И поняла, что на самом деле так думает. Её страх перед ним прошёл, глаза и кожа нелюдя-чужака уже перестали иметь значение. Ей нравились его лицо и голос. Ей хотелось спать, но спать в путах она не могла. И ему не давала. Значит...

— Нет, Лея, — сказал он. — Вам было бы... плохо.

— Уже нет. Траун, я к вам привыкла. Я больше вас не боюсь.

— ...Этого недостаточно.

— Я спать хочу, мне этого достаточно.

Кроме того, секс помог бы ей завоевать его доверие, чтобы сбежать. Об этом она умолчала. Траун встал и развязал её, сначала ноги. Чувствуя его лёгкие касания на лодыжках, Лея подумала, что он таки решил взять её, и лоно у неё предательски заныло в предвкушении. Траун, однако же, развязал ей руки, забрал нож и просто ушёл.

Лея разочарованно смотрела ему вслед. А ещё вояка.

Неужели обиделся?

Она прошлась по комнате, размялась, снова приняла душ и легла. Всё это разбередило её — их слова, его руки, светящиеся глаза, человеческие и звериные, как у демона. Она не могла ни заснуть, ни проснуться как следует и попыталась ласкать себя, представляя, как сильный мужчина терзает и мнёт её тело — возможно, Фенн Шиса, последний её любовник.

Но в полусне у Фенна были алые глаза.

Заснуть как следует удалось уже поздним утром, и Лея проснулась после полудня. Она перекатилась на Траунову половину постели и легла лицом в подушку, вдыхая его запах. Приятный. Вставать не хотелось. В доме постоянно жило несколько слуг, но никто, кроме Гири, не разговаривал с ней. Даже Сурта, деваронианка, которая — в сопровождении Гири — ей приносила еду. Её ждал ещё один день одуряющей скуки в тюрьме.

Траун пришёл очень поздно, шёл уже четвёртый час утра. Лея читала древний роман, лёжа на животе на кровати.

— Сонно выглядите, адмирал. Вы спали в другом месте?

— Пришлось.

И он указал ей на освежитель.

— А как же приказ?

— Я здесь.

— Предложение всё ещё в силе, — сказала она, сходив в туалет.

Траун молча усадил её на кровать и стал связывать. Лея тоненько замычала сквозь сжатые зубы, а когда он принялся за её ноги, открыто расхохоталась.

— Вам что, не нравятся женщины, Траун?

— Вы мне не нравитесь, Лея.

Она опять лежала навзничь, спутанная, как добыча. Вот только пользоваться охотник не станет. Ну что за бред.

— А почему?

— Вы предательница, — сказал он, — мятежница и убийца.

И потушил свет.

— "А на обед суп, роти и компот", — передразнила она. Его неестественная выдержка вызывала в ней детское озорство. — На себя посмотрите.

Он не ответил, и она добавила:

— Я по крайней мере у себя дома.

— Я тоже. — Он повернул к ней голову; глаза горели в темноте. — Я дома.

Ей вдруг показалось, что он не здесь. Он говорил откуда-то издалека. Из открытого космоса меж систем, или дальше — межгалактического пространства без звёзд. Это и было "здесь". Его дом.

Ночь тянулась невыносимо.

Ей снились беспокойные сны. Она и Хан лежали в постели, без карбонита, без пут. Вокруг не было ничего, пустота, только тусклый свет звёзд, погибших эоны назад. Она поворачивалась, тянулась к нему, чтобы обнять, зарыться лицом ему в грудь, дать и получить хоть немного тепла, но он ускользал. Не двигаясь — между ними лежало слишком большое пространство. Слишком много всего, а она ползла слишком... медленно? Слабо? Никак не могла коснуться. Не уходи, попросила она, и он открыл глаза, красные и горячие, словно старые звёзды.

— Прекратите.

Голос Трауна вырвал её изо сна. Она некоторое время гадала, не приснилось ли ей и это.

— Вы что-то сказали? — шепнула она наконец.

— Сказал. Прекратите.

— ...Что?

— То, что вы делаете уже вторую ночь.

Какой-то бред. Она ведь ничего...

