| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вот такая алхиМИФИческая история!
А спирт был хорошим, да. Медицинский, чистенький, ядрёный... хе-хе-хе!
* * *
В 1977 году МИФИ-1 праздновал 25-летие. Событие, надо сказать, знаменательное. Кот в то время ещё не был лаборантом, а был беспечным студентом, весело прожигающим свои молодые лета в преддверии тяжкого труда инженером-ядерщиком.
Как-то так получилось, что куратор группы 1Ф27И строгая Синяпкина Галина Григорьевна, работавшая когда-то с самим Курчатовым, углядела в общей бессмысленной толпе студентов именно Кота... и предложила ему возглавить группу хохотунчиков-развлекателей-паяцев, словом всех тех, кто должен придать торжественному концерту в честь 25-летия МИФИ некий КВН-овский оттенок.
— А то там все ветераны с тоски сдохнут, — серьёзно сказала Галина Григорьевна, глядя на Кота с высоты своего роста.
— Хорошо! — легкомысленно согласился Кот.
— Но учтите, Кот, — строго сказала физик Синяпкина, — никто не освобождает вас всех от занятий!
Кот понял, что вляпался... но природное легкомыслие не позволило ему вступить в дискуссию.
Зал утопал в полумраке. Поблёскивали медали и орденские планки, — люди в тяжёлых тёмных костюмах солидными заслуженными фигурами навевали на артистическую бригаду благоговение и страх, схожие с экзаменационными.
Впервые в своей любительско-театральной жизни Кот за сценой тяпнул сухого вина, чтобы не волноваться, и... и... не проняло! Тогда он тяпнул ещё. И обнаружил, что, захмелев, забыл свой текст, как ведущего той части концерта, которая мудрыми усилиями преподавателей-курчатовцев должна была напоминать 'капустники' времён шестидесятых.
По замыслу, по сценарию был задуман торжественный выход на сцену.
(скромно ковыряя лапой паркет) Кот шёл впереди, в тёмно-синем костюме и ярко-красном мужском галстуке! А потом Кот говорил и шутки шутил, и все смеялись и аплодировали. А ещё потом, на сцену втаскивали Машину Времени.
Устройство её, кстати, в отличие от машины времени Герберта Уэллса, было простым — железная клетка, в которой возвышалась горка магниевых опилок. В опилки были погружены два электрода, провода от которых за кулисами заканчивались банальной электрической вилкой.
Некто, чьё имя утеряно за ненадобностью, должен был воткнуть вилку в розетку в нужный момент. Искра, вспышка, густой белый магниевый дым. Добавьте к этому потушенный в этот момент свет на сцене и в зале, плюс барабанная дробь и удар по тарелкам ударника студенческого вокально-инструментального ансамбля, торчащего тут же... словом — отрепетированный эффект должен был быть потрясающим!
Дьявол, как всегда, попутал все планы. Началось с того, что кто-то из приглашённых ветеранов начал занудно читать партийные документы, напирая на то, что все атомные герои-первопроходчики неукоснительно следовали вехам, обозначенным родной КПСС. Зудел он долго... и за кулисами вся артистическая бригада добросовестно гасила артистический стресс сухим вином и водкой. К тому времени, когда неугомонный партийный старичок закончил, студентам было уже всё равно и сам чёрт не брат.
Итак, к моменту выхода стресс сменился буйным порывом отбарабанить свой текст, дождаться аплодисментов и продолжить банкет где-нибудь на свободной квартире. Заиграла музыка ансамбля... какая-то странная, как отметил Кот. Вышагивая по сцене, он увидел гитариста, который с приглушенными матюками пытался приладить обратно выпавший из гитары штекер. Студентик на клавишном синтезаторе страшно фальшивил... ему, видите ли, мерещились две клавиатуры вместо одной... слабак! Один только ударник Андрюха сиял и с нечеловеческой силой барабанил залихватский марш.
Кот оглох.
Сделав лишний круг... сквозь грохот Кот (да и зрители тоже) отчётливо услышали, как озлоблённый режиссёр из-за кулис проорал: 'Куда на х... пошли, балбесы?!' — колонна артистов остановилась и живописно рассредоточилась по сцене.
