Хогвартс. Альтернативная история. 2

— Я? Мне что, жить надоело? Да Снейп любого, кто это сделал, в порошок сотрет.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением в голосе сказал Пирс и перелистнул страницу. — Он к тебе неровно дышит.

Я взглянул на Нотта. Тот слегка улыбался.

— Вы это серьезно?

— Что ты любимчик Снейпа? Конечно. Это все знают.

— Я не любимчик Снейпа! — разозлился я. — Малфой — любимчик Снейпа!

— Смотрите-ка, он засмущался! — Нотт захохотал. Пирс тоже улыбнулся.

— Два придурка, — сказал я и вернулся к своему рисунку.

Через несколько дней на доске объявлений появилась листовка, сообщающая об открытии клуба дуэлянтов. Мы с нетерпением ожидали начала мастер-класса, а вечером отправились в Большой зал, где вместо привычных обеденных столов уже стоял длинный золотой помост в окружении свечей. Мы сгрудились вокруг помоста, строя предположения, кто и с кем здесь будет драться. Долго ждать не пришлось — откуда ни возьмись, на платформу выскочил Локхарт в шикарной фиолетовой мантии и прошелся по нему, как модель по подиуму. Следом поднялся Снейп.

— Ну все, Локхарт покойник, — сказал Нотт.

— Вот было бы славно, — проговорил Пирс.

Не подозревая о своей печальной судьбе, Локхарт тем временем произнес краткую речь о дуэлях, представив Снейпа своим помощником. Если бы профессор мог убивать взглядом, от Локхарта осталось бы не больше, чем от плюющегося коровяка. Наконец, противники поклонились друг другу и отправились к краям помоста.

— Сделайте его, профессор! — сказал я, когда Снейп проходил мимо. Он хмуро покосился на меня, а Пирс усмехнулся:

— Раньше я не замечал в тебе такой кровожадности.

— Так то было раньше, — ответил я. Снейп и Локхарт остановились.

— Итак, на счет три, — заявил Локхарт, вытягивая руку с палочкой. — Раз, два, три...

— Expelliarmus! — крикнул Снейп, и из его палочки вылетела алая молния, которая сбила преподавателя защиты от темных искусств с ног, швырнув с помоста к стене. Мы заулыбались. Поверженный Локхарт выглядел жалким. Сочувствующие поклонницы принесли ему выбитую палочку, а Снейп смотрел на него так, что Локхарт больше не решился вызывать его на показательные выступления. Вместо этого он предложил Снейпу разделить всех на пары и посмотреть, как мы усвоили продемонстрированное заклинание. Мы с Пирсом тут же отошли подальше от помоста и нацелили друг на друга палочки, но когда нас заметил Снейп, то немедленно разделил, отправив Пирса к какой-то девочке из Равенкло, а меня поставив со светловолосым Захарией Смитом из Хаффлпаффа.

— Итак, — воскликнул Локхарт. — Встаньте напротив своего партнера и поклонитесь.

Мы со Смитом отвесили друг другу дежурный поклон.

— Теперь прицельтесь и попытайтесь друг друга обезоружить, — продолжил Локхарт. — На счет три...

Смит ударил на счет два, но месяцы тренировок не прошли для меня даром: Смит произносил заклинание вслух, а это требовало как минимум секунды, за которую я отпрыгнул с пути заклинания, а потом, упав на одно колено, выстрелил в ответ. Палочка Смита отлетела под помост, и он, скорчив недовольную мину, полез ее доставать. Я поднялся и огляделся по сторонам. В зале царил полный хаос. Флетчер валялся на полу, сраженный кем-то из Хаффлпаффа. Малфой бился с Поттером, Миллисент Балстроуд и Грейнджер колотили друг друга, позабыв об оружии, а Пирс и его соперница из Равенкло искали свои палочки под ногами у других учеников. Наконец, мой противник вернулся, но к этому времени Снейп и Локхарт остановили вакханалию.

— Лучше я вас научу блокировать атаку, — сказал Локхарт и занялся поиском добровольцев. Тем временем ко мне подошел Пирс.