— Я ничего не делаю. Лежу, чешусь в разных местах...

— Вы маните меня, — сказал он. — Притягиваете к себе. — И он приподнялся на локте, всматриваясь в неё, как в диковинное существо. — Исаламири не помогают, вы слишком близко ко мне слишком долго.

— Что такое исаламири? — шёпотом спросила Лея.

— Ящерицы с одной интересной планеты. Я их здесь держу. Они защищают от нападений с помощью Силы. Но не совсем. Сила не может быть "погашена" даже на небольшом пространстве, верно? Она пронизывает вселенную, нет ничего вне неё. Так?

— Это Люку виднее, — сказала Лея. — Наверно, так.

Она не понимала, при чём тут ящерицы и в чём Траун её обвиняет.

— Исаламири не гасят вокруг себя Силу, эта гипотеза неверна, — продолжал Траун. — Вы её только что окончательно опровергли. Верна, скорее, вторая — они снижают её уровень, насыщенность пространства Силой, если хотите, так что джедаи, ситхи и им подобные существа не могут больше ею пользоваться в пределах этого пространственного пузыря. В лесах планеты Миркр, родины исаламири, есть ворнскры — стайные, чувствительные к Силе хищники. Исаламири ленивы, медленны и практически неподвижны, взрослые особи вообще врастают в деревья. Не умей они создавать пузырь, их бы всех сожрали.

Он поднялся с постели, развязал Лее руки и пошёл в освежитель. Она разминала запястья, прислушиваясь к темноте, потом попыталась освободить ноги. Без света не получалось.

Она услышала стон.

Что он там делает? Он что, ранен?

Она вдруг поняла, что он оставил на постели нож — и, не успев понять, стремительно его нащупала. Вот он, кинжал. Свобода.

Да.

В комнате что-то изменилось.

— Свет, — произнесла Лея.

Траун стоял в проёме двери, ведущей в освежитель.

— Третья гипотеза об исаламири состоит в том, что они нейтрализуют аномалии в Силе в пределах своего пузыря, — продолжал он, как ни в чём не бывало. — Это означает, конечно, что ваши способности — дар к созданию аномалий. Тоже возможно. Но нейтрализация не совершенна.

— У меня нет способностей, — Лея покачала головой, держа обе руки на пледе и ощущая бедром спрятанный под покрывалом кинжал.

— Есть, конечно. Вы не обучены, чтобы использовать Силу сознательно, но таких полузрячих созданий много. Они есть у каждого вида, у каждой расы. Ведьмы и колдуны, телепаты, шаманы, святые. Вы не задумывались, Лея, почему вам всю жизнь так везло? Пока вас не предал брат, много превосходящий вас своим даром, вам всё удавалось. Там, где любая другая женщина бы погибла, попала в плен или в рабство, вы побеждали и находили союзников и друзей. Они за вас умирали, за ваши идеи, которые им самим ни к чему, посмотрите правде в глаза. Преград для вас не существовало — кроме Палпатина, отца и брата, более сильных, чем вы, одарённых. Вы женщина-"разрушитель".

Лея фыркнула.

— Я имею в виду корабль, — уточнил Траун. Он направился к Лее, но остановился за два шага. Сложил руки на груди и смотрел, смотрел. — Или нет, не только. Зачем вы всё это делаете со мной?

— Я ничего не делаю, — сказала Лея. — Вы параноик.

— Но я вас хочу. Это не нормально.

— Почему это не нормально? Я вас хочу тоже. Подрочите, и всё — я утром так и сделала.

— Не помогает, — ответил он. — Мастурбация не помогает, я всё равно вас хочу. Зачем вам это? Что вас не устраивает в решении нашей проблемы?

— Затёкшие руки, — сказала Лея. — И ноги. Постоянная чесучка от проклятых нервов и невозможность пойти в туалет, не будя вас. Убитые родители, друзья, убитая планета. Тирания. Выбирайте, лучше всё вместе.