Кот сделав ослепительную улыбку, резво понёсся к микрофону, запнувшись каблуком о собственные штанины, — клёши от бедра, 42 сантиметра внизу, туфли на платформе... неотразимый юноша!
Юноша умудрился не упасть. На одной ноге он бодро прискакал к самому краю... и забалансировал, размахивая руками, как сумасшедшая ветряная мельница. Передний ряд зрителей дёрнулся и напрягся, инстинктивно пытаясь выдраться из кресел и удрать. Но Кот не упал!
Он схватился за стойку микрофона. Микрофон на гусаке-держателе плавно повернулся к зрителям. Теперь он смотрел прямо в зал, нависая над передним рядом. Юноша потянул за шнур... и проклятый микрофон мгновенно развернулся, коварно ударив Кота в ухо.
Зал окончательно повеселел. После всех выступлений, а особенно парт-старичка, впервые стало интересно. Кот, усердный не по разуму, долго боролся со строптивым микрофоном, пока не понял, что публика наконец-то пресытилась схваткой. Он попытался выдернуть микрофон из держателя, но тот застрял намертво.
В конце концов, Кот произнёс свой текст, вцепившись в микрофонную стойку наподобие Фредди Меркьюри. Публика с любопытством наблюдала за ужимками глупого Кота и благосклонно аплодировала. На заднем плане гитарист безуспешно боролся со штекером. Машину Времени потихоньку выкатили к рампе.
— А теперь у нас в гостях... посредством упомянутой МИФИ-ческой Машины Времени... — Кот сделал леденящую душу паузу, — ВЛАДИМИР... ВЛАДИМИРОВИЧ... МАЯКОВСКИЙ!!! Поаплодируем!!!
По плану, отдельным человеком, надрессированным на это дело, в зале должен был быть погашен свет, и в темноте — вспыхнуть магний под барабанную дробь и литавры... и на сцене возник бы бывший одноклассник Кота юноша Сергей по кличке Прохор. В данном шоу Прохор изображал пролетарского поэта Маяковского.
Волнуясь и дрожа за кулисами, Прохор с ужасом наблюдал, как позорится актёрский состав и богатырскими глотками дул водку. Однако, — о, кошмар! — дрожь в его ногах так и не проходила.
Увидев, что Машина Времени уже стоит 'на реперной точке', Прохор хлебнул ещё один глоток и ломанулся к сцене... но слегка ошибся направлением, запутался в боковой кулисе и влетел в закулисное пространство. Фишка была в том, что лет за десять до описываемых событий тихо издох студенческий театр МИФИ, рождённый ещё шестидесятниками. Спектакли тогда ставились с размахом... в богатых декорациях.
Задолго до нашего шоу неубранные декорации были перекрашены в революционный алый цвет. С них сняли дверные ручки в тех местах, где в фанере задника были когда-то прорезаны фальшивые двери, зашпаклевали щели и нарисовали гигантский профиль Ленина. Теперь от праздника к празднику Ленин привычно белел на красной стене.
Итак, Прохор шарашится за сценой, ожидая вспышки и прочих спецэффектов, дабы явить себя людям. Человек с электрической вилкой Машины Времени в руках ожидает того же. А паразит у рубильника освещения уже пьян и любезничает с первокурсницами, совсем забыв о своём долге...
Зал ждёт Маяковского, Андрюха упоённо и незамысловато барабанит минуту... вторую... свет всё ещё не гаснет.
Увидев сие безобразие и понимая, что сценарий летит к чёрту, человек-штепсель напрягает головной мозг в поисках выхода. Соображая, что происходит нечто ужасное, он решает не дожидаться темноты и отчаянно втыкает вилку Машины Времени в розетку!!!
Увы... ничего. Нет искры, нет дыма, нет сценического эффекта. Полный провал!
Человек вытаскивает вилку и втыкает её снова... вытаскивает и втыкает, вытаскивает и втыкает... уже ничего не слыша вокруг, донельзя увлеченный процессом.
Прохор с ужасом ребёнка, заблудившегося в темноте, мечется за сценой, спотыкаясь о перекладины и подпорки и сам того не замечая, сквернословит. Фанерная стена задней декорации ходит ходуном, отчего кажется, что Ленин хохочет и гримасничает... и невнятно матерится.
