Брюс Бизаро

— А как вы делите людей на простых и не простых? Поделитесь секретом?

— Простите, Брюс, я неудачно выразилась, — тут же пошла на попятную она. — Известно, что вам доводилось оперировать так называемых "мстителей". Это так?

— Возможно. Пару раз я срезал маски с разбитых голов моих пациентов. Мстители они или их просто привезли с карнавала, меня мало интересовало. В живых они остались. Для меня это главное.

— Это радует. Но, я знаю, что вы же оперировали и нескольких известных мафиози?

— Не знаю. Единственное, что меня интересует в пациенте — это его мед карта и история болезни. Так, что возможно среди моих пациентов были и мафиози.

— Спасибо за такой честный ответ. А что вы чувствуете, когда спасаете очередную жизнь? Возвращаете здоровье очередному "безнадежному" пациенту?

— Удовлетворение. Было бы это иначе, я бы этим не занимался.

— Вот как? Я слышала, что прежде чем врач станет хорошим врачом, он должен заполнить своими пациентами небольшое кладбище? Это так?

— Это так. И у меня это кладбище отнюдь не закрыто. Я не бог. И не всех можно спасти, даже если удалось донести до стола хирурга живыми.

— И каково это, чувствовать, что именно этого пациента не спасти?

— Вы действительно хотите знать, что чувствуешь, когда у вас на руках умирает человек? — тяжело посмотрел я ей в глаза. Иногда бестактность журналистов переходит всяческие разумные границы. — Вы маньячка, мисс Лейн?

— Простите, Брюс. Я сказала это, не подумав, — на миг стушевалась она под моим взглядом. Но лишь на миг. — А что вас сподвигло стать именно врачом? Ведь это совсем не легкий труд. И неблагодарный.

— Одна моя знакомая получила травму. У нее отказали ноги. Врачи развели руками. Сказали, что случай безнадежен. Я решил выучиться и оценить безнадежность случая сам.

— И как? Эта девушка. Она смогла снова ходить?

— Не знаю. Операцию я провел. Но с тех пор мы не виделись. Если ее отец еще не прострелил мне башку, значит хуже ей точно не стало.

— Цинично.

— Это профессиональное. Смиритесь.

— А как у вас с личной жизнью? Жена, девушка? Как к вашей работе относятся родители?

— Я не женат. Родители мертвы и похоронены. Давно.

— А девушка? Трудно представить, что при вашей внешности, которая буквально воплощенная мечта женщины, вы не пользуетесь популярностью.

— Нет. Девушки у меня тоже нет. Признаться честно, у меня пока что не хватает времени даже завести собаку. Не то, что начинать отношения.

— Но ваша работа, она хотя бы хорошо оплачивается?

— Не знаю. Я пока трачу деньги только на одежду и еду.

— А жилье?

— Госпиталь предоставляет мне служебную квартиру, в непосредственной близости от работы. Это удобно. Экономит массу времени.

— Вот как. А хобби? У вас есть хобби, Брюс?

— Мое хобби... Я учусь. Продолжаю учиться. Ежедневно в мире происходят открытия в области медицины. Тысячи ученых и докторов делятся своим опытом, проводя мастер-классы и публикуя материалы исследований. Я стараюсь не отстать. Это мое хобби.

— Спасибо, Брюс. И под конец, что бы вы могли сказать нашим читателям.

— Берегите здоровье. Не рискуйте им просто так. Собрать обратно, то что вы по глупости сломаете, не всегда может даже лучший хирург.

— Спасибо, Брюс. Мы закончили, — сказала она и выключила диктофон. — Надеюсь мы не отняли слишком много вашего времени?

— Вам повезло. Вы только испортили мне отдых. Если бы был пациент, нуждающийся в моей помощи, я послал бы вас к черту без разговоров. Прощайте, мисс Лейн.

— Прощайте, Брюс, — ответила она и, наконец, покинула мой кабинет.