Траун молчал. Она подняла на него глаза и сказала:

— Ещё и вы со своим презрением. У меня отобрали мир, уничтожили всю планету одним ударом, я это видела. У меня на глазах. А вы _меня_ презираете почему-то. Хотя вы на стороне убийц. Ну не анекдот ли?

Губы Трауна шевельнулись. Он что-то хотел сказать, но передумал.

— Что? Вы хотите сказать, вы не на их стороне? А на чьей же?

Она говорила, как в трансе, но это её почему-то не удивляло. Кинжал лежал у её бедра, холодный, голодный, и от него истекало время, потоки времени, водопады звёзд. Два потока, разных.

В одном она убивала и умирала, брат казнил её чётким ударом. Быстро, без сожалений.

Лея хотела жить. Она выбрала другой путь.

— Идите сюда, — она протянула руку.

Траун шагнул к ней. Лея нащупала пояс его пижамных брюк и потянула вниз.

Вниз, на бёдра.

Ммм...

— Хотела видеть, какой вы здесь, между ног.

Он схватил её руку. Лея погладила второй рукой его живот, от рёбер донизу, подалась вперёд и поцеловала возбуждённый член — самый кончик, самое чувствительное место. Траун держал её руки, крепко, почти до боли. Лея взяла кончик в рот.

Траун втянул воздух сквозь зубы и сделал ещё полшага к кровати — может быть, бессознательно. Он судорожно сжимал руки Леи, а она лизала, сосала и целовала его, как могла. Член ещё увеличился под её языком, он был слишком большой, чтобы взять по-настоящему глубоко, но если высвободить руку — ...

Траун взял её за волосы, отвёл голову от своей жаждущей плоти и посмотрел в глаза. Лея наощупь отыскала нож меж складок пледа, подняла за лезвие и протянула Трауну.

Он принял нож, посмотрел на него, снова взглянул на Лею и положил оружие на стол. Потом поднял её, легко, как исаламири, и снял с неё пижаму — сначала брюки, потом блузу. Разделся сам.

Они стояли вплотную, лицом к лицу, касаясь друг друга обнажённой кожей.

— Вы очень красивый мужчина, — сказала она, запрокинув голову. — Сильный и стройный. Вам это когда-нибудь говорили?

— Да, — сказал он.

И толкнул её на кровать.

В ту ночь она кричала, позабыв себя — от его движений, его размера, всего его тела и от того, что он делал с нею руками, членом и ртом. В следующую ночь это повторилось. Опять и опять. Лея считала, что не счастлива, не влюблена, но её тело было и влюблено, и счастливо. Как когда-то в пятнадцать, с первым её мужчиной, зелтроном, но много интенсивнее, гораздо глубже. Без помощи феромонов.

Большую часть времени Трауна не было дома, он возвращался к ночи. Лея с утра высыпалась, лениво вставала в полдень, принимала ванну и болтала с Гири, которая сопровождала её по поместью и составляла во всём компанию, ни на мгновение не оставляя одну. Теперь это не мешало, как не мешал и тот факт, что Гири андроид. Она была самостоятельной, цельной личностью, если только не напоминать себе, что имеешь дело с машиной. Их беседы часто перерастали в философские пикировки об утилитаризме и идеалах и смысле понятий.

Получив свободу передвижения, Лея в первый же день попросила Гири дать ей доступ к голонету. Неожиданно получив его, она проверила несколько вариантов "безопасных точек", созданных на Корусанте Альянсом для тех, кому приходилось здесь прятаться или бежать. Ни одна из точек не сохранилась, их все накрыли, арестовали тех, кто их держал. Люк тоже знал о целом ряде таких точек. Знал он и тех, кто знал остальные.

Новости вызывали депрессию, а вездесущие сериалы — скуку. Лея отключила сеть и больше в неё не лезла. Траун пригласил в дом парочку портних и обувщиц, и Лея обзавелась полноценным новым гардеробом, так что ей даже покупать было нечего. Когда ей становилось дурно от мыслей о том, что происходит во внешнем мире, она принимала лёгкий транквилизатор и ложилась спать. Просыпалась уже отдохнувшей, читала стихи и медленно смаковала неожиданно полюбившийся древний роман, перечитывала страницы сначала снова и снова.

