Консерватория: мелодия твоего сердца

Мэтресса Хьюз смерила меня неодобрительным взглядом, в ответ на который при других обстоятельствах я бы сжалась в комочек, пропищала извинения и тихонечко прикрыла бы за собой дверь с противоположной, а значит безопасной, стороны, но сейчас он не возымел обыкновенно-отрезвляющего действия.

Выдохнув, я посмотрела прямо на хозяина помещения и произнесла, не сумев спрятать в голосе звон от негодования и несправедливой обиды:

— Мэтр Муррей, я к вам по личному делу, — после чего повернулась к метрессе Хьюз и добавила, — если вы не против, — вежливость никто не отменял, правда, в тоне моем и намека на нее не было, что, конечно, от мэтрессы не укрылось.

Окинув меня взглядом сощуренных глаз из-под ловящего блики окна пенсне, она поджала губы, хмыкнула, после чего кивнула мэтру Муррею и вышла из кабинета, тот только и успел встать с кресла. Звук удаляющихся каблуков напоминал падение сосулек с крыши высокого здания. По моей спине пробежала изморозь мурашек. Ситуация с экзаменом становилась все более зыбкой, но сейчас меня волновало не это. Я сжала зубы и снова подняла глаза на преподавателя, который, в свою очередь, внимательно смотрел на меня.

Мэтр Тиган Муррей подошел к двери и аккуратно ее закрыл, после чего обратился ко мне, сопровождая слова приглашающим жестом:

— Оллема Адерин, присядьте и расскажите, что стряслось.

Я проследовала к стулу, стоящему напротив стола преподавателя, дождалась, пока он сядет, и только потом произнесла:

— Я не могу играть в ансамбле, — мой голос дрогнул, не выдерживая наплыва эмоций.

Преподаватель вопросительно выгнул бровь, а я в порыве чувств вскочила со стула и продолжила:

— Мэтр Муррей, я не могу играть в ансамбле с Грейнном Бойлом! И не знаю, смогу ли вообще с кем-то! Его мелодия доставляет мне практически осязаемый дискомфорт. Я пыталась закрываться, ставить блоки, но тогда игра становится совсем уж отвратительной, Его музыка... это смесь огня и режущих предметов! Я просто не могу!

Я сама не заметила, как стала расхаживать туда-обратно по кабинету. На последних словах я остановилась рядом со стулом, прижав к себе мандолину как последний оплот надежды, глаза щипали злые слезы, от чего негодование становилось еще яростней. Правда, я еще не успела понять, на что именно негодовала.

Мэтр Муррей снова жестом пригласил меня присесть, после чего ответил:

— Оллема Адерин, вы слышащая мелодию сердца. Это дар, с которым нужно учиться жить. Я не говорю, что это просто, но вам придется, — его голос был спокоен и в то же время по твердости мог бы сравниться с монолитом. — Срок вашего обучения немногим больше года. Этого недостаточно, чтобы овладеть всеми навыками в совершенстве. Иногда для этого не хватает и жизни.

— Вы хотите сказать, что такие ощущения мне придется терпеть всю жизнь?! — вспыхнула я зажженной спичкой.

— Я хочу сказать, что вам стоит пересмотреть свое отношение к ситуации, — отрезал он, чем мгновенно привел меня в чувства. Убедившись в наличии разумного огонька в моих глазах, мэтр продолжил:

— Олламам вашей направленности дара редко когда попадается приятная работа. Тем, у кого нет проблем, такие специалисты не нужны. Если вы хотите оградить себя от ощущения чужих неприятных эмоций, вам стоит порвать все контакты с миром музыки, естественно, не исключая музыкального образования.

С каждым словом преподавателя клокочущие эмоции затихали, будто температура в котле безумно быстро стремилась к нулю. Я понимала, что мэтр прав. Конечно, он прав. Но как же невыносимо ощущение собственной неспособности что-либо поделать... Я тяжело вздохнула, села на стул и прижала к себе мандолину. Нет, музыку оставлять я не собиралась, этот вариант даже не рассматривался — никогда и ни при каких условиях. Но... что же мне тогда делать?

