Ксюха

— Что много?— опешила она, прикидывая уже сколько это будет и во что она их сможет вложить. Увидев, как загорелись глаза у собеседницы, я пожалела, что сказала об этом. Она кроме как про деньги не захотела ни о чём услышать.

— Ты забудь об этом и вали скорее отсюда. Я понимаю, что денег много не бывает, но вот такой мой тебе совет.— Озираясь по сторонам, зашипела я рассерженной змеёй на неё.— Врачи "не за спасибо" писали в документах свои липовые заключения. Полиция опять же приезжала... Ты подумай, подумай. Иногда полезно. Я не говорю уже о другом... вспомнив, что то не был несчастный случай, а мужика столкнули, я, прикусив свой разболтавшийся язык, замолчала. Всем свою голову всё равно не вставишь, а свою шею под топор подведёшь. К тому же, у них в накатанной схеме, по — видимому, в этот раз вышла ошибка. Столкнули не того. У мужика были в порядке документы и страховой полюс на руках. А это ненужные растраты для компании, отсюда и приход администрации. Я не удивлюсь, что хозяин этой конторы кто-нибудь из наших. Именно наши, пойдут на любое преступление, дрожа над каждой копейкой. Но я отвлеклась в своих раздумьях, услышав её:

— Что ты имеешь ввиду?— включила сознание моя знакомая.

Я помялась, не решаясь на продолжение разговора, но, подумав о том, что эта дурища из-за бабок всё же будет искать виноватых продолжила неприятную беседу.

— Мне страшно предположить, что между медиками и кем-то на стройке есть тайный сговор. Вспомни, сколько таких случаев было, то упал и внутренности отбил, то ногу сломал, то руку. Попал к медикам и кронты. Я не удивлюсь, если хозяин строительной компании не в курсе этого. Какая-то своя мафия работает. Хотя может быть и наоборот.

— Какой сговор?— удивлённо поморгала она.— Ты о чём?

Я вздохнула и выпалила.

— Доставлять живых, но травмированных рабочих для изъятия органов. Неужели так трудно сообразить. У тебя же у самой преступление имело место, заключение наших медиков на руках, так чему же так удивляться — то. Я смотрела на неё и злилась, кстати, на себя тоже. "За каким шоколадом нас сюда несёт. Ведь нетрудно спрогнозировать, что жертвами новых франкенштейнов запросто станем мы, идиоты отправившиеся за рубеж на заработки. Мы автоматически становимся объектами очень пристального внимания мафии, которая и обеспечивает заказчиков таким живым товаром".— Твой, поди ж ты, хвастался на лево и направо, что здоров, как бык. Вот и результат. С точки зрения здоровья наши без сомнения представляют определённый интерес для торговцев органами.

— Это ещё почему? Спорный вопрос, между прочим,— не поверила она.

— Тут и спорить нечего.— Парировала я.— Как правило, наши получают мизерную зарплату. Согласятся на любую авантюрную работу, лишь бы заработать. К тому же наркотиками, алкоголем, табаком не злоупотребляют. Оно и понятно. Заработать приехали. На лишнее не тратятся. Как не крути, а сидят на вынужденной диете. Опять по той же причине. Экономят деньги. Вот и получается, дармовой "материал", ещё и прекрасный для трансплантации. А если учесть, что большинство нелегалы, совсем малина. Вот посуди сама, кто нас будет, придурков, искать?