Вдруг Прохор нащупывает в темноте на фанерной стене дверную ручку, благодарит небеса и могучим ударом открывает дверь. В пыли и паутине, споткнувшись о порог и чуть не упав, он, — к удивлению почтеннейшей публики, — внезапно вылетает откуда-то из ярёмной вены Владимира Ильича Ленина со словами:
— От, блин, тля... здравствуйте, я — Маяковский!
Барабанщик Андрюха, у которого уже кисти рук устали выбивать тревожную дробь, с размаху бьёт по тарелке... она срывается со штатива и с оглушительным грохотом падает на пол сцены!
Перекрикивая грохот Прохор, желая, чтобы этот кошмар поскорее закончился, орёт:
Словами трудно что-то сказать
Завидев МИФИ панораму!
Налево посмотришь — мамочка-мать!
Направо — мать моя мама!
И тут сзади него оглушительным пуком вспыхивает Машина Времени! Наконец-то.
А спохватившийся 'Человек у рубильника', увидев вспышку магния, совершенно ослепившую первые ряды зрителей, одновременно выключает в зале свет. Оглушённые первые ряды зрителей дружно вскрикивают, ошибочно полагая, что от проклятой вспышки ослепли навсегда.
Прохор во тьме орёт перефразированного Маяковского — гонит текст. А текст-то, заметьте, длинный...
Когда свет таки включается, Прохора уже нет. Вместо него стоит, как зомби, бледная и застенчивая девушка Лена Ш. Когда гул стихает, она, с остановившимся от ужаса взглядом, взвизгивает:
— З-з-здравствуйте! Я — Агния Барто!!!
И сходу, без паузы, безумной скороговоркой:
Наша Таня громко плачет,
Завалила ТАУ значит...
...
По сию пору, кстати, Кот хранит нагрудный знак 'МИФИ-1 XXV лет', вручённый ему лично Рэмом Васильевичем Бочаровым. Цитирую его речь при вручении группе этих памятных значков: 'За прекрасно проведённый вечер!'
* * *
Ежели кто-то вам скажет, что при Советской Власти всё было "разлюли малина" — плюньте этому человеку в лицо... и ногой разотрите.
Нет, не спорю, Кот в это время был молод, свеж и полон как энергией, так и прожектами... но в остальном — время было пыльное, скучное и до ужаса тоскливое.
В 1982 году жизнь эту приятно разнообразила смерть Брежнева. Народ оживился и смело, — на всякий случай оглядываясь, — галдел и гадал по курилкам — кого же сделают Генсеком наскучившей всем партии КПСС?..
Наскучившей — потому что никто ни во что уже не верил... а ничего другого взамен не было.
Ну, положим, гадали недолго, потому, как было замечено опытными советскими людьми — главой похоронной комиссии в газетах был назван главный начальник тогдашнего КГБ гражданин чекист Ю.В. Андропов. Следовательно, он и стал у руля партийно-хозяйственной машины... и начал вертеть штурвалом по-своему.
Интеллигенция московская живо сообразила, что к чему и стала выпекать повести, рассказы и фильмы о нелёгкой судьбе советских разведчиков. Телевизионщики мгновенно замахнулись на многосерийный "ТАСС уполномочен заявить" по роману Ю.Семенова... и зря! Потому как менее чем через год, Андропов помер и режиссёр со всей командой остался в дураках, ибо следующий генсек Устинов говорил только о приоритете народного образования. И даже заикнулся как-то о школьной реформе... после чего тоже помер.
В общем, все умерли. (это цитата)
Но пока они были живы, — в частности жив был Андропов, — он решительно боролся с пьянством. Заметьте, до Горбачёва! Так что "дорогоймихалсергеич" пусть утрётся — он был не первым!
Делалась данная борьба с пьянством, разгильдяйством, прогулами и прочей расхлябанностью очень просто. Идёшь, бывало, по городу Озёрску, рассматриваешь разнообразных девушек и цветёшь. Жизнь хороша! Но надо бы заглянуть в магазин — мать просила — авось мыло "выкинули". Или подсолнечное масло. Или тетради на 96 страниц. В клеточку. Помнится, именно это тогда все искали... а туалетной бумаги уже с год не было — забыли, как и выглядит! Вот вам и "шоколадные" закрытые города.