Дав мне минуту обдумать его слова, Тиган Муррей продолжил уже гораздо более теплым тоном:

— Однако, я понимаю, что на данном этапе, когда вам еще тяжело справляться с собственным даром, эти трудности вызывают в вас такие сильные эмоции. Я поговорю с олламом Грейнном. Не переживайте, оллема Адерин.

Я кивнула и произнесла тихим голосом:

— Спасибо, мэтр Муррей, и... прошу прощения за... вторжение.

Губы преподавателя расплылись в доброй усмешке.

— Ступайте, оллема Адерин.

Обратно, от кабинета заведующего кафедрой я шла куда спокойней и медленней. В голове крутились обрывки мыслей, скорее ощущаемые, чем осознаваемые. Вопрос 'что теперь делать' я себе не задавала. Задам, после того, как ситуация хоть немного прояснится, если, конечно, она прояснится после разговора преподавателя с моим партнером по ансамблю.

Открыв дверь в музыкальный кабинет, я совсем не ожидала обнаружить в нем присутствие объекта своих мыслей. Поэтому изумленное 'Грейн?' вырвалось само собой.

Молодой человек по-прежнему сидел на своем стуле, в одной руке держа скрипку, а вторую сжимая в кулак. Впервые за все время нашего знакомства я увидела на его лице эмоции: зубы сжаты, желваки на скулах словно танец выплясывали. Оллам явно был очень напряжен. Как только раздался мой удивленный возглас, его взгляд молнией метнулся к двери, чтобы натолкнуться на меня. Глаза сузились, а в следующую секунду передо мной был снова тот самый Грейнн Бойл, к которому я привыкла: спокойно-пренебрежительный молодой мужчина.

Под его взглядом я прошла к собственному месту, взяла чехол и принялась упаковывать мандолину, попутно разыскивая глазами медиатор. Снова встречаться взглядом с олламом мне не хотелось.

— Извини, я сегодня играть не смогу. Давай в другой раз? — произнесла я, все так же рассматривая пол на предмет потерянного кусочка слоновой кости.

Боковым зрением я заметила безразличное пожатие плечами: вполне предсказуемая реакция.

Судя по всему, медиатор мне уже было не найти. Так что, наскоро собрав ноты, я направилась к выходу, но была остановлена голосом партнера, в котором мне почудилась едва различимая хрипотца:

— Адерин.

Я обернулась. Молодой мужчина рывком поднялся со стула, подошел ко мне и, подняв перед собой, разжал кулак, в котором оказался мой медиатор. Я протянула руку и взяла пропавший кусочек слоновой кости, задев кончиками пальцев гладкую кожу теплой мужской ладони. Как только медиатор оказался в моей руке, Грейнн Бойл опустил свою и первым покинул музыкальный кабинет, так что тихое 'спасибо' было обращено уже к его удаляющейся спине.

* * *

Грейнн Бойл стоял, прислонившись спиной к стволу одного из деревьев парка, и смотрел, как хрупкая девичья фигурка закрывает за собой двери женского общежития и устремляется к главному корпусу консерватории. Последние лучи заката давно потухли, и в личности девушки можно было бы усомниться, если бы не заметные даже в сгущающихся вечерних сумерках светлые волосы и западающая в память изящная стройность. Молодой мужчина, сложив руки на груди, наблюдал, как удаляется быстрым шагом Адерин Лори. Ее руки были пусты: ни нот, ни мандолины.

На секунду давая эмоциям небольшую волю, Грейнн Бойл зло прищурился, оттолкнулся от дерева и не спеша последовал за девушкой. Две минуты пути до главного корпуса консерватории, после чего Адерин свернула на боковую тропинку, чтобы обойти здание. Грейнн понял, куда она направляется, раньше, чем увидел пункт назначения: один из запасных выходов. Обычно их держали запертыми, но от прикосновения девичьей руки дверь послушно открылась. Молодой человек шел на некотором отдалении и держался ближе к насаженным вдоль тропинки деревьям, так что, закрывая за собой дверь, Адерин не могла его увидеть.