Ночью я не сомкнула глаз, хотя всегда на сон не жаловалась. Спала так, что пушкой не разбудишь. Всегда. А сегодня не могла. Я просыпалась в холодном поту от ужаса. Пугала тайна, в какую меня втянули. Пугал тот человек, которого я видела. Мне страшно потому, что я ничего не могу предпринять для своей безопасности, а он крутится возле меня. Страшно было и за эту бестолковую знакомую. Глупая надеялась, она хоть что-то из нашего разговора вынесет. Я тоже, не дура и люблю деньги, но между опасностью угрожающей мне и валютой, непременно выберу жизнь. А с той дамой тщетно. Мои старания ушли, как вода в песок. Она много говорила о западной демократии, цивилизованной жизни, о их мощной полицейской системе. Я больше не переубеждала. Идиотов навалом. К тому же женщина болтала о своих планах налево и направо и я начала её сторониться. Это опасно и хорошим не кончится. Краем уха слышала, что она собралась судиться. Вскоре прошёл слух, что дама эта бесследно исчезла. Ушла на рынок и пропала. Для меня то не было громом средь ясного неба, скорее наоборот. Я каждый день удивлялась тому, что она жива. Это они ещё долго с ней болтушкой морочились вероятно выжидая, что она будет делать, не оставит ли свою затею и не уберётся восвояси. Хотя возвращение домой было спасением для этой дуры. Она сунула нос в их мерзкий бизнес и они встревожились. Даже не зная насколько она опасна, и много ли знает, они не стали рисковать налаженным доходом. С неделю я ходила словно в воду опущенная. Потом, прикинув, что из того, что мне известно, если я умный человек, надо делать выводы и молчком убираться, так и сделала. Я много перед тем как сюда ехать прочитала и узнала о стране. О её природе, народе, истории, памятниках и достопримечательностях. И только сейчас поняла, что страну надо узнавать совсем с другой стороны жизни. Хотя бы, по работе местной полиции. Сумеет она тебе помочь и защитить или нет... Поразмыслив, я срочно начала искать новое место. Как — то не очень удачно мой рабочий тур складывался. Неплохо бы, чтоб это моё путешествие хоть как-то прилично закончилось. Правда, если честно, было жаль работы, ведь здесь был не плохой заработок, к тому же и крыша над головой, но... нечего дожидаться пока понадобятся мои органы, лучше держаться от греха подальше. К тому же я страшно боялась того мужика, а вдруг он не один здесь обеспечивающий короткую дорогу на тот свет. Стараясь обходить его десятой дорогой, я всё равно страшно пугалась и съёживалась. Заметил он или нет. Только показалось мне, что глаза его странно блестят при каждой новой такой нашей встрече, что он зловеще лыбится вглядываясь в меня. Я обзавелась куском арматуры, правда не зная, как мне это поможет, и ходила на стройке только с ним. И когда наши дорожки сошлись на одних лесах, лоб в лоб, страх куда-то исчез. Я, не став выжидать и испытывать судьбу, долбанула его по башке и, услышав звук удара по черепу, и глухой крик того кому я ухнула у меня над ухом, воспользовавшись замешательством, скинула вниз. И дальше ничего. От пережитого страха на меня напал колотун. По телу струился пот. Руки мои дрожали, хотелось плюнуть и сказать: "Вот теперь ты побудешь тем, кем делал людей". Я постаралась успокоиться и собраться с мыслями. Прошло всего несколько секунд, но мне показалось, что минула целая вечность. И я, опомнившись, рванула от этого места подальше. Дрожала, как осенний лист. Голова не работала, это точно. Наверное, просто гнал инстинкт самосохранения. Кинула так пригодившийся кусок арматуры в бочку с водой и постаралась забыть обо всём. Но внизу меня ждал ошарашенный гибелью отца мой знакомый по скамеечке парень. Оказалось, тот мужик был его отцом. "Может, и этот, молодой, работал с папашей на пару. Делал свой бизнес выискивая жертвы. Кто знает, возможно, и подсел ко мне не спроста. А я кикимора уши развесила".

Она прервалась, заглянула в коляску, поправила пустышку... и продолжила рассказ:

Голова крутилась одним, уходить, уходить. В выходной день, забредя в харчевню, открытую украинцами и продающими блюда национальной кухни, встретилась с такими же, как и сама девчонками, только промышляющими танцами и стриптизом. Выслушав мою песню о поисках работы, (я, конечно же, не сказав правды, ныла о том, как тяжело на стройке вкалывать), они с азартом подняли меня и провели строгую ревизию моим телесам и казалось не ахти какой фигуре.

— С такими формами и горшки за копейки таскать или кирпичи.— Объявили они.— Правильно, кончай эту не лёгкую трудовую деятельность и айда танцевать.

— Я ж ничего такого, танцевального, не умею. — Растерялась я. — К тому же мужики, на таких как я, не смотрят.