— Какой неприятный тип, — услышал я, как она делится со своими коллегами впечатлениями, спускаясь по лестнице с моего этажа.

— Это не мешает ему спасать жизни, — заметил Кларк. Я следил за этой компашкой взглядом сквозь стены и перекрытия. Ничего сложного. Вообще, после человеческого организма остается очень мало сложных вещей в мире.

— Да, и оставаться лучшим хирургом Америки, — вздохнула Лейн. — Я навела о нем справки. Все именно так, как он и говорит: оперирует всех, кого ему привозят, за исключением случаев, когда операция вообще не нужна. Гений диагностики. Диагноз ставит точнее патологоанатома. И бывает проводит до пяти сложнейших операций в день. Это абсолютный рекорд для врача. В его личном деле говорится, что раньше он работал полевым хирургом при миссии ООН в Казнии, во время недавнего вооруженного конфликта там. Везде отзывы только крайне положительные.

— Видимо Супергерои носят не только трико, но и медицинские халаты? — пошутил Олсон. Вот только никто не засмеялся.

— Если бы не он, то в прошлой битве этих Суперов людей погибло бы вдвое больше. Так что твоя шутка, является шуткой только отчасти...

Дальше я слушать уже не стал. Ничего действительно важного они не накопали.

глава 4

Брюс прилетел, как и обещал, ровно через месяц после звонка. Прилетел он не как глава трансконтинентальной корпорации Брюс Уэйн. А как пассажир бизнесс класса Брюс Уэйн, серый и неприметный однофамилец известного плэйбоя и миллиардера.

В таком же виде он и прибыл ко мне в кабинет.

Мы крепко пожали руки, и я последовал за ним. Все это молча. Насколько я понял за это время, нормально общаться с ним может только Альфред. Но тот и сам личность уникальная, так что претендовать на повторение его подвига я лично не берусь. А не можешь нормально поговорить — лучше помолчи.

Шли мы недолго. До припаркованой на стоянке госпиталя машины Брюса, видимо взятой им на прокат.

Четыре с половиной часа пути в полном молчании, и вот мы прибыли ...куда-то.

Последний указатель на дороге, который я запомнил, был "Смоллвиль". Но сейчас мы были посреди какого-то поля.

Брюс вышел. Я вышел за ним размять ноги, пока он оправлялся у ближайших кустов.

Затем мы двинулись дальше, в одному ему ведомом направлении. Неожиданно за ближайшим холмом оказался вход в пещеру. Кто бы мог подумать — пещеры в полях Канзаса. Мистика. А значит будет интересно.

Уэйн достал фонарь и двинулся в темноту. Я за ним.

Петляли по этой пещерке долго. И пришли наконец к каким-то странным рисункам на стенах.

Брюс подошел к какому-то странному кругу с шестигранным пазом по центру.

— Это наследие родины Супермена, — сказал он и достал из кармана странный металличесаий шестигранник, совпадающий по форме с отверстием. — ОН сейчас не на Земле. Как минимум неделю Его не будет. Думаю, ты можешь попытаться принять это наследие. Как он мне рассказывал, тут заложено знание языка его родины и кое-какие знания. Вся основная информация хранится в Его Крепости Уединения. Туда у меня доступа нет, — он передал шестигранник мне.

Дополнительных объяснений не требовалось. Шестигранник в руке, шестигранная дырка в стене. С выводом справится и обезьяна.

Я вставил железку в дырку. Ударил белый луч в грудь, дальнейшее я помню плохо. Примерно полчаса объективного времени.

Потом луч погас. Шестигранник вернулся ко мне в руку.

— Ты в порядке?

— Относительно, — признался я. Он кивнул. Я вернул ему железку, и мы отправились в обратный путь.

В эту ночь я спал. Впервые в этой жизни мой мозг утомился настолько, что ему потребовался сон. Мне не снилось ничего. Просто глубокий спокойный сон.