— Ну как? — спросил он. Я пожал плечами:

— Могло быть и лучше. Почему он нас разделил?

— Не знаю... может, хотел, чтобы мы прикончили не друг друга, а кого-нибудь еще?

Мы расхохотались, но тут же умолкли, заметив, как посмотрел на нас Снейп.

На помост для демонстрации защиты взошли Поттер и Малфой.

— Сейчас еще посмеемся, — проговорил за нашими спинами Нотт. Я обернулся. Нотт выглядел потрепанным, но довольным.

— С кем ты дрался?

— С Патил. Она продула

Мы снова обратили свои взгляды на помост. Снейп и Локхарт раздавали последние инструкции. Я не завидовал Поттеру — Снейп наверняка советовал Малфою какую-нибудь пакость.

Однако все оказалось не так плохо. Малфой выкрикнул заклинание змей — "Serpensortia", — и из его палочки вылетело пламя, превратившись в огромного черного полоза. Стоявшие рядом с помостом ученики в ужасе отшатнулись. Змея плюхнулась в центре платформы и недовольно зашипела. "Ну же, — подумал я, — это всего лишь змейка". Однако Поттер словно окаменел и даже не попытался направить на нее палочку.

Совсем не кстати в дело вмешался Локхарт. Его попытка уничтожить змею завершилась тем, что та подлетела в воздух, шлепнулась на пол и окончательно разозлилась. Наметив себе жертву в толпе, полоз направился прямо к ней. Поттер, наконец, вышел из ступора и заорал:

— Не смей его трогать!

Змея замерла, обернувшись на его голос. По залу прокатился недоуменный шепот. Мальчик, на которого змея собиралась напасть, отчего-то выглядел не слишком довольным.

— В какие игры ты тут играешь? — крикнул он и пулей вылетел из зала. Снейп направил на змею палочку, и та исчезла в облаке темного дыма. Настороженные голоса вокруг становились все громче. Снейп внимательно смотрел на недоумевавшего Поттера, а потом отчего-то бросил взгляд на меня.

— Поттер — змееуст, — потрясенно прошептал Нотт. Я резко обернулся.

— Что ты сказал?

— Ты что, не слышал? — На его лице была написана смесь изумления и страха. — Он говорил на парселтанге!

— Это змеиный язык, — объяснил Пирс.

— Я знаю, что такое парселтанг, — сказал я. — Но...

— Поэтому змея остановилась! — Нотт заглянул мне через плечо. Я приподнялся на цыпочках и увидел, как гриффиндорцы в спешке покидают зал. Остальные ученики казались испуганными и потрясенными. Локхарт пытался привести себя в порядок, Снейп все также молча глядел на уходящего Поттера.

— Ну и что, ну парселтанг, — сказал я, решив, впрочем, не делиться тем, что я тоже змееуст.

— Знать змеиный язык — это редкий врожденный дар, — с некоторой завистью проговорил Пирс. — Салазар Слизерин был змееустом. И Сам-Знаешь-Кто.

— Ого, — сказал я. Теперь понятно, почему все так напряглись сейчас и почему я собрал толпу в Темном переулке, где неосторожно обнаружил свой дар. Видимо, поэтому один я понял, что Поттер сказал змее... Я вздрогнул. Мне показалось, что головоломка, которую я пытался сложить последние недели, была как никогда близка к завершению — еще усилие, и я ее разгадаю. Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как толпа вокруг начала редеть. Мои товарищи уже ушли. Подняв голову, я увидел, что Снейп теперь смотрит прямо на меня. Решив больше не задерживаться и не привлекать к себе лишнего внимания, я устремился следом за остальными к выходу из Большого зала.

14.

На следующий день мальчик, за которым направлялась змея, и Безголовый Ник — привидение Гриффиндора, — были найдены окаменевшими в одном из коридоров замка. Гипотеза "Поттер — наследник Слизерина" приобретала все больший размах. Даже Нотт начинал склоняться к этой мысли.

— Мало ли, — рассуждал он. — Все думают, что он весь из себя такой невинный, потому что его родителей убил Сами-Знаете-Кто. А между тем у Сами-Знаете-Кого наверняка были причины, чтобы пытаться убить Поттера. Может, он знал о нем что-то такое, чего не знал больше никто?