Стояло теплое лето. Вечерами они ужинали на веранде, в атрии или в саду. Траун рассказывал о своей родине, Ксилле. Ужасная ледяная планета, как Хот, полагала Лея — но Траун её любил. Любил и теперь, хотя соплеменники-чиссы его изгнали. Он не говорил, почему. Меню почти каждый день было корусантское — очень хорошее, но стилистически ограниченное меню.

— Может, попробуем что-нибудь с вашего мира? — в ответ на её замечание предложил Траун.

Из чьих других уст это звучало бы издевательски, но не от него. На следующий день Лея приготовила альдераанский салат и пирог. Точнее, она описала их Тешити, поварихе-твилечке, а та уже заказала продукты и соорудила из них то, что надо. Лучше и Бейлу Органе не подавали — Тешити была первоклассным профессионалом. Лея прибегла к её помощи, чтобы приготовить блюдо, похожее на пиннтай с Ксиллы — рагу из грибов, растущих на фермах под ледниками, с соусом из сметаны и специй. Ни одного настоящего ингредиента с Ксиллы на Корусанте, конечно, не было, купить их ни за какие деньги было нельзя, и Лея просто заменила чисские грибы на их местную аналогию, популярный гриб-моровик, растущий в теплицах подземных столичных фабрик. Тешити предложила купить дорогой сорт гриба, но Лея взяла самый распространённый, дешёвый, который любила больше. Они обжарили грибы в аруанном масле с приправой, аккуратно разрезали каждый на дольки и запекли в горшочке, в сметане из молока альдераанских коров. Коровы были популярны во всей цивилизованной галактике и пережили гибель родного мира. Небось даже не замычали.

Траун попробовал блюдо и облизал ложку.

— Ну как, похоже на пиннтай? — спросила Лея.

— Нет.

— Ни капельки?

Он покачал головой.

— Но есть-то это можно?

— Да.

Вдвоём они опустошили горшочек.

Почти каждый вечер было что-нибудь интересное. Траун приглашал в дом уличных артистов, кукловодов, актёров и музыкантов, и они давали представление для них двоих и прислуги. Он даже дроидам позволял смотреть. Показывал Лее свою небольшую коллекцию произведений искусства, рассказывал о каждом удивительные вещи, и ей было интересно, хотя она никогда раньше искусством не интересовалась. Иногда она раздевалась, садилась на веранде в свете лун или ложилась на постель, и он рисовал её обнажённое тело углём на бумаге и кистью на ткани, стилом на глине, световым пером на голограмме.

— Вы пишете картины не хуже, чем большинство художников вашей коллекции.

Сам Траун так не считал. Он напевал для неё популярные чисские песни и декламировал стихи — может быть, свои собственные. Она не понимала чеунх, но улавливала мерный слог и ритм. Он несколько раз сыграл на гармонике и на флейте, но лучше всего получилось на мелодическом барабане — армейский марш.

— Вы замечательно играете, — говорила Лея. — И рисуете. И поёте. Вы гениальный стратег. Вы умеете всё?

Он хмурился.

— В искусстве я скромный любитель. Вы просто не видите и не слышите разницы.

— Не вижу, — она соглашалась; ей вдруг понравилось соглашаться с ним. — Не слышу. Мне нравится. Это ваши стихи? Да? Переведите мне, а? Сложите ещё.

Он слагал и переводил.

Днём она вместе с Суртой заботилась об исаламири, которые ей понравились, потому что могли хоть немножечко защитить от Люка. Ящериц в доме было шесть, они были медленные и милые, золотистого цвета. Они ели зелень с Миркра, которая здесь же росла в теплице. У них были смешные, толстые, круглые язычки, как палочки. Лея гуляла с Гири в саду на склоне Манараи, играла с ней в ракетки и в новакрон, купалась в бассейне и постоянно смотрела в небо — а не летит ли кэб, не возвращается ли домой Траун? Предатель-Люк, Люк-ситх наказал её, отдав нелюдю-чужаку — а ей было хорошо. Ей нравилось, что ей хорошо. В противостоянии с Люком это была небольшая победа.

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