На следующий день снова сложная операция, а после нее греться на солнце. Это была настоятельная потребность. Просто физическая ломка. Раньше такого не было. Как и сна.

Я запер дверь изнутри и распахнул окно. Скинул верхнюю одежду, оставив только больничные штаны, и отдался солнечным лучам.

В тот день провел еще одну операцию и взял отгул на следующие трое суток.

Все это время я пробегал вслед за солнцем. Как в тот раз, после библиотечного запоя прошлого года.

Только на четвертый день смог слегка успокоиться и вернуться к работе.

Еще через три дня в новостях снова отсветился Супермен.

А в моей операционной начали появляться стопроцентно не Земные технологии.

Брюс слегка преуменьшил, когда говорил, что в том рисунке находится язык Криптона. На самом деле там были все языки известные Криптону.

А он был цивилизацией вышедшей в дальний космос. И языков этих было очень много.

И спецификации к этой поступающей технике шли на языке цивилизаций ее создавших.

Также мне начали приходить посылки от "Уэйна Б." в которых содержались информационные кристалы. Также не Земные. Со знаниями по биологии и микробиологии.

Это было интересно. Посылки приходили по одной в три дня. И этих дней мне как раз хватало, чтобы освоить находящиеся там знания, не отрываясь от работы.

Чтобы разобраться во всем этом пришлось подтягивать свою грамотность в физике, химии и других смежных науках. Учеба продолжалась.

Новая техника сильно расширила мои возможности. Безнадежных случаев стало меньше. Это радовало.

Жизнь снова входила в колею.

Пока однажды не раздался звонок от находящейся в панике Ванессы. Джонни попал в аварию и находится в реанимации в тяжелом состоянии. Кому еще звонить она не знала. Они простые люди и ни денег, ни связей не имеют. Фактически этот звонок был жестом отчаяния.

Через минуту я уже был в Готэме и требовал от Ванессы сказать, в какую больницу его доставили.

Имя. Как выяснилось, что за этот год я сделал себе в определенных кругах имя.

В этой больнице кто такой Брюс Бизаро слышали. И стоило мне представиться, как все двери этого учреждения для меня мгновенно открылись. От меня попросили только одного: возможности у меня подучиться. Еще недавно я сам просился в ученики к любому, кто согласится меня учить. А сегодня просятся уже ко мне.

Джонни был плох. Тяжелая черепно-мозговая травма и множество переломов. В том числе поврежденная шея.

Транспортировке он не подлежал. Была опасность не довезти живым. Пришлось оперировать прямо там.

Оказывается я разбаловался и уже отвык от плохих условий работы. Оснащение моей операционной и этой отличались как истребитель и велосипед.

Это была тяжелейшая операция за прошедший год. Тяжелейшая потому, что приходилось заменять привычную уже аппаратуру собственными способностями и мастерством. Было очень трудно. Дважды у него останавливалось сердце и дважды я запускал его снова.

Я циник. Это профессиональная реакция врачей на огромную психологическую нагрузку, валящуюся на них каждый день. Но пустые глаза Ванессы были для меня невыносимы. И я продолжал биться со смертью, даже когда все остальные ассистирующие мне хирурги готовы были сдаться.

Победа осталась за мной в этот раз. Но я не обольщался. Не всегда упорство может одержать верх. Не каждого можно спасти.

Я приходил в эту клинику каждый день проверять состояние Джонни и корректировать лечение. Свою работу, впрочем не бросая.

Через неделю я настоял на перевозке его в Центральный Госпиталь Метрополиса. К себе в отделение.

А заодно группу Готэмских хирургов на месячные курсы повышения квалификации.

Перевозку и лечение, а это две повторных операции и уход плюс медикаменты, страховка Джонни не покрывала. Пришлось мне подсуетиться и провести его по статье экспериментального лечения, когда все расходы ложились на сам госпиталь.

Джонни шел на поправку и даже уже был в сознании. Ванесса приехать к нему не могла, но по телефону они созванивались каждый день.