Выждав несколько десятков секунд, Грейнн Бойл вышел из-под прикрытия и приблизился к деревянному полотну, за которым скрылась девушка. Но, едва коснувшись ручки, он отдернул ладонь, выругался, резко развернулся и быстрым шагом направился обратно к мужскому общежитию. Какая ему, к мраку, разница, куда, зачем и к кому — зубы молодого мужчины непроизвольно сжались — отправилась эта девица? У него есть дела и поважней, чем выяснять ответы на все эти вопросы, не особенно доставляющие ему дискомфорт.

Подумав так, Грейнн Бойл сменил направление и устремился к конюшне, от которой уже верхом добрался до ворот. Привратник встретил его хмуро и, недовольно ворча, напомнил, что после одиннадцати вечера ворота запираются, так что лучше бы ему вернуться до назначенного времени, если он не хочет ночевать на улице. Грейнн сдержанно кивнул и покинул территорию консерватории, направляясь в город.

Он проезжал один за другим знакомые заведения разного уровня, но остановился перед трактиром, в котором ужинал пару раз в неделю. Оставив лошадь под присмотром мальчишки-конюшего, вознаградив того за труды звонкой монеткой, молодой мужчина зашел в знакомое, пропахшее пивом и свежей выпечкой помещение, наполненное посетителями. Рабочий люд, отдыхающий после трудового дня, гомонил на разные лады, то громче, то тише, словно разлаженный оркестр. С первого взгляда стало понятно, что сегодня найти здесь место будет сложней, чем сдать экзамен мэтрессе Хьюз. Молодой человек уже развернулся, чтобы уйти, когда из глубины зала услышал собственное имя:

— Грейнн!

Обернувшись, он нашел глазами окликнувшего. Лукавый блеск глаз этого человека он не перепутал бы ни с одним другим. Задержавшись буквально на секунду, он направился к столику старинного приятеля.

— Рад видеть. Присоединяйся, — радушно пригласил его за стол Слуагадхан Броган, неизвестно каким ветром опять занесенный в трактир очень среднего пошиба.

— Не думал, что ты до сих пор в городе, — ответил Грейнн, приветственно кивнув молодому человеку и усаживаясь напротив того на пустую лавку.

— О, друг. Я сам не думал, что задержусь тут, но появились обстоятельства непреодолимой силы, — загадочно сверкнув глазами, ответил Хан и сделал знак разносчице.

Грейнн иронично приподнял бровь и произнес:

— Девушка?

Слуагадхан расплылся в широкой и весьма довольной улыбке.

— Не просто девушка! Клянусь тебе, это просто вселенская ошибка, что она не родилась принцессой! Красота, ум и придающая остроты перчинка... Как тут было не задержаться? — с мечтательной улыбкой подтвердил приятель.

— Значит, очередная амбициозная стерва в дорогой и красивой упаковке, — подытожил Грейнн Бойл.

Лорд Броган одарил его укоризненным взглядом и в следующую секунду довольно кивнул.

— Моя слабость, сам знаешь.

Грейнн Бойл понимающе усмехнулся: уж он-то знал.

Тем временем к столу подскочила расторопная разносчица, готовая принять заказ молодого господина и всячески демонстрирующая к нему свое расположение. Отдав распоряжение об ужине, Слуагадхан весело подмигнул девушке, расцветшей от такого внимания, и проводил удаляющуюся ладную фигурку весьма недвусмысленным взглядом. Обернувшись, он наткнулся на насмешливую ухмылку приятеля.

— Ах, эти простые радости жизни. Именно благодаря им мы ощущаем контраст с изящным препровождением времени, верно, друг? — произнес лорд Броган.

В ответ Грейнн снова усмехнулся.

Их ужин красовался на столе уже через двадцать минут, искушая пряным ароматом и весело поблескивающими кружочками жира, между которыми плавала щедро насыпанная зелень. Разносчица же, споро накрыв на стол, тем не менее, не торопилась покидать дорогих гостей.

