего как бенгальский тигр молодого человека в драных шортах и гавайской рубашке, воинственно размахивающего покорёженным шлемом... подобного эффекта не дала бы и знаменитая психическая атака типа "матросы на зебрах"! Бедные супруги с квадратными от непонимания ситуации глазами только и успевали носиться из одного угла в другой, спотыкаясь друг о друга и норовя проскользнуть к выходу, откуда их настырно отгоняла... их же собственная честно добытая еда! Да где это видано?! Среднестатистической жертве среднестатистического людоеда положено идти на костёр если уж не молча, так хотя бы покорно и с чувством собственного достоинства — а не гарцевать по пещере, вооружившись мечом и размахивая тяжёлым шлемом! Благодаря, к слову сказать, вышеуказанному головному убору, к превосходной коллекции ножей — гордости госпожи Пециллы — хозяевам даже руку протянуть не дали. Более того — подобрав среди костей оброненный великаншей тесак, вошедший во вкус вирусолог, прикрываясь изрядно помятым шлемом, умудрился в процессе беготни виртуозно остричь обоим каннибалам когти... даже на ногах! То есть, намерения у него были не настолько невинные, но скорость реакции от страха перед принудительной ампутацией собственных конечностей у лесных живоглотов повысилась не хуже уровня адреналина в крови...