Короче, заглядывает Кот в магазин, видит очередь, быстро занимает её и спрашивает: "Что дают?" И выясняет, что "выкинули шапки зимние из пожилого кролика... но — красивые!"
Шапка у Кота уже есть... а если бы и не было, то денег всё равно не хватило бы. Поэтому Кот с чистой совестью идёт вдоль очереди по магазину, заранее строя глазки хорошенькой однокласснице-кассирше.
И вдруг распахивается дверь и люди в штатском, размахивая удостоверениями сотрудников КГБ, орут в мегафон на весь торговый зал:
— Граждане! Приготовьте документы! У лиц, находящихся в отпуске, обязаны быть на руках удостоверения или справки отпускника! А лица, которые не могут представить оправдательные документы на право нахождения в магазине в рабочее время, будут задержаны милицией! И на работу сообщим!
Народ начинает дико напрягаться.
А у Кота вообще никаких документов с собой, даже студенческого билета... вот ведь штука! И он заранее поднимает лапы вверх.
В общем, развлекался Юрий Андропов на всю катушку. Прикольный был дядька... с мрачным юмором. Недаром его венгры не любят. Он их там душил в 1956 году тысячами, чтобы в капитализм не перемётывались... Жуть, сколько народу повыбили!
Итак, Андропов боролся с язвами социализма... а жизнь текла своим чередом.
И по-прежнему на кафедрах пили тайком спирт и водку... и в ус не дули, и в будущее не заглядывали. "Авось, не поймают!"
Вот, как-то раз зимой сидит шатия-братия в цокольном этаже в "каморке папы Карло". Окошко ма-а-а-аленькое. Под потолком расположено. С улицы — обычное подвальное окно с микроскопической форточкой, полузанесённое снегом. И если вы хотите в это окошко заглянуть, то вам необходимо, как страусу, обеспечить положение головы ниже уровня ступней или просто встать на четвереньки, выставив тыл на обозрение.
Время позднее — идут лекции у вечерников, — народ, как я уже упоминал, в большинстве своём солидный, лысый и пузатый. Музыка с магнитофона "Весна" орёт, табачный дым под четырёхметровым потолком стелется, на засаленной миллиметровке разложены сырки плавленые, колбаса и чёрный бородинский хлеб толстыми кривыми ломтями. Хорошо, чёрт возьми, хорошо сидим!
Вдруг под потолком в открытую, парящую на морозе форточку втискиваются бритая голова и кисть руки. С головы прямо в хлеб-колбасу-водку падает зимняя милицейская шапка...
И не успел народ воскликнуть "не понял — что за наглость?!", как голова пыхтит:
— Всем оставаться на своих местах! — и косит глазом вниз, не спёрли ли уже шапку?
Кот, как существо вежливое, цепляет шапку на кончик шеста с петелькой (этим шестом, посредством упомянутой петельки закрывали форточку — высоко же!) и поднимает шапку ввысь, к явлению. Голова, смутно виднеющаяся в облаках табачного дыма, напоминает какого-то херувима... ни рук, ни ног, одна физиономия. Физиономия скорбно улыбается — не говорить же спасибо за шапку потенциальным задержанным! А народ галдит возмущённо: типа, имеем полное право! Ну, выпили чуть-чуть! по какому-такому поводу?! и есть ли у вас, тля этакая, ордер?!!
— Щас я вам покажу ордер, — пыхтит застрявшая голова.
Кисть руки цепко держит шапку за ухо. Голова пытается вылезти обратно — ан нет! Без шапки — пожалуйста, а с шапкой не пролазит! Не то бедняга погонами зацепился, не то просто изнемог в непривычной позе. И бросить-то шапку никак нельзя, поскольку народ налился самыми ядовитыми чувствами — он и казённое имущество не вернёт, и кощунственно надругается над головным убором! А шапку на голову надеть никак не получается... вот ведь, в общем, свинство какое!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