— Не желают господа еще чего-нибудь? — кокетливо взмахивая ресницами, вопросила девушка, поглядывая на улыбающегося Слуагадхана.

— Господа желают, — утвердительно и весьма важно кивнул он. — Господа желают общения! — озвучил он 'желания господ' и, ухватив девицу за локоток, стремительно посадил ту на лавку рядом с собой, чем вызвал едва ли испуганное и полное восторга 'ой!'.

— А что, красавица...

— Сайомха, господин, — шустро вставила разносчица.

— Много у тебя работы сегодня. Наверняка устала. Вот и посиди с нами немного, — устроив руку на талии девушки, продолжил Слуагадхан.

— Работы сегодня много, господин, но пару минут девочки и без меня справятся, — немедленно согласилась разносчица, всем телом подаваясь к молодому человеку.

Грейнн сцедил зевок в кулак и принялся за еду, не придавая значения копошению соседей по столу. Незатейливый флирт разносчицы и снисходительный задор приятеля скоро прервались репликой последнего:

— Вот теперь мне весело, а мой друг по-прежнему скучает. А позови-ка подружку, красавица, а то как-то несправедливо получается.

Девушка с готовностью окинула взором зал и сделала знак кому-то за спиной оллама. Уже через десяток секунд он почувствовал рядом с собой движение.

— Это Иде, моя подруга, — с готовностью принялась щебетать пригревшаяся у Слуагадханова бока девица.

Дальше Грейнн слушать не стал. Затеянная игра была стара как мир, и ее правила знали все участники, да и возвращаться сегодня в консерваторию мужчине не особо хотелось. Он медленно поднял заинтересованный взгляд на подошедшую, по мере продвижения отмечая крепкое, но не лишенное стройности сложение, приятные мужскому взгляду округлости, светлые, солнечно-русые волосы, заплетенные для удобства в косу, и голубые с серыми вкраплениями глаза. Сочетание знакомого цвета глаз и волос и общей формы лица сыграло злую шутку с мужчиной: на секунду ему показалось, что перед ним лицо совсем другой девушки. Девушки, которой здесь уж точно было не место. Моргнув, оллам прищурился и мгновенно убедился в собственной ошибке. Сердце пропустило удар. Настроение стремительно катилось в бездну.

Подошедшая светловолосая разносчица что-то говорила, игриво бросая на него призывные взгляды, но Грейнн ее не слышал.

— Прошу простить, — произнес он глуше, чем сам от себя ожидал. После чего поднялся и быстрым шагом направился к выходу из зала. За дверью трактира оллам остановился, с силой потер лицо ладонью, сделал глубокий вдох и направился к коновязи. Вскочив в седло, он кинул мальчишке-конюшему еще одну монетку и сорвался с места, пустив лошадку быстрой рысью.

У ворот консерватории он оказался за час до их закрытия, вознагражденный еще более недовольным взглядом и ворчанием старого привратника. Оставив лошадь на конюшне, на попечение конюшего, он неспешным шагом отправился в сторону мужского общежития, старательно не давая себе думать о произошедшем. В том месте, где дорожка проходила мимо женского общежития, молодой мужчина остановился, привлеченный движением. К двери здания быстрым шагом подходила знакомая стройная светловолосая фигурка. Легким движением потянув на себя дверь, она скрылась в едва светящемся проеме, который снова быстро исчез. Пронаблюдав эту картину, Грейнн Бойл резко развернулся, зло ударил сжатым кулаком оказавшийся прямо перед ним ствол дерева и стремительно продолжил свой путь уже без каких-либо остановок.

* * *

Перед следующим ансамблевым занятием без присутствия преподавателя меня долгое время не отпускало странное чувство пустоты. Логично было бы подумать, попытаться найти решение сложившейся ситуации или хотя бы составить примерный план действий, но как только я вспоминала о произошедшем, мысли из моей головы улетучивались, создавая полое гулкое пространство. Размышлять на эту тему не только не получалось, но и не хотелось, поэтому особенно я не переживала. Вплоть до момента, когда до занятия оставалось не больше часа.