Жизнь вернулась в свою колею.

Я сидел в своем кабинете на Уэйновском кресле и грелся на солнце. Тяжелая операция осталась позади. Три часа труда и напряжения.

Тут массивная фигура в красном плаще повисла перед моим окном и загородила солнце. Супермен собственной персоной. С окровавленной Лоис Лейн на руках.

Я вскочил с кресла и распахнул окно.

— За мной! — безапелляционно велел я ему и пошел быстрым шагом к операционной, созывая персонал.

Как только Супермен уложил тело девушки на стол, я вытолкал его взашей и даже, не удержавшись, отвесил ему хорошего пинка, от которого он упал на пол перед операционной. Если Лоис выживет, он не обидится. Если нет, то поводов намылить мне шею ему и так хватит.

С мисс Лейн все оказалось не так страшно, как казалось с первого взгляда. Много ушибов, перелом ребер, легкое сотрясение и рассеченная кожа на голове. Оттуда и столько крови.

Через час она уже пришла в себя и бодро хромала к Суперу, сверкая свежим гипсом и перебинтованной головой.

Я к нему тоже потопал.

— Мистер Супер! В следующий раз потрудитесь прибыть в приемный покой на первичную диагностику. Через мое окно, только если она при смерти будет. Ваше счастье, что я закончил сложнейшую трехчасовую операцию ровно за одиннадцать минут до вашего появления! То, что вы Супермен, не делает ее жизнь ценнее жизни других пациентов!

— Простите, доктор, — опустил взгляд красный от стыда герой. В этот момент щелкнул фотоаппарат Джимми Олсана...

"Гроза Супергероев" — гласил заголовок на передовице Дейли Пленет на следующий день. И на полстраницы красовалось фото, как я отвешиваю пендель красно-синему здоровяку. А на следующей тот же здоровяк красный и опустивший глазки, как нашкодивший ученик и я строго его отчитывающий.

Ну Джимми, ну сукин сын! Экий проныра.

На телефон пришла ммс-ка от контакта "Уэйн Б.". Фотография его сжатой в кулак руки с отогнутым вверх большим пальцем.

глава 5

Пинок пинком, фотка фоткой, а номер мобильного у меня Супермен взял. И даже свой оставил.

Теперь у меня два контакта в том самом мобильном.

Вообще-то у меня их два. Один рабочий, в нем давно перевалило за сотню с лишним. А второй, подаренный, или скорее выданный Уэйном. И в нем два контакта: "Уэйн Б." и "Суп".

Как он записал меня, заметить я не успел. Слишком был занят, а он быстро погасил дисплей мобильника.

Жизнь снова пошла своим чередом. Если не считать увеличившихся поставок инопланетной техники. И поставленных на поток "курсов повышения квалификации" для хирургов из разных клиник страны и мира.

Я как-то вызвонил Брюса и убедил его начать поставки медицинской техники под эгидой Лиги Справедливости и в другие лечебные учреждения.

Спор наш выглядел наверное дико. Мы оба понимали, что инопланетная техника, ставшая доступной широкой общественности может принести больше вреда, чем пользы, но и ЦЕНУ мы оба знали.

Было это так.

— Брюс. Надо! Спасем тысячи!

— Убьем миллионы.

— А голова тебе на что? Ты ж гений!

— Я подумаю... — и короткие гудки. Кто бы послушал, сказал бы: "психи". Но что поделать? Если общаться по другому он не любит.

Ответом его стали пять наиболее полезных аппаратов, выполненных в герметично запаянном корпусе, при любом нарушении целостности которого, уничтожающих всю внутреннюю начинку.

Зная, какой он параноик, я за сохранение секретности технологий был спокоен. Что думал он, понятия не имею.

И теперь я учил специалистов работать с этой техникой. Хирургу все равно ведь какие там внутри процессы (себя я в рассчет не беру, мне вообще все интересно), ему главное, что аппарат делает с телом пациента. И как.