— Там и уметь-то нечего, научим.— Заверили они.— А насчёт мужиков? Ты красиво о них думаешь. Они бабу по отдельности не воспринимают. Им всё равно, есть ли у тебя на ногах волосы и родинка на щеке. Для них женщина-это женщина. Вот и всё. Не тушуйся, отведём в клёвое место, где один наш весёлую точку открывает, танцовщицы нужны. От тебя требуется одно — соответственно выглядеть. При этом совершенно не имеет значения, есть ли у тебя что-то в голове или нет. Танцевать научат, смотришься ты в целом — нормально. К тому же, хозяин бабки приличные сулит и крыша имеется.

Вот это известие про крышу, окрылило меня, а шелест вожделенных купюр задвинул мозги мои в дальний уголок. "Ах, была, не была,— прикинула я и рискнула. Как там народная молва гласит: "Кто не рискует, тот и не пьёт шампанское". К тому же, свои в хозяевах, не чужие". Это была вторая моя ошибка. Первая, та, что я поверила тем шустрым на язык девицам. Вербовщицы и наводчицы — обычное дело. Позже то я поняла, что там каждый сам за себя и лучшая подруга и даже родственница продаст тебя за зелёненькие, не морщась. Но тогда я поверила, "свои" же, и ринулась зарабатывать. Иначе, зачем в такую даль приехала. И ещё преследуемый после стройки страх, затуманил мои мозги, при другом раскладе я бы не влипла. А тогда пошло-поехало. Яркие огни клуба не отпугнули. Премудростям танца около шеста, обучалась не долго, помогли школьные занятия тогда модной аэробикой. Сложнее привыкнуть было к наготе, но вскоре приспособилась и к этому, поставив цель — заработать. "А мне в высшей степени наплевать!— убаюкивала я себя.— Здесь меня никто не знает. А танцы нагишом — всего лишь способ заработка". И вроде бы дни потекли... Не фонтан, конечно, но работа есть работа и неплохо оплачиваемая. Мне бы дуре кое над чем задуматься, а я на всё находила оправдание. Но слепым нельзя быть при зрячих глазах. Всё равно когда-то прозреваешь... Первое, что мне не понравилось, это когда у меня под благовидным предлогом изъяли паспорт. Возмущение не возымело действия. Не солоно хлебавши я осталась с тем что имела. Я была вне себя от злости. Поняв, через какое-то время, что меня попросту кинули, я потеряла от изумления не только дар речи, но ещё и способность соображать. Потом в грубой приказной форме заставили полуголую подсаживаться к клиентам. "Что за лабуда?" Концертный номер это одно, зал — совсем другое, я взбунтовалась, превратившись враз в дикобраза, но уйти без документов не могла. Мне ввалили и после наказания тяжёлой, грязной работой, отправили опять танцевать. Девчонки смотрели на меня как на больную: мол, какой смысл трепыхаться. "Попал в вороны, каркай, как оные". Но это мы ещё посмотрим. Хотя что уж там... Ведь теперь, когда многое прояснилось, чётко вырисовывается, каким я олухом оказалась. К тому же сю-сюканье скоро кончилось. Сказочный период прошёл. Со мной не церемонились. Пелена с моих глаз, наконец-то, спала. Сколько рассказывали по телику, писали газеты и журналы, но выходит люди зря старались. Всё равно попадаются. Просто мразь стала изощрённее и хитрее. Вляпалась по полной. Попалась, это факт, но главное не паниковать. "Ты ж не курица,— говорила я себе,— думай, как уберечься, не сломаться и сбежать". Теперь я уже присматривалась к тому, что творилось вокруг меня, и видела, что многих девчонок использовали для проституции, а ещё какая-то часть сидели на игле. Предназначенная, видимо, для каких-то совсем уж мерзких дел. Каких? я даже представить боялась. Пирамида. И я пока наверху. Танцую. Дальше кинут под мужиков и потом уже совсем вниз. Переживала жуть. Готова была на всё, лишь бы найти способ отбиться и улизнуть отсюда.