Я регулярно уединялся в тренировочном зале, желая поразмышлять в тишине над всем, что происходило в Хогвартсе. Головоломка не складывалась, хотя я чувствовал, что все, что надо для ответа, у меня есть. Палочка Левиафана, которая реагирует на таинственный голос... никогда прежде она не делала ничего подобного. По крайней мере, пока не началась вся эта история с наследником Слизерина. А какая связь между наследником Слизерина и тем, что сейчас происходит? Наследник выполняет завет творца Потайной комнаты и избавляет школу от тех, кто, по мнению отца-основателя, не достоин здесь учиться... Но как он это делает?..

Внезапно все встало на свои места. Я вскочил с пола, кляня себя за непроходимую тупость — все ингредиенты лежали передо мной, а я так долго думал, какое же зелье можно из них приготовить! Воодушевленный своим открытием, я бросился прочь из зала, на ходу размышляя, как бы мне отловить Поттера одного, без его обычной свиты из Уизли и Грейнджер.

Однако они всегда ходили втроем или вдвоем, а мне не хотелось разговаривать с ним при свидетелях. Я никогда не понимал, что умная и рассудительная Гермиона находит в обществе откровенно недалекого Уизли и нервного Поттера, но это, конечно, было не мое дело. К тому же, Снейп последнее время буквально не спускал с меня глаз. Он только не устраивал за мной слежку, и где бы мы ни встречались помимо занятий — будь то в Большом зале, в коридорах или на улице, — я был морально готов отразить его вероятное вторжение в мою голову. На уроках зельеварения я выполнял все задания с первого раза, чтобы не оставаться со Снейпом по субботам, поскольку кое-что мне хотелось узнать и у Хагрида.

— Что-то тебя давно не видать, — проговорил Хагрид, впуская меня в дом.

— Дел полно, — кратко ответил я, бросая на пол рюкзак и стаскивая запорошенную снегом мантию. Лежащий у огня Клык поднял голову и приветственно гавкнул. Я помахал ему рукой. Хагрид поставил на огонь чайник.

— Ну, рассказывай, что за дела, — сказал он, усаживаясь за стол.

— Надо поговорить, — ответил я, садясь напротив. — Это очень важно.

Хагрид покосился на меня.

— О чем это поговорить? — спросил он. Я заметил его настороженность, но продолжил как ни в чем ни бывало:

— Скажи, в лесу водятся змеи?

— Змеи? — Хагрид был удивлен. — Конечно.

— А какие?

— Хм... разные. Ну, во-первых ужи, их тут полным-полно. Гадюки встречаются — правда, эти в чаще живут...

— Ты не мог бы принести мне какую-нибудь змею? Для рисунков.

Хагрид подозрительно посмотрел на меня.

— С чего это ты вдруг змеями заинтересовался?

— Я не вдруг, — ответил я. — Просто ты носил мне самых разных животных, а змей — еще ни разу. Даже пауков носил. — Я внимательно взглянул на него, но Хагрид не отреагировал на мой намек.

— Это ты после той дуэли захотел? — спросил он меня и поднялся, чтобы плеснуть кипятка в кружки с заваркой и сахаром. Я не был в восторге от чая Хагрида, но так замерз в своей драной одежде, что радовался даже этому пойлу. Прихлебывая чай, я ответил:

— Вообще-то да. Я мог бы создать змею сам, как это сделал Малфой, но она будет ненастоящая, а хочется нарисовать нормальную, живую змею, из леса... Ты ведь всех их знаешь — наверное, даже по именам.

Хагрид усмехнулся:

— По именам не знаю, они мне свои имена не докладывали. Да я бы их и не понял. Только нормальные змеи сейчас спят. Придется тебе подождать весны.

И почему я сам не додумался, что змеи зимой впадают в спячку?

— Ладно, — сказал я и снова сделал глоток. Хагрид поставил на стол миску с коричневыми сухарями, в которых я признал бывшие шоколадные печенья.

— Скоро Рождество, — произнес я и посмотрел на Хагрида. — Ты пойдешь за елкой?

— Конечно! — Хагрид явно обрадовался смене темы, и мне больше не хотелось его нервировать. — Я уже присмотрел одну красавицу — высокая, пушистая, хоть порадует вас немного... а то последнее время... — он шмыгнул носом и полез за платком.

Расстроить Хагрида было очень легко — в этом смысле он был как малое дитя, но, возможно, именно эта детская непосредственность мне в нем и нравилась. Не желая видеть его переживаний, я перевел разговор на другие темы, спросив, как проводят зиму его любимые гиппогрифы и мои любимые фестралы, и скоро он перестал сморкаться, утирать глаза, и вернулся к нашим обычным разговорам.

Наступили рождественские каникулы. На этот раз Снейп не приглашал меня на дополнительные занятия, хотя задал довольно большое сочинение, в котором я должен был проанализировать принципы индийской школы зельеварения. Он даже выписал мне разрешение на книгу "Самые сильные яды мира" из Закрытой секции. Макгонагалл была в своем репертуаре, выдав очередной список трансфигурирующих заклинаний и потребовав уже привычного анализа работы с ними. Флитвик штудировал со мной азы магии стихий, и его задание было связано с освоением ряда чар по заклинанию огненных элементов.

— Это теоретическая работа, — сказал он, выдавая мне тему сочинения. — Расскажете, как и из каких категорий предметов можно вычленить огненный элемент, а также все возможные трансформации, которым он доступен. Вот список необходимой литературы. Однако, Линг, — он посмотрел на меня предостерегающе, — не практикуйте в одиночку. Мы вместе попробуем разобраться с этим в следующем семестре. В последнее время вы уж чересчур активно за все беретесь: наводнения, вихри, тропические ливни... Если так пойдет и дальше, мистер Пирс рискует остаться без работы!

— Мистер Пирс? — удивился я. — Вы случайно имеете в виду не Клайва Пирса?

— Да-да, — улыбнулся Флитвик и кивнул головой. — Именно его. Кажется, вы дружны с его сыном? Кстати, тоже очень талантливый молодой человек...

— А что, мистер Пирс занимается погодной магией?

— Клайв Пирс — один из самых сильных заклинателей стихий в Европе, — уверенно произнес Флитвик, с удовольствием следя за выражением моего лица. — А то и самый сильный. Вообще стихийная магия лучше всего развита в Африке... говорят, Клайв провел там несколько лет. Впрочем, что я вам рассказываю — поговорите лучше с Трентом, он-то наверняка знает об этом побольше моего.

Через день после беседы с Флитвиком мои товарищи разъехались по домам, напутствовав меня не попадаться на глаза всяким чудовищам и темным магам, шныряющим по замку в надежде превратить в камень еще одну грязнокровку.

К моему неудовольствию, на каникулы в Хогвартсе оставались Малфой с Крэббом и Гойлом. Малфой продолжал раздражать меня непроходимым самодовольством, но все свои бурные эмоции я теперь списывал на влияние палочки. Поттера было невозможно поймать одного — рядом с ним все время торчал Уизли, да к тому же Гермиона по какой-то причине оказалась в больнице, и теперь они постоянно таскались к ней.

Клайв Пирс прислал мне еще денег и письмо, в котором рассказывал, что все мои рисунки удалось продать. Я выслал ему новую партию, размышляя, сам ли он купил их или действительно кому-то предлагал. По большому счету мне было все равно, лишь бы это не делалось из каких-то "благородных" чувств или из желания помочь "бедному художнику". Меньше всего я хотел, чтобы меня жалели.

После нового года я принес в тренировочный зал несколько веток и стал изучать удары плетью, превращая для этого ветки в большие, высокие пни или просто увеличивая их в размере. Когда у меня впервые получился правильный удар, и плеть рассекла пень пополам, я так обрадовался, что на секунду потерял над ней контроль, и кольцо плети в своем обратном движении просвистело в нескольких сантиметрах от моей головы — кожей я почувствовал исходивший от нее жар, а волосы оказались опалены. Больше я не позволял себе отвлекаться на эмоции, сосредоточенно тренируя удары.