Какое-то время меня не трогали, но потом взялись жёстко. Я, изловчившись, укусила охраннику запястье и меня, избив, кинули в карцер. Оказывается, в том горящем огнями доме, был предусмотрен и он. Там пришлось просидеть неделю без воды и еды. Сижу и думаю: всё, приехали, если не встряхну мозги, пропаду. Надо плясать от того, что в любой критической ситуации главная фигура-это я. Лучше разу прикинуть худший из вариантов. Нахождение в минусах плюсов, это способ выжить. От того, что я упрусь рогами в стену толку ноль. Сломают силой и жестоко. Но опускаться и уступать всем и вся нельзя. Размажут. А ведь у меня есть свои маленькие жизненные удовольствия. Люблю мороженое, кофе по утрам со сливками и без, опять же бокал шампанского на Новый год с мандаринкой и кусочком шоколада. Из-за какой-то сволочи никак не желаю их лишаться. Я встала и заходила по каменному мешку, разминая мышцы. Господи, я совсем приуныла, но потом, взяв в руки, прицыкнула на себя: "Чёрт побери, не всё потеряно! Да, сейчас мне плохо, но я придумаю что-нибудь и вывернусь из этого дерьма. Большинство событий в нашей жизни не являются ни плохими, ни хорошими, а совмещают в себе и то и другое. А понимать это надо так: с какой стороны на всё это дерьмо посмотреть и в какую сторону развернуть. Найду я в этом водовороте положительные стороны — выживу, нет — мне хана". Что ж получается? Как не крутись, а надо искать золотую середину. Я слабее и сражаться ради чести заведомо проигрышное дело. Мне нужно время, чтоб собравшись с силами дождаться случая, а где его взять? Ведь мне его никто не собирается давать. Но понятно было одно; чем дольше я буду валандаться, тянуть с решением, тем больше у меня появится шансов выйти отсюда в резиновом мешке. А если, капитулировать, попробовать чем-то поскупиться и подлезть к боссу, но для того, чтоб он обратил на меня, по его прикиду ничтожную букашку, внимание его надо заинтересовать. Но чем? У меня ничего нет или есть? И тут до меня дошло. Да у меня есть, то, что надо мужикам и не дёшево стоит, это невинность. Та мразь об этом не знает. Не рискну сама, всё равно возьмут, только тогда растопчут и кинут под ноги. А что это шанс! Надо попробовать! Я поднялась, ноги дрожали. Жутко замёрзнув, похлопала себя руками, чтобы согреться. Всё ещё раз взвесила и прикинула, собрала все силёнки и забарабанила в дверь. Металл лязгнул.

— Что надо?— просунулся в щель охранник.

— Поговорить с боссом.

— Давно бы так, а то строит тут из себя козу.

Меня провели по коридорам в то часть здания, куда нам не было хода. Поставили перед дверью и, испросив разрешения, отвели в приёмную. Но что-то там не сложилось и меня вернули в нашу с девчонками комнату. Боялась лишь одного... Только бы они не добрались до меня, пока я не встречусь с этим козлом, боссом. Больше в тот момент я не о чём не думала и на будущее ничего не прикидывала... Жили мы все под присмотром там же где и выступали — в клубе. Из которого, нас никуда не выпускала охрана. Отработал и топай к себе. Привели, увели. Барачный коммунизм. Говорить ни с кем не могла. Да и боялась. Всё продавалось. Больше ошибок делать не хотелось. Хотя страх как требовалось излить душу. Особой близости ни к кому старалась не испытывать. А может, душа не лежала. Ведь с кем-то сойтись нужно, чтоб тебя к этому человеку тянуло. Правда, была здесь одна девочка, русоволосая, совсем молоденькая, с открытым русским лицом. Все звали её Мари, а я по-нашему Машей. Чего уж тут мудрить-то. Девочка нежная, попалась по-видимому по той же дури, что и я. Было жаль её страшно. К тому же, похоже она по собственной глупости пристрастилась к дури, белому порошку. Никто ещё не знал из соглядатаев по-видимому об этом. Я видела случайно, как охранник, которому она до чёртиков нравилась, отбирал у неё его. А она визжала: "Я не наркоманка! Я вмазываюсь, когда мне плохо!" Но парень не уступая свистящим шёпотом гудел: "Кого ты пытаешься дурить, детка? Я итальянец, с малых лет на улице, я что, торчков не видел?! Твою проблему этой штукой не решишь. Найду, кто тебе её даёт, убью". Я спряталась и не показала вида, что слышала их и знаю тайну тех